Политическое и экономическое развитие СССР в 1930-е гг. Советская культура в 1930-е гг.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Политическое и экономическое развитие СССР в 1930-е гг. Советская культура в 1930-е гг.

Одной из приоритетных тем современной исторической науки является научный анализ советского общества 1930-х гг. в контексте мировой и европейской цивилизаций. Изучение истории ХХ века немыслимо без тщательного исследования основных политических, экономических и социокультурных составляющих советской системы, оценки уникальности «сталинского» Советского Союза в ряду других государств мира. В эти годы советская модель цивилизации обрела свои определяющие черты, в основном сохранившиеся на всем протяжении советской истории и без кардинальных изменений перенесенные в практику «социалистического строительства» в целом ряде государств. В этой связи объективный анализ исторического опыта СССР 1930-х годов приобретает общегражданское значение.

Среди сложного комплекса вопросов, которыми занималась новейшая российская историография, одним из главных было изучение сталинизма, его генезиса, составляющих компонентов, места и роли в советской истории. Российская и советская научная литература о Сталине и сталинизме включает множество книг и статей. Но, необходимо признать, что до сегодняшнего дня на вопрос о том что такое сталинизм нет простого или единственного ответа. В Советском Союзе схемы объяснений создавались многократно в зависимости от различных обстоятельств, точек зрения и опыта. Например, сталинизм, как система ассоциирующаяся с определенным политическим режимом и общественно-экономической системой, назывался идеологами режима и политическими лидерами того времени социализмом. Но даже в то время в советском обществе различные группы вкладывали в понимание социализма разное содержание.

Конечно, интеллектуальное объяснение сталинизма не было работой одного поколения. Для каждой новой генерации сталинский период означал что-то иное. И хотя количество возможных «сталинизмов» не безгранично, поскольку система связана с определенными конкретными историческими составляющими, она чрезвычайно велика и сложна. Ни одно из известных определений сталинизма не охватывает всей совокупности фактов. Каждая формулировка включает в себя только часть из них, подбираемых в зависимости от определенного угла зрения.

В классической советской интерпретации истории СССР, т. е. в официальной сталинской версии господствовавшей с середины 1930-х до середины 1950-х гг., феномен, который мы сейчас называем «сталинизмом» определялся как «строительство социализма». Обсуждение содержание этого понятия было ограничено цензурой и идеологическими рамками, а интерпретация вульгаризирована в пропагандистских целях. Тем не менее интеллектуальная основа в классической советской версии была. Она уходила корнями в марксизм и предположение, что экономический базис, прежде всего собственность на средства производства, является определяющим для политической надстройки, общественных и культурных институтов. советский сталинизм антигуманный историк

Государственная собственность на средства производства была частично установлена после Октябрьской революции и значительно расширена в конце 1920-х гг. после уничтожения городского частного сектора, принятия первого пятилетнего плана и установления централизованного государственного планирования. Коллективизация крестьянских хозяйств, осуществленная быстрыми темпами и с большим количеством жертв в первой половине 1930-х гг., уничтожила капитализм в сельском хозяйстве. В соответствии с марксистской теорией это были базовые предпосылки социализма.

Однако существовало и серьезное несоответствие классическому марксизму, предполагавшему безусловное уничтожение государства как аппарата насилия. Это противоречие было устранено в официальной интерпретации через подчеркивание сохраняющейся угрозы «капиталистического окружения», которое заставляло государство оставаться сильным и бдительным, а сам Сталин преподносился как продолжатель дела Ленина. Так же указывалось на внутреннюю угрозу со стороны оставшихся классовых врагов. Сохраняющаяся угроза оправдывала существование монополии коммунистической партии на власть, роль вождя в советской политической системе, усиление карательных органов.

Но с официальной сталинской точки зрения эта черта не была постоянной и первостепенной. В системных терминах наиболее значимым показателем советского прогресса в «строительстве социализма» было принятие новой советской Конституции 1936 г., которая провозгласила, что в основном враждебные классы были уничтожены.

После ХХ съезда КПСС, осудившего «культ личности» Сталина и его злоупотребления властью, советская классическая модель сталинизма была заменена. Перечислив очень ограниченный ряд «ошибок» и «крайностей» совершенных Сталиным, власть направила все внимание только на его личность. Таким образом, ключом к пониманию сталинизма определялся сам Сталин, лидер, чьи патологические черты стали причиной «искажений социализма». Главное направление кампании десталинизации заключалось в демифологизации Сталина без демифологизации власти коммунистической партии. Теперь лично Сталин оказался причиной всех советских катастроф и неудач так же, как раньше он был причиной всех советских достижений.

В 1970-е гг. официальное советское отношение к сталинизму заключалось в том, что «ленинские нормы» были нарушены в «период культа личности», но основы системы тем не менее сохранились. Для поколения выросшего в сталинские годы и идентифицировавшего себя с большевистской революцией и коммунистической партией возможность отделить Ленина от Сталина была психологически важным моментом. Ускоренная сталинская индустриализация, несмотря на ее стоимость и жертвы, понесенные населением, оценивалась как необходимая и «социалистическая». Без нее страна не могла бы вырваться из отсталости и выйти на передовые позиции в мире после второй мировой войны. СССР не победил бы в войне с Германией. Коллективизация была также необходима и в основном правильна, хотя допускались и «эксцессы» в отношении крестьян.

В силу политических причин «сталинизм» как исторический термин не использовался в Советском Союзе даже в первые «перестроечные годы». В феврале 1986 г. М. Горбачев в интервью в интервью французской газете «Юманите» говорил, что «сталинизм» был придуман антикоммунистами для атаки на социализм и Советский Союз». Г. Бордюгов и В. Козлов отмечали, что «термин «сталинизм», которого раньше сторонились, который вызывал исключительно отрицательные эмоции, который политики и обществоведы считали «не нашим» зазвучал в СССР в середине 1987 г.

В годы перестройки позиция власти по отношению к сталинизму трансформировалась в сторону его неприятия и осуждения, однако это уже не была официальная точка зрения. Среди советского руководства стал возможен плюрализм мнений и к концу 1980-х гг. единой точки зрения просто не существовало. Впервые за весь советский период официальное мнение перестало быть обязательным для специалистов-исследователей. В эти годы среди советских историков доминировали два типа объяснения сталинской системы. Первое связывало генезис сталинизма с идеологической доктриной большевиков и однопартийной политической системой с запрещенными фракциями внутри партии, установленной после революции. Главной характеристикой сталинизма была репрессивная диктатура и сталинизм в основном оценивался как продолжение ленинского этапа. Эта интерпретация была похожа на одно из стандартных западных объяснений в рамках тоталитарной парадигмы.

В другом варианте анализа обращалось внимание на социальные силы. Речь прежде всего шла о бюрократизации, создании нового бюрократического правящего класса, являвшегося квинтэссенцией сталинизма. Здесь прослеживалась связь с позицией многих европейских марксистов и западных историков-ревизионистов. Сторонники такой точки зрения предполагали, что единственной социальной опорой сталинизма была новая бюрократическая элита. Но высказывались и предположения, что сталинизм имел поддержку за ее пределами. Такие идеи обсуждались осторожно, поскольку могли быть истолкованы как оправдание сталинских действий.

Дискуссии о феномене сталинизма неизбежно приводили к вопросу об исторической необходимости - был ли сталинизм неотвратимым этапом советской истории или его можно было избежать. Историки стали использовать концепцию альтернатив, что позволило вырваться из жестких рамок марксистских закономерностей и причинной обусловленности. По отношению к 1930-м гг. это дало возможность концептуализировать советскую историю в терминах серии решающих выборов и моментов решения. Таким образом, они отказывались от подхода основанного на «единственной правде» характерного для традиционной советской историографии и приближались к более свободной методологии, характерной для мировой исторической науки.

Изучение истории антигуманной сталинской системы, применявшей насилие в столь большом масштабе, накладывало серьезный эмоциональный и психологический отпечаток на работы исследователей. Эмоциональная составляющая труда историка в данном случае неизбежна, даже если он прилагает все возможные усилия для сбалансированного и объективного изучения. Но это все равно история. И необходимо суметь объяснить то иррациональное, нелогичное, что присутствовало в жизни страны и, более того, поддерживалось частью общества, включая высокоинтеллектуальные слои. К иррациональному в прошлом человечества нужно относиться как к законному объекту изучения, используя для его анализа обычные методы исторического исследования. Только такой подход позволит понять происходившее, осмыслить его причины и последствия, и даст надежду на предотвращение жестоких ошибок в будущем.

Список источников

1928 год. Поездка И.В. Сталина в Сибирь. Документы и материалы // Известия ЦК КПСС. 1991. № 5, 7.

1937 год. Институт красной профессуры // История СССР. 1992. № 2.

Aкадемия Наук в решениях Политбюро ЦК РКП (б) - ВКП (б). 1922-1952. М.: РОССПЭН, 2000.

Агитмассовое искусство Советской России. Материалы и документы: Агитпоезда и агитпароходы. Передвижной театр. Политический плакат. 1918-1932: В 2 т. / Под ред. В. Толстого. М.: Искусство, 2002.

Академическое дело 1929-1931 гг.: Документы и материалы следственного дела, сфабрикованного ОГПУ. Вып. 1. Дело по обвинению академика С.Ф. Платонова. СПб.: Изд. отдел Б-ки РАН, 1993.

Академическое дело 1929-1931 гг.: Документы и материалы следственного дела, сфабрикованного ОГПУ. Вып. 2. Дело по обвинению академика Е.В. Тарле. Ч. 1-2. СПб.: Изд. отдел Б-ки РАН, 1998.

Альваро К. Творцы потопа: Поездка в Россию / Пер. с ит. А. Махова. М.: Книжное обозрение, 2003.

Анархисты. Документы и материалы. 1883-1935 гг. В 2-х томах. Т. 2. 1917-1935 гг. М.: РОССПЭН, 1999.

Архив новейшей истории России: Т. 5: Приказы НКВД СССР. 1934-1941 гг.: Каталог рассекреченных документов Государственного архива Российской Федерации / Под. ред. В.А. Козлова, С.В. Мироненко; Отв. сост. Я.М. Златкис. Новосибирск: Сибирский хронограф, 1999.

Бажанов Б. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. М.: СП «Софинта»; ИРЦ «Инфодизайн», 1990.

Бармин А. Соколы Троцкого. М.: Современник, 1997.

Берберова Н. Курсив мой: Автобиография. М.: Согласие, 1996.

Берг, Р. Л. Суховей. Воспоминания генетика. 2-е изд., доп. М.: "Памятники исторической мысли", 2003. 527 с.

Бережков В. Рядом со Сталиным. М.: ВАГРИУС, 1998.

Размещено на Allbest.ru