Становление П.Н. Милюкова как ученого историка

Размещено на http://www.allbest.ru/

Становление П.Н. Милюкова как ученого историка

Абдуллаева Мариэм Шапиевна, студент

Дагестанский государственный университет

Историографическая деятельность П.Н. Милюкова интересна тем, что она длилась сравнительно большой промежуток времени, более полувека. Первое историографическое произведение П.Н. Милюкова появилось в 1886 г., последнее было закончено незадолго до смерти. П.Н. Милюков оказался чрезвычайно плодовитым ученым, из под пера которого вышло около 200 историографических произведений разных жанров. В своих трудах он создал масштабную картину зарождения, развития и исчезновения теорий и систем, определявших работу по русской истории, прежде всего, в XVIII-XIX столетиях. В статье рассматривается становление и развитие П.Н. Милюкова как ученого историка.

17 мая 1892 г. Милюков защищал магистерскую диссертацию по вышедшей в этом же году книге «Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII столетия и реформа Петра Великого». Она была основана на огромном документальном материале из архивов Сената, Кабинета Петра I, Ближней канцелярии, Разрядного приказа и т.д. Он изучил многочисленные проекты реформ, записки русских и иностранных авторов, образцы реформаторской деятельности других государств.

Оппоненты диссертации (В.О. Ключевский и В.Е. Якушкин) отмечали новизну темы, обширность источников, наличие «крупных и ценных» выводов в изучении государственного бюджета, финансового управления, хода административной реформы и т.д. Главное возражение Ключевского сводилось к тому, что автору не удалось дать «прямого и отчетливого ответа» на вопрос о связи хода реформ с историей государственного хозяйства. Якушкин упрекал Милюкова в недооценке административной реформы Петра I и его личности.

На Ученом совете П.Г. Виноградов предложил присудить Милюкову сразу докторскую степень, минуя магистерскую; многие члены Совета присоединились к этому предложению. «...Запротестовал... Ключевский! Его пробовали уговаривать. Он остался непреклонен. Когда ему говорили, -- вспоминал Милюков, -- что книга выдающаяся, он отвечал: «Пусть напишет другую, наука от этого только выиграет».

Книга Милюкова была высоко оценена научной общественностью: за нее он получил премию им. СМ. Соловьева. Однако современники не смирились со столь низкой оценкой Милюковым роли Петра I. Так, М.М. Богословский, сам, будучи автором книги «Областная реформа Петра Великого» (1902), хотя и признавал книгу Милюкова «замечательной» по насыщенности новым архивным материалом, но упрекал его в принижении роли личности реформатора. Сравнивая труд Милюкова с исследованием Павлова-Сильванского «Проект реформ в записках современников Петра Великого» (1897), Богословский отдавал предпочтение последнему. «После изысканий Павлова-Сильванского, -- утверждал Богословский, -- Петр опять занял место на пьедестале смелого и оригинального преобразователя, с которого пытался столкнуть его Милюков».

С оценкой Богословского солидаризировался С.Ф. Платонов, отмечая во взглядах Милюкова на роль Петра I очевидную «крайность».

Ученый-историк, по Милюкову, должен ставить вопрос о причине того или иного явления, стремиться к уяснению закономерностей исторического процесса, устанавливать причинную связь явлений, ограничиваясь при этом «спокойным наблюдением и изучением фактов».

Подобные мысли он высказывал и в тезисах на защите своей магистерской диссертации «Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII столетия и реформа Петра Великого» в 1892 году. Рассматривая реформы Петра I, Милюков подчеркивал, что как историк он не может оценить его сознательное творчество с точки зрения идеала или искусства. Настаивая на разграничении сфер знания и творчества. Милюков утверждал, что его отношение к деятельности Петра I как к предмету научного изучения связано с задачей уяснения причинной связи его реформ, а не выяснения их целесообразной значимости.

Милюков считал «естественным психологически» воздействие общественного деятеля на «направление научной работы», когда «точка зрения целесообразности переносится в не принадлежащую ей область причинного объяснения». Однако представление о целесообразности исторического процесса, толкуемое либо в теологическом плане, либо в виде волевого человеческого фактора, не обусловленного породившей его социальной средой и не выразившегося в общественно-целесообразном результате человеческой деятельности, Милюков считал неприменимым к научному пониманию истории.

«Милюков напрасно думает,-- возражал ему известный историк-социолог Н. И. Кареев,-- что... там, где ученый спрашивает о причине явления, практический деятель спрашивает о цели, вызвавшей это явление к жизни». Ученый, по верному наблюдению Кареева, изучая общественные явления -- восстания, революции, не только интересуются выяснением их причин, но и может ставить вопрос о целях сознательного либо непреднамеренного действия людей.

Кареев обоснованно утверждал, что сам Милюков, выступая «критиком субъективной школы» (имеется в виду критика Милюковым субъективизма Кареева в рецензии на его книгу «Основные вопросы философии истории»), признает субъективизм в практической деятельности, направленной в угоду «точке зрения целесообразности», толкуемой произвольно. Развивая эту мысль, Кареев предостерегал Милюкова от понимания современности «в угоду обязанностям, налагаемым на общественного деятеля его принадлежностью к известному народу, государству, сословию, партии». Он советовал Милюкову в этих вопросах придерживаться так называемого этического отношения к личности и обществу, «которое не претендовало бы заменить собою научное объяснение».

Милюков уделял существенное взимание изучению исторического процесса. Теоретическая разработка этого вопроса служила основой для его общетеоретической и конкретно-исторической концепции, а также расширяла представления о позитивистской историографии в целом. Он полагал, что любое национальное развитие содержит долю своеобразного и индивидуального. «Сочетание исторических условий, создающих национальную жизнь, не может не быть бесконечно разнообразно в каждом данном случае, а, следовательно, и результат этого сочетания -- национальное развитие -- будет бесконечно разнообразен».

Обвинения экономического материализма в фатализме Милюков признавал справедливыми лишь к его «некоторым» «чересчур увлекшимся» адептам, но не к направлению в целом. «Можно утверждать,-- отвечал он и Струве и Карееву,-- что его (экономического материализма.-- М. В.) исходный принцип узок, что сведение к этому принципу тех или других явлений -- насильственно; но никак нельзя ставить в упрек ему то, что составляло его заслугу,-- нельзя доказать, что экономический материализм отрицал тот класс явлений, объяснить которые из единого начала он считал своей главной задачей».

Милюков упрекал также Струве в том, что его попытка «сочетать экономический материализм» с гносеологией не увенчалась успехом.

Своими учителями Милюков считал О. Конта и Г. Спенсера, признавал их огромные научные заслуги в создании позитивистской философии и социологии. Это не исключало и критического осмысления их взглядов

Рассмотрение исторического процесса в России Милюков не ограничивал привлечением материала по западноевропейской истории. В первых изданиях «Очерков», рассматривая вопросы феодализма, и в частности формы собственности в Северо-Восточной Руси, Милюков отмечал их сходство с восточно-византийскими образцами. Это направление исследовательского поиска представлялось Милюкову, как и другим ученым того времени, в частности М. Ковалевскому, плодотворной перспективой.

В 1893 г. Павел Николаевич был избран председателем московской Комиссии по организации домашнего чтения. Посредством таких комиссий либеральная профессура, стремившаяся к просвещению народа, пыталась помочь самообразованию широких читательских кругов. Московская комиссия занималась не только выработкой программ домашнего чтения по истории, экономическим и естественным наукам, но и организацией лекций по этим дисциплинам в провинции. Милюкову было разрешено прочесть в конце 1894 г. в Нижнем Новгороде цикл лекций по истории русского общественного движения со времен Екатерины II. Залы ломились от публики.

В своих нижегородских лекциях Милюков прослеживал развитие общественного движения в России, доказывая эзоповым языком, что оно не раз вынуждало власть после периодов реакции приступать к попыткам реформ, что оно способно поставить преграду росту самодержавия. У слушателей возникало множество ассоциаций с современной эпохой. В октябре 1894 г. скончался император Александр III. Русское общество после тринадцатилетних политических заморозков встрепенулось, пришло в движение. Как всегда в начале нового царствования, ожили надежды на наступление оттепели. Успех лекций был оглушительным. Реакция властей не заставила себя ждать. Министерство внутренних дел возбудило против Милюкова следствие по делу о «прочтении лекций преступного содержания перед аудиторией, не способной отнестись к ним критически». В итоге Милюкову была запрещена любая преподавательская деятельность. В административном порядке он был выслан из Москвы в Рязань.

Курс лекций по русской историографии, прочитанный в 1886 и 1887 гг. в Московском университете, лег в основу книги «Главные течения русской исторической мысли», которую Милюков готовил к печати в рязанской ссылке. Движение исторической мысли рассматривалось автором на фоне общей эволюции научных и философских воззрений в России на протяжении XVIII и XIX вв.

Работа над «Очерками» отличалась от его прежних исследований. Кропотливый конкретно-исторический анализ уступил место взгляду сверху, широким концепционным обобщениям. В новом труде дали себя знать пришедший с годами опыт, окрепшее литературное мастерство, своеобразие научного мышления.

Милюков был, как бы создан для этого труда. Так думали и его современники. К примеру, молодой тогда П. Струве (в будущем соратник, а затем непримиримый противник Милюкова) констатировал: «Для задачи -- представить большой публике научную, широко написанную картину развития русского общества -- он был самым подходящим и чуть ли не единственным подходящим автором». И действительно -- кто еще из историков обладал такой энциклопедичностью знаний, широтой кругозора, умением раскрыть в историческом событии актуальный политический смысл? Сочетание всех этих качеств дало Милюкову возможность создать произведение, которое известный в будущем историк-эмигрант М. М. Карпович назвал «явлением редким не только в русской, но и во всеобщей историографии».

Выход в свет первой части «Очерков» в 1896 г. обеспечил восхождение их автора на Олимп отечественной исторической науки. «Среди новейших русских историков Милюков занимает одно из первых мест, -- писал Струве, -- в молодом поколении, без всякого сомнения, -- первое». Всего «Очерки» выдержали в России шесть изданий; последнее -- уже при советской власти, в 1918 г.

Книга пользовалась огромным успехом, особенно в среде интеллигенции, молодежи. Характерна оценка, данная этому труду М. Горьким, который к Милюкову как к политику относился весьма негативно, однако его исторические произведения считал своего рода эталоном. Горький настойчиво рекомендовал молодежи штудировать «Очерки по истории русской культуры». Они скажут вам, писал он одному из своих молодых корреспондентов, «кто Вы исторически, чем Вы были в прошлом, в Ваших предках, может быть, укажут и на то, чем Вы должны быть теперь».

Список литературы

милюков ученый историк

1. Богословский М.М. Памяти Н.П. Павлова-Сильванского// М. Богословский. Историография, мемуаристика, эпистолярия. М., 1987. С.95-96.

2. Историческая хроника//Историческое обозрение. 1892. Т. V. С.201.

3. Историческое обозрение. 1892. Т.5. С.208, 215.

4. Милюков П.Н. Воспоминания (1859-1917). Т.1. С. 160.

5. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. Ч.1. С.4-5.

6. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. Ч.2.С.5-6.

7. Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. Пп, 1917. С.448.

8. РО ГБЛ. Ф. 218.Д.822. Л.7-9.

Размещено на Allbest.ru