Представления о пространстве русских историков второй половины XIX в.

Размещено на http://www.allbest.ru/

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата исторических наук

Представления о пространстве русских историков

второй половины XIX в.

Власюк Оксана Андреевна

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

Омск -2009

Работа выполнена на кафедре отечественной истории

ГОУ «Омский государственный педагогический университет»

Научный руководитель: доктор исторических наук

Сабурова Татьяна Анатольевна

Официальные оппоненты: доктор исторических наук

Леонтьева Ольга Борисовна;

доктор исторических наук

Рыженко Валентина Георгиевна;

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Новосибирский государственный

педагогический университет»

Защита состоится 9 сентября 2009 г. в 10:00 на заседании диссертационного совета ДМ. 212.177.04 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Омском государственном педагогическом университете по адресу: 644043, г. Омск, ул. Партизанская, 4 а.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Омского государственного педагогического университета (644099, г. Омск, Набережная Тухачевского, 14, библиографический отдел).

Автореферат разослан « » августа 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

доктор исторических наук, доцент Т.А. Сабурова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ИССЛЕДОВАНИЯ

Актуальность темы исследования. Современная исследовательская ситуация в исторической науке характеризуется серьезными методологическими новациями, повышенным интересом со стороны исследовательского сообщества к изучению проблем пространства, что связано, по выражению немецкого ученого Ф. Шенка, с «пространственным поворотом» См. Schenk F. B. Das Paradigma des Raumes in der Osteuropдischen Geschichte. [Электронный ресурс]. Режим доступа:http://www.zeitenblicke.de/2007/2/schenk в историографии. Историческое сообщество изучению проблем пространства отводит особое место, поскольку пространство, наряду со временем, является одним из основных компонентов построения модели мира человека. По справедливому мнению И.П. Вейнберга: «пространство и время - определяющие параметры существования мира и основополагающие формы человеческого опыта - не только существуют объективно, но и субъективно переживаются и осознаются человеком, причем в разных обществах и разных культурах по-разному» Вейнберг И.П. Человек в культуре Древнего Ближнего Востока. М., 1986. С. 58. . Анализ пространственных образов и конструктов, бытующих в культурной традиции русских историков, позволяет выявить признаки и особенности, присущие всей культуре, а также специфические черты, характерные для отдельной группы населения.

Стремление понимать прошлое становится одной из основных характеристик современного этапа развития исторической науки. Процесс понимания представляет собой изучение представлений, смыслов, мифов, стереотипов, концептов, которые образуют модель мира общества и отдельных социальных групп. По мнению современного исследователя Р. Шартье, «представление» становится основополагающим понятием современной истории, а история социальных самоидентификаций превращается тем самым в историю взаимодействия символических сил» Шартье Р. Мир как представление // История ментальностей, историческая антропология. Зарубежные исследования в обзорах и рефератах. М., 1996. С. 77. .

Особую важность для исторической науки представляет анализ представлений русских историков о пространстве, так как, с одной стороны, они являлись непосредственной частью образованного сообщества, а с другой стороны, они через статьи, монографии, лекционные курсы транслировали различные образы и конструкты, способствовали формированию пространственных стереотипов в обществе.

Степень изученности темы: Проблема изучения пространства имеет давние традиции в философии, географии, геополитике, культурологии, истории. Исследования проблем пространства и представлений о нем в различных областях знания представляли собой интеллектуальные предпосылки в изучении данного вопроса.

Современная историографическая ситуация характеризуется формированием новой области знания - гуманитарной географии Замятин Д.Н. Гуманитарная география: пространство и язык географических образов. СПб., 2003., которая в центр внимания помимо описания географических мест и создания карт, ставит проблему интерпретации пространства, процесс формирования пространственных представлений, мифов, образов и стереотипов. Теперь карта является инструментом не только визуализации, но и репрезентации пространства.

Большие возможности в исследовании пространства представляет собой одно из направлений гуманитарной географии - мифогеография, которая, по мнению И. Митина, «имеет дело не с реальностью наблюдаемых объектов, а с реальностью разнородных представлений» Митин И.И. Мифогеография: пространственные мифы и множественные реальности // Communitas. 2005. № 2. С. 13.. Ее специфика заключается не только в изучении пространственных мифов, но и в упорядочивании множества пространственных интерпретаций.

Одновременно вторая половина XX в. ознаменована складыванием новой области гуманитарного знания - семиотики, для которой характерно изучение текстов и культур как особого рода пространств. Культурологическая (семиотическая) школа представлена исследованиями Ю.М. Лотмана Лотман Ю.М. Семиосфера: Культура и взрыв внутри мыслящих миров. СПб., 2000; Успенский Б.А. Семиотика истории. Семиотика культуры // Успенский Б.А. Избранные труды: В 2 т. М.,1994. Т. 1. С. 338-381; Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное. М., 1995 и др., Б.А. Успенского, В.Н. Топорова, В.В. Иванова, В.М. Живова. Культурно-семиотический подход к истории предполагает апелляцию к внутреннему воззрению самих участников исторического процесса. Целью исследований становится реконструкция субъективных мотивов, являющихся импульсом для тех или иных действий исторических персонажей, это, в свою очередь, предполагает воссоздание системы представлений, обуславливающих как восприятие тех или иных событий, так и реакцию на них.

История рассматривала пространство первоначально не как объект исследования, а как необходимое объективное условие самого исторического исследования. Пространство не только задавало необходимые рамки исторического процесса, но определяло природно-климатические условия развития народа, нации, государства.

Историческая наука в XX в. характеризуется обращением к проблемам человека и его представлениям Гинзбург К. Сыр и черви: Картина мира одного мельника, жившего в XVI в. М., 2000; К новому пониманию человека в истории: Очерки развития современной западной исторической мысли / Под ред. Б. Г. Могильницкого. Томск, 1994; и др.. Антропологический поворот привел к формированию новых исследовательских направлений, например, «истории ментальностей», которое занимается изучением элементов картины мира, где одной из составляющих является представление о пространстве людей прошлого т.к. они создают специфические в историческом и культурном отношении представления о пространственной структуре окружающего мира.

В гуманитаристике в целом можно говорить о прочных традициях исследования проблем пространства. В гуманитарном знании закрепляется идея важности представления о пространстве как необходимом компоненте картины мира человека.

Современная исследовательская ситуация характеризуется актуализацией проблемы пространства в области интеллектуальной истории. Отказ от определенных стереотипов в представлениях привел к изменению в отношении, восприятии, оценках пространства. Классическая география и геополитика исходили из того основания, что пространство объективно, т.е. существует независимо от человека и исторических процессов и явлений. Данный методологический поворот обозначил, прежде всего, субъективность существования самого пространства. Берлинский историк географии Г.Д. Шульц высказал легко запоминающуюся формулу «пространства не существуют сами по себе, пространства создаются» Шульц Г.Д. Пространства существуют не сами по себе, а создаются: к вопросу о происхождении понятия «Центральная Европа» в немецкой историографии. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.ifl-leipzig.com/fileadmin/daten/downloads/HOME/Publikationen/internationale%20Zusammenfassungen%20Europa%20Regional/1997/Heft1/ru.pdf . Оно является продуктом человеческого сознания, результатом интеллектуальных построений. Это заявление является принципиальным изменением парадигмы в исследовании пространства. Как следствие формируется новое исследовательское направление, занимающееся изучением «ментальных карт» Шенк Ф.Б.Ментальные карты: конструирование географического пространства в Европе от эпохи Просвещения до наших дней // Новое литературное обозрение. 2001. № 6 (52). С. 42-61; Миллер А.И. Тема Центральной Европы: история, современные дискурсы и место в них России. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http:nlo.magazine.ru/philosoph/sootech/sootech29html. В понимании Ф. Шенка ментальная карта - это «созданное человеком изображение части окружающего пространства. <...> Она отражает мир так, как его себе представляет человек, и может не быть верной» Шенк Ф.Б. Ментальные карты: конструирование географического пространства…С. 42-61..

«Ментальная карта» выступает в качестве основного исследовательского инструмента в работе Л. Вульфа Вульф Л. Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения. М., 2003., котором показан процесс конструирования западным дискурсом образа Восточной Европы. Автор особо подчеркивает, что созданный Западом образ Восточной Европы является необходимым для существования самого Запада и формирования его идентичности.

В последнее время в исследованиях все чаще используется понятие «новое пространство», что является следствием формирования «новой культурной интеллектуальной истории», ставящей в центр внимания исследование идей и систем мысли, а не стихийные представления и чувства. Изменение пространственной парадигмы дает новый импульс в исследовании пространства отдельных государств и регионов и их образов Центральная Азия в составе Российской империи. М., 2008; Родигина Н.Н. «Другая Россия»: Образ Сибири в русской журнальной прессе второй половины XIX - XX века. Новосибирск, 2006 и др..

В современной гуманитаристике приобретают значение исследования представлений о пространстве различных интеллектуальных сообществ. Интеллектуальная история обозначила не только саму проблему представлений, но и субъектов этих представлений.

Жизни и творчеству русских историков было посвящено значительное количество исторических исследований Нечкина М.В. Василий Осипович Ключевский: История жизни и творчества. М., 1974; Цимбаев Н.И. С.М. Соловьев. М., 1990 и др.. Одной из первых работ, является монография М.В. Нечкиной, в которой она не только показала становление В.О. Ключевского как историка, но и охарактеризовала его педагогическую деятельность, уделив значительное внимание выяснению философских оснований исторической концепции В.О. Ключевского.

Важный вклад в изучение жизни и творчества русских историков второй половины XIX в. внесли Н.И. Цимбаев, В.Е. Иллерицкий, А.Н. Шаханов, Р.А. Киреева и др. Основную цель, которую ставили перед собой исследователи - показать место русских историков второй половины XIX в. в исторической науке. Центральными вопросами являлись раскрытие содержания исторических концепций русских историков, выявление методологической основы их исторических сочинений, определение принципиальных различий во взглядах русских историков. Все эти вопросы рассматривались в рамках сложившейся историографической традиции.

В 90-е гг. XX в. в результате методологического поворота в исторических исследованиях обнаруживается изменение проблематики. Основными вопросами становятся изучение коммуникативных практик русских историков, научных школ, взаимоотношений учителей и учеников и др.

В последнее время в исторической науке обозначился интерес к изучению картины мира интеллигенции Усманов С.М. Безысходные мечтания. Русская интеллигенция между Востоком и Западом во второй половине XIX - начале XX века. Иваново: Иванов. гос. университет, 1998; Сабурова Т.А. Русский интеллектуальный мир / миф (социокультурные представления интеллигенции в России XIX столетия). Омск, 2005. Ярким примером такого рода исследований является работа С.М. Усманова, в которой он определяет «характерные черты и обстоятельства восприятия интеллигенцией окружающего Россию мира, и прежде всего - оси «Восток-Запад» Усманов С.М. Указ. соч. С. 7.. Исследователь выявляет основные стереотипы о Востоке и Западе, сложившиеся в массовом интеллигентском сознании, прослеживает эволюцию этих представлений, определяет особенности распространения стереотипов о Востоке и Западе в среде русской интеллигенции во второй половине XIX- начале XX вв. В итоге С.М. Усманов приходит к выводу, что практически вся русская интеллигенция была развернута лицом к Западу, а значит спиной к Востоку» Там же. С. 177., отсюда и соответствующее отношение к этому пространству. С.М. Усманов, отмечает наличие среди интеллигенции феномена «нечувствия» Востока, то есть равнодушного отношения к этому пространству. В представлении интеллигенции Восток отождествлялся с застоем и деспотизмом. Также автором показан процесс, изменения восприятия Востока и Запада.

В исследовании Т.А. Сабуровой «Русский интеллектуальный мир / миф (социокультурные представления интеллигенции в России XIX столетия)» отдельная глава посвящена компонентам модели мира русской интеллигенции XIX в., пространству и времени. Пространственные представления русской интеллигенции выражались в разделении мира на Запад - Восток, Европу - Азию. Особый интерес представляет не только разделение пространства, его маркировка, но и определение причин изменения пространственных представлений. Одной из важнейших культурных практик, по мнению Т.А. Сабуровой, является путешествие, которое способствует «созданию новых культурных смыслов, развитию межкультурной коммуникации, трансляции идей и образов» Сабурова Т.А. Указ. соч. С. 63..

Таким образом, проблема представления о пространстве русских историков не стала предметом специального исследования ни в историографии, ни в складывающейся традиции интеллектуальной истории.

Цель и задачи исследования. Цель диссертационного исследования - раскрыть структуру и содержание представлений о пространстве русских историков второй половины XIX в.

Достижение поставленной цели предполагает решение ряда научных задач:

-определить факторы, повлиявшие на формирование представлений о пространстве русских историков второй половины XIX в.

-выявить основные компоненты пространственных представлений русских историков второй половины XIX в.

-раскрыть содержание основных интеллектуальных конструктов, используемых русским историческим сообществом второй половины XIX в. для характеристики пространства.

-дать характеристику образам регионов Российской империи, транслируемых русских историками второй половины XIX в.

Объектом диссертационного исследования выступает картина мира русских историков второй половины XIX в.

Предметом диссертационного исследования являются представления о пространстве русского исторического сообщества второй половины XIX в.

Хронологические рамки диссертационного исследования охватывают вторую половину XIX в. Нижняя хронологическая граница определяется периодом конца 40-50-х гг. XIX в., который ознаменован целым рядом революционных событий в Европе, оказавших влияние на пространственные представления русского исторического сообщества второй половины XIX в. Был развеян образ идеальной Европы. Другим, не менее важным фактором, повлиявшим на формирование представлений русского образованного сообщества второй половины XIX в. об окружающем пространстве, было поражение в Крымской войне.

Верхней хронологической границей исследования нами выбраны 90-е гг. XIX в., что связано с изменением внешнеполитической ситуации, выражающейся в создании международных союзов. К концу XIX в. складывается ситуация методологического кризиса в исторической науке. Методологические поиски русских историков неизбежно приводят к переосмыслению старых и созданию новых интеллектуальных конструктов.

Методологическая основа диссертации. Исследование выполнено в рамках культурно-интеллектуальной истории. Изменение проблемного поля приводит к тому, что в центре внимания оказываются «не только результаты профессиональной деятельности историка, но вся его творческая лаборатория, исследовательская психология и практика - культура творчества историка» Репина Л.П. От истории идей к интеллектуальной истории (аналитический обзор) // XX век: Методологические проблемы исторического познания: В 2 ч. М., 2001. Ч. 1. С. 102..

«Новая интеллектуальная история» обозначила проблему репрезентации авторского текста. Отсюда пристальное внимание со стороны исследовательского сообщества к языку и языковым конструкциям, структуре текста, его содержанию.

Диссертационная работа основана на междисциплинарном подходе. Взаимодействие интеллектуальной истории, психологии и лингвистики является основополагающим в исследовании факторов, определяющих формирование образов пространства, содержания интеллектуальных конструктов русских историков, механизм изменения ментальной карты русского исторического сообщества и т.д.

В диссертационном исследовании используются общенаучные методы анализа и синтеза, а также специальные методы исследования. К таковым можно отнести метод многократного прочтения текста, дающий возможность выявить скрытые смыслы и контексты интеллектуальных конструктов, метод деконструкции текста, который позволяет выявить типичные образы пространства, характерные для данного периода времени, метод контент-анализа, позволяющий перевести исследуемые характеристики пространства в количественные показатели Афанасьев В.В. Применение методов математической статистики в научных исследованиях. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.yspu.yar.ru/vestnik/novosti_i_probltmy33_1/www.yspu.yar.ru/vestnik/novosti_i_problemy/33_1www.yspu.yar.ru/vestnik/novosti_i_problemy/33_1. Определение коэффициента ранговой корреляции между компонентами ментальной карты русских историков второй половины XIX в. дает возможность выявить силу и характер связи между различными конструктами. Картографический метод дает возможность «увидеть» пространство: особенности расположения географических объектов, речных и лесных систем. Сравнительный метод позволяет увидеть специфику восприятия пространства при сравнении текста исторического сочинения с картографическими материалами.

Ключевыми понятиями в диссертационном исследовании выступают понятия «представление», «ментальная карта», «конструкт», «образ».

Под «представлением» в работе понимается отражение в сознании людей прежде воспринятых или воображаемых объектов. По мнению Р. Шартье «представления организуют схемы восприятия, оценки, принятия решения, иначе говоря, не только отражают социальные отношения, но и структурируют социальную практику этих людей» Шартье Р. Мир как представление // История ментальностей, историческая антропология. Зарубежные исследования в обзорах и рефератах. М., 1996.С. 76.. Свое выражение представления находят в многочисленных образах пространства.

В качестве основного инструмента исследования выступает понятие «ментальная карта», представляющая собой схематичное, упрощенное, субъективное изображение окружающего пространства. Ее компонентами являются эмоционально, символически и семантически нагруженные географические объекты. Использование подходов гуманитарной географии позволяет выявить мифы, образы и стереотипы в восприятии пространства.

Под конструктом нами понимается сложный продукт (модель) интеллектуальной деятельности, в котором с помощью эмоционально насыщенных языковых конструкций, отражается представление об окружающем пространстве. С помощью интеллектуальных конструктов «Европа», «Азия», «Восточная Европа», «Западная Европа» русские историки осмысливали и структурировали как «свое», так и «чужое» пространство.

Образ представляет собой субъективное восприятие предметов объективной реальности. На формирование образа влияют культурные, нравственные установки, ценности, приоритеты. Результатом взаимодействия интеллектуальных конструктов и образов являлось конструирование конфессиональной, государственной, культурной идентичности.

Источниковая база диссертации обусловлена предметом исследования, поставленной целью и задачами. Использованные в работе источники по типу и информативным возможностям могут быть распределены следующим образом:

Исторические сочинения Соловьев С.М. Сочинения в 18 кн. М., 1993; Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций в 3 кн. М., 1993; Иловайский Д.И. История России. М.,1876; Бестужев-Рюмин К.Н. Русская история. М., 1872.; Забелин Е.А. История русской жизни с древнейших времен. М., 1879 и др. представлены обобщающими трудами, отдельными монографическими исследованиями и статьями русских историков второй половины XIX в. В этих исследованиях представлена картина исторического процесса и его движущие силы. Анализ исторических сочинений русского исторического сообщества половины XIX в. позволяет выявить компоненты ментальной карты русских историков второй половины XIX в., определить содержательные характеристики этих компонентов, проследить изменения их содержания на протяжении всего текста исследования, через анализ метафор, семантических оборотов, лингвистических структур выявить устойчивые образы пространства и стереотипы в описании отдельных регионов.

Источники личного происхождения, среди которых важное место занимает частная переписка Ключевский В.О. Письма. Дневники. Афоризмы и мысли об истории. М., 1968; Иловайский Д.И. Мелкие сочинения. Статьи и письма. 1857-1887 гг. М., 1886; Соловьев С.М. Письма на Родину // Первые научные труды. Письма. М., 1996. С. 65-108 и др.. «Письма наряду с черновиками и дневниками, дают возможность понять как психологически и исторически последовательно выстраивалась концепция, как и откуда возникали те или иные идеи (и в то же время забраковывались другие), каким образом и как изучались те или иные источники» Корзун В.П., Свешников А.В., Мамонтова М.А. Историк в собственных письмах: зеркало или мир зазеркалья? (Несколько замечаний о специфике писем русских историков XIX-XX веков в качестве историографического источника) // Письма русских историков (С.Ф. Платонов, П.Н. Милюков). Омск, 2003. С. 10..

Анализ частных писем позволяет выявить компоненты «ментальной карты» русских историков, определить условия и факторы, которые оказали влияние на формирование пространственных представлений русского исторического сообщества второй половины XIX в., а также установить причины, которые привели к изменению этих представлений,

Дневники и воспоминания Воспоминания Бориса Николаевича Чичерина: В 3 т. М., 1929-1932; Корсаков Д.А. Былое. Из Казанской жизни. 1856-1860. Воспоминания о прошлом. Казань, 1898; Забелин И.Е. Дневники. Записные книжки. М., 2001 и др. - источники, отличающиеся высоким уровнем рефлексии и самоанализа. Они содержат информацию об условиях формирования, развития идей, мнений, суждений русских историков, ценностные характеристики, метафоры, позволяющие выявить определенный скрытый пласт представлений русских историков.

Анализ дневниковых записей русских историков дает возможность увидеть неформальную сторону общения между историками, особенности восприятия университета, университетской среды, пространства Европы и европейского интеллектуального сообщества.

Особую группу источников составляют учебные пособия Белов Е.А. Курс высшей истории для средних классов средних учебных заведений и самоучения. СПб., 1878; Беллярминов И. Руководство к русской истории с пополнениями из всеобщей. СПб., 1874 и др.. Их анализ позволяет выявить наиболее общие, стереотипные представления о пространстве русских историков второй половины XIX в. Учебник является проводником отрефлексированных, отрецензированных образов и представлений.

Публицистика Ядринцев Н.М. Сибирь как колония. // Русский Вестник. 1882. Март. С. 853-855; Пыпин А.Н. Россия и Европа // Вестник Европы. 1889. Январь. Т. 1. С. 296-337; Кавелин К.Д. Очерки французского университета // Журнал Министерства Народного Просвещения. 1862. № 6. С. 1-27 и др. является источником, в котором отражается формирование, изменение и развитие представлений образованного общества второй половины XIX в. Анализ материалов публицистики позволяет выявить основные характеристики образов регионов Российской империи, условия складывания этих образов и причины их изменения. Соотнесение образов, востребованных материалами публицистики и нашедших отражение в сочинениях русских историков второй половины XIX в., позволяет выявить уровни образов: динамичный, подверженный быстрому изменению, и статичный, который закрепляется в школьной литературе и обобщающих сочинениях русского исторического сообщества второй половины XIX в.

Путевые заметки Исаев А.А. От Урала до Томска Из путевых заметок // Вестник Европы. 1891. Сентябрь. С. 55-87; Шмурло Е.Ф. Волгой и Камой. (Путевые впечатления) // Русское богатство. 1889. № 10. С. 87-118 и др. и путеводители Кузьминский П.П. Курьер. Практический путеводитель для русских по Европе. Одесса, 1894; Москвич Г.Г. Иллюстрированный практический путеводитель по Кавказу. Одесса, 1897 и др. являются массовыми научно-популярными изданиями, рассчитанными на широкую читательскую аудиторию. Изучение путеводителей и путевых заметок дает возможность определить «эталонное», наиболее ценное и значимое для составителя пространство, с которым он сравнивает тот или иной регион. Чаще всего таким «идеальным» пространством признавалась Европа, для сибирских путеводителей «эталоном» представала Европейская Россия.

Путевые заметки позволяют проследить зарождение научных идей, мыслей, которые впоследствии вылились в важнейшие обобщения и научные труды, выявить неотрефлексированный образ региона.

Карты дают возможность соотнести реальные географические пространства и карту. Анализ карт, с одной стороны, позволяет определить особенности пространственных представлений русских историков второй половины XIX в. которые могут выражаться в смещении объектов в сравнении с их реальным географическим положением, упрощение карты, то есть сознательное стирание объектов, употреблении специфических географических названий и т.д. С другой стороны, выявить влияние карты на пространственные представления русского исторического сообщества второй половины XIX в.

Научная новизна исследования заключается в том, что в нем впервые поставлена и изучена проблема представлений о пространстве русских историков второй половины XIX в. Автором предложена исследовательская модель, в которой отражены компоненты «ментальной карты» русского исторического сообщества, их содержательные характеристики. Определены факторы, повлиявшие на формирование представлений о пространстве русских историков, дана характеристика образам регионов Российской империи, которые транслировались русским историческим сообществом. Обосновано использование новых методов исследования представлений русского исторического сообщества второй половины XIX в. В научный оборот введены новые архивные материалы, представленные, главным образом, источниками личного происхождения.

Практическая значимость заключается в том, что результаты исследования имеют значение для дальнейшего исследования социокультурных представлений научного сообщества и в целом картины мира русского общества второй половины XIX в. Содержащийся в диссертации материал может быть востребован в образовательной практике высших учебных заведений при разработке лекционных курсов и создании учебных пособий по истории России. Отдельные положения и выводы могут быть использованы при написании обобщающих и специальных исследований по проблемам интеллектуальной истории, истории русской общественной мысли и культуры.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации отражены в 19 публикациях, а также были представлены в докладах и выступлениях на пяти международных научных конференциях (Тверь, 2006, 2008, Ярославль, 2007, Иваново-Плес, 2008, Санкт-Петербург, 2008, Тюмень, 2009), пяти Всероссийских конференциях (Тюмень, 2007, Нижневартовск, 2007, 2008, Новосибирск, 2008, Москва, 2009), трех интернет-конференциях.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Представления о пространстве русских историков являются составной и неотъемлемой частью картины мира образованного общества второй половины XIX в. На формирование их «ментальной карты» значительное влияние оказали европейские философские, географические и исторические концепции середины - второй половины XIX в. Усвоение и интерпретация европейских идей происходила в условиях складывающейся отечественной историографической традиции. Система научных коммуникаций и практика заграничных путешествий способствовали формированию у русских историков различных образов пространства, прежде всего Европы.

2. «Ментальная карта» русского исторического сообщества второй половины XIX в. представляла собой сочетание конструктов «Север - Юг», «Запад - Восток», «Западная Европа», «Восточная Европа и образов регионов Российской империи (Польши, Кавказа, Урала и Сибири).

Смысловое наполнение русскими историками конструктов «Север - Юг», «Запад - Восток» значительно отличалось от европейской научной традиции. Для русского исторического сообщества второй половины XIX в. «Север» был связан с государственностью, законностью, порядком и цивилизацией, что привело к закреплению положительного образа этого пространства. «Юг» представал отрицательным и нестабильным пространством, населенным кочевниками и казаками. Процессу интерпретации подверглись также конструкты «Запад» и «Восток». Их характеристика основывалась на конфессиональном и цивилизационном аспектах. В отличие от европейской традиции, русские историки Россию относили не к «Востоку», а к «Западу».

Вторая половина XIX в. характеризовалась процессом формирования новой культурной идентичности России, а также оформлением интеллектуальных конструктов «Европа» и «Азия». Анализ интеллектуальных конструктов, составляющих «ментальную карту» русских историков, выявляет семантическую и смысловую близость конструктов «Север», «Запад», и «Европа» и конструктов «Юг», «Восток», «Азия»

3. На «ментальной карте» русских историков сочетались различные образы регионов Польши, Кавказа, Урала и Сибири. В представлениях русского исторического сообщества, с одной стороны, отчетливо просматривается отрицательный образ Польши - «латинская» и «мятежная» Польша, представляющее пространство «преграды». С другой стороны, подчеркивается просветительский образ этого пространства, что подтверждало статус России как европейского и цивилизованного пространства. Сибирь и Кавказ для русских историков являлись воплощением непросвещенного и нецивилизованного «Востока». Особый акцент на нецивилизованности этих пространств обосновывал проведение «справедливой» политики в отношении Сибири и Кавказа, несущей им плоды просвещения и цивилизации.

4. «Ментальная карта» русских историков второй половины XIX в. выступала инструментом формирования национально-культурной идентичности. По аналогии с западной традицией русское историческое сообщество конструировало идентичность, противопоставляя пространство России «Другому», функцию которого выполнял свой непросвещенный, нецивилизованный, дикий «Восток».

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, разделенных на параграфы, заключения, списка источников и литературы, приложений.

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

пространственный представление русский историк

Введение содержит обоснование актуальности темы, характеристику степени ее изученности, постановку цели и задач, определение объекта, предмета, методологической основы исследования, хронологических рамок, характеристику источниковой базы, научной новизны и практической значимости исследования.

В главе 1 «Условия формирования представлений о пространстве русских историков второй половины XIX в» показан процесс формирования представлений о пространстве русских историков в контексте развития научного знания и различных коммуникативных практик.

В первом разделе «Теоретические основы формирования пространственных представлений русского исторического сообщества второй половины XIX в.» раскрываются философские, исторические, географические идеи, оказавшие влияние на формирование концепций русских историков второй половины XIX в.

Пространственные представления русских историков второй половины XIX в. формировались под влиянием европейской и отечественной научных традиций.

Во второй половине XIX в. происходило оформление единого европейского интеллектуального пространства. Русское историческое сообщество в этой ситуации активно читало европейскую литературу, воспринимало европейские идеи, критиковало многие суждения европейских исследователей. Влияние природно-географического фактора на исторический процесс был очень важным вопросом, ему в европейской научной традиции уделялось значительное внимание, начиная с XVIII в.

На русских историков значительное влияние оказали идеи Г.В.Ф. Гегеля, Г.Т. Бокля, Г. Спенсера, К. Риттера, в том числе идея географического детерминизма, наличия исторических и неисторических народов в истории, всемирно-исторического процесса и т.д. Как следствие в трудах европейских исследователей обозначаются субъекты всемирной истории: Запад, Восток, Европа, Азия. Важнейшие события мировой истории, по мнению европейских ученых, происходили на «Востоке» и «Западе». При этом «Запад» выступал пространством цивилизации и просвещения, а «Восток» полной его противоположностью.

Среди русских историков первой половины XIX в., оказавших влияние на формирование пространственных представлений русского исторического сообщества второй половины XIX в. были Н.М. Карамзин, Н.А. Полевой, Н.Г. Устрялов, М.П. Погодин. В их сочинениях природно-географическому фактору также уделялось внимание, однако ему не придавалось решающее значение. В трудах русских историков первой половины XIX в. отчетливо просматривались компоненты «ментальной карты»: Север, Юг, Запад, Восток, Европа, Азия. Исторический процесс русским историческим сообществом первой половины XIX в. рассматривался по оси «Север-Юг».

Перед русскими историками второй половины XIX в. стояла задача определения места России в предложенной системе координат: «Север-Юг», «Запад-Восток». Переосмыслив содержание компонентов «ментальной карты» русское историческое сообщество формировало конфессиональную, государственную, культурную идентичности России.

Во втором разделе «Путешествие как фактор формирования представлений о пространстве русских историков второй половины XIX в.» рассматривается роль заграничных путешествий в формировании пространственных представлений русских историков. Анализируется количество выезжающих за границу русских историков, их цель, задачи, маршрут путешествия. Заграничные путешествия выступали не только средством диалога русского исторического сообщества с европейским научным миром, но и важной, неотъемлемой составляющей в подготовке профессионального становления и развития русских историков второй половины XIX в.

Русские историки через путешествия формировали собственное представление о Европейском пространстве. На «ментальной карте» русских историков второй половины XIX в. появляются своеобразные «локусы» - университетские центры: Берлин, Париж, Рим. На период обучения в европейском университете и пребывания за границей для русских историков Европа помимо России становится еще одним центром их «ментальной карты». Такое «удвоение» центра являлось особенностью их пространственных представлений. Европа выступала «научным центром», а Россия «центром духовным», с которым связывались все надежды и чаяния русских историков и не прерывались связи в период их пребывания за границей. По возвращению домой Европа как «центр» в сознании историков трансформировалась в «место памяти», пространство различных символов.

Во второй половине XIX в. в русском историческом сообществе были распространены две «ментальных карты». Одна из них характерна для группы историков, посетивших Европу в ходе своего заграничного путешествия (С.М. Соловьев, К.Н. Бестужев-Рюмин, А.Н. Пыпин и др.). Их «ментальная карта» складывалась на основе непосредственного контакта с Европой, посредством ярких переживаний и эмоций, впечатлений от совершенного путешествия, а также установления исследовательских контактов с европейскими учеными. В «ментальной карте» русских историков, не выезжающих за пределы России (В.О. Ключевский, Н.И. Костомаров, Е.Е. Замысловский и др.), Европа также занимала особое место. Однако восприятие этого пространства у этой группы русского исторического сообщества являлось косвенным, опосредованным, так как основную информацию об этом «научном пространстве» они получали из книг, писем или непосредственных контактов со своими друзьями историками, побывавшими в Европе. Образ Европы у этих историков был более символичный, цельный и непротиворечивый, в отличие от тех историков, которые Европу посетили. Путешествие как фактор формирования пространственных представлений играет важную роль в разрушении символического и открытии реального пространства.

В третьем разделе «Научная коммуникация русских историков второй половины XIX в» особое внимание уделяется формам взаимодействия русских историков со своими коллегами. Спецификой пространственных представлений русских историков являлась значимость столицы как научного центра. Университет был одним из неотъемлемых компонентов «столицы». Он представлял собой сосредоточение науки и образования, духовной и политической сферы. Без университета пространство теряло привлекательность для исторического сообщества. Университет как основной компонент маркировки пространства приводил к формированию особой «столичной ментальной карты».

Помимо университета особую ценность для полноценной исследовательской деятельности русских историков второй половины XIX в. представляли архивы, библиотеки, музеи, располагавшиеся в основном в «столицах» - Москве и Петербурге. Вследствие этого туда так стремились попасть представители русского исторического сообщества.

Общение русских историков проходило также рамках кружков и журфиксов, на заседаниях которых между историками происходил обмен мнениями, идеями и открытиями. В Москве и Петербурге существовали кружки историков, членами которого были К.Н. Бестужев-Рюмин, М.М. Богословский и др.

Такой интенсивной интеллектуальной среды не хватало «провинции». Отличия столичного университетского общества от провинциального описал в своих письмах к А.Н. Пыпину Д.А. Корсаков. Русские историки в своих письмах подчеркивали нежелание уезжать из столицы и рассматривали его как немыслимый шаг.

Русские историки второй половины XIX в. были единодушны в определении «столиц», однако относительно университетской «провинции» единого мнения не было. Для них университетские «провинции» не являлись равноценными пространствами и значительно отличались друга от друга. В представлениях русского исторического сообщества прослеживалась прямая зависимость степени «провинциальности» университета и города от удаленности от «столиц».

. Для провинциальных историков провинция являлась значимым и ценным пространством. В ее оценке они применяли критерии, предложенные «столичными» историками. Их «ментальная карта» представляла собой разновидность «ментальной карты» русского исторического сообщества второй половины XIX в., в которой ведущее место помимо университета, отводилось такому критерию как уровень образованности пространства.

Недостаточность непосредственного взаимодействия между представителями исторической науки несколько компенсировалось интенсивной перепиской между ними.

В среде русских историков второй половины XIX в. наблюдается формирование особой интеллектуальной среды, и как следствие своеобразной «ментальной карты столичного историка». Центральное место в ней занимает университет, что определялось интенсивными межличностными коммуникациями русских историков. Взаимодействие между историками в рамках университетов, архивов, библиотек, журфиксов происходило складывание целостного «интеллектуального ландшафта».

В главе 2 «Структура пространственных представлений русских историков второй половины XIX в» раскрывается содержание основных интеллектуальных конструктов, образующих «ментальную карту» русских историков второй половины XIX в.

В первом разделе «Север» и «Юг» - компоненты «ментальной карты» русских историков второй половины XIX в.» внимание уделяется содержательному наполнению русскими историками конструктов «Север» и «Юг», особенностям их употребления в исторических сочинениях, изменению оценочных характеристик этих конструктов.

Использование конструктов «Север» и «Юг» русским историческим сообществом являлось уже сложившейся историографической традицией, так как любое осмысление пространства сопровождалось процессом определения его границ, локализации, фиксацией его местоположения относительно сторон света, значимых и ценных пространственных объектов и т.д.

Конструкты «Север» и «Юг» в исторических сочинениях и школьной учебной литературе второй половины XIX в. являлись базовыми, основными для формирования государственной и культурной идентичности. Русские историки именно в этой сетке координат определяли местоположение первоначально славян, затем Киевской Руси, а впоследствии и Московского государства. Этих конструктов было достаточно для осмысления не только своего, но и всего остального пространства.

С помощью конструктов «Север» и «Юг» С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, Е.Е. Замысловский и др. подчеркивали особенности расселения славян, выявляли специфику характера населения, описывали внешнее окружение славянских племен и т.д.

Европейская традиция закрепила за Севером статус варварского пространства, а Юга - как пространства цивилизации. В представлениях же русских историков «Север» представал положительным пространством, а «Юг» - отрицательным. Русским историческим сообществом подчеркивалось, что именно на Севере происходил процесс появления, формирования и дальнейшего укрепления государства. «Север» в представлениях русских историков второй половины XIX в. устойчиво ассоциировался с понятием «цивилизация». «Юг» в русской исторической традиции был пространством нестабильным, населенным многочисленными кочевниками и казаками, являющимися непосредственной угрозой рубежам государства.

С помощью насыщенных смысловых конструкций русские историки не только формировали отрицательный образ Юга и положительный образ Севера, но и конструировали государственную, культурную идентичность.

Во втором разделе «Восток» и «Запад» в пространственных представлениях русских историков второй половины XIX в.» рассматриваются содержательные и оценочные оттенки конструктов «Восток» и «Запад» и их смысловые изменения.

Конструкты «Восток» и «Запад» в научных исследованиях С.М. Соловьева, Н.И. Костомарова, К.Н. Бестужева-Рюмина и др. первоначально наполнялись исключительно географическим содержанием. В сочинениях русских историков находит отражение также мифологический образ «Запада», который соотносился с Адом, и «Восток», являющийся Раем. Эта мифологическая ось основывалась и опиралась на представления о христианском Востоке, который ассоциировался с Византией.

В описании русскими историками в своих исследованиях нашествия монголов на Русь и падения Константинополя наблюдается изменение в наполнении конструкта «Восток». «Мифологический» Восток со всеми положительными характеристиками в сочинениях русского исторического сообщества отходит на второй план. Конструкт «Восток» усложняется и дополняется другими устойчивыми образами, представляющими многослойные и неоднозначные конструкции. Один из этих образов соотносился у русских историков с Азиатским Востоком, который выступал чужим компонентом и ассоциировался с кочевыми ордами, несущими разрушение. В изображении русскими историками событий XVI в., обнаруживается изменение содержания конструкта «Азиатский Восток». Ведущими понятиями для характеристики восточной территории становятся понятия «Азия» и «Сибирь». «Восток» наполняется сугубо географическим содержанием и превращается в географическое направление колонизационного процесса. В XIX в. с конструктом «Восток», с одной стороны, с четко ассоциировалась Турция, с другой стороны, угнетенные славянские народы.

Насыщенный и неоднозначный «Восток» в сочинениях русских историков дополнялся не менее сложным конструктом «Запад». Он выступал понятием собирательным и неустойчивым.

В исследованиях русских историков актуализацию получил образ католического Запада, противостоящего православному Востоку. Особую отрицательную коннотацию «Запад» приобрел в сочинениях русского исторического сообщества при описании нашествий, агрессии, угрозы. Этим понятием русские историки объединяли народы, которые вели войны с Древнерусским государством: немцы, шведы, поляки и т.д.

Эпоха Просвещения изменила отношение к Западу. В сочинениях русских историков обозначается образ просвещенного «Запада», который не представлял угрозы ни конфессиональной, ни внешнеполитической. Он являлся источником знаний для России.

На «ментальной карте» русских историков второй половины XIX в. находили отражение такие компоненты как «Север», «Юг», «Запад», «Восток». В случае формирования государственной идентичности русские историки использовали конструкты «Север» и «Юг». Прослеживается прямая зависимость: чем дальше от Севера, тем меньшую ценность, значимость, представляло это пространство. При конструировании конфессиональной идентичности русское историческое сообщество применяло конструкты «Запад» и «Восток». Отнеся Россию к «Востоку», русские историки обозначили тем самым иерархию окружающего пространства. Все, что к «Востоку» не относилось, воспринималось как враждебное, чуждое и опасное. При формировании цивилизационной идентичности русскими историками использовались пары конструктов: «Север-Запад», если необходимо было подчеркнуть статус цивилизационного пространства и «Юг-Восток» для обозначения нецивилизованной территории.

В третьем разделе «Интеллектуальные конструкты «Европа» и «Азия» на ментальной карте русских историков второй половины XIX в.» раскрываются содержание интеллектуальных конструктов «Европа» и «Азия», особенности применения этих конструктов русскими историками.

Конструкт «Европа» оформляется в течение XVIII-XIX вв. под влиянием эпохи Просвещения и процесса европеизации. В результате в смысловом наполнении конструкта исчезает семантический компонент угрозы. Первоначально в сочинениях русских историков «Европа» выступала в качестве географического объекта, пределом которого был Уральский хребет.

Интеллектуальный конструкт «Европа» в сочинениях С.М. Соловьева, В.О. Ключевского, К.Н. Бестужева-Рюмина ассоциировался с цивилизацией, просвещением, культурой и наукой. Стремление многих государств войти в Европу, остро обозначило необходимость конкретизации этого конструкта. Таким новым конструктом явилась «Западная Европа», именно с ней ассоциировалась Европейская цивилизация.

Во второй половине XIX в. актуализируется конструкт «Восточная Европа», в контексте формирования идентичности Западной Европы. В большинстве случаев, исследователями XVIII в., а потом и XIX в. понятие «Восточная Европа» большей частью употреблялось как синоним «Россия». С.М. Соловьев подчеркивал, что Россия - есть Европа, но отличная, своеобразная, непохожая на Западную Европу. Основной акцент в конструктах «Западная Европа» и «Восточная Европа» русский историк делал на понятии «Европа». Эпитеты же «восточная» и «западная» помимо географической нагрузки, выражали уникальность и неповторимость этих пространств.

После Крымской войны обнаруживается кризис идентификации и самоидентификации России, обозначается необходимость переосмысления своего места Европе. В сложившейся ситуации вновь особую актуальность приобретает понятие «Азия». Опасное соседство, непрерывная борьба и покорение этого пространства выступали доказательством «европейскости» России. Азия играла ту же роль для России, что и Восточная Европа для Западной Европы. Это был необходимый компонент в конструировании идентичности.

Анализ конструктов, образующих «ментальную карту» русских историков, выявляет близость семантического наполнения конструктов «Юг», «Восток» и «Азия». Пространства, характеризующиеся с помощью этих элементов, являлись дикими, непросвещенными, представляли собой угрозу и опасность. Смысловое сходство обнаруживается также между конструктами «Север», «Запад» и «Европа». С помощью этих компонентов подчеркивалось просвещенность и цивилизованность пространства.

В главе 3 «Границы и «пограничье» в представлениях русского исторического сообщества второй половины XIX в.» рассматриваются образы Польши и Кавказа, образующие пояс внешнего «пограничья» и пространства Урала и Сибири, которые воспринимаются как внутреннее «пограничье» Российского государства.

В первом разделе «Образы Польши и Кавказа как внешнего пограничья Российского государства» представлен сложный и неоднозначный образ Польши, нашедший отражение в представлениях русских историков.

В сочинениях русского исторического сообщества наблюдалось сочетание двух образов этого пространства - положительного, который соотносится с образом «просвещенной» Польши, образом соединительной зоны между Европой и Россией. Отрицательный образ подкреплялся образами «латинской» Польши, пространства опасности, преграды, мятежного пространства.

Таким же неоднозначным пространством предстает в представлениях русских историков Кавказ. В источниках личного происхождения Кавказ являлся положительным, безопасным и целебным пространством. В сочинениях русских историков в оценке Кавказа преобладают государственный и конфессиональный компоненты, это приводит к тому, что Кавказ представал пространством опасным, мятежным и диким.

В образах, которые находят свое отражение в представлениях русского исторического сообщества отчетливо просматривается процесс включения «чужого» пространства в «свое». Польша представала в исследованиях как «свое», если историки желали подчеркнуть европейский характер Российского государства. В этом случае Польша являлась «своим» европейским элементом, адаптирующим для России идеи просвещения. Польша выступала «чужой», если акцентировалось внимание на государственном или конфессиональном компоненте. В этой ситуации Польша являлась не только «чужим», но и враждебным пространством.