Актуальные вопросы изучения археологических памятников начала I тысячелетия н.э. Cурско-Cвияжского междуречья

Размещено на http://www.allbest.ru/

Актуальные вопросы изучения археологических памятников начала I тысячелетия н.э. Cурско-Cвияжского междуречья

Ставицкий Андрей Владимирович

Ставицкий Владимир Вячеславович

В статье рассматривается проблема происхождения памятников андревско-писеральского типа, цент распространения которых находился на территории Сурско-Свияжского междуречья. Н.С. Мясников полагает, что их формирование проходило на местной основе при участии скифо-сарматского населения Верхнего Подонья. Однако у носителей андреевско-писеральских традиций отсутствует культурно-хронологическая преемственность с населением местных культур. Нет прямого подтверждения и миграций на Суру и Свиягу скифо-сарматских племен. Ведущую роль в сложение древностей начала I тысячелетия н. э. данного региона сыграли прикамские племена пьяноборской и кара-абызской культур. Участие в этом процессе скифо-сарматского населения Подонья носило опосредованный характер.

Похожие материалы

· Абрамовский могильник: погребения с чернолощеной керамикой

· Ямочно-гребенчатая керамика лесостепного подонья

· Исследования М.Р. Полесских неолитических памятников Пензенского края

· Исследования М.Ф. Жиганов Древнемордовских могильников Нижегородского Поволжья

· Керамика бронзового века Пензенских поселений

В этнокультурном плане Сурско-Свияжское междуречье занимает промежуточное положение между территорией западных (волжских) и восточных (прикамских) финнов, что обуславливает особую важность данного региона для изучения процессов их этногенеза. В литературе общепринятой является точка зрения о том, что происхождение западных финнов связано с миграциями с востока. Однако остро дискуссионной остается проблема о времени совершения данных миграций. Причем наибольшие споры вызывает вопрос, имели ли место данные миграции в первые века нашей эры?

Памятники данной территории достаточно интенсивно исследовались в 1960-70-х годах А.Х. Халиковым, Н.В. Трубниковой, А.П. Смирновым и рядом других археологов [1-4]. Однако материалы раскопанных памятников не были полностью введены в научный оборот, в результате чего вопросы их изучения оказались на периферии внимания современных исследователей. Положение изменилось только в последние годы, когда данная тема попала в сферу научных интересов С.Э. Зубова, А.В. Михеева и Н.С. Мясникова. Ими были возобновлены полевые и камеральные исследования памятников Сурско-Свияжского междуречья, материалы которых были опубликованы в монографии и ряде статей [5-7]. Н.С. Мясниковым была подготовлена к защите кандидатская диссертация, что позволило вывести названную проблему на новый уровень научного осмысления [8].

По периодизации Н.С. Мясниковым история развития в регионе археологических культур первой половины I тысячелетия н. э. подразделяется на три этапа, к первому из которых относятся памятники андреевско-писеральского типа. На территории Сурско-Свияжского междуречья они представлены 2 курганными (курганно-грунтовыми?) могильниками, 3 городищами, 2 селищами, 1 кладом и 11 местонахождениями. По проблеме происхождения указанных памятников имеется обширная историография [1; 4; 6; 9-11], которая уже рассматривалась авторами статьи в ряде работ [12-16], поэтому мы не будем касаться истории изучения данного вопроса. Остановимся только на новой, выдвинутой Н.С. Мясниковым, гипотезе о возможном участии "позднескифского" или раннесарматского населения в формирования памятников андреевско-писеральского типа, которая объясняет наличие ряда артефактов западного облика в материалах Сурско-Свияжского междуречья [8, с.12-13]. памятник культура археологический

Следует отметить, что возможность участия раннесарматского населения в сложение памятников андреевско-писееральского типа ранее была подвергнута весьма основательному критическому разбору, сначала Г.И. Матвеевой [9], а затем В.В. Гришаковым и С.Э. Зубовым [10]. Однако они не рассматривали вариант участия в данных процессах сарматского населения Верхнего Дона, культура которого, видимо, впитала в себя ряд позднескифских традиций. К ним в частности можно отнести достаточно широкое использование метательного вооружения, представленного двушипными дротиками, которые в классической сарматской культуре встречаются крайне редко, зато весьма широко распространены на скифских памятниках. Находят аналогии в донских памятниках и такие черты погребального обряда, как преобладающая северо-восточная ориентировка (характерная для погребений первой группы Андреевского кургана), поперечные канавки на дне могилы, являющиеся следами погребального настила, наличие в ряде погребений головы лошади [17, с. 197-199]. Ряд параллелей имеется и в погребальном инвентаре, наиболее яркими из которых являются: пряжки маркоманского типа, фибула "Avcissa", кольцевая застежка-сюлгама, пряжка со склепанным кольцом, браслеты с коническими шишечками на концах [17, с.31, 43, 49-50, 67, 54, 108, рис. 8, 6; 12, 11, 32 - 34; 14, 4; 17, 7; 18, 4; 27, 6; 32, 21].

Рисунок 1. Карта распространения памятников андреевско-писеральского типа.

Наличие указанных аналогий снимает часть аргументов, высказанных против возможного участия сармат в культурогенезе населения Сурско-Свияжского междуречья. Однако остается не ясным, каким образом данная возможность могла быть реализована в действительности? Во-первых, не понятно, что могло побудить сарматское население Верхнего Дона совершить возвратную миграцию на северо-восток. Во-вторых, судя по наличию в Кошибеевском могильнике и ранних мордовских памятниках Посурья и Верхнего Примокшанья весьма заметного пьяноборского влияния [18-19], главные миграции данной эпохи были направлены с востока на запад. Поэтому указанное сходство в погребальных традициях может иметь не донские, а сурско-свияжские корни. В этом случае, присутствие западных артефактов на андреевско-писеральских памятниках объясняется циркуляцией данных импортов в северной части лесостепной зоны, на территории которой андреевское население играло доминирующую роль и, следовательно, могло регулировать их потоки.

В пользу того, что донское население не принимало непосредственного участия на ранних стадиях культурогенеза андреевско-писеральских древностей, свидетельствует отсутствие как донских, так и верхнеокских форм керамики на сурско-свияжских памятниках I - II века н. э. Такие формы сосудов высоких пропорций с тюльпановидным очертанием горла, известны в ранних материалах Кошибеевского могильника, которые Н.С. Мясников включает в состав памятников андреевско-писеральского типа. Однако с этим предположением трудно согласиться. Синхронизация указанных материалов обоснована И.Р. Ахмедовым и И.В. Белоцерковской в тезисной форме и не содержит развернутой аргументации [20], поэтому требует более основательного подтверждения [21]. В ближайшее время данный вопрос будет рассмотрен отдельно, поэтому сейчас мы не будем останавливаться на его обсуждении.

Следует отметить, что Н.С. Мясников явно недооценивает роль прикамского населения в формировании памятников андреевско-писеральского типа. Хотя им самим приводятся достаточно многочисленные пьяноборские аналогии в материальной культуре сурско-свияжских памятников. Подобная недооценка вытекает из предположения о том, что наличие прикамских признаков в культуре населения Сурско-Свияжского междуречья объясняется развитием местных традиций, истоки которых ему видятся в культуре текстильной керамики и позднеананьинской, представленной материалами Чурачикского могильника [8, с.13], что вызывает определенные возражения. Прежде всего, не понятно, какие именно признаки могли быть восприняты андреевско-писеральским населением из культуры текстильной керамики? Предположению о возможном участие в их этногенезе местного позднеананьинского населения, противоречит хронология Чурачикского могильника, погребения которого датируются IV - III вв. до н. э. [22].

Особый акцент Н.С. Мясников делает на описании различий в костюме андреевско-писеральского и пьяноборского населения, которые, конечно, важны, однако с учетом того, что в сложении местной культуры приняло участие не менее двух компонентов, присутствие этих отличий вполне объяснимо и даже обязательно. Более убедительной является аргументация об отсутствии преемственности между городецкой керамикой и посудой поселенческих памятников андреевско-писеральского типа [8, с.12-13]. Следует отметить, что факт отсутствия на чувашских городищах псевдорогожной керамики практически лишает почвы гипотезу о формирование на местной основе позднегородецкой культуры, главным признакам которой ряд исследователей считают гладкостенную керамику с плоским дном и минеральными примесями в тесте сосудов. Гипотеза о позднегородецкой принадлежности данных древностей была выдвинута в середине прошлого века, когда в районах Восточного Поволжья в ареале памятников с круглодонной керамикой, содержащей в тесте органические примеси был зафиксирован ряд поселений с плоскодонной посудой, происхождение которых долгое время оставалось не ясным. Очевидным представлялось только то, что с местными древностями она никак не может быть связана. В это время и было выдвинуто предположение о её связи с городецкой культурой, в результате чего она получила название позднегородецкой. Как было доказано позже, основная масса данной керамики относится к именьковской культуре, носители которой не связаны с городецкими древностями [23, с. 208]. На территории Чувашии подобная керамика, как справедливо отмечено Н.С. Мясниковым, является достаточно разнородной, как в культурном, так и хронологическом отношении [24, с.74].

Существенный хронологический разрыв между материалами автохтонных поселений раннего железного века и андреевско-писеральских памятников имеет место не только на территории Сурско-Свияжского междуречья, но и в Верхнем Посурье. Городецкие слои пензенских городищ и селищ не отличаются большой мощностью, что наряду с немногочисленностью данных памятников на Суре и Хопре свидетельствует об ограниченном времени их бытования [25]. На двух поселениях (Екатериновка и Софьино) найдены фрагменты сине-голубых бусин с глазчатым орнаментом, которые характерны для античных памятников Северного Причерноморья V-III вв. до н.э. [26]. О находках, датирующихся более поздним временем, связанных с городецкими слоями на территории данного региона, не известно. Вероятно, указанным интервалом ограничивается время бытования городецких памятников на Верхней Суре и Хопре [27, с. 27].

Отсутствие в Сурско-Свияжском междуречье местной базы для формирования древностей андреевско-писеральского типа, и их слабая связь с автохтонными культурами предшествующего периода [28], свидетельствует о том, что главную роль в их сложении сыграли прикамские племена пьяноборской и кара-абызской культур, переселившиеся в начале нашей эры на территорию данного региона.

Список литературы

1. . Халиков А.Х. Очерки истории населения Марийского края в эпоху железа // Труды МАЭ. Т. 2. Йошкар-Ола: Марийское книж. изд-во, 1962. С.7-187.

2. Трубникова Н.В. Раскопки городища Пичке Сорче в Чувашии // Учен. зап. ЧНИИ. Вып. 25. Чебоксары: ЧНИИ, 1964. С. 163-195.

3. Смирнов А.П. Железный век Чувашского Поволжья. МИА. №95. 1961. 171с.

4. Степанов П.Д. Андреевский курган // Этногенез мордовского народа. Материалы научной сессии. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1965. С.47-52.

5. Зубов С.Э., Михеев А.В. Этнокультурные процессы в Западном Поволжье на рубеже раннего железного века и раннего средневековья (проблемы хронологии и этнической атрибуции памятников писеральско-андреевского типа) // Южный Урал и сопредельные территории в скифо-сарматское время. Сборник статей к 70-летию А.Х. Пшеничнюка. Уфа: Гилем, 2006. С. 204-225.

6. Зубов С.Э. Воинские миграции римского времени в Среднем Поволжье (I-III вв.). Saarbrыcken: LAP LAMBERT, 2011. 201 с.

7. Мясников Н.С. Комплекс керамической посуды I-III вв. н.э. городища "Пичке Сарче" в Нижнем Присурье // Поволжские финны и их соседи в древности и средние века: материалы III Всероссийской научной конференции. Саранск: МГПИ им. М.Е. Евсевьева, 2011. С. 35-44.

8. Мясников Н.С. Археологические памятники первой половины I тысячелетия н. э. Сурско-Свияжского междуречья: Авреферат дисс…канд. ист. наук. Казань, 2014.

9. Матвеева Г.И. К вопросу об основных компонентах формирования культуры Андреевского кургана // Археология восточноевропейской лесостепи: сб. материалов Всерос. науч. конф., посвящ. 100-летию А.Е. Алиховой. Пенза: ПГПУ, 2003. С. 286-293.

10. Гришаков В.В., Зубов С.Э. Андреевский курган в системе археологических культур раннего железного века Восточной Европы. АЕС. Вып. 7. Казань: Институт истории АН РТ, 2009. 173 с.

11. Кемаев Е.Н. Об этнокультурной принадлежности населения, оставившего Андреевский курган // Вестник НИИГН при Правительстве Республики Мордовии. 2011. №1 (17). С. 47 - 59.

12. Ставицкий В.В. Основные концепции этногенеза древней мордвы (историографический обзор) // Известия Самарского научного центра Российской Академии наук. Самара, 2009. С. 261 - 266.

13. Ставицкий В.В. Западный компонент в материалах Андреевского кургана// Вестник НИИ гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия. Саранск, 2013. №3. С. 126 - 140.

14. Ставицкий В.В., Ставицкий А.В. Роль природной среды в формировании древнемордовской культуры // Человек в окружающей среде: этапы взаимодействия. 5-ая международная конференция "Алексеевские чтения" памяти академиков Т.И. Алексеевой и В.П. Алексеева. 5 - 8 ноября 2013 г. Москва. Отв. Ред. А.П. Бужилова, М.В. Добровольская, М.Б. Медникова. М.: ООО ИТЕП, 2013. С. 91.

15. Ставицкий В.В. У истоков этногенеза древней мордвы // Genesis: исторические исследования. 2014. № 4. С. 1-13.

16. Ставицкий В.В. Роль камского населения в формировании древней мордвы // Гуманитарные научные исследования. 2014. № 12. [Электронный ресурс]. URL: http://human.snauka.ru/2014/12/8337.

17. Медведев А.П. Сарматы и лесостепь (по материалам Подонья). Воронеж: Изд-во Воронежского университета, 1990. 220 с.

18. Ефименко П.П. Рязанские могильники. Опыт культурно-стратиграфического анализа могильников массового типа // Материалы по этнографии. Т. 3. Вып. I. Л.: издание ГРМ, 1926б. С. 59-84.

19. Полесских М.Р. К вопросу о субстрате селиксенской культуры //Материалы по археологии Мордовии. Труды МНИИЯЛИЭ. Вып. 52. Саранск: Морд. книж. изд-во, 1976. С. 141-146.

20. Ахмедов И.Р., Белоцерковская И.В. Хронология Кошибеевского могильника // Научное наследие А.П. Смирнова и современные проблемы археологии Волго-Камья. Тезисы докладов конференции. М.: ГИМ, 1999. С.56-58.

21. Ставицкий В.В. Планиграфия и хронология погребальных памятников волжских финнов I тысячелетия н. э. // Труды IV (XX) Всероссийского археологического съезда в Казани. Том I. Казань, 2014. С.418 - 422.

22. Каховский Б.В., Ильина Е.В. Новые исследования Чурачикского могильника в 2001 году // Новые археологические исследования в Поволжье. Чебоксары: ЧГИГН, 2003. С. 172-197.

23. Генинг В.Ф. Очерк этнических культур Прикамья в эпоху железа // Труды Казанского филиала АН ССР. 1959. Вып. 2.

24. Мясников Н.С. Современное состояние изучения археологических памятников I-VIII вв. н.э. в Чувашском Поволжье: итоги и перспективы // Вестник Чувашского университета. 2011. № 4. С. 69-77.

25. . Ставицкий В.В., Ставицкий А.В. Территория и локальные варианты городецкой культуры // Археология Восточноевропейской лесостепи. Пенза, 2013. Вып. 3. С. 216 - 220.

26. Ставицкий В.В. Раскопки стоянки Софьино на Верхнем Хопре //Археологические открытия 1995 г. М: ИА РАН, 1996. С. 184 - 185.

27. Ставицкий В.В. Древнейшие поселения на территории Пензенского края // Пензенский край в истории и культуре России: монография / под ред. О.А. Суховой. Пенза: Изд-во ПГУ, 2014. 526 с.

28. Ставицкий В.В. Происхождение древнемордовской культуры // Вестник НИИГН при Правительстве Республики Мордовия. Саранск. 2015. №1 (33). С.42-57.

Размещено на Allbest.ru