Исследования М.Ф. Жиганова Древнемордовских могильников Нижегородского Поволжья

Размещено на http://www.allbest.ru/

Исследования М.Ф. Жиганова Древнемордовских могильников Нижегородского Поволжья

Исторические науки и археология

Ставицкий Владимир Вячеславович, доктор наук, доцент, профессор Пензенский государственный университет

Аннотация

В статье рассмотрены исследования М. Ф. Жиганов древнемордовских могильников Нижегородского Поволжья. С 1955 по 1976 гг. им были исследованы: Старший Кужендеевский, Волчихинский, Абрамовский и Погибловский могильники. Их материалы позволяют реконструировать древнейшую историю северной группы мордовских племен I тысячелетие н. э. На основе данного населения происходит сложение мордвы-эрзи.

Нижегородское Поволжье традиционно считается территорией, на которой происходило сложение и дальнейшее развитие мордвы-эрзи (1; 2). Однако до исследований М. Ф. Жиганова, здесь были известны в основном мордовские могильники первой половины II тысячелетия н. э. Это позволило П.Д. Степанову выдвинуть предположение, что мордва-эрзя появилась здесь сравнительно поздно, и её происхождение связано с миграцией на данную территорию летописной муромы, которую он тоже считал мордвой-эрзей (3; 4).

Первые исследования мордовских могильников Нижегородского Поволжья были организованы М.Ф. Жигановым в 1955 г. Целью данных исследований было уточнение этнической карты северных районов расселения мордовских племен в I тысячелетии н. э.

В 1955-1956гг. М.Ф. Жигановым были проведены раскопки Старшего Кужендеевского могильника, расположенного в 500 м к северу от с. Кужендеево Ардатовского района Нижегородской области, на правом, высоком берегу речки Леметь, притока р. Теша. Значительная часть памятника была разрушена глубокими водосточными канавами и парниковыми траншеями. Много погребений было потревожено еще до войны при посадке фруктового сада. На площади раскопа было много отдельных ям, из которых ежегодно выбирали чернозем для парников, что значительно затрудняло проведение исследований.

За два года работ было вскрыто 20 погребений: 7 женских, 9 мужских, 1 детское, 3 неопеделенных и ритуальное захоронение домашнего животного. Обряд погребения в 19 захоронениях -- трупоположение на спине, а в одном -- трупосожжение (№ 12). Погребенные были ориентированы головой на север, с незначительными отклонениями на запад или восток, кроме захоронения № 13, в котором покойник был положен головой на юг. В отдельных погребениях прослежены следы подстилки из древесной коры. М.Ф. Жигановым было отмечено неравномерное распространения погребального инвентаря в захоронениях, значительное количество которого было зафиксировано всего в одном мужском и двух женских погребениях. В то время, как в остальных могилах найдены единичные предметы (5).

Важным фактом, установленным в результате раскопок, было наличие в женских погребениях височных привесок в виде стержня, в верхней части оканчивающегося завитком, а в нижней -- многогранным грузиком. По мнению М.Ф. Жиганова, привески из Старшего Кужендеевского могильника представляют собой более развитый тип, известный поздних комплексах Армиевского и Селиксенского могильников. А ближайшие аналогии данным привескам были отмечены в захоронениях VII века Серповского могильника. Находка в Кужендеевском могильнике подобных привесок, широко распространенных в южмордовских памятниках, которые традиционно относят к мордве-мокше, свидетельствовала в пользу единства древнемордовской культуры, что также находило подтверждение в однотипности большинство украшений, бытовых предметов и орудий труда с древностями армиевского и лядинского типов (6). Справедливость данного вывода подтвердили последующие исследования мордовских памятников Нижегородского Поволжья (7).

В качестве одной из особенностей погребального обряда М.Ф. Жигановым было отмечено наличие почти во всех погребениях глиняных сосудов. Чаще всего их ставили в головах (иногда по два сосуда) и реже -- в ногах покойного. Аналоги погребальной керамике, помимо синхронных мордовских памятников, были отмечены также в рязанских могильниках (5). Присутствие определенных параллелей в керамических традициях населения бассейна р. Теша и носителей культуры рязано-окских могильников впоследствии нашло подтверждение при исследованиях глиняной посуды методом кластер-анализа (8).

Все топоры, обнаруженные в Старшем Кужендеевском могильнике были отнесены М.Ф. Жигановым к древнему типу железных втульчатых топоров. Автором раскопок было отмечено, что по своим размерам и по конструктивным особенностям они ближе всего стоят к топорам Армиевского могильника и несколько отличаются от топоров из могильников «лядинского типа» (IX--X вв.). Поскольку угол наклона оси втулки топора к оси лезвия не превышает 10°, тогда как в топорах лядинского времени этот угол нередко превышает 20° (5).

Довольно редкими находками являются две литейные формочки из белого камня, найденные в женском погребении № 6, одна из которых служила для изготовления мелких частей бронзовых ажурных украшений, вторая -- являлась полуфабрикатом. На основе данных находок М.Ф. Жиганов приходит к выводу, что у мордвы женщине сравнительно долго принадлежало ведущее место в литейном производстве. Женщины сами изготавливали металлические украшения, так же как сами вышивали узоры на одежде, что может свидетельствовать о процессе выделение женского ремесла (5). В настоящее время высказана точка зрения, что находки литейных принадлежностей в погребениях волжских финнов, скорее всего, имеют ритуальный характер (9).

Еще одной важной находкой стали железные серпы, обнаруженные в двух женских погребениях могильника (№ 5 и 6), которые сохранились не полностью. К пяточной части серпы утолщены и признаков черешкового крепления их с рукоятью у них не имеется, следовательно, к рукояти они крепились с помощью пятки. Данная особенность позволила М.Ф. Жиганову соотнести их серпами VI--IX вв. с городища Ош-Пандо (5).

По наличию в погребениях красных пастовых бус типа бус, распространенных в рязанских могильниках и сюльгам с выступающими за пределы кольца «усами», аналогичные застежкам Серповского могильника, где они были найдены вместе с монетами VII в., материалы Старшего Кужендеевского могильника были отнесены к концу VI--VII в. н. э. (Жиганов).

По ориентировке покойников головой на север погребения Старшего Кужендеевского могильника были соотнесены М.Ф. Жигановым с эрзянскими могильниками II тыс. н. э.-- Коринскнм, Сарлейскнм, Гагинским и др. К характерны для северной эрзянской группы памятников и редко встречающиеся в памятниках армиевского типа, им были отнесены пластинчатые серповидные гривны с бугорками по нижнему краю полотна (6). На наш взгляд, к наиболее ранним украшениям данного типа относятся гривны из Абрамовского могильника, зафиксированные в двух погребениях, относящихся к концу VI -- началу VII вв. (10).

М.Ф. Жигановым также была отмечена большая близость инвентаря Старшего Кужендеевского могильника к инвентарю Серповского могильника. Причем совпадения были зафиксированы по артефактам не характерным для могильников «армиевского типа». Подобное сходство было зафиксировано и по преобладанию на обоих некрополях северной ориентировки погребений. В итоге М.Ф. Жигановым было выдвинуто предположение об эрзянской этнической принадлежности обоих памятников. В результате чего им был оспорен тезис П.Д. Степанова, о том, что мордва-эрзя вплоть до XI в. не жила в районах восточнее р. Оки (3, с.158-159). Кроме того Старший Кужендеевский могильник дал вещевой комплекс, отличающийся от памятников муромы того же времени, что опять же противоречило взглядам П.Д. Степанова на эрзянскую принадлежность памятников летописной муромы (6).

На наш взгляд, отмеченные М.Ф. Жигановым отличия в погребальном инвентаре Кужендеевского и Серповского могильника с материалами памятников армиевского типа в основном обусловлены причинами хронологического характера. Поскольку материалы Армиевского могильника в целом синхронным древностям Абрамовского могильника, бытование которых относится ко времени не позже начала VII века (11; 12), в то время как материалы некрополей у сел Серповое и Кужендеево вряд ли датируются временем раньше второй половины VII века (13).

В 1955 году М.Ф. Жигановым также были проведены раскопки Погибловского (Малиновского могильника), обнаруженного и частично исследованного в 1926- 1927 гг. А. Е. Алиховой, М. В. Воеводским и Е. И. Горюновой. В 1976 г. раскопки Погибловского могильника были продолжены. Могильник занимает довольно значительную площадь плато, образованного левым берегом р. Иржи и глубоким оврагом к югу от дер. Малиновка (Погиблово). В центральной части могильника, систематически разрушаемой песчаным карьером, заложен раскоп, давший 17 погребений (19--35), которые были разделены М.Ф. Жигановым на два комплекса: VI--VII и XI--XIII вв. Погребения VI--VII вв., ориентированные на север-северо-запад, располагались на значительно большей глубине (до 1,7 м), чем поздние (до 1 м). Они содержали стеклянные посеребренные и красные настовые бусины, пластинчатые прорезные бронзовые бляхи с язычком, кольцевые плоские в сечении застежки с нарезкой по краям и другие украшения, близкие аналогии которым были отмечены М.Ф. Жигановым в погребениях VI--VIII вв. Абрамовского, Волчихинского и других мордовских могильников, как северных, так и южных районов. Погребения XI--XIII вв. были также ориентированы преимущественно на север и только в двух случаях на юг. В засыпке ряда могил были зафиксированы кусочки древесного угля. В женском погребении №23 гончарный сосуд крупных размеров непосредственно располагался на остатках костра, зажженного на дне ямы. Эти погребения были датированы М.Ф. Жигановым по небольшим круглым бронзовым проволочным застежкам со свернутыми в трубочку концами, застежками в виде колец с расплющенными в небольшие лопасти концами, трапециевидными подвесками. Особый интерес среди вещей позднего комплекса представляло бронзовое ведерко с железной дужкой и крышкой, железное долото, кинжал с остатками рукояти и ножен (14).

В 1959-1960 и 1969-1970 гг. Мордовской археологической экспедицией под руководством в М.Ф. Жиганова были проведены исследования Волчихинского могильника, где за все годы раскопок было вскрыто около 100 погребений. Данный памятник автор раскопок считал одним из наиболее интересных. Волчихинский могильник, расположенный правобережья Волги является самым северный из известных мордовских памятников. Значительная часть погребений могильника была отнесена М.Ф. Жигановым к более позднему времени, чем Старший Кужендеевскнй могильник и датирована VI--IX вв. н. э. (6).

По мнению М.Ф. Жиганова, материалы некрополя свидетельствуют о серьезных сдвигах, происшедших в жизни мордовских племен к концу I тыс. н. э., что нашло отражение в изменениях обряда погребения. В отличие от могильников предшествующего времени в обряде господствует трупосожжение, которое совершалось где-то на стороне. Остатки сожжения вместе с углем и золой равномерно засыпались по дну погребальной ямы. Трупосожжение сопровождали многочисленные украшения из бронзы, серебра, ожерелья из бус, подвесок, предметы вооружения, орудия труда, которые не сжигались, а клались поверх остатков сожженного тела. В насыпи многих погребений зафиксированы угли. Над рядом погребений видны следы костров, которые зажигались до завершения засыпки погребения, что соответствует практике погребений восточно-славянских племен (6).

Проанализировав материалы Старшего Кужендеевского и Волчихинского могильников, М.Ф. Жиганов приходит к выводу, что в них четко прослеживается выделение родовой знати, погребения которой содержали оружие (топоры, копья, кинжалы), предметы конского снаряжения, богатые поясные наборы, украшенные серебряными накладками и застежки с крылатой иглой. Кроме того, в богатых мужских захоронения нередко встречаются женские вещи. Одно из погребений Волчихинского могильника, стенки могилы которого были обложены дубовыми плашками было парным (14, с.171).

В 1970 г. Экспедицией Мордовского государственного университета под руководством М. Ф. Жиганова были начаты раскопки могильника у с. Абрамово Арзамасского р-на Нижегородской области. На могильнике в этом году было вскрыто всего два погребения, отнесенные к трупосожжениям. В женском погребении были обнаружены: две круглопровлочные бронзовые гривны, одна из которых с замком в виде округлой коробочки, пластинчатая бляха с перекрестием, пластинчатый браслет с расширенными концами. В мужском погребении присутствовал железный топор-кельт, наконечник копья с пером листовидной формы. Ближайшие аналогии погребальному инвентарю были найдены М.Ф. Жигановым в материалах погребений VI--VII вв. Старшего Кужендеевского могильника (15).

На следующий год исследования Абрамовского могильника были продолжены. Было вскрыто 97 погребений, погребальные ямы которых отличались значительными размерами -- от 200 до 330 см в длину и до 215 см в глубину. Преобладает обряд трупоположения, но в 12 погребениях были зафиксированы следы трупосожжений. В большинстве могил были обнаружены остатки древесного угля, которым обсыпали умершего, а в погребениях 53, 61, 88 четко прослежены остатки костров, разведенных во время тризны. Выявлено одно ритуальное захоронение коня (16).

Как оказалось впоследствии, на данный участок памятника пришелся пик захоронений с труппосожжениями, появление которых на могильнике, видимо, было связано с процессами эпохи Великого переселения народов, которые привели к оттоку в бассейн р. Теши части населения с территории Верхнего и Среднего Поочья (17; 18)

Особенным обилием погребального инвентаря отличалось захоронение 33, где был найден головной убор, состоявший из матерчатой основы, к которой крепился венчик, состоящий из рядов бронзовых спиралей и колечек с петельками для подвесок. Накосник состоял из рядов бронзовых спиралей, крупных и мелких пластинчатых полусферических блях с хорошо отполированной поверхностью, крупной ажурной бляхой с изображениями коня (19).

В других погребениях некрополя были найдены нагрудные и шейные украшения, многочисленные ожерелья из бус, бронзовые гривны с кольцевыми застежками, прорезные блях. Все этим украшениям М.Ф. Жигановым ближайшие аналогии были отмечены в Кошибеевском, Сергачском, Польно-Ялтуновском могильниках (16, с.223-224). Большой интерес представляют находки двух бляшки с эмалью красноватого цвета, которые ранее н мордовских памятниках были известны только в Тезиковском могильнике (20). В целом погребения, вскрытые на могильнике в этом году М.Ф. Жиганов датировал временем не позднее III--IV вв. н. э. (16, с.224).

В 1972 г. на Абрамовском могильнике было исследовано ещё 72 погребения (№101-172). В отчете о раскопках было отмечено, что в исследованных погребениях господствует обряд трупоположения в глубоких ямах подчетырехугольпой формы. Только однажды было зафиксировано трупосожжение. В ряде захоронений дно могилы покрывалось деревянными плашками или корой. Покойника сверху накрывали полотном, а затем уже древесной корой. Большинство погребений ориентировано на север. На межмогильном пространстве были зафиксированы округлые ритуальные ямки с вкопанными глиняными сосудами. Инвентарь погребений был датирован М.Ф. Жигановым в основном IV в. н. э., хотя были отмечены и более древние предметы: головные венчики, аналогичные головным уборам стадии «А» рязано-окских могильников, пластинчатые бляхи с циркульным орнаментом и ажурные бляхи. Среди бус преобладали стеклянные золоченые, четковидные посеребренные; краснопастовые боченковидной формы. Украшениям, представленными головными венчиками, привесками, прорезными и ажурными бляхами, браслетами, ближайшие аналоги были найдены в материалах памятников кошибеевского типа. Наличие во всех женских погребениях височных привесок с грузиком и спиралью на концах, позволило М.Ф. Жиганову сделать вывод, что в первой половине I тыс. подобные головные украшения были общемордовскими. В одном из мужских погребений был найден крупный двулезвийный меч со следами дерева от ножен (21, с.150).

В 1974 г. исследования Абрамовского могильника были продолжены. В ходе раскопок было вскрыто 58 погребений (№172 -- 230). По находкам в погребениях сюльгам с «усами», слабо выступающими за пределы кольца, а также по нагрудным бляхам с круглой крышечкой и некоторым другим вещам материалы погребений этого года были датированы М.Ф. Жигановым V--VI вв. Данная хронология была подтверждена отсутствием в захоронениях позолоченного бисера, который неизменно встречался в раскопах прежних лет. В итоге М.Ф. Жиганов пришел к выводу о том, что захоронения на могильнике совершались на протяжении продолжительного времени, начиная с IV в. н. э. (22, с.132).

В 1975 г. экспедицией Мордовского государственного университета под руководством М.Ф. Жиганова исследования Абрамовского могильника были завершены. В результате раскопок было выявлено еще 42 погребения (№231--272). Среди исследованных захоронений этого года абсолютное большинство было совершено по обряду трупоположения с северной ориентировкой и незначительными отклонениями к западу или востоку. Лишь два погребения (№249 и 254) совершены по обряду трупосожжения на стороне; остатки кремации вместе с золой и угольками рассыпались по всему дну погребальной ямы. В ряде погребений с трупоположениямн в засыпке и на дне ямы были зафиксированы древесные угли. В погребении 242 угли были насыпаны в глиняный сосуд. Данные факты позволили М.Ф. Жиганову прийти к выводу, что в погребальном обряде мордвы данного памятника значительную роли играл культ очистительной силы огня. В погребениях с трупоположением были зафиксированы остатки луба и древесных плашек, подстилавших захоронения. В ряде случаев древесная кора была прослежена поверх костей и вещей.

По погребальному инвентарю материалы раскопок этого года были отнесены М.Ф. Жигановым к позднему этапу функционирования могильника и датированы временем не ранее V в. н. э. В захоронениях редко встречаются стеклянные позолоченные бусы, на смену которым приходят краснопастовые. Несколько изменяются височные привески с грузиком -- увеличивается длина стержня, более массивным становится многогранный грузик на его конце. В женских погребениях широко представлены головные и шейные украшения (бронзовые венчики, гривны, ожерелья из бус и бронзовых подвесок), нагрудные (бронзовые кольцевые застежки, круглые пластинчатые и прорезные бляхи) и поясные (бронзовые пряжки, бляшки). В отдельных женских могилах встречены остатки накосников из рядов бронзовых спиралек, нанизанных на ремешки и оканчивающихся бронзовыми бутыльчатыми подвесками. Широко представлены бронзовые браслеты (круглодротовые и пластинчатые), спиральные перстни. Инвентарь мужских погребений составляют железные наконечники копий, втульчатые топоры, удила, пряжки, поясные наборы. В отдельных погребениях найдены двухлезвийные железные мечи. По наблюдениям М.Ф. Жиганова, подавляющее число мужских погребений содержали топоры-кельты, которые в отличие от втульчатых топоров раннего комплекса могильника (конец III--IV вв. н. э.) более массивны, лезвие их шире и несколько более наклонно от оси втулки. Характерно наличие в мужских погребениях женских украшений. Они чаще всего клались в погребение отдельной кучкой. Эта деталь в обряде погребения была прослежена М.Ф. Жигановым и в других мордовских могильниках I тысячелетия н. э.: Волчихинском, Старшем Кужендеевском (23, с.151).

Следует отметить, что впоследствии хронология Абрамовского могильника была скорректирована В. И. Вихляевым, который значительно «омолодил» время существования могильника, ограничив его функционирование концом IV -- серединой VIII века (24, с.153). Однако данная хронология не получила признания у исследователей (25; 26).

Исследования М.Ф. Жиганова мордовских могильников Нижегородского Поволжья существенно пополнило источниковую базу по древней истории северной группы мордовских племен. К сожалению, из всех раскопанных памятников автором исследований были опубликованы только материалы Старшего Кужендеевского могильника. Однако полученные при раскопках М.Ф. Жиганова материалы широко использовались другими исследователями при решении различных вопросов изучения древней мордвы. В.В. Гришаковым были проанализированы бусы и глиняная посуда Абрамовского могильника (27; 28), В.Н. Шитовым были опубликованы два абрамовских погребения с фибулами (29), В.И. Вихляевым материалы данных могильников использовались при решении вопросов этногенеза мордвы (30), их материалы активно привлекались исследователями при подготовке учебной литературы (31). В настоящее время авторским коллективом готовится полная публикация материалов Абрамовского могильника, материалы которого станут основой Второго тома Археология Мордовского края (32).

могильник погребальный обряд мордовский

Список литературы

1. Ставицкий В.В. Основные концепции этногенеза древней мордвы (историографический обзор) // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. 2009. Т. 11. № 6-1. С. 261-266.

2. Ставицкий В.В. Происхождение древнемордовской культуры // Вестник НИИ гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия. 2015. № 1 (33). С. 42-57.

3. Степанов П.Д. К вопросу о происхождении мордовских племен мокши и эрзи (по данным археологии и языка) // Ученые записки Сарат. гос. пед. ин-та и Сарат. гос. ун-та. Саратов, 1956. Вып. 22. С. 143-170.

4. Степанов П.Д. Древняя история мордвы-эрзи (Очерк второй - археологические и этнографические данные) // Труды Мордовского научно-исследовательского института языка, литературы, истории и экономики. Саранск, 1970. Вып. 39. С. 26-66.

5. Жиганов М.Ф. Старший Кужендеевский могильник // Советская археология. 1959. № 1.

6. Жиганов М.Ф. Память веков: Изучение археологических памятников мордовского народа за годы Советской власти. Саранск, 1976.

7. Ставицкий В.В. Эрзя и мокша по данным археологии // Центр и периферия. 2016. № 1. С. 4-11.

8. Гришаков В.В. Керамика финно-угорских племен правобережья Волги в эпоху раннего средневековья. Йошкар-Ола, МарГУ, 1993. 204 с.

9. Никитина Т. Б., Ефремова Д. Ю. Погребальный обряд комплексов с литейными принадлежностями из средневековых могильников IX-XIII вв. Ветлужско-Вятского междуречья //Поволжская Археология. 2012. №. 2.

10. Ставицкий В.В., Ставицкий А.В. Поздние погребения древнемордовского Абрамовского могильника // Современные научные исследования и инновации. 2014 г. № 12-2 (44). С. 36-40.

11. Мясникова О.В., Ставицкий В.В. Подвески-лунницы из захоронений Армиевского могильника // Вестник НИИ гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия. 2014. Т. 30. № 2. С. 7-12.

12. Ставицкий В.В. Погребальный обряд тешской группы мордовских могильников III-VII вв. // Поволжская Археология. 2013. № 2 (4). С. 143-150.

13. Зеленцова О. В. Ранний горизонт погребений среднецнинских могильников (вопросы хронологии) //II Городцовские чтения: материалы науч. конф., посвященной. 2005. С. 320-328.

14. Жиганов М.Ф., Авдеев А.М., Елисеев А.В., Прокудин В.П. Работы Мордовской экспедиции // Археологические открытия 1976 года. М., 1977. с.148-149.

15. Жиганов М.Ф. Исследования древнемордовских памятников в Горьковской области //Археологические открытия 1970 года. М., 1971.

16. Жиганов М.Ф. Работы Мордовской экспедиции в Горьковской области //Археологические открытия 1971 года. М., 1972.

17. Ставицкий В.В. Абрамовский могильник: погребения с кремациями // NovaInfo.Ru. 2017. Т. 1. № 58. С. 261-280.

18. Ставицкий В.В. Волжские финны в эпоху великого переселения народов: историографический обзор // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. 2014. № 4 (32). С. 17-24.

19. Ставицкий В.В. Хронология арочных шумящих подвесок с конями // Поволжская Археология. 2016. № 1 (15). С. 90-101.

20. Ставицкий В.В. Изделия с выемчатыми эмалями с древнемордовских и рязано-окских памятников // Центр и периферия. 2012. № 3. С. 30-38.

21. Жиганов М.Ф., Зеленеев Ю.А., Сурков А.В. Раскопки Абрамовского могильника //Археологические открытия 1973 года. М., 1974.

22. Авдеев А.М., Богачев А.Ф., Бояркин А.В., Жиганов М.Ф., Елисеев А.Г., Казакин В.П. Исследования в Горьковской области //Археологические открытия 1975 года. М., 1976.

23. Вихляев В. И., Беговаткин А. А., Зеленцова О. В., Шитов В. Н. Хронология могильников населения I - XIV вв. западной части Среднего Поволжья. Саранск, 2008. 352 с.

24. Ставицкий В.В., Мясникова О.В., Сомкина А.Н. О датировке ранних погребений Абрамовского могильника // Вестник НИИ гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия. 2012. Т. 23. № 3. С. 106-123.

25. Ставицкий В.В., Ставицкий А.В. Дискуссионные вопросы изучения погребальной обрядности древней мордвы: обзор исследований последних лет // Вестник НИИ гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия. 2015. № 2 (34). С. 7-15.

26. Акимов Н.А., Гришаков В.В. Бусы Абрамовского могильника // Средневековые памятники Окско-Сурского междуречья. Саранск, 1990.

27. Гришаков В.В. Керамика Абрамовского могильника // Вопросы этнической истории мордовского народа в I - начале II тысячелетия н. э. Саранск, 1988.

28. Шитов В.Н. Погребения с фибулами из Абрамовского могильника (По материалам раскопок М.Ф. Жиганова) Наследие М.Ф. Жиганова и перспективы исторических исследований в Мордовии. Саранск, 2006. Часть 2. С.29-40.

29. Вихляев В.И. Происхождение древнемордовской культуры. Саранск: Мордов. гос. ун-т, 2000.

30. История и культура Мордовского края /Арсентьев В.М., Богатырев Э.Д., Вихляев В.И., Заварюхин Н.В., Захаров В.И., Корнишина Г.И., Марискин О.И., Надькин Т.Д., Першин С .В., Солдаткин А.П., Ставицкий В.В., Тувин А.С., Щербакова Т.И. Саранск, 2008

31. Ставицкий В.В., Кемаев Е.Н., Пронин А.С. Отдел археологии: от теоретических обобщений к возрождению экспедиционной деятельности // Вестник НИИ гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия. 2016. № 4 (40). С. 64-73.

Размещено на Allbest.ru