Образовательное путешествие в русской литературе XVIII века: эволюция просветительских установок

Размещено на http://www.allbest.ru/

Образовательное путешествие в русской литературе XVIII века: эволюция просветительских установок

Ратников К.В.

XVIII столетие в России по праву вошло в историю под именем века Просвещения. Это было то время, когда вопросы образования, воспитания, обучения занимали одно из центральных мест в государственной политике и стояли чрезвычайно высоко в общественном мнении. Наглядным свидетельством усиленного внимания отечественной культуры к просветительским ценностям может служить достаточно широкое распространение в русской литературе тех лет различных жанровых форм так называемого «образовательного путешествия», отразившего стремление многих современников теснее приобщиться к выдающимся достижениям западноевропейской науки и системы образования. При этом следует отметить, что как сами жанровые формы, так и положенные в их основу мировоззренческие концепции и подходы к проблемам образования характеризовались отчетливо выраженной неоднородностью, претерпев на протяжении второй половины XVIII века своеобразную эволюцию, которую, с известной долей условности, можно было бы выразить по аналогии с категориями философской триады: тезис - антитезис - синтез. Ниже на примере трех наиболее значительных образцов жанра «образовательного путешествия» будет продемонстрирована смена педагогических установок и отношения к учебно-научному взаимодействия России со странами Запада.

Ярким примером «тезиса», заключавшегося в однозначном предпочтении зарубежной образовательной системы, являются «Записки» княгини Е. Р. Дашковой, которая в 1770-е гг. провела несколько лет в Шотландии и Ирландии с целью дать своему сыну «классическое и высшее образование». По признанию мемуаристки, она сознательно сделала ставку на более мощный потенциал заграничного образовательного путешествия, поскольку не доверяла возможностям отечественной системы образования достигнуть на тот момент адекватного уровня: «Я предприняла свое путешествие главным образом с целью осмотреть разные города и остановиться на том из них, где я могла бы воспитать детей, зная, что лесть челяди, баловство родных и отсутствие в России образованных людей не позволят мне дать моим детям дома хорошее воспитание и образование» [Дашкова 1990: 112]. Главным фактором результативности педагогического воздействия на обучение и воспитание сына Дашкова считала позитивное влияние высокоинтеллектуальной образовательной среды, целенаправленно формируемой совместными усилиями университетской профессуры Эдинбурга и Дублина: «Я познакомилась с профессорами университета, людьми, достойными уважения, благодаря их уму, знаниям и нравственным качествам. Им были чужды мелкие претензии и зависть, они жили дружно, как братья, уважая и любя друг друга, чем доставляли возможность пользоваться обществом глубоких, просвещенных людей, согласных между собой; беседы с ними представляли из себя неисчерпаемые источники знания. <…> Я нашла в Дублине отличного учителя танцев, недавно вернувшегося из Парижа, и он два раза в неделю обучал моего сына; кроме того, он учился по-итальянски и каждое утро повторял с мистером Гринфильдом курсы наук, прослушанных им в Эдинбурге, и читал с ним греческих и латинских классиков. Дни его были наполнены полезными занятиями; по вечерам мы часто ездили к знакомым и в театр; каждую неделю у нас устраивался бал, благодаря чему дети были здоровы и веселы» [Дашкова 1990: 141-142]. Заслуживает внимания высокая оценка, данная мемуаристской систематическим методикам английских педагогов, стремившихся к гармоничному развитию в воспитуемом не только умственного образования, но и физического совершенства: «Профессора приходили ко мне два раза в неделю; с целью доставить моему сыну развлечение я каждую неделю давала балы. Кроме того, мой сын ездил верхом в манеже и через день брал уроки фехтования в Эдинбурге. Этими упражнениями я не только сохранила ему здоровье, но и укрепила его настолько, что он тогда уже обладал значительной силой» [Дашкова 1990: 141]. Важное место в образовательной методике было отведено и самому путешествию, позволявшему расширить круг знаний молодого человека: «Я останавливалась по дороге во всех городах, имевших военное значение, дабы мой сын мог ознакомиться с военным искусством во Франции» [Дашкова 1990: 155]. Таким образом, воззрения Дашковой демонстрируют исключительно прозападные симпатии в сфере образования.

Своего рода «антитезисом» такой позиции выступают публицистические письма Д. И. Фонвизина, посылавшиеся им на родину во время путешествия по Европе в 1778 г. Поездка писателя носила во многом образовательный характер, по его собственному свидетельству: «Стараюсь употребить каждый час в пользу, примечая всё то, что может мне подать справедливейшее понятие о национальном характере» [Фонвизин 1959: 467]. Однако, в отличие от Дашковой, выдающийся сатирик воспринял зарубежное ученое принципиально сообщество чуждым русскому национальному духу, что и предопределило его резко негативные оценки университетской среды Лейпцига: «Я нашел сей город наполненным учеными людьми. Иные из них почитают главным своим и человеческим достоинством то, что умеют говорить по-латыни, чему, однако ж, во времена Цицероновы умели и пятилетние ребята; другие, вознесясь мысленно на небеса, не смыслят ничего, что делается на земле; иные весьма твердо знают артифициальную логику, имея крайний недостаток в натуральной; словом - Лейпциг доказывает неоспоримо, что ученость не родит разума» [Фонвизин 1959: 454]. Столь же критически отнесся он и к состоянию юридического факультета в университете французского Монпелье: «Такой бедной учености, я думаю, нет в целом свете, ибо как гражданские звания покупаются без справки, имеет ли покупающий потребные к должности своей знания, то и нет охотников терять время свое, учась науке бесполезной» [Фонвизин 1959: 459]. Общий вывод Фонвизина относительно влияния западной системы образования на общественную жизнь Европы обозначи разительный парадокс: «Человеческое воображение постигнуть не может, как при таком множестве способов к просвещению здешняя земля полнехонька невеждами» [Фонвизин 1959: 423]. Коренную причину столь пагубного расхождения между целями и реальными результатами образовательного процесса Фонвизин усматривал в грубых просчетах государственной политики в области воспитания граждан: «Воспитание во Франции ограничивается одним учением. Нет генерального плана воспитания, и всё юношество учится, а не воспитывается. Главное старание прилагают, чтоб один стал богословом, другой живописцем, третий столяром; но чтоб каждый из них стал человеком, того и на мысль не приходит. Итак, относительно воспитания Франция ни в чем не имеет преимущества пред прочими государствами. В сей части столько же и у них недостатков, сколько и везде, но в тысячу раз больше шарлатанства» [Фонвизин 1959: 483]. Острой критике подвергает Фонвизин клерикальный характер воспитательного процесса, а также закономерное последствие отрицательной реакции на засилье католицизма - полемические крайности рационалистической философии: «Попы, имея в руках своих воспитание, вселяют в людей, с одной стороны, рабскую привязанность к химерам, выгодным для духовенства, а с другой - сильное отвращение к здравому рассудку. <…> Впрочем, те, кои предуспели как-нибудь свергнуть с себя иго суеверия, почти все попали в другую крайность и заразились новою философиею. Редкого встречаю, в ком бы неприметна была которая-нибудь из двух крайностей: или рабство, или наглость разума. <…> Я не нахожу, что б в свете так мало друг на друга походило, как философия на философов» [Фонвизин 1959: 459, 476]. Тем самым Фонвизин склонен отрицать применимость зарубежных образовательных моделей к насущным потребностям русского общества.

Наконец, обобщающую концепцию российско-европейских образовательных контактов, призванную примирить предшествующие точки зрения и привести их к мировоззренческому «синтезу», выдвинул автор знаменитых «Писем русского путешественника» Н. М. Карамзин, объехавший несколько стран Европы в целях самообразования и более прочного усвоения достижений мировой культуры и науки. Не случайно поэтому, в отличие от критического мнения Фонвизина, Карамзин видит в Лейпцигском университете яркий светоч образования и подлинно философского знания: «Здесь-то, милые друзья мои, желал я провести свою юность; сюда стремились мысли мои за несколько лет перед сим; здесь хотел я собрать нужное для искания той истины, о которой с самых младенческих лет тоскует мое сердце!» [Карамзин 1984: 121]. Университет Страсбурга вызывает у него не меньшие похвалы: «Здешний университет так же почти славен, как Лейпцигский и Геттингенский. Многие немцы и англичане приезжают сюда учиться» [Карамзин 1984: 163]. Он призывает соотечественников активнее использовать образовательные методики, выработанные педагогической школой Германии, но при этом адаптировать их к реальным запросам русской жизни: «Нигде способы учения не доведены до такого совершенства, как ныне в Германии; и кого Платнер, кого Гейне не заставят полюбить науки, тот, конечно, не имеет уже в себе никакой способности» [Карамзин 1984: 225]. Оптимальной формой объединения общественной инициативы и научно-образовательной традиции Карамзин считает систему соединенных академий и ученых обществ во Франции: «Выдумка благословенная для пользы наук, искусств и всех людей! Приятная мысль быть участником в достохвальных трудах, соревнование между членами, неразделимость общей славы с личною, взаимное усердное вспоможение окриляют разум человеческий. Надобно отдать справедливость парижским академиям: они были всегда трудолюбивее и полезнее других ученых обществ» [Карамзин 1984: 349]. Кроме того, учитывая опыт Англии, Карамзин справедливо полагает, что истинным палладиумом общества является не политическая конституция, а культурное просвещение народа.

Таким образом, просветительский пафос, как устойчивый определяющий признак, в полной мере характеризовал все жанровые модификации «образовательного путешествия» в русской литературе XVIII века. образовательный просветительский русский литература

Список использованной литературы

1. Дашкова, Е. Р. Литературные сочинения [Текст] / Е. Р. Дашкова. - М.: Правда, 1990.

2. Карамзин, Н. М. Сочинения: В 2 т. [Текст] / Н. М. Карамзин. - Т. 2. - Л.: Худ. лит-ра, 1984.

3. Фонвизин, Д. И. Собрание сочинений: В 2 т. [Текст] / Д. И. Фонвизин. - Т. 2. - М.; Л.: ГИХЛ, 1959.

Размещено на Allbest.ru