Во Введении обоснована актуальность темы, определены объект и предмет, цели и задачи, хронологические рамки исследования, методология и методы, обоснована научная и практическая значимость работы, проанализирована степень разработанности темы, дана характеристика источникам.

Первая глава "Сельская община как хозяйственная единица" состоит из двух параграфов. В первом параграфе "Землевладение, землепользование и хозяйственные отношения" показаны особенности социально-экономического и хозяйственного положения татарских крестьянских общин.

Согласно данным X ревизии (1858 г.), в Казанской губернии насчитывалось 2932 сельских общин. Из них 1991 (67,9%) являлись государственными, 871 (29,71%) - крепостными, 70 (2,39%) - удельными. В масштабе губернии общины татар-мусульман составляли четвертую часть - 710 (24,2%).

По данным всеобщей переписи 1897 г. в Казанской губернии татары-мусульмане проживали в 721 селении (590737 человек). В основном татары расселялись в Мамадышском, Казанском, Тетюшском, Лаишевском, Чистопольском, Спасском, Свияжском уездах, составляя 70,77%, 53,77%, 49,93%, 43,26%, 32,69%, 30,59% соответственно от общего числа местных жителей. Татарское население отсутствовало в Козмодемьянском и Ядринском уездах.

В конце столетия татары-мусульмане проживали в 104 (58,76%) из 177 волостей губернии, татары-кряшены - в 38 (21,47%). Имелись волости, в которых татары составляли абсолютное большинство населения, что означало их преобладание и в волостных органах самоуправления. Речь идет, прежде всего, о следующих волостях: Больше-Атнинская (97%), Больше-Менгерская (100%), Кармышская (96%), Мамсинская (96%), Студено-Ключинская (99%) (Казанский уезд); Букмышская (100%), Сатышевская (99%) (Мамадышский уезд), Больше-Кляринская (94%), Средне-Балтаевская (100%), Чирки-Кильдуразовская (93%) (Тетюшский уезд); Кашкловская (100%) (Царевококшайский уезд), Каргалинская (98%) (Чистопольский уезд).

Татарские крестьяне, относившиеся к жителям казенной деревни, по итогам земельной реформы 1866 г., получили в среднем 4,7 дес. душевых наделов, которые к началу ХХ в. сократились до 2,5 дес. В 1880-е гг.43% татарских общин имели наделы площадью, не превышавшей 3 дес., - значительная часть татарских крестьян испытывала земельный голод. В наибольшей степени арендные отношения были развиты среди бывших помещичьих и удельных крестьян (86,1%), наименее - среди бывших государственных (45,6%). Татарские хозяйства, которые не прибегали к аренде пахотных угодий, составляли 59,2%, далее следовали мордва и чуваши (49,6%), русские (44,94%).

Значительная часть татарских общин (93,2%) сдавали свои угодья в аренду, как правило, сроком от 6 до 18 лет. Около 8% татарских общин сдавали в аренду от 10 до 20% общинных земель. Причиной, по которой сельские общества были вынуждены прибегать к аренде, являлась необходимость уплаты налогов.

Отмечались случаи сдачи в аренду хозяйствами всех душевых наделов.

Земельная теснота вносила коррективы в практику землевладения и землепользования. Общины стремились увеличивать посевные площади за счет сокращения лесов и лугов. Изменение соотношения пашни, лугов и выгонов приводило к негативным последствиям в сельском хозяйстве, в том числе к сокращению кормовой базы животноводства - источника органического удобрения для улучшения плодородия посевных угодий. Поголовье скота с 1858 г. по 90-е гг. XIX в. сократилось в три раза. Наиболее интенсивно сокращалась численность рабочего скота, что крайне негативно отражалось на хозяйственной жизни татарских крестьянских общин.

Уменьшение площади лесных угодий приводило к росту лесных порубок. Крестьяне испытывали острую нужду в строительных материалах, должным образом не могли отапливать свои дома.

Степень распространенности неземледельческих заработков напрямую зависела от экономического развития Казанской губернии. Местные промыслы среди татарских крестьян получили наименьшее распространение. Основные местные заработки были представлены ремеслами. Деятельность большинства крестьян-ремесленников была связана с обработкой сырья. Однако из-за нехватки в регионе сырья доходность от этих занятий была крайне низкой. Большинство крестьянских ремесел имели низкую доходность.

Слабо развитая экономика Казанской губернии и низкая оплата труда приводили к тому, что крестьяне в поисках более выгодных заработков были вынуждены отправляться в соседние губернии.

Специфика разрешения земельного вопроса в крестьянской общине исследована во втором параграфе "Споры о земле в условиях общинного землевладения".

Татарские крестьянские общины остро нуждались в земельных наделах, что являлось следствием аграрного перенаселения региона. Как и поземельные общины других этнических групп, татарские сельские общества весьма решительно отстаивали свои права на землю.

Выделяются, главным образом, две модели земельных споров поземельных общин: с "внешним миром" в лице соседних сельских обществ, помещиков, купцов и других лиц, земли которых граничили с угодьями общины, а также с арендаторами, и внутриобщинные споры, которые достигали своего апогея в периоды коренных переделов.

Защита крестьянами своих прав на землю также может рассматриваться как забота о выживании. Крестьяне по-разному пытались решить земельные споры: путем обращения в судебные инстанции, решения которых признавались крестьянами лишь в том случае, если они были в их пользу; путем угроз и запугивания; применения физической силы. К последней мере крестьяне прибегали лишь тогда, когда у них не было уверенности в том, что вопрос решится в их пользу, они всей общиной отстаивали свои претензии, будучи уверены в своей правоте.

Причины большинства проанализированных нами конфликтов были связаны с эксплуатацией отведенных в общее владение нескольким сельским обществам земельных угодий. Это, в свою очередь, было следствием нерасторопности местных властей, которые не стали брать на себя трудоемкую и ответственную работу по размежеванию наделов во время земельной реформы 1866 г. Часть конфликтов можно было предотвратить в случае своевременного вмешательства чиновников и полиции. Однако действия властей нередко были запоздалыми и не всегда эффективными. Продолжением конфликтов становились привлечение полиции, иногда и войск, суды над виновными, долгие судебные разбирательства, на которые крестьяне тратили большие суммы для найма адвокатов, подача прошений в высшие инстанции в поисках справедливости.

Гораздо реже возникали конфликты по спорным наделам между разными собственниками и крестьянскими общинами, а также в связи с нарушением прав на пользование арендованными участками.

При возникновении земельных споров крестьяне-общинники объединялись для защиты своих интересов.

В некоторых случаях, прибегая к применению силы, общины самовольно захватывали чужие территории. Нерешенность вопроса о принадлежности земли той или иной общине вызывала осложнения при организации сельскохозяйственных работ. Нередко засеянные поля по итогам судебных решений передавались во владение другим общинам, в результате крестьяне рисковали потерять часть своего урожая. В целом, при изучении архивных материалов нам удалось выявить незначительное количество серьезных конфликтов татарских сельских общин с соседями, что свидетельствовало об устоявшихся границах наделов между общинами и уважении ими общественной собственности соседей.

Общины вступали в споры по вопросам землевладения и с однодворцами, не желая признавать их земельные права.

В период земельной прирезки 1867-1871 гг. общинам государственных крестьян было зафиксировано лишь два случая коренного передела. На самовольное распределение земли крестьяне не решались, так как полагали, что "равнение" можно совершать лишь в связи с ревизией, то есть с санкции государства.

Естественный прирост населения и составление в 1874 г. посемейных списков, которые хранились в волостных правлениях, в связи с введением всеобщей воинской повинности, а также уменьшение земельных наделов общин обусловили инициативу крестьян отдельных общин по коренному переделу земельных угодий. Причиной споров внутри общины были связаны с вопросом уравнительного распределения земли, в связи с демографическими и социально-экономическими изменениями в хозяйственной жизни сельских обществ.

На сельских сходах, где принималось решение по данному вопросу, наблюдалось противостояние "многодушников" и "стародушников", за последними числились паи умерших членов семьи. Они пытались законным путем отменить общественный приговор; подговорить членов общины пересмотреть означенный вопрос, нередко прибегая к подкупам и уговорам; оказывать сопротивление, в том числе с использованием физической силы. Подобные споры иногда носили затяжной характер. Крестьяне отказывались возделывать поля, разделенные согласно новым порядкам, что влекло за собой нарушение деятельности крестьянских хозяйств. Иногда они действовали очень решительно, оказывая сопротивление даже представителям властей в лице полицейских и сотских.

Наиболее распространенной формой земельного "равнения" в татарских общинах в 1880-е гг. стал передел по наличным мужским душам, однако во многих обществах переход к новому критерию шел очень тяжело. Сроки коренных переделов подчинялись потребностям трехпольного севооборота и были кратны трем. Большинство коренных переделов у татар совершалось сроком на 12 лет (или на 6 лет).

Вторая глава "Крестьянская община как административно-хозяйственная единица самоуправления" состоит из трех параграфов. В первом параграфе "Принципы организации общинного управления (компетенция сельского общества в вопросах управления)" рассматриваются функции, права и обязанности поземельной общины.

Большинство общин татарских хлебопашцев были простыми (95%), 4% - сложными (состоявшие из жителей нескольких селений, сельских обществ) и лишь незначительная часть - раздельными (в одном селении проживали члены двух и более поземельных общин).

Важнейшей особенностью татарских общин являлось существование в рассматриваемый период практически в каждой из них традиционной религиозной общины - мусульманского прихода во главе с мусульманскими духовными лицами с мечетью и конфессиональной школой (мектебе).

В социокультурном плане татарские поземельные общины существенно отличались от общин других этнических групп: в языковом отношении, регламентацией праздничной, повседневной и семейной жизни, нормами ислама и народными (тюркскими) традициями.

В рамках реформы П.Д. Киселева сельской общине было дано право юридического лица, заложены принципы, которые стали основой при реализации реформы в государственной деревне (1866 г.). В пореформенный период жизнь крестьян в большей степени регулировалась писаным правом.

Решения, определявшие основные вопросы жизни и деятельности сельского общества, принимались на сельском сходе, который состоял из глав крестьянских хозяйств - членов настоящего сельского общества - и сельских должностных лиц. Принятые на сельском сходе решения оформлялись в виде общественного приговора, который должен был составляться на русском языке. Как правило, коллегиальный документ составлялся на татарском языке, затем переводился на государственный (русский) язык. В ином случае власти игнорировали легитимное волеизъявление общины.

В управлении и организации жизни общины важную роль играли должностные лица, часть которых крестьяне выбирали, нанимали или назначали. Особо значимыми были должности сельского старосты и сборщика податей. В отношении кандидатов, которые должны были занять эти должности, выдвигались особые требования. Сельский староста руководил общиной и представлял общину перед высшим начальством. В Казанской губернии сельские старосты получали жалованье от 47 до 488 руб. в год, а сборщик податей - от 50 до 485 руб.

В татарских общинах на должность сельского старосты избирали авторитетного и знающего русский язык односельчанина. В параграфе освещаются порядок избрания сельских старост, сборщиков налогов и др.; требования, предъявлявшиеся к кандидатам, их полномочия и обязанности, взаимоотношения с общиной и представителями власти. Сельские старосты находились в двойственном положении: они должны были защищать интересы крестьянской общины и оставаться исполнительными представителями местной власти.

До 1874 г. деятельность сельского старосты и других сельских должностных лиц была подконтрольна мировому посреднику, затем - уездным по крестьянским делам присутствиям под председательством уездного предводителя дворянства. Взыскание налогов с крестьян было возложено на исправника. Реализация их юридических прав, как частных лиц, так и их сельских и волостных органов, полностью зависела от местных властей. Полномочия земских участковых начальников (с 1891 г.) в этой сфере были значительно расширены.

Второй параграф "Сельская община и сбор налогов" посвящен исследованию проблемы выполнения татарскими сельскими поземельными общинами фискальных обязательств.

В параграфе перечисляются налоги, которые платили жители бывшей государственной деревни, к которым относились татарские хлебопашцы. Наиболее обременительными налогами были просуществовавшая до 1887 г. подушная подать и оброчная подать (преобразованная в 1887 г. в обязательные выкупные платежи), на которую приходилось 45% от общей суммы годовых платежей крестьян.

Именно на сходе определялись порядок раскладки сборов, меры по взиманию и предупреждению накопления недоборов и недоимок, устанавливался порядок учета сборов.

Для обеспечения исправного поступления денежных сборов государственная власть возложила коллективную ответственность на крестьян за поступление налогов со всех членов общины. Существовала уравнительная раскладка платежей и повинностей. При их распределении общество должно было также учитывать платежеспособность домохозяйств и принять необходимые меры для покрытия долгов.

Татарская крестьянская община в определенных случаях даже принуждала отдельных членов к уплате недоимок. Для многих общин продажа хлеба была одним из способов добыть деньги на разные нужды, в том числе на оплату сборов. Массовая продажа осенью хлеба приводила к снижению его рыночной стоимости. Татарские хлебопашцы были вынуждены изыскивать средства для оплаты налогов и избегать накопления долгов, о чем свидетельствуют факты закладывания крестьянами последнего имущества для получения денег в пользу уплаты налогов, а также факты составления кредитных обязательств, что противоречило их религиозным воззрениям.

Одним из способов взимания долгов было назначение процедуры описи и продажи с аукциона движимого имущества должника, которая редко проходила согласно букве закона. Жестокие меры по погашению недоимок приводили к обнищанию населения и негативному настрою крестьян в отношении местных властей, к конфликтам между крестьянами и администрацией.

Специфика налоговой системы Российской империи была такова, что основная часть поступлений (86%) приходилась на крестьянское сословие. Оно тратило более половины (53,2%) своих доходов на денежные сборы. По этой причине многие крестьяне уклонялись от уплаты налогов. Более того, были случаи, когда отказ от уплаты налога принимался на сельском сходе. Причина невыполнения крестьянами фискальных обязательств нередко обуславливалась некорректными действиями чиновников, не учитывавших национально-конфессиональные особенности региона. Неурожайные годы (1867, 1877, 1883, 1891, 1898 гг.) и их последствия, массовые падежи скота также становились причинами низкой платежеспособности крестьян. Например, в Казанской губернии в неурожайном 1891 г. поступило лишь 7,7% казенных сборов. Крестьяне просили у властей об отсрочке платежа, однако эти меры могли предоставить лишь временное облегчение.

На неудовлетворительное поступление налогов влияло также отсутствие действенной системы контроля за налоговыми отчислениями. Случалось, что налоговые претензии выдвигались даже при отсутствии задолженности по ним из-за ошибки чиновников. Некоторые татарские общины платили налоги даже за умерших крестьян.

Третий параграф "Выполнение повинностей" посвящен анализу исполнения татарскими крестьянами натуральных и денежных повинностей.

В пореформенный период государство продолжало прежнюю линию: не вкладывая дополнительных средств, добиваться позитивных перемен за счет местных ресурсов, эксплуатации сельского населения, выражением чего являлись система отбывания повинностей и уплата налогов. В параграфе перечисляются возложенные государством на сельские общины повинности, рассматривается порядок их исполнения татарскими поземельными общинами.

В условиях усиления малоземелья, естественного прироста населения, частых неурожаев хлебов выполнение натуральных повинностей становилось тяжелым бременем для земледельцев: они отвлекали крестьян от сезонных сельскохозяйственных работ, вынуждали переводить натуральные повинности в денежные. Частично это было обусловлено и тем, что денежные повинности можно было пополнить за счет средств, заработанных посредством неземледельческих промыслов.

Одной из наиболее обременительных была дорожная повинность. Особенно было тяжело содержать дороги, которые подвергались активной эксплуатации.

Некоторые повинности воспринимались крестьянами как вмешательство в их личную жизнь. Например, для выполнения постойной повинности крестьяне должны были допустить в свои дома совершенно чужих людей, что противоречило местным обычаям и канонам ислама. Ссылаясь на нарушение местных обычаев, от выполнения постойной повинности уклонялись не только члены татарских, но и чувашских, марийских общин.

Дополнительные сложности создавали меры по обеспечению продовольственной безопасности. Они были организованы таким образом, что воспринимались крестьянами не как забота об их достатке со стороны государства, а как очередная повинность. Недовольство крестьян вызывали методы, которые применялись чиновниками, контролировавшие выполнение данной повинности; предпринимаемые меры по организации сбора, учета и хранения хлеба; сложности по содержанию сельских хлебных магазинов, что требовало дополнительных затрат со стороны крестьянской общины. По этой причине многие татарские общины предпочитали перевести данную повинность из натуральной в денежную.

Меры по предотвращению распространения эпидемий и эпизоотий также причиняли неудобства. В некоторых случаях сельские общества оказывали сопротивление медицинским работникам. Это было вызвано тем, что подобные мероприятия воспринимались крестьянами-мусульманами как вмешательство в их частную жизнь, такие требования меняли их привычный духовный, хозяйственно-бытовой уклад жизни, некоторые положения закона противоречили религиозным установлениям. Крестьяне нерусской национальности, независимо от религиозной принадлежности, даже в самые критические моменты редко обращались к врачам, не шли на сотрудничество с властями для предотвращения заразных болезней.

В работе характеризуются обязанности крестьян и общины по исполнению рекрутской (до 1874 г.) и всеобщей воинской повинности, выделяются основные формы правонарушений татарских новобранцев. Наиболее распространенными мерами, предпринимавшимися татарскими крестьянами для уклонения от несения военной службы, следует признать членовредительство, умышленное истощение организма. Отмечались также случаи взяточничества среди чиновников, которые решали вопрос о предоставлении крестьянам отсрочки или об окончательном освобождении их от службы. Подобные действия были обусловлены тяжелыми условиями прохождения воинской службы, потерей семьей работника. Предпринимавшиеся законодательные меры, при всей их суровости, не могли изменить ситуацию в положительную сторону. Хлебопашцы стремились разоблачить односельчан, пытавшихся уклониться от военной службы. Это было связано с обязательствами общины перед государством по отправке определенного числа рекрутов или новобранцев.

В Заключении содержатся основные выводы по теме исследования.

Правовые основы функционирования во второй половине XIX в. сельских поземельных общин государственных крестьян, к которым принадлежали татарские крестьяне Казанской губернии, были заложены еще реформами П.Д. Киселева. Уже тогда были определены права и обязанности общины и жителей казенной деревни. Реформы 1860-х гг. по введению единообразия в правовой статус различных общин были разработаны на основе положения реформы государственной деревни 1838 г., поэтому они не внесли кардинальных изменений в состояние татарских крестьянских общин. Положение 1861 г. расширило права и повысило ответственность общины по обязательствам перед государством.

Со времени реформы П.Д. Киселева татарские поземельные общины превратились в институт, который был призван обеспечивать исправное поступление налогов, выполнение повинностей. Однако для самих крестьян община была институтом, в рамках которого защищались их социально-экономические интересы. Таким образом, нередко интересы властей и крестьян сталкивались. В этом и заключалась двоякая сущность общины. В пореформенный период сельские поземельные общины стали низшим административным образованием, власть стала в большей степени регламентировать жизнь общины посредством писаного закона. Под особое внимание государства попали вопросы, связанные с землепользованием, распределением земли и имущества, регулированием состава сельского общества. При решении этих вопросов на сельском сходе требовалось согласие 2/3 крестьян, имевших право голоса. Были вопросы, в решении которых закон предоставлял возможность руководствоваться местными обычаями: опека, наследование имущества, некоторые вопросы, связанные с крестьянским правосудием. Однако власть, особенно с 80-х гг. XIX в., все в большей степени стремилась регулировать жизнь крестьянской общины, регламентируя даже некоторые аспекты повседневного быта крестьян.

Важнейшим сегментом взаимоотношений внутри татарской поземельной общины, а также с представителями власти и представителями других этноконфессиональных групп населения играл исламский фактор. Он выступал маркером идентификации не принадлежащего к общине лица и задавал тон во взаимоотношениях с представителями власти. Исламский религиозный уклад определял дни отдыха, регулировал семейную и повседневную социокультурную жизнь членов поземельной общины, разделы наследства.

Религиозные вопросы регулировались в рамках мусульманского прихода во главе с духовными лицами, которые не являлись членами поземельной общины, однако их мнение играло важнейшее значение в формировании отношения хлебопашцев-мусульман к нововведениям власти, в той или иной степени затрагивавшим основы религиозного уклада общины.

Уменьшение душевых наделов, неурожайные годы, уменьшение поголовья скота и тягловой силы и другие обстоятельства создавали серьезные препятствия для экономического развития крестьянских хозяйств татарских общин. Крестьяне могли исправить положение только путем занятия кустарными промыслами и неземледельческой деятельностью. Однако в аграрном регионе был крайне низкий спрос на постоянные рабочие силы: подобный род занятий не мог служить для крестьян стабильным источником дохода. Постоянное отлучение крестьян на временные заработки также отрицательно сказывалось на экономике деревни, что выражалось особенно остро в тех хозяйствах, где было мало работников и рабочего скота.

Для татарских поземельных общин были характерны инертность и консервативность в социально-экономической области, что способствовало сохранению в деревне и отдельных хозяйствах устойчивых хозяйственно-культурных традиций. Одно из последствий этого явления - приверженность татарских крестьян к родной деревне и отмечавшееся современниками трудолюбие татар ради сохранения своего хозяйства. Именно поэтому татарские хлебопашцы реже, чем русские крестьяне, прибегали к отходничеству, особенно дальнему и длительному, старались обходиться местными промыслами.

Отрицательными сторонами общины являлись принудительное деление сельскохозяйственных угодий, в первую очередь пашни и леса; система уравнительного распределения налогов и податей, часто не соответствовавших экономической состоятельности хозяйств; затрудненный, кратковременный, тем более на длительный срок, уход на заработки из деревни, определяемый паспортным режимом, круговой порукой общинников, и др.

В тяжелых экономических условиях община стремилась выработать собственные механизмы регулирования, что проявлялось, в частности, в стремлении скрупулезно распределять душевые наделы во время коренных переделов.

Татарские крестьяне стремились исправно платить государственные налоги, даже ценой попадания в долговую зависимость. Однако чиновники при сборе налогов не всегда действовали по закону и превышали должностные полномочия. В результате крестьяне теряли свою хозяйственную мощь, лишались рабочего скота и средств к существованию.

За исправные поступления государственных налогов и выполнение повинностей общество несло коллективную ответственность. Это приводило к тому, что община следила за деятельностью должностных лиц, которые отвечали за выполнение фискальных обязательств. Крестьяне были заинтересованы в выборе на упомянутые должности честных и порядочных людей. Однако уже в 80-е гг. XIX в. принцип круговой поруки перестал действовать в татарских сельских обществах. Это обстоятельство было закреплено законодательно в 1899 г.

Что касалось выполнения крестьянами натуральных повинностей, то здесь положение было иным. Это, прежде всего, было связано с тем, что на плечи крестьян возлагались обязательства, начиная с обустройства местной инфраструктуры (дороги, больницы, школы и т.д.) и заканчивая исполнением воинской повинности. Крестьяне всячески избегали исполнения рекрутской, или воинской (с 1874 г.) повинности. Но подобные уклонения пресекались общиной, и нарушителей закона сдавали властям. Такое положение было обусловлено порядком набора солдат, при котором община в любом случае была обязана предоставить определенное количество рекрутов (новобранцев).

В решении вопроса пользования общинной землей крестьянская общность не всегда действовала в рамках закона. Их действия были продиктованы внутренним чувством справедливости. По этой причине часто возникали споры и конфликты между крестьянской общиной и различными землепользователями. Чаще всего причина возникновения этих конфликтов заключалась в том, что для определенной части угодий не были определены их владельцы, и на один и тот же участок порой претендовало несколько сельских обществ.

Нередко татарские крестьяне шли на откровенное нарушение имущественных прав земледельцев и землепользователей. В таких случаях проблему можно было решить лишь путем определения владельца, используя механизмы, установленные действующими законами.

Конфликтные ситуации возникали и при перераспределении земли внутри общины. В этой борьбе чаще всего противниками нового передела становились так называемые "куштаны", которые умело влияли на общественное мнение, в корыстных целях использовали правовые механизмы. С 80-х гг. XIX в. наблюдалось увеличение количества коренных переделов общинной земли по наличным душам.

Определение владельцев на землю чаще всего вызывало конфликты потому, что для большинства общинников земля была единственным источником добывания средств к существованию. В условиях слабо развитой экономики региона, неразвитости рынка труда опора на неземледельческие заработки не всегда могла спасти ситуацию. Именно по этой причине татарские общины высоко ценили каждый участок земельного надела и так упорно защищали свои земельные права.

Список работ, в которых опубликованы основные положения диссертации

1. В издании, рекомендованном Перечнем ВАК Министерства образования и науки Российской Федерации:

2. 1. Муллагалиев Р.М. Особенности исполнения всеобщей воинской повинности татарскими крестьянами Казанской губернии в 70-90-х годах XIX века / Р.М. Муллагалиев // Вестник Чувашского университета. Гуманитарные науки. - Чебоксары, 2010. - №4. - С.66-71.

3. В прочих изданиях:

4. 2. Муллагалиев Р.М. Земельные переделы среди татарских крестьян Казанской губернии во второй половине XIX в. / Р.М. Муллагалиев // Современные проблемы и перспективы развития исламоведения, востоковедения и тюркологии. - М. - Бишкек-Н. Новгород, 2009. - №2. - С.146-148.

5. 3. Муллагалиев Р.М. Татарские крестьянские общины и местная администрация Казанской губернии в пореформенный период: проблема сбора государственных налогов / Р.М. Муллагалиев // Научный Татарстан. Гуманитарные науки. - Казань, 2009. - №2. - С.168-179.

6. 4. Муллагалиев Р.М. Конфликты между татарскими крестьянскими общинами и владельцами земельных угодий в Казанской губернии в пореформенный период / Р.М. Муллагалиев // Исторические судьбы народов Поволжья и Приуралья. - Казань, 2010. - Вып.1. - С.353-357.

7. 5. Муллагалиев Р.М. Исполнение татарскими крестьянскими общинами Казанской губернии натуральных повинностей (60-90 гг. XIX в.) / Р.М. Муллагалиев // Из истории и культуры народов Среднего Поволжья: Сб. статей. - Казань, 2011. - С.140-145.

8. 6. Муллагалиев Р.М. Выступление татарских крестьянских общин Казанской губернии против школьной политики государства (70-90-е гг. XIX в.) / Р.М. Муллагалиев // Исторические судьбы народов Поволжья и Приуралья. Сб. статей. Вып.2. Материалы Всероссийской научной конференции "Исторический опыт этноконфессионального взаимодействия в Среднем Поволжье и Приуралье (XVI - начало XX вв.)" (Казань, 5-6 октября 2011 г.). - Казань: Ихлас; Институт истории им.Ш. Марджани АН РТ, 2011. - С.71-74.

Размещено на Allbest.ru