Развитие американских колоний Испании в XVI-XVIII веках

Самый ранний по времени появления системы управления в американских владениях является аудиенсия, главный орган административной и судебной системы в колониях. Этот орган колониального управления с широким кругом полномочий учреждался как в крупных городах, столицах вице-королевств, так и в центрах генерал-капитанств и губернаторств. Вместе с территорией, подпадавшей под их юрисдикцию, аудиенсии образовывали самостоятельную единицу, совпадавшую с тем или иным генерал-капитанством. Так, например, самая древняя аудиенсия Санто-Доминго была установлена на острове Эспаньола в октябре 1511 года, следующая -- в Мехико в ноябре 1527 года. Во второй половине XV века число аудиенсий быстро увеличилось, они были образованы в Лиме (1542 год), в Санта-Фе и Кито (1547 и 1563 гг), в городе Ла-Плата (вице-королевство Перу, 1561 год) и в Сантьяго (1565 год, Чили).

В конце XV в. вице-королевство Новая Испания делилось на пять аудиенсий:

1) Мехико;

2) Гвадалахара;

3) Гватемала;

4) Санто-Доминго;

5) Филиппины.

При этом власть вице-короля распространялась непосредственно на первые две, над остальными в связи с их удаленностью он осуществлял лишь право верховной инспекции Строганов А.И.Особенности развития испанских колоний в ХVI-XVII веках.-М.: 1996.Стр 125. И Гватемала, и Санто-Доминго фактически управлялись самостоятельно президентами аудиенсий, которые одновременно являлись генерал-капитанами или губернаторами своих владений, соединявшими в своих руках всю полноту власти. Таковы же были взаимоотношения вице-короля Перу с губернатором удаленной от него аудиенсий Чили.

В XV веке административное деление Испанской Америки в целях приспособления к новым внешне- и внутриполитическим требованиям подверглось значительным изменениям: в 1739 году из состава обширного вице-королевства Перу были выделены вице-королевство Новая Гранада (Колумбия, Эквадор, Венесуэла и Панама) и в 1776 году вице-королевство Рио-де-Ла-Плата, куда вошли земли нынешних Аргентины, Боливии, Парагвая и Уругвая; впоследствии Венесуэла в 1777 году, а затем и Чили в 1778 году были преобразованы в генерал-капитанства и перешли в прямое подчинение испанскому королю. В связи с переходом в 1795 году вслед за западной и восточной части острова Санто-Доминго к Франции аудиенсия из Санто-Доминго была переведена на Кубу.

Вся система колониального управления была пронизана жесткой централизацией и бюрократизмом. Высшая власть в колониях принадлежала вице-королям, наместникам испанского короля.Они имели всю полноту власти, правили от имены короля, включая и патронат над церковью подведомственной территории. При этом деятельность вице-королей и колониальной бюрократии подвергалась самому мелочному контролю со стороны королевского двора, Это выражалось как в организации регулярных ревизий, так и в подробных отчетах, которые вице-короли систематически высылали в Совет по делам Индий. К 1700 год 11 аудиенсий ревизовались метрополией от 60 до 70 раз Строганов А.И.Особенности развития испанских колоний в ХVI-XVII веках.-М.: 1996.Стр 134.

Вице-короли Луис де Веласко (1550--1564) и Франсиско де Толедо (1568--1580) были крупными представителями колониальной бюрократии в Новой Испании и Перу. Развернутая ими во второй половине XV веке программа реформ содействовала консолидации основ колониального режима в Испанской Америке.

Главной задачей деятельности вице-королей Испания считала обеспечение королевской казны растущей долей колониальной прибыли. Так, вице-король Перу Ф. де Толедо за 12 лет правления передал в королевскую казну более 5 миллионов дукатов; Г.Уртадо де Мендоса (1588--1595) за 7 лет -- около 10 миллионов дукатов, а вице-король Луис де Веласко за 8 лет правления (1598--1603) --около 11 миллионов дукатов.

Аудиенсия была высшей судебной инстанцией в колониях.Она одновременно обладала совещательными функциями при вице-короле, члены аудиенсии замещали его во время долгого отсутствия или болезни, а также контролировали его финансовую деятельность. Предоставленное аудиенсий право прямо сноситься с Советом по делам Индий через голову вице-короля придавало ей независимый характер и превращало ее в канал жесткого контроля за деятельностью высшего колониального аппарата со стороны правительства.В состав аудиенсий входило от 4 до 8 человек. Члены ауди-енсий -судьи (судьи назывались ойдорес), казначеи, стряпчие, писцы, секретари, а с 1596 года и протекторы-«покровители индейцев» занимались разбором гражданских и уголовных дел, улаживали споры о земельных границах, регулировали взаимоотношения между колонистами и индейцами, руководили сбором и хранением королевской казны и т. д. Для управления глубинными провинциями вице-король или генерал-капитан назначали старших алькальдов или коррехидоров из числа испанского дворянства и военной знати. Те, в свою очередь, возглавляли органы городской власти в провинциях. Органы городской власти назывались кабильдо. Многочислен-ные, постоянно растущие кадры колониальной бюрократии готовились в испанских университетах. Их называли летрадос. Эта привилегированная прослойка профессиональных юристов и правоведов задавала тон как в Совете по делам Индий, так и в колониальной администрации. Правая рука испанской короны в деле утверждения самих колониальных устоев -- местная бюрократия присваивала изрядную долю колониальных доходов, выступив активным конкурентом метрополии в деле хищнической эксплуатации населения колоний.

Огромный размах градостроительства -- одна из характерных черт колонизационной политики Испании в Америке. К 1513 году только на Эспаньоле было заложено 17 поселений. В продолжение XV века в различных частях Испанской Америки: на развалинах поверженных индейских городов Теночтитлана и Куско, в местах сосредоточения индейского населения- Кордова, Тукуман, Сантьяго и другие, на горных разработках Потоси, Оруро, Сакатекаса и на важных морских коммуникациях-Веракрус, Гавана, Картахена, Лима-- были заложены сотни новых городских поселений.Они становились опорными пунктами колонизации края, распространения христианства, административными, ремесленными и культурными центрами.

Согласно законам от 1497, 1529 и 1573 годов Испания безвозмездно наделяла испанских колонистов участками для возведения домов в пределах городской застройки, резервным фондом -- вокруг города с расчетом на его последующий рост и для выпаса скота; коллективным собственником этих земель выступал городской совет--кабильдо. Выделялись также наделы под сады и огороды в предместье, а на периферии большие участки для разведения скота. Земли распределялись при условии их освоения в течение ближайших четырех--шести лет. Строго соблюдался сословный подход при распределении земли: знатные поселенцы получали для застройки участки в 2 раза, а для обработки в 5 раз превышавшие наделы простых колонистов. Так законодательно вводилась система по сути феодальной иерархии. Как правило, земельный фонд испанских городов образовывался за счет захвата угодий, принадлежавших окрестным индейским общинам, и обрабатывался за счет принудительного труда индейцев.

С 70-х годов XV в. в колониях, так же как и в Испании, была введена широкая практика продажи должностей колониальной администрации и городского управления дающему наибольшую цену в пользу королевской казны. В итоге с XV века автономия молодых испанских городов была резко ограничена, а их управление было монополизировано состоятельной бюрократией и местной феодальной элитой.Они же всецело поддерживали королевскую власть в ущерб интересам прослойки бедных испанских поселенцев и ремесленников.

Метрополия имела мощную опору в лице католической церкви. Исключительное право патроната над церковью в Новом Свете, заложенное уже в папских буллах 1493 года, а затем подтвержденное в 1501 и 1508 годах, рассматривалось испанской короной как одна из наиболее важных ее экономических и политических привилегий в Западном полушарии. Оно было даровано Ватиканом испанским королям за тот вклад, который они внесли в дело изгнания мавров с пиренейских земель в процессе Реконкисты. Королевский патронат обладал правом назначать представителей высшей и средней церковной иерархии, осуществлять контроль за их деятельностью, основывать церкви и монастыри, отчислять в свою пользу одной девятой части от всей суммы церковной десятины. Огромная армия священников, монахов, миссионеров не только духовно порабощала индейское население, но и нещадно эксплуатировала его труд при строительстве храмов и монастырей, обработке угодий, добыче драгоценных металлов Григулевич И.Р.Крест и меч:католическая церковь в Испанской Америке.-М., Наука, 1987 Стр 92.

Экономическое могущество церкви было построено на взимании десятины, которую платило подавляющее число жителей колоний. Испанское законодательство противоречиво толковало процедуру взимания десятины с индейского населения в XV--XV вв. В одних колониях, например в Новой Испании, она взималась, в других -Перу- не взималась; в одних местах ее собирали со всех продуктов земледелия, в других только с тех, что были завезены испанцами-пшеницы, овса, шелкопряда. Однако с 70-х годов XV в. в связи с усилением налогового пресса все категории крестьянства обязаны были выплачивать десятину «по закону». Могущество также строилось на безвозмездном присвоении первых плодов земледелия и скотоводства, обременительных поборах за духовные требы, частных пожертвованиях, дарениях и завещаниях доходов с земель и имущества, наконец, на торговых, ростовщических и кредитных операциях, которые приняли огромный размах во второй половине XV в. Активная скупка доходных участков, захват общинных угодий, королевские земельные пожалования превратили католическую церковь к концу XV века в крупнейшего земельного собственника, ростовщика и банкира. Этот красноречивый факт замалчивается консервативными и клерикальными историками.К концу колониального периода ежегодные доходы церкви только в вице-королевстве Перу были равны почти половине доходов королевской казны и составляло около 2,5 миллионов песо Григулевич И.Р.Крест и меч:католическая церковь в Испанской Америке.-М., Наука, 1987 Стр 113.

Активную деятельность в колониях развили и монашеские ордена. К началу XV в. в Новой Испании религиозным орденам принадлежала одной трети всех общественных и частных зданий, земельных угодий и другой недвижимости; здесь работало 400 монастырей, а всего к этому времени в Западных Индиях насчитывалось более 5 тысяч монахов. Сто пятьдесять лет спустя францисканцы, наиболее многочисленный миссионерский авангард католической церкви, имели к 1789 году под своим началом в Испанской Америке и на Филиппинах 241 монастырь, 139 приходов и 163 миссии. Всего же в канун XX в. в колониях насчитывалось от 30 до 40 тысяч священников и около 4 тысяч монастырей Там же.Стр 118.

В 1568 году в Перу, а в 1572 году в Новой Испании появились первые представители самого воинствующего католического ордена -- Ордена иезуитов. К 1586 году иезуиты достигли Парагвая, к 1590 году проникли в Новую Гранаду, к 1592 году -- в Чили. Созданные ими к концу XV в. на юге Парагвая 30 миссий, раскинувшиеся на площади в 200 тысяч квадратных километров, объединили более 150 тысяч индейцев гуарани. Вопреки утверждениям церкви, эта «христианская республика» в действительности представляла полуавтономное религиозное владение со своей армией, в котором индейцы подвергались жесточайшей эксплуатации.Это было похоже на остроумную и прибыльную смесь крепостничества и рабства. Это был гигантский комплекс плантаций и скотоводства, производство которого шло в основном на экспорт, а доходы присваивались орденом. Подобные миссии функционировали также на востоке Эквадора -- миссия Майнас, в сельве на юго-востоке Боливии, в зоне расселения индейцев чикитос, в провинциях Сонора и Синалоа на севере Новой Испании и в других местах. Орден иезуитов сосредоточил в своих руках огромные богатства, бросив вызов колониальным властям и самой испанской короне. Так, к 1767 году под опекой иезуитов находилось более 700 тысячи индейцев, а движимая и недвижимая собственность ордена оценивалась более чем в 70 миллионов песо серебром.

С 60-х годов XV века в Испании началось наступление контрреформации, ознаменовавшееся, в частности, ужесточением деятельности инквизиции и активным преследованием деятелей религиозно-гуманистических кругов. Усиление католической реакции в метрополии немедленно отозвалось на политическом и духовном климате ее американских колоний.

Королевским указом от 1569 года в Испанской Америке был учрежден трибунал инквизиции, который начал действовать в Лиме в 1570 году, а в Мехико -- в 1571 году. Индейцы, как новообращенные, были изъяты из ее ведения, однако негры и мулаты подвергались ее суду. Жестокая духовная цензура проникла во все области колониальной культуры и знания.

Деятели официального католицизма- М. Фернандес де Энсисо, X. Хинес де Сепульведа и другие создали и обосновали доктрину раннеколониальной экспансии. Ее главным положением стало провозглашение принципа справедливой войны христиан-европейцев против язычников-индейцев во имя создания испанской «всемирной католической монархии». Так обосновывалось право на завоевание американских народов и их насильственное обращение в правоверную католическую паству, покорных верноподданных слуг испанского короля. Религиозный фанатизм способствовал оправданию и освящению политики беспощадного ограбления населения колоний Григулевич И.Р.Миссионеры среди индейцев.-М.:1993 Стр 78 http://www. ukans. edu//history//.

Завоевание и колонизация Нового Света, осуществлявшиеся объединенными усилиями испанского короля, отрядов завоевателей и католического духовенства, сопровождались глубокими социально-экономическими и идеологическими противоречиями как между этими силами, так и внутри каждой из них. Не выступала единым фронтом и католическая церковь. Ее религиозно-гуманистическое крыло бросило вызов теории и практике колониальной экспансии, которую проповедовал официальный воинствующий католицизм. Испанских гуманистов представляли Альфонсо де Вальдес, секретарь Карла V, известные теологи и юристы Франсиско де Виториа (1483--1546), Хуан Луис Вивес (1492--1540) и др. Наиболее яркое выражение новые гуманистические идеи, хотя и в своеобразной религиозно-схоластической трактовке, нашли в деятельности и творчестве Бартоломе де Лас Касаса (1474--1566). Участник и очевидец завоевания, затем монах-доминиканец и епископ, покровитель и защитник индейцев, Лас Касас в течение полувека находился в самой гуще острейшей идейно-общественной борьбы, которая развернулась вокруг политических и этнических проблем, порожденных открытием и завоеванием Америки. За долгую жизнь Лас Касас прошел путь от ожесточенного критика методов и последствий испанской конкисты и колонизации как преступления против естественного, божественного и человеческих законов до осуждения всяких форм колониального угнетения.

Стремясь осуществить на практике свои гуманистические идеи, Лас Касас неоднократно предпринимал попытки основать сельские поселения в Венесуэле, Гватемале, Никарагуа, где бы индейцы и испанские колонисты «мирно и равноправно» сотрудничали в деле освоения богатств американской земли. Эти утопические социальные проекты в условиях колониальной действительности окончились полным провалом. В начале пути он был сторонником завоевания Америки «на справедливых началах» и мирной пропаганды христианства, замены порабощенных индейцев африканскими невольниками, как более физически выносливыми работниками. В конце жизни Лас Касас возвысился до радикальной идеи равенства всех рас и народов, осудил рабство негров, выступил с требованием, чтобы испанские колонизаторы покинули пределы Америки, а независимость индейских народов была восстановлена Григулевич И.Р.Миссионеры среди индейцев.-М.:1993 Стр 92 http://www. ukans. edu//history//.

При всем том, что усилия испанских гуманистов не вышли за пределы умеренной оппозиции испанскому абсолютизму, а в ряде случаев и сотрудничества с ним, не изменили кардинально режима колониальной эксплуатации, они сыграли важную роль в зарождении новой испаноамериканской духовной традиции. Со всем основанием можно утверждать, что Лас Касас, как ключевая фигура испанского гуманизма XV в., завещал «будущему идеи независимости Америки» .

Глава II. Формы колониальной эксплуатации и этнические процессы

Главной целью Испании было ограбление коренного населения колоний. Именно высокоразвитые земледельческие народы древней зоны цивилизаций, вошедших в состав вице-королевств Новая Испания и Перу, приняли на себя основную тяжесть колониального гнета. Индейское население управлялось с помощью специально издаваемых Законов Индий. Изданные в 1680 году Законы Индий, регламентировавшие различные аспекты политики по отношению к индейцам, составили четыре внушительных тома и содержали более шести тысяч указов.

Согласно государственно-административному законодательству Испании, ее американские владения входили «во всемирную испанскую монархию» на положении «присоединенного королевства Индий».Это отражало зависимый, колониальный статус Испанской Америки.

Подавляющей части коренного населения колоний была навязана феодальная система эксплуатации, в которой своеобразно переплетались элементы феодальной и рабской зависимости, зачатков ранне-капиталистических отношений, усугубленных расовой дискриминацией индейских народов. Причем создававшийся механизм колоний с самого начала был ориентирован на потребности мирового рынка.

Процесс складывания феодальных отношений в Испанской Америке протекал своеобразно. В его основе лежал сложный синтез признаков разлагавшегося испанского феодализма и самобытных индейских социально-экономических порядков.

Индейская община в своих различных формах, близких к сельской общине сыграла значительную роль в деле включения индейских народов в более высокую социально-экономическую формацию и обеспечила преемственность их исторического развития в колониальный период. Община у ацтеков называлась кальпулли, у кечуа - айлью. Одновременно высокая приспособленность общины к местным экологическим условиям, вековые земледельческие традиции, централизованные формы трудовой кооперации и хозяйственного самообеспечения позволили испанской короне подключиться к эксплуатации людских и природных ресурсов Америки.

Превращение индейской общины в одно из производственных, административных и государственных колониальных звеньев происходило с помощью как традиционных, так и новых, созданных в результате завоевания институтов. Особенно ярко этот процесс прослеживается на судьбе индейцев, получивших статус государственных крестьян. Так, в 1636 год в провинции Тунха - Новая Гранада- из 9272 податных индейцев 1252 принадлежали испанской короне и жили в 8 селениях.

Так называемые «королевские индейцы» жили замкнутыми общинами, куда строго запрещался доступ лицам неиндейской крови. Каждая община коллективно владела земельным фондом: одна часть земельного фонда предназначалась для обработки отдельными семьями с ежегодными переделами земли; другая -- леса, воды, пастбища -- для совместного пользования, выпаса общинного скота и т. д., и, наконец, третья обрабатывалась сообща, урожай с нее поступал в счет выплаты многочислен-ных налогов, прежде всего подушного, и частично в страховой фонд -- общинную кассу, за счет которой содержались вдовы, сироты и инвалиды. Формально сохранявшие автономию, королевские индейцы оставались под началом традиционных касиков, представителей древней родо-племенной знати, собиравших в королевскую казну «трибуто» и занимавшихся разбором местных тяжб Терентьев В.Н. Социальные вопросы развития индейских колоний в новое время.-М.: 1999. Стр 97. Королевская власть, признавая касиков в качестве «индейских правителей» согласно «древнему индейскому праву и обычаю», предоставила им ряд важных социальных и экономических привилегий -- прежде всего освободила от уплаты подушного налога и личной службы. Тем самым испанская монархия обеспечивала в среде коренного населения социальную опору для осуществления своих колониальных задач. С другой стороны, индейская знать, став частью земельной аристократии колоний и сочетая традиционную власть с административными колониальными функциями, в большинстве случаев феодализировалась, превращалась в угнетателей собственного народа, а интересы испанской короны защищала как свои. Таким образом, индейского общинника закабаляли с помощью индейских институтов.

Индейская община была пережитком родового строя, основанный на натуральном хозяйстве, совмещал ремесло и земледелие, архаические орудия труда, патриархальные культурно-бытовые нормы, обусловил не только стойкость, но и консерватизм, застойный характер общинного уклада в рамках колониального строя. Испанский феодализм подчинил себе аграрный строй индейцев, сохранив частично его общинные формы, но это сочетание создавало статический порядок, экономическую систему, стагнационные формы которой были лучшей гарантией крепостной зависимости индейцев.

Сверху контроль за королевскими индейцами был возложен на коррехидоров- особых чиновников, система которых была учреждена в 1565 году, сменявшихся каждые 3--5 лет. Обладая неограниченной властью, коррехидоры в результате спекуляции, ростовщичества, злоупотреблений при сборе подати наживали огромные состояния и стяжали славу самых ненавистных представителей колониальной бюрократии, с помощью которой осуществлялась эксплуатация казенных индейцев в государственных масштабах Терентьев В.Н. Социальные вопросы развития индейских колоний в новое время.-М.: 1999. Стр 116.

Испания активно использовала и средневековые испанские институты, такие, например, как энкомендарная система, сыгравшая огромную роль в деле первоначального закабаления индейского крестьянства. Уже в 1497 год Колумб получил право репартимьенто -- раздела индейцев для различных работ между конкистадорами вместе с землями, на которых те проживали. Широкий термин репартимьенто употреблялся для обозначения раздела индейцев между энкомендеро-опекунов, раздачи индейцев на работу в золотых приисках (Новая Испания), а с середины XV веке им обозначалась принудительная распродажа среди индейцев европейских товаров, сокращенно «репарто». Такие разделы начали стихийно практиковаться еще в 1495-- 1496 годах на Эспаньоле. В 1499 год уже «на законном основании» более 100 завоевателей получили в разных местах острова обширные земельные владения.

Эти факты подтверждают вывод о том, что конкиста это противоречивый процесс, она осуществлялась в феодальных и полуфеодальных формах. Данная система получила в дальнейшем законодательное подтверждение в актах испанской короны, принятых в декабре 1503 года. Отныне разрешалось в массовом масштабе предоставлять конкистадорам, чиновникам, священнослужителям в энкомьенду-опеку или попечение- плотно населенные общины и целые округа. Это была своеобразная компенсация, форма вознаграждения, которой метрополия оплачивала их услуги в деле увеличения колониальных владений.

Лицемерно провозглашая индейцев свободными и не подневольными людьми, указы в то же время принуждали их работать в домах христиан, собирать и намывать золото и другие металлы, обрабатывать поля и доставлять еду для поселенцев-христиан. Формально энкомьенда не давала каких-либо юридических прав на землю индейских общин, имелось в виду лишь право на труд индейцев, который предлагалось возмещать «платой или содержанием по усмотрению». На энкомендеро возлагалась обязанность всячески опекать индейцев, наставлять в христианской вере и защищать вверенные владения от вооруженных посягательств со стороны. Энкомендеро получали право взимать с индейцев подать, одна четвертая часть которой отчислялась в королевскую казну. Бургосские законы 1512 год вновь лицемерно подтвердили «свободный статус» индейцев, но обязали их девять месяцев в году работать на своих «попечителей за плату», при этом менять место жительства запрещалось под страхом смерти. Так законодательно утверждалась тенденция к установлению личной зависимости подневольного индейского крестьянства, прикрепления его к земле. Тем самым были развязаны руки по сути феодальным устремлениям испанских конкистадоров как раз на пороге завоевания обширных районов развитого индейского земледелия в Мексике и Перу.

Исследователи истории нового времени отмечали противоречивость и двойственность законодательной политики испанских королей, отражавшая разложение феодальных и зарождение капиталистических отношений в метрополии. Объявление индейцев «свободными подданными» короны было типичной мерой распространения на них феодально-вассалитетных отношений. Это делалось во имя эксплуатации миллионных масс индейских подданных исключительно в интересах испанской абсолютной монархии и роста ее политического авторитета. Одновременно ставилась цель максимально ограничить бесконтрольное разрушительное хозяйничание мощной военной прослойки завоевателей, стремившихся завладеть не только материальными богатствами, но и самой личностью покоренного индейца, который зачастую превращался ими в раба.

Нужно отметить, что без влиятельной колониальной элиты испанская Испания не приобрела бы огромные владения, а в случае приобретения не смогла бы их удержать. По этой причине законодательными мерами метропо-лия вынуждена была в определенной степени удовлетворить по сути феодальные устремления завоевателей, надеясь с помощью бюрократического аппарата и бесчисленных законодательных актов держать колонии под жестким контролем.

Определенные купеческие круги, активные участники и организаторы колониальной экспансии, представители поднимавшегося в стране капитализма, пытались открыть дорогу новой буржуазной тенденции развития в колониях. Отсюда многочисленные, но тщетные попытки использовать индейскую рабочую силу «по-европейски», т. е. как вольнонаемных работников, ограничить их рабочее время, справедливо оплачивать труд, не предоставлять индейцев колонистам, приезжавшим возделывать землю собственным трудом. Весь ход политического и экономического развития как в самой Испании, так и в колониях с середины XV века затруднял развитие в Испанской Америке ростков капитализма.

Несмотря на то что Испания в качестве верховного собственника завоеванных земель рассматривала всех жителей колоний как держателей, но не собственников земли, в Испанской Америке с первых десятилетий XV века бурно идет процесс создания крупного феодального землевладения. Так, в провинции Тунха (Новая Гранада) в 1565 году насчитывалось 20 «суперэнкомендеро», владевших от 700 до 2 тысячами податных индейцев, что составляло более половины всего индейского населения провинции. В районе Куско -- Арекипа (Перу) из почти 300 энкомьенд только 14 имели более одной тысячи индейцев, средняя объединяла 400 человек. Всего к 1580 году в Новой Гранаде было роздано 300 энкомьенд и 350 тысяч индейцев; в Новой Испании -- 480 энкомьенд; в провинции Куйо в 1561 --1562 годах-- 200 энкомьенд и около 100 тысяч индейцев; в Тукумане и его окрестностях только в 1607 году испанским колонистам, жителям восьми городов, роздано «в опеку» около 20 тыс. индейцев. Земельная аристократия стремительно превращалась в наследственную феодальную касту, навязав индейскому населению личную, поземельную и судебно-административную зависимость Терентьев В.Н. Социальные вопросы развития индейских колоний в новое время.-М.: 1999. Стр 116.

История энкомьенды -- это история, с одной стороны, наступления колонизаторов на права и земли индейцев, разорения и уничтожения общины, с другой -- история постоянной борьбы между испанскими королями и крепнувшим крупным землевладением за сохранение общины. Чтобы приостановить процесс экономической и политической консолидации могущественной касты землевладельцев, королевское правительство попыталось пересмотреть энкомендарную систему. Этот шаг объяснялся следствием вынужденного компромисса. Испания была заинтересована в сохранении плотно-населенных и производительных индейских общин.

После очередных законов энкомьенда утрачивает монопольное положение и к концу XV века отходит на второй план. К примеру, если в Перу в 1536 году каждый четвертый землевладелец был энкомендеро, то в 1555 году-- каждый шестнадцатый.

С середины XV века первостепенное значение приобрела жестко регламентированная система принудительного труда.Трудовая повинность индейского населения, широко применявшаяся в раннесоциальных обществах Древней Америки, была превращена колониальными властями в централизованную систему обеспечения рабочей силой различных отраслей хозяйства в невиданном до сих пор масштабе. Это была своеобразная форма феодальной отработочной ренты.Она отвечала интересам испанской короны и большинства колонистов как совокупного эксплуататора. Для любого вида деятельности, полезного государству и королевской казне, а именно: обработки посевов зерновых, плантаций хлопка, переработки сахарного тростника, выпаса скота, обслуживания хозяйств землевладельцев, священников, строительства дорог и мостов, общественных зданий, индейцы-общинники привлекались по централизованной разверстке «О колониальном феодализме в Испанской Америке» (Вестник ЛГУ,1985,№16. Стр 22 http://www. lgu. vestnik.//history//.

Законами предусматривалась «справедливая оплата» принудительного труда индейцев деньгами или натурой. В массовой практике она повсеместно игнорировалась и была лишь видимостью «вольного найма».

Наиболее изощренные, варварские формы принял принудительный труд в примитивных ткацких мастерских -- обрахе, который широко применялся в Перу, аудиенсий Кито и др. и в горнодобыче-золотые рудники Памплоны, серебряные Марикиты -- в Новой Гранаде и на северо-западе Новой Испании.Здесь царили самые бесчеловечные условия труда. Не случайно горная мита на серебряных рудниках Потоси и при добыче ртути в Уанкавелике стала символом колониальных злоупотреблений. Подсчитано, что в течение колони-ального периода на рудниках Испанской Америки погибло более 8 миллионов индейцев.

Обложение общинного крестьянства подушной податью было также одной из форм хищнической феодальной эксплуатации индейских масс в государственном масштабе, приводившей к их разорению и закабалению. Индейцы от 18 до 50 лет обязаны были ежегодно выплачивать налог, составлявший львиную долю всех поступлений в королевскую казну. В Новой Испании податной индеец в 1572 году выплачивал ежегодно 1 песо деньгами, около 30 кг кукурузы, хлопок, какао, перец, домашнюю птицу; в Перу налог составлял от 6 до 8 песо в год, индейцы провинции Чукито (Верхнее Перу) в конце XV в. выплачивали в казну тридцать пять тысяч двести песо серебром. В зависимости от региона налог выплачивался как в денежной, так и в натуральной форме--продуктами домашнего хозяйства, которые распро-давались затем на публичных торгах; выручка поступала в казну. Денежная форма феодальной ренты, будучи категорией разлагавшегося феодализма, являлась важным фактором развития товарно-денежных отношений в колониях. Поставленное перед необходимостью выплачивать многообразные подати деньгами, индейское крестьянство постепенно втягивалось в качественно новую для себя, отличную от натурального обмена сферу товарного обращения. Однако в целом процесс воспроизводства крестьянского хозяйства продолжал носить натуральный характер.

Мощный переселенческий поток из Испании в Америку постоянно нарастал в продолжение всего XV века. Между 1534 и 1538 годами в Новый Свет ежегодно выезжало 2--3 тысяч человек, а к концу столетия выехало около 300 тысяч. Резкое увеличение числа испанских колонистов, особенно лиц духовного звания и колониальных чиновников всех рангов, со всей остротой ставило вопрос об обеспечении их значительным фондом свободных земель и рабочих рук. Одновременно с конца XV в. начался процесс активного хозяйственного освоения глубинных провинций. Рост городов, центров горнодобычи, развитие внутренней торговли ставили вопрос о расширении в колониях посевных площадей под пшеницу, ячмень, рис, хлопок, а также пастбищ. Все большая часть испанского населения включалась в развитие сельского хозяйства. Остро вставшая земельная проблема имела закономерным результатом новое наступление на земли общинного крестьянства. Помимо системы поместий, сосредоточенных в руках потомков первого поколения завоевателей по системе энкомьенды, стихийно начался бурный рост нового крупного частного землевладения. Оно образовывалось за счет массового обезземеливания индейских общин в результате прямого захвата чиновниками и прочими колонистами плодородных угодий и пастбищ, скупки выморочных, заложенных за долги и пустующих участков.

В этих условиях испанская Испания провела ряд крупных мер по упорядочению аграрных отношений в колониях. Указами Филиппа от 1591--1592 годов владельцы незаконно присвоенных земель признавались «подлинными и законными» их собственниками при условии выплаты денежнего возмещения в королевскую казну по соглашению. Впредь наделение землей жителей новых городов, раздача пустующих земель производились путем распродажи их на общественных торгах в пользу казны.

Так юридически утверждалось расхищение огромных земельных площадей колониальной земельной аристократией, и в то же время создавался дополнительный и немалый источник пополнения королевских доходов, просуществовавший до конца колониального периода. Сложившаяся в этих условиях система крупного землевладения с опорой на колониальную асьенду с XV века стала определяющим фактором аграрных отношений в Испанской Америке.

Насильственное перемещение значительных индейских масс на новые места имело далеко идущие экономические и политические цели: обеспечить все отрасли колониального хозяйства дешевым и доступным рынком рабочей силы, надежным поступлением налоговых сборов, облегчить духовный и политический контроль над порабощенными индейцами. Законами 1571 --1572 годов индейские общины, желавшие продать «излишние» угодья, должны были делать это на торгах в присутствии специального судьи. Широкий размах спекуляций землей, покупки на подставных лиц вкупе с практикой композиций придали процессу обезземеливания индейского крестьянства к середине XV в. прогрессирующий характер.

Одним из результатов этих процессов стало образование многочисленной прослойки безземельного и малоземельного крестьянства. Крестьяне покида-ли общины в поисках средств существования и включались в трудовую армию городов, центров горнодобычи в качестве работников по найму. Это этнически смешанное, мигрирующее сельское население, так называемые форастерос -- чужие или беглые индейцы -- новая характерная черта экономической жизни Испанской Америки XV--XV вв. «О колониальном феодализме в Испанской Америке» (Вестник ЛГУ,1985,№16. Стр 23 http://www. lgu. vestnik.//history//

Конкретные пути закабаления местного населения были различны. Насильственное переселение маломощных общинников на землю асьенды (Новая Испания) или «добровольное» поселение свободных от общины или энкомьенды «беглых» крестьян (Чили) сопровождалось предоставлением им земельного участка, крова, выплаты денег -- в долг под будущие отработки или долю урожая. Эта система долгового рабства получила название пеонажа. Выплачивая налог в казну за своих «арендаторов», держа их на полуголодной нищенской оплате ниже прожиточного уровня, опутывая долгами и займами, крупные землевладельцы -- асендадо постепенно лишали их личной свободы и низводили до положения феодально зависимых крестьян.

К началу XV в. докапиталистические формы эксплуатации в виде системы отработок, разнообразных натуральных, денежных и смешан-ных форм аренды были широко распространены во всех колониальных владениях: в Новой Испании и Гватемале это были ганьянес, в Новой Гранаде -- апарсерос и агрегадос, в Перу -- колонос, в Чили -- инкилинос и т. д.

Африканские рабы ввозились не только на Кубу и другие острова Вест-Индии, но и на Атлантическое и Тихоокеанское побережья Новой Испании и Новой Гранады, в Чили, Венесуэлу и на Ла-Плату. Рабы были заняты в основном на обработке плантаций сахарного тростника, кофе, какао, хлопка, на горных разработках, в крупных городах в домашнем услужении, в ремеслах.

Декретом от 1789--1791 гг Испания сняла ограничения на торговлю рабами с ее колониями, что привело к возрастанию их экономической роли как в плантационном хозяйстве Антильских островов, так и в горнопромышленном секторе Новой Гранады и т. д. Так, с 1791 по 1805 год на Кубу было ввезено столько же рабов (более 90 тыс.), сколько за предыдущие два с половиной столетия Васильев П.Ю. Отчеты и статистика колониальных территорий Испании в новое время.-М.:Мысль.1989. Стр 73.

К 1823 году всего в американских владениях проживало около 800 тысяч негров -- 4 % всего населения. 389 тыс. -- на Кубе и Пуэрто-Рико и почти столько же на континенте. При этом 300 тысяч негров на материке и 260 тысяч негров на Кубе являлись рабами. Всего же к этому времени в Испанской Америке насчитывалось более 2300 тысяч лиц африканского происхождения (негров, мулатов и т. д.).

Эту весьма сложную многоукладную социально-экономическую структуру Испанской Америки середины XV в. дополнял родо-племенной уклад индейских племен, живших на периферии колониальных владений. Арауканы на юге Чили, куна в Панаме, яки на севере Новой Испании сохраняли традиционный патриархальный образ жизни и продолжали оказывать колонизаторам упорное сопротивление. В специфических условиях обширных южноаме-риканских степей образовалась прослойка крестьянского мелкотоварного землевладения: льянеро в льяносах Венесуэлы и Новой Гранады, гаучо в пампе Ла-Платы, мелкие и средние хозяйства чакрас -- свободных и полусвободных крестьян в Парагвае.

Крупное землевладение, консолидировавшееся к концу XV в. в огромные неотчуждаемые земельные владения -- латифундии с помощью феодального права майората, скрепляло основы феодального режима. Лишь в отдельных местах (прибрежные долины Перу и Чили) крупная асьенда перешла на товарное производство экспортных культур (пшеница, сахар, кофе) и объективно развивалась в сторону капиталистического хозяйства.

В целом засилье натурального хозяйства, низкое рутинное состояние техники, наличие ярко выраженных форм кабальной зависимости индейского крестьянства, плантационное рабство обусловили широкое распространение докапиталистических укладов в аграрной экономике Испанской Америки. Это определило ее отсталость по сравнению с хозяйством метрополии и значительно тормозило развитие товарного и промышленного производства в колониях.

Этнические процессы. К концу XV в. в колониальных владениях сложилось многоукладное кастовое общество. Это общество и в социальном, и в этническом отношении было разнообразным, пестрым. Одновременно с завоеванием на Американском континенте начал развиваться небывалый по масштабам, исторически прогрессивный процесс этнорасового и культурного смешения представителей народов Европы, Африки и коренного индейского населения Америки. Первоначально выходцы из Испании и индейцы, жившие общинами под управлением традиционных касиков, составляли самые замкнутые группы. Метрополия рядом жестких ограничений пыталась первое время поддерживать обособленный статус индейских общин и африканского населения. Однако стихийно развернувшееся смешение различных этносов, их интенсивное взаимодействие с конца XV в. принимали все более активный и необратимый характер каст. Наиболее употребительными обозначениями для потомства европейцев и африканцев были мулат и пардо, африканцев и индейцев -- самбо, европейцев и индейцев -- метис. При этом за испано-индейскими метисами в разных областях Испанской Америки закрепились специфические областные названия: на Ла-Плате их называли гаучо и компадритас, в Перу и Боливии -- чолос, в Чили -- ротос, в Новой Испании -- ладинос. В целом в обиходной речи существовало несколько десятков наименований, отражавших ту или иную степень смешения различных этнических компонентов. Европеец и метиска, европеец и мулатка -- кастисо, или квартерон (одна четвертая индейской или негритянской крови); европеец и квартеронка--очавон (одна восьмая индейской или негритянской крови) в Венесуэле; белый и квартеронка -- кинтерон (Новая Испания) и т. д. В отдельных частях (в Новой Испании и в Парагвае) процесс метисации протекал особенно бурно.Однако в районах сосредоточения таких крупных индейских народов, как кечуа и аймара. Альперович М.С.История индейского населения Южной Америки.-М.: 1988.Стр 122 Сюда можем причислить Перу, Боливию и Эквадор. В течение всего колониального периода происходило включение в их состав мелких разнородных родо-племенных групп, шла этническая консолидация и формирование новых народностей, что к концу XV в. определило полиэтнический состав местного колониального общества.

В этносоциальной структуре XV--XV вв. основные линии социальных и этнических различий совпадали. Принадлежность к той или иной социальной группе первоначально, как правило, обусловливалась этническим происхождением. Наиболее бесправное положение занимали негры, жившие в условиях патриархального рабства в городах и плантационного рабства на плантациях Вест-Индии и океанских побережий. На положении обособленной касты, управлявшейся специальными законами, но причислявшейся колониальными кругами к «низшей подлой расе», находилось индейское население, подвергав-шееся нещадной эксплуатации и расовой дискриминации.

Численность индейцев резко снизилась в процессе испанского завоевания и вследствие ряда опустошительных эпидемий оспы, тифа, кори, завезенных европейцами: в Новой Испании между 1519 и 1565 годами -- на 40 процентов, а к началу XV в. на ее территории осталось лишь чуть более 1 миллиона индейцев. В Перу к двадцатым годам XV века индейское население сократилось вдвое в горах и на две трети на побережье; в Новой Гранаде только в провинции Тунха к этому времени осталась одна пятая часть податных индейцев - 44 тысяч человек. С середины XV века индейское население начало медленно расти: с 3950 тысячи в 1650 году до 6830 тысяч в 1825 году. При этом если в 1650 году индейцы составляли более 80% населения колоний, то в 1825 году -- лишь 45 %. Значительное число индейского населения сохранилось в традиционных зонах расселения -- в Центральной Мексике, Новой Гранаде, Перу и Боливии, в провинциях Жужуй и Тукуман (Аргентина), где оно составляло от 35 (Новая Испания) до 92 % (Кочабамба) всех жителей.

Быстрыми темпами росла численность оторвавшихся от общины метисов, выкупившихся на свободу мулатов. Они заполняли городские предместья, становились мелкими торговцами, ремесленниками, работниками шахт и мастерских и находились в более привилегированном по сравнению с индейцами положении: их не облагали подушным налогом и не подвергали принудительной трудовой повинности.Однако они были лишены гражданских прав, не допускались к чиновничьим и офицерским должностям, в учебные заведения, к руководству цехами и выборам в состав кабильдо.

К концу XV века значение кастовых перегородок начало ослабевать. Так, разбогатевшие представители «цветных каст» получили возможность повышать свой социальный статус и, покупая специальные сертификаты, переходили в разряд «белых», выручка от продажи поступала в королевскую казну.

Показательно, что испанские власти в стремлении увековечить колониальный режим всячески разжигали недоверие и разногласия между различными этническими группами, уповая на смертельную вражду между креолами и индейцами, индейцами и неграми, индейцами и метисами, и т. д. За метисами, как за наиболее активной и динамично растущей прослойкой, закрепился самый высокий среди смешанного населения социальный статус.

Колониальная бюрократия в лице вице-королей, членов аудиенсий, коррехидоров, высшего духовенства, крупные торговцы и землевладельцы были надежной опорой испанской короны, проводниками колониальных устремлений метрополии. Численность их была ограниченна: так, из 6 миллионов населения Новой Испании на 1810 год они составляли 15 тысяч, или 0,25 %, а в целом на 3,2 млн белых, в том числе креолов, в Америке приходилось лишь 150 тысяч уроженцев Испании.

Уже с середины XV века роль важного социально-экономического фактора в колониальной структуре Испанской Америки стали играть американские испанцы -- креолы. Термин креол в американских владениях закрепился за потомками первых поколений конкистадоров и колонистов. Креолы считали себя испанцами, однако имели в действительности ту или иную примесь индейской или негритянской крови, а потому третировались колониальными властями как «нечистокровные» Альперович М.С.История индейского населения Южной Америки.-М.: 1988.Стр 128.

К концу XV в. креольское население составляло, по различным данным, от 150 до 300 тысяч человек, к середине XV в. -- уже 659 тысяч, а к 1825 году -- от 3,3 до 4,3 миллионов человек. К началу XX в. креолы преобладали численно в обширных степях провинции Буэнос-Айрес, на равнинах Уругвая, севере Чили, в департаменте Трухильо в Венесуэле , в южном Перу с центром в Арекипе и других местах.

Города Испанской Америки были традиционными бастионами испанской и креольской знати. В столице Новой Испании -- Мехико -- в конце XV в. проживало 140 тысяч жителей, из которых половину составляли испанцы и креолы и половину -- индейцы и метисы. В столице Перу -- Лиме -- насчитывалось 80 тысяч жителей, из них половина приходилась на испанцев и креолов, а другая -- на негров и мулатов (40 %) и метисов; в Кито из 70 тыс. жителей 63 % приходилось на креолов и 32 % -- на индейцев и метисов.

Состояние демографических исследований по колониальному периоду не позволяет дать точную оценку общей численности населения Испанской Америки к началу XX века. По неполным данным на 1823 год, там насчитывалось около 17 миллионов жителей (меньше всех -- 785 тыс. -- в Венесуэле, больше всех -- 6800 тыс. -- в Новой Испании), в том числе: 7530 тысяч индейцев (45 %), 5328 тысяч представителей метисных групп (32%), 3276 тысяч -- белых (19%) и 776 тысяч-- негров (4 %) Там же.Стр 135.

К концу колониального периода креольское население не было однородным в социальном отношении. Креольская верхушка представляла новую земельную и денежную аристократию, разбогатевшую на торговых операциях, плантационном хозяйстве, собственников крупных поместий, рудников, мануфактур, военных чиновников и лиц свободных профессий. Положение обедневших креолов -- мелких землевладельцев, ремесленников, рабочих шахт и мастерских, пеонов, мало чем отличалось от положения других представителей угнетенных низов.

Переходные метисные, мулатные и креольско-метисные группы к концу XV в. стали теми основными компонентами, из которых начали складываться локальные варианты этнических общностей со своим социально-экономическим укладом, своеобразным культурным и психологическим обликом--прообраз будущих колумбийцев, мексиканцев, аргентинцев и других. Одновременно формировалась идея континентального единства как результат экономического и духовно-культурного обособления колоний. Это проявилось, в частности, в том, что уроженцы Испанской Америки осознавали себя как «американцы», как «сыны и отцы американского отечества», как «соотечественники» -- в противовес испанцам, чужеземцам и угнетателям.

Завладев прочными позициями в экономике колоний, креолы страдали от политического неполноправия. Руководившие низшим и средним звеном местного управления, они фактически исключались колониальными властями из сфер высшего административного и церковного управления, связанных с реальной политической властью. Так, все 170 вице-королей, назначенных в Испанскую Америку до 1813 года, прибыли из Испании, из 705 епископов--только 105, а из 602 генерал-капитанов и губернаторов -- лишь 14 были назначены из числа креолов, уроженцев колоний. С середины XV в., когда упрочилось экономическое положение креольского населения в колониях, оно все настойчивее стало стремиться к рычагам управления. Однако испанская монархия решительно препятствовала осуществлению этого радикального стремления.

Глава III.Экономическое развитие колоний

Синтез социальных, материальных и культурных традиций народов Европы, Америки и Африки, развернувшийся в процессе колонизации Американского континента, ярко проявился в области взаимообмена и взаимообогащения достижениями земледелия, агротехники, животноводства. Выведенные американскими народами в результате многовековой селекции разнообразные сельскохозяйственные (картофель и кукуруза, тыква и томаты, батат и маниока и т. д.) и технические (хинин, хенекен, табак) культуры заняли ведущее место в мировой экономике. Освоение в течении XV--XV веков древнеамериканских растений народами всех континентов более чем удвоило пищевые ресурсы Старого Света. В свою очередь европейские народы тоже обогатили Америку новыми для нее видами растений и животных, которые буквально преобразили ее природу.

Первоначально Испания в целях быстрейшего освоения колоний содействовала внедрению на американских землях богатого ассортимента европейских сельскохозяйственных культур, а также разведению мелкого и крупного рогатого скота, завезенного из Европы. В Америке успешно прижились пшеница, овес, ячмень, рис, многие виды садовых и плодовых (апельсины, лимоны, оливки) культур, а также виноградная лоза и сахарный тростник. Обширные виноградники появились в теплых долинах с искусственным орошением в Чили, Перу, в провинции Куйо. Успешно разводились и оливки; особенно быстро росло производство сахарного тростника на прибрежных плантациях Новой Испании, Венесуэлы, Перу и на Антильских островах. Тутовый шелкопряд хорошо прижился в Новой Испании.Высококачественные ткани Новой Испании уже с конца XV в. вывозились в Южную Америку и на Филиппины.

Обилие и богатство природных пастбищ во всех американских широтах содействовали быстрому распространению различных пород домашнего скота, вьючных и тягловых животных -лошадь, осел, мул, бык. Огромный размах получило мясное и молочное животноводство, скотоводство и овцеводство. Испания развивала земледельческие и скотоводческие хозяйства испанских поселенцев, они обеспечивали колонии продуктами и сырьем для местной промышленности.

Освоение и распашка значительных земельных площадей, введение более передовой агротехники, сохи и плуга, железных орудий вместо традиционной мотыги или палки-копалки, использование тяглового скота в земледелии, появление неизвестных в Древней Америке колесного транспорта, морских средств сообщения -- все эти и другие нововведения объективно представляли значительный шаг вперед в деле создания качественно новых условий жизни и труда в колониях. Однако, следуя корыстным интересам, испанская метрополия намеренно тормозила, а в отдельных случаях и сводила на нет распространение европейских достижений в колониях.