Русский вопрос в Узбекистане и российско-узбекские отношения

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Русский вопрос в Узбекистане и российско-узбекские отношения

Russian question in Uzbekistan and the Russian-Uzbek relations

Мещеряков Константин Евгеньевич

кандидат исторических наук

Аннотация

В статье изучается эволюция «проблемы русскоязычного населения» в Узбекистане в 1991-2013 гг. Рассматриваются историческая, политическая, экономическая, культурная составляющие «русского вопроса» в республике, исследуется его влияние на динамику развития российскоузбекского сотрудничества. Автор приходит к выводу, что «русский вопрос» в Узбекистане не отличался особой остротой, и его воздействие на характер отношений между Москвой и Ташкентом было сравнительно незначительным.

Ключевые слова: Россия, Узбекистан, Центральная Азия, диаспора, национальное меньшинство, права человека, русский язык, этнократизация, дерусификация

Annotation

This article examines the evolution of the Russian issue in Uzbekistan in 1991-2013, describes its historical, political, economic, and cultural components, and detects its influence on the development of the Russian-Uzbekistani relations. It concludes that the Russian issue was not particularly acute in Uzbekistan, and its impact on the nature of the Russian-Uzbekistani relations was not major.

Keywords: Russia, Uzbekistan, Central Asia, the diaspora, ethnic minority, human rights, Russian language, ethnocratization, derussification

Незадолго до распада СССР, в конце 1980-х гг., практически во всех союзных республиках резко обострилась проблема межнациональных отношений. Данная проблема проявлялась в двух основных плоскостях: с одной стороны, начали возникать конфликты между представителями народов, исконно населяющих те или иные территории (армяно-азербайджанский конфликт в Закавказье, исфаринский и ошский конфликты в Ферганской долине, обострение «татарского вопроса» в Крыму); с другой стороны, усилилось противостояние между титульными нациями и русским населением, на протяжении имперского и советского периодов отечественной истории занимавшим привилегированное положение на окраинах страны, но остававшимся для местных обществ «чужеродным», «пришлым» элементом. С течением времени последняя проблема приобрела более четкие контуры: речь шла об ущемлении прав этнороссиян в союзных республиках, как на бытовом, так и на официальном уровне, а после обретения соответствующими республиками независимости - и на государственном уровне.

Очевидно, что в наиболее острой форме «русский вопрос» обозначился в тех республиках, где в XIX-XX вв. сформировались крупные русские диаспоры. Одной из таких республик стала Узбекская ССР, на территории которой к 1989 г. проживало 1,63 млн. русских граждан, или 8,4% всего населения автономии [1].

Цель данной работы - обозначить основные этапы в процессе эволюции «проблемы русскоязычного населения» в Республике Узбекистан после обретения ею независимости и выявить влияние данной проблемы на динамику российско-узбекского сотрудничества.

В годы советской власти социальный статус русскоязычных граждан в Узбекистане был исключительно высоким. Значительный вес в их составе занимали работники, занятые высококвалифицированным трудом. 95% русских жили в городах, из них около половины - в Ташкенте. Русские граждане, проживавшие в Узбекистане, владели местным языком значительно лучше, чем в других центральноазиатских республиках. Их отношения с узбекским населением были дружественными и весьма конструктивными, в республике практически не наблюдалось антирусских настроений.

Ситуация изменилась в 1988-1989 гг., когда в Узбекистане начался процесс «национального возрождения», заключавшийся в переосмыслении узбекским народом своей истории, росте его интереса к особенностям национальной культуры, усилении его религиозности. В республике возникли националистические организации, ратовавшие за отделение Узбекистана от СССР, возвращение узбеков «к своим корням», перевод узбекской письменности на арабскую вязь и провозглашение в Узбекистане исламского государства. Число сторонников подобных движений постоянно росло, что вынудило руководство республики, возглавляемое первым секретарем ЦК Компартии Узбекистана И. А. Каримовым, отказаться от политики интернационализма и взять на вооружение некоторые лозунги оппозиции. В республике началось активное вытеснение русскоязычных специалистов с руководящих постов; в октябре 1989 г. был принят Закон о государственном языке, провозгласивший узбекский единственным государственным языком в Узбекистане [4].

Меры, принятые узбекским руководством, спровоцировали массовый отток русскоязычного населения из республики. Данная тенденция упрочилась после межнационального конфликта в Ошской области Киргизии, случившегося летом 1990 г. Тогда в ходе столкновений между этническими киргизами и узбеками, по разным оценкам, погибло до 15 тыс. человек [10, с. 158], для пресечения конфликта в зону бедствия были введены войска. Ошские события продемонстрировали русскоязычному населению Узбекистана, к чему может привести дальнейший рост межнациональной напряженности в республике. При этом особые опасения у русских граждан вызвало то, что исключительную жестокость друг к другу проявляли два этнически родственных народа, тогда как отношение узбекских националистов к «чужакам» из числа славян вряд ли могло быть более снисходительным. Одновременно руководство Узбекистана осознало, насколько опасным может быть нагнетание националистических настроений в таком гетерогенном регионе, как Средняя Азия. Притом, что этнократизация республики не могла прекратиться, поскольку это неизбежно привело бы к падению популярности режима И. А. Каримова, узбекские власти усилили давление на сравнительно немногочисленное и не пользующееся серьезной поддержкой извне русскоязычное меньшинство. Подобные меры не могли привести к повторению событий, подобных ошской трагедии, и, напротив, способствовали сплочению тюркско-иранского большинства «коренных узбекистанцев» в противовес «чуждому» русскому элементу. В результате только в 1989-1991 гг. из Узбекистана в Россию уехало около 145 тыс. человек [3].

Таким образом, обострение «русского вопроса» в Узбекистане стало тем негативным фоном, на котором развитие российско-узбекских отношений проходило в последние годы существования СССР и в первые месяцы после его распада. Однако ее влияние на состояние российско-узбекского сотрудничества не было решающим: до 1993 г. Россия практически не обращала внимания на притеснение прав своих соотечественников в Узбекистане, заключая с ним различные политические и экономические соглашения, выгодные для обоих государств (Договор о коллективной безопасности от 15 мая 1992 г., Договор об основах межгосударственных отношений, дружбе и сотрудничестве от 30 мая 1992 г. и многие другие).

В июле 1992 г. в Узбекистане был принят Закон о гражданстве, объявивший гражданами страны всех лиц, постоянно проживавших на ее территории на момент вступления закона в силу и не являвшихся гражданами других государств. Возможность предоставления двойного гражданства жителям республики не предусматривалась [6]. Следовательно, русскоязычные жители Узбекистана не были лишены гражданства или обязаны прилагать усилия по его подтверждению, но и не получили возможности параллельно вступить в российское гражданство. На фоне продолжающейся этнократизации республики и особенно после начала гражданской войны в Таджикистане, где местные радикалы устроили геноцид русского населения, подобные меры привели к новому всплеску эмиграции русскоязычных жителей из страны. В 1992-1993 гг. только по официальным данным из Узбекистана в Россию уехало более 200 тыс. человек [2], что в условиях экономического кризиса создавало значительные неудобства для самой России.

Лишь в ноябре 1993 г. МИД России обратил внимание своих узбекских коллег на существование в Узбекистане «проблемы русскоязычного населения». Узбекским дипломатам было предложено согласовать подготовленный в России проект соглашения о регулировании процесса переселения и защите прав переселенцев. Однако данный документ предусматривал приоритет содержащихся в нем норм по отношению к национальному законодательству каждой из сторон, что сделало его неприемлемым для Ташкента [9, с. 119]. После этого Россия сняла рассмотрение «русского вопроса» с повестки дня своих переговоров с Узбекистаном, и он приступил к его урегулированию в одностороннем порядке, продолжив активное вытеснение русскоязычных граждан. Реакция России на происходящее оставалась довольно спокойной: президент Б. Н. Ельцин и его окружение предпочитали игнорировать ситуацию в Узбекистане, дабы это не препятствовало развитию его диалога с Москвой.

В 1995 г. узбекское руководство, наконец, осознало, что продолжение русской эмиграции не соответствует истинным интересам республики. На фоне массового оттока русскоязычных специалистов в Узбекистане практически остановилось промышленное производство, что привело к ухудшению и без того неблагополучной экономической и, как следствие, внутриполитической ситуации в стране. Опасаясь дестабилизации обстановки в Узбекистане и стремясь заручиться поддержкой России в условиях захвата власти в соседнем Афганистане исламскими экстремистами из движения «Талибан», узбекские власти ослабили давление на русскоязычное население. С сентября 1995 г. в школах и вузах республики расширилось преподавание на русском языке, увеличилось количество государственных бесплатных курсов по изучению узбекского языка, прекратились перебои в поставках печатных изданий из России.

В декабре 1995 г. в Узбекистане была принята новая редакция Закона о государственном языке, предусматривавшая, что граждане республики имеют право по своему усмотрению выбирать язык межнационального общения. Предприятиям и учреждениям, на которых большинство сотрудников не владеет узбекским языком, было предоставлено право вести делопроизводство на ином языке. Исключалось обязательное знание государственного языка в качестве условия для занятия определенных должностей. Исчезли ограничения на получение образования для граждан, не владеющих узбекским языком [5].

К 1996 г. администрация И. А. Каримова взяла под контроль проявление националистических настроений в республике. Одновременно ею была начата пропаганда идеи создания единой узбекистанской нации, независимо от этнического происхождения и вероисповедания граждан, ее составляющих. В итоге острота «русского вопроса» в Узбекистане заметно снизилась, что позитивно сказалось на динамике российско-узбекских отношений, избавившихся от одного из своих главных потенциальных раздражителей.

В конце 1995 - 1998 гг. отношения между Россией и Узбекистаном развивались, главным образом, в форме политического и военно-технического сотрудничества на фоне нарастания угрозы нападения на южные республики СНГ со стороны талибов. При этом ни Москва, ни Ташкент по-прежнему не обсуждали «проблему русскоязычного населения», а степень ее остроты в Узбекистане продолжала снижаться. Подтверждением сказанного может служить постоянное уменьшение оттока русскоязычного населения из Узбекистана (с 97,1 тыс. чел. в 1995 г. до 36,6 тыс. чел. в 1998 г. [3]).

По мере ослабления талибской угрозы в конце 1998 г. Российско узбекские отношения стали стремительно ухудшаться. Ташкент начал совершать в адрес Москвы политические демарши, а в 1999 г. вышел из возглавляемого ею Договора о коллективной безопасности и вступил в созданную при поддержке Вашингтона организацию ГУАМ. В Узбекистане началась новая волна этнократизации: на государственную службу вновь стали приниматься лишь лица со знанием узбекского языка, несколько сузилась сфера применения русского языка в СМИ. Тем не менее, давление на русское население Узбекистана возросло не столь существенно: русский язык, наряду с государственным, продолжал использоваться при публикации законодательных актов республики, в системе среднего и высшего образования, в качестве официального языка при международных контактах. В стране упрочилась традиция дву- и многоязычия. Таким образом, «русский вопрос» в республике более не демонстрировал тенденции к обострению.

С приходом к власти В. В. Путина в российско-узбекских отношениях наметилась некоторая стабилизация. До конца 2003 г. они оставались стабильно-нейтральными, поскольку Ташкент в это время видел своим приоритетным партнером не Москву, а Вашингтон. Отношение к русским жителям в республике практически не изменилось. Так, в аналитических справках МИД России о положении соотечественников в Узбекистане, опубликованных в 2004-2005 гг., отмечалось, что «положение русскоязычных граждан законодательно не отличается от положения остальных жителей республики», хотя в стране «происходит сокращение… русской диаспоры, которое идет за счет как быстрой естественной убыли славянских нацменьшинств, так и большой миграции» [7]. Подчеркивалось, что «каких-либо дискриминационных законодательных актов в отношении русских или других национальных меньшинств в Узбекистане не принималось. Русский язык… приравнен к языкам национальных меньшинств, однако фактически используется как средство межнационального общения» [8].

С середины 2004 г. в российско-узбекских отношениях наметилось потепление, а после андижанских событий мая 2005 г. Москва превратилась в главного политического, экономического и военного партнера Ташкента, заключив с ним Договор о союзнических отношениях. Тем не менее, стремительное сближение Узбекистана с Россией не привело к существенным переменам в положении его русского населения. Русский язык в республике по-прежнему не получил особого статуса, сфера его применения осталась прежней, население страны окончательно стало воспринимать его как иностранный язык, уровень владения им, особенно у молодых граждан, заметно снизился. Главным фактором, мотивирующим узбеков к изучению русского языка, в это время являлась их массовая ориентация на получение доступа к российскому рынку труда. При этом русские граждане зачастую воспринимались титульным населением Узбекистана как проводники их интересов во «внешний мир», способные облегчить их обустройство в России.

В 2009-2010 гг., по мере нарастания в российской экономике кризисных тенденций, масштабы сотрудничества между Москвой и Ташкентом несколько снизились. Узбекистан вновь переориентировал свою дипломатию на развитие контактов со странами Запада, а также с Китаем, перестав видеть в России приоритетного партнера. Резко сократилось привлечение узбекской рабочей силы на российский рынок труда. В 2010-2014 гг. Россия заметно активизировала деятельность, направленную на формирование Таможенного союза и Единого экономического пространства ЕврАзЭС, а затем и создание Евразийского экономического союза. Реакция Узбекистана на соответствующие инициативы российского руководства оказалась резко отрицательной. Вместе с тем, обострения в Узбекистане «русского вопроса» не наблюдалось. По состоянию на начало 2014 г., в республике проживало около 29 млн. человек, из них доля русского населения составляла 5,5% (1,58 млн. человек) [11]. Таким образом, за годы независимости русскоязычное население страны уменьшилось всего на 500 тыс. жителей, что подтверждает тезис, согласно которому с 1995 г. «проблема русскоязычного населения» не отличалась здесь особой остротой.

Подводя итоги, отметим, что «русский вопрос» в Узбекистане возник в конце 1980-х гг. До 1994 г. степень его остроты постоянно возрастала, а с 1995 г. стала снижаться. Несмотря на свою сложность и неоднозначность, «проблема русскоязычного населения» никогда не оказывала принципиального воздействия на характер российско-узбекских отношений. Если в первые годы после распада СССР российское руководство старалось не обращать на нее внимания, то с середины 1990-х гг. говорить о дискриминации в Узбекистане русских граждан уже не приходилось, так как это не соответствовало действительности. Русская диаспора в Узбекистане не получила должной организации, а политически наиболее активные этнороссияне к этому времени уже покинули территорию республики. Русские жители, оставшиеся в стране, по своему мировоззрению уже являлись гражданами Узбекистана, а не «выходцами из России». В итоге давление на русскоязычное меньшинство со стороны узбекской правящей элиты практически прекратилось, хотя русские так и остались чужеродным элементом в узбекском обществе, сохраняющим серьезные различия с титульным населением по культурному, лингвистическому и иным признакам.

русскоязычный узбекский

Литература

1. Изменение численности и нетто-миграция русских по странам СНГ и Балтии, 1979-1998 // Население России 1999 г.: Седьмой ежегодный демографический доклад. М. 2000. - С. 134.

2. Международная миграция // Россия в цифрах. 1997: Кр. стат. сб. М. 1997. - С. 29.

3. Нетто-миграция между Россией и странами СНГ и Балтии // Население России - 1999: Седьмой ежегодный демографический доклад. М. 2000. - С. 129.

4. О государственном языке Узбекской ССР: Закон Узбекской Советской Социалистической Республики от 21 октября 1989 г. // Ведомости Верховного Совета Узбекской Советской Социалистической Республики. 1989. № 26-28. - Ст. 453.

5. О государственном языке: Закон Республики Узбекистан от 21 декабря 1995 г. // Ведомости Олий Мажлиса Республики Узбекистан. 1995. № 12. - Ст. 257.

6. О гражданстве Республики Узбекистан: Закон Республики Узбекистан от 2 июля 1992 г. // Ведомости Верховного Совета Республики Узбекистан. 1992. № 9. - Ст. 338.

7. О положении соотечественников и статусе русского языка в Узбекистане // Министерство иностранных дел Российской Федерации. 2004. 29 янв. // http://www.ln.mid.ru/ns-rsng.nsf/6bc38aceada6e44b432569e700419ef5/491eed690c3d8d1343256a5a002ddbf 3?OpenDocument.

8. О положении соотечественников и статусе русского языка в Узбекистане // Министерство иностранных дел Российской Федерации. 2005. 1 марта // http://www.ln.mid.ru/ns-rsng.nsf/6bc38aceada6e44b432569e700419ef5/491eed690c3d8d1343256a5a002ddbf 3?OpenDocument. 9. Постсоветская Центральная Азия. Потери и обретения / Отв. ред. А. М. Васильев. М. 1998. - 349 с.

10. Ситнянский Г. Ю. Россия и Центральная Азия: вместе или врозь? Межэтнические отношения в Средней Азии и Казахстане и Россия. М. 2011. - 290 с.

11. The World Factbook 2012. Central Intelligence Agency, 2012 // https://www.cia.gov/library/publications/the-world-factbook/geos/uz.html.

Literature

1. Population change and net migration of Russians in the CIS and the Baltic States, 1979-1998 // Russia's Population 1999: the Seventh annual demographic report. M. 2000. - Р. 134.

2. International migration // Russia in figures. 1997: Kr. stat. collection of M. 1997. - Р. 29.

3. Net migration between Russia and the countries CIS and the Baltic States // the Population of Russia - 1999: the Seventh annual demographic report. M. 2000. - Р. 129.

4. On the state language of the Uzbek SSR: the Law of the Uzbek Sovietsocialist Republic dated October 21, 1989 // Bulletin of the Supreme Council of the Uzbek Soviet Socialist Republic. 1989. No 26-28. - St. 453.

5. On the state language: the Law of the Republic of Uzbekistan dated December 21, 1995 // Bulletin of the Oliy Majlis of the Republic of Uzbekistan. 1995. № 12. - St. 257.

6. On citizenship of the Republic of Uzbekistan law of the Republic of Uzbekistan on July 2, 1992 // Bulletin of the Supreme Council of the Republic of Uzbekistan. 1992. № 9. - St. 338.

7. On the situation of compatriots and the status of the Russian language in Uzbekistan, the Ministry of foreign Affairs of the Russian Federation. 2004. 29 Jan. // http://www.ln.mid.ru/nsrsng.nsf/6bc38aceada6e44b432569e700419ef5/491eed690c3d8d1343256a5a002ddbf 3?OpenDocument.

8. On the situation of compatriots and the status of the Russian language in Uzbekistan, the Ministry of foreign Affairs of the Russian Federation. 2005. March 1, / / http://www.ln.mid.ru/ns-rsng.nsf/6bc38aceada6e44b432569e700419ef5/491eed690c3d8d1343256a5a002ddbf 3?OpenDocument.

9. Post-Soviet Central Asia. Losing and regaining / Resp. Ed. by A. M. VASilla. M. 1998. - 349 р.

10. Sitnyansky, Y. Russia and Central Asia: together or apart? MIET-ethnic relations in Central Asia and Kazakhstan and Russia. M. 2011. - 290 р.

11. The World Factbook 2012. The Central Intelligence Agency, 2012 // https://www.cia.gov/library/publications/the-world-factbook/geos/uz.html.

Размещено на Allbest.ru