Размещено на http://www.allbest.ru/

МОУ СОШ № 78

Историческая наука в период хрущевской «оттепели»

Недельская Олеся Сергеевна

Адрес статьи: www.gramota.net/materials/1/2009/12-2/22.html

Статья опубликована в авторской редакции и отражает точку зрения автора(ов) по рассматриваемому вопросу

Источник Альманах современной науки и образования

Тамбов: Грамота, 2009. № 12 (31): в 2-х ч. Ч. II. C. 64-66. ISSN 1993-5552.

Адрес журнала: www.gramota.net/editions/1.html

Содержание данного номера журнала: www.gramota.net/materials/1/2009/12-2/

Краснодар

«Оттепель», под таким названием вошло в историю десятилетие, точкой отсчета которому послужила смерть «вождя народов» Сталина и начало десталинизации. Следует сразу отметить, что этот период был насыщен сложными и противоречивыми процессами. Он вместил в себя кризис режима личной власти, массовую реабилитацию жертв сталинских репрессий, определенную демократизацию политической системы и поворот к неосталинизму. «Оттепель» коснулась не только политики и экономики, но и нашла свое выражение в науке, искусстве и литературе (да и само название периода, как известно, пришло из повести И. Эренбурга).

Проблема «оттепели» как в духовной жизни советского общества, так и в одной из ее сфер - исторической науке предстает весьма многоплановой и неоднозначной. На первый взгляд историческая наука в СССР лишь функция мощной идеологической машины. Однако сводить ее только к служебной роли в системе государственной пропаганды было бы упущением. Нужно учитывать, что природа гуманитарных наук изменяется под воздействием даже небольших изменений в общественных условиях. Малейшее допущение автономности научного знания, малейшее ослабление давления власти рождает стремление к творческим поискам, и тем самым даже в идеологических рамках исторической науки намечается выход за пределы установленных властью канонов.

Так и произошло в период «оттепели». Критика культа личности Сталина и его последствий произвела тот необходимый взрыв в общественном сознании, которому и была обязана своим возникновением постановка вопроса о свободе исследовательской деятельности, вернее о расширении рамок, ограничивавших эту свободу.

Вместе с тем, от высшего партийного руководства ученые ожидали даже не его устранения от роли наставника, а скорее надеялись на совершенствование стиля управления общественными науками, в том числе и исторической.

Пропагандистская оболочка исторической науки менялась быстро, по хорошо усвоенной технологии. Первое ее правило - сократить число упоминаний о не совсем угодных лицах в официальных изданиях, а совсем неугодных - вообще исключить. С 20 марта 1953 г. имя Сталина реже встречается в заголовках газет, хотя в контексте о нем говорится как о вожде: «партия великого Сталина» [Политическая история, с. 523].

Первые высказывания в мартовской прессе о недопустимости культа личности не связывались с именем Сталина. Для историков, привыкших получать очередную «научную» установку с верхних партийных этажей настало время полного смятения. Привычную ясность должен был внести очередной партийный форум или постановление.

С особым вниманием руководство советской исторической наукой прислушивалось к рекомендациям, которые давались ему и ей в центральной партийной печати. Как к принятому закону пишутся распоряжения и инструкции, так и общие положения о направлениях и акцентах в исследовательской деятельности историков получали свою конкретизацию в партийной периодике [Сидорова, с. 35].

К середине 1950-х годов условия для разработки проблем советской истории несколько смягчились. Более того, сюжеты советской истории обрели и своего «независимого» исследователя: в науку пришли молодые ученые, поколение, для которых период 20-х - 30-х годов не был окрашен собственным опытом.

Важным событием для научной деятельности историков стал состоявшийся в феврале 1956 г. XX съезд КПСС. Он определил общее направление работы историков - преодоление сталинского догматизма и обращение к ленинскому наследию, но еще не задал ей жестких параметров. Поэтому на какой-то момент создалась видимость самостоятельности исторической науки. Однако такой период был крайне недолог.

По окончании съезда советские историки приступили к популяризации его решений. Совершенно неотложной была объявлена задача научного изучения истории КПСС, которая в наибольшей степени пострадала от культа личности Сталина. Единственным критерием оценки предстают отныне ленинские положения. Долг историка - «вести последовательную и решительную борьбу с отступлением от ленинской оценки исторических событий, с элементами антиисторизма, с субъективистским подходом к истории» [XX съезд КПСС, с. 623]. Особое внимание уделялось проблеме освоения больших документальных и архивных массивов, затрагивались вопросы возрождения духа исследования. Но чрезмерная самостоятельность в поиске новых подходов к изучению истории не только не поощрялась, но и строго наказывалась. Провоцировала подобное отношение к творчеству боязнь высшего партийного руководства выпустить из своих рук идеологический контроль. Поэтому любые (даже трудноуловимые) посягательства на прерогативы партии в области науки пресекались самым строгим образом. Все изменения должны были вписываться в определенные границы.

Такая политика нашла свое выражение в новом витке репрессий в стране, в том числе и среди историков. Ярким примером тому может служить «Дело молодых историков» 1957 г. (или иначе «Дело Краснопевцева» по имени лидера «Союза патриотов» Льва Краснопевцева), которое пресекло стремление части историков к свободному осмыслению фактов прошлого. Члены Союза (многие из них студенты МГУ) были арестованы и приговорены к длительному заключению в исправительно-трудовых лагерях [«Дело» молодых историков (1957-1958)]. Была арестована и группа молодежи, входящая в «Союз коммунистов», организованный студентом исторического факультета Ленинградского педагогического института им. А. И. Герцена В. Трофимовым.

Таким образом, репрессии среди историков в годы хрущевской «оттепели» свидетельствовали о том, что появились исследования, не укладывавшиеся в установленные идеологические каноны. Обвинения в адрес ряда исследователей лишь подтверждали, что идеалы научности не были полностью утрачены и в годы идеологического прессинга. Интеллектуальная независимость части историков сделала историческую науку чем-то большим, нежели простым порождением политики КПСС.

Говоря об «оттепели», следует отметить, что одним из важнейших достижений этих лет стало введение в научный оборот больших документальных массивов. То что «свежий ветер» XX съезда распахнул двери советских архивов не было преувеличением. Кроме того, была начата большая публикаторская работа. Непреложным правилом для составителей документальных сборников было комментирование всех материалов небольшевистского толка. Исследователь, таким образом, получал не только документ, который надо изучить и осмыслить, но и «рецепт» его использования. Это не означало, что историки не анализировали содержавшиеся в них факты и суждения. Но опубликовать свои, отличные от общепризнанных выводы было не реально. Противостояли такому упрощённому исследовательскому методу далеко не все, но и не каждый ему следовал. В годы «оттепели» главные научные силы советских историков были сосредоточены вокруг подготовки многотомных изданий («Всемирная история», «История СССР», «История гражданской войны в СССР» и т.д.). Что касается монографических работ этого периода, они в целом не преодолели концепций «Краткого курса», но разрушили отдельные его догматы. Развенчав теорию двух вождей - Ленина и Сталина, историки произвели некоторую подмену, когда один вождь - Сталин уступил место другому - Ленину, что позволило исправить некоторые исторические перекосы и прямые фальсификации, но не изменило авторитарности исследований. оттепель хрущевский десталинизация исторический

В годы «оттепели» смогли появиться книги, содержащие критику Сталина, среди которых громкую известность получил «1941. 22 июня» А. М. Некрича. Автор впервые V опубликовал секретные советско-германские документы 1939-1941г. из архива германского МИДа. Вокруг книги завязалась острая полемика, которая закончилась так, как заканчивались многие острые дебаты того времени: за отличный от официального взгляд автора на трагические события начала войны книгу запретили, частично уничтожили экземпляры, исключили автора из КПСС. Последующие после запрета 9 лет прошли для Некрича в изнурительной борьбе за право печатать свои работы. В результате выдающийся ученый вынужден быть эмигрировать заграницу. Появились в годы «оттепели» и исследования о выдающихся советских деятелях, погибших в результате сталинских репрессий, например, книга Г. А. Морягина «Постышев» (М., 1965) или Н. Д. Кондратьева о маршале В. К. Блюхере (М., 1965), в которых герои предстают перед читателями как стойкие ленинцы.

Со временем историкам становилось всё сложнее отразить самостоятельные выводы на печатных страницах. Идеологическая цензура к середине 1960-х г. обрела стабильность. В итоге её деятельности от некоторых изданий остались только упоминания.

XXII съезд КПСС внёс «идеологическую ясность». Его решения не были возвратом к идеям XX съезда. Скорее они свидетельствовали о том, что партия полностью взяла под свой контроль ход осуществления объявленных перемен. С этого момента процесс свёртывания «оттепели» приобрели необратимый характер как в общественной жизни в целом, так и в исторической науке.

В заключении, следует сказать, что процессы середины 50-х - середины 60-х годов, нашли выражение и в научной деятельности провинциальных историков. Идеи «оттепели» постепенно проникали и на Кубань. Но если в столице они имели большой резонанс, то на периферии это были слабые ростки нового.

В это время центром исторической науки Кубани становится историко-филологический факультет Краснодарского государственного педагогического института им. 15-летия ВЛКСМ. Он воспитал целую плеяду историков, в последствии определивших лицо исторической науки Кубани: В. Н. Ратушняка, В. Е. Щетнева, В. В. Криводеда, М. И. Серову, И. В. Устиновского, Б. А. Трехбратова и др. Их научными наставниками стали не менее талантливые учителя: М. В. Покровский, М. М. Бабичев, Н. В. Анфимов, И. И. Алексеенко.

В годы «оттепели» на Кубани наблюдается оживление интереса к научно-исследовательской работе. Фактически все исторические исследования этого периода связывались с ролью и деятельностью КПСС в той или иной области знания. Характерной чертой было внимание к истории рабочего класса, профессиональных союзов, революционного движения на Кубани. В расширении тематики исторических исследований радикальных перемен не произошло. Основной контингент историков - историки КПСС, а они почти не менялись.

В это время расширился доступ к местным архивным документам. Но лишь на время и очень скупо. По-прежнему оставались «спецхраны» куда доступа фактически не было. Наряду с интересными работами, талантливыми творениями в крае было не мало проблем, наличие которых замалчивалось, а решение откладывалось.

Но как бы то не было, нельзя отрицать, что «оттепель» оказала определённое положительное влияние на дальнейшее развитие исторической науки, на формирование более прогрессивных взглядов историков. Достижения этого периода вошли в общее здание исторической науки.

Список литературы

1. «Дело» молодых историков (1957-1958) // Вопросы истории. 1994. № 34.

2. XX съезд КПСС: стеногр. отчет. М., 1956. Т. 1.

3. Политическая история. Россия-СССР-Российская Федерация. М., 1996. Т. 2.

4. Сидорова Л. А. Оттепель в исторической науке. М., 1997.

Размещено на Allbest.ru