К вопросу о национальной идее М.О. Гершензона

Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 8

К вопросу о национальной идее М.О. Гершензона

Анна Владимировна Хрусталёва

Саратовский государственный социальноэкономический университет

Как известно, на рубеже 1920 веков происходит формирование новой части русскоязычного еврейского субэтноса. В это время значительная часть еврейской интеллигенции стремится узнать и понять русскую словесность, пытается сотрудничать в разных формах с интеллектуальной элитой русского общества. Между тем, ранее евреи не испытывали особой нужды в приобщении к русской культуре. Долгое время экономическая и социальная жизнь еврейской общины не требовала освоения никакого иного языка, кроме хорошо знакомого по бытовому общению. Это в достаточной степени показано эпистолярными, мемуарными и иными свидетельствами [5].

Такое положение дел стало меняться фактически только с середины 60х годов 19го века под влиянием Александровских реформ и Гаскалы. Начиная с этого времени, черту оседлости можно было покинуть благодаря образованию, полученному в русских университетах. Так формируется особый слой русскоеврейской интеллигенции, активно пользовавшейся культурным наследием двух огромных доменов сугубо еврейской среды и секуляризованной русской культуры.

Историки выделяют два основных течения внутри еврейства рассматриваемого периода ассимиляторство (М. Моргулис, М. Винавер, Г. Слиозберг, отчасти Л. Пинскер, Э. Соловейчик, И. Оршанский и мн. др.), в своей крайней форме образующее русификаторскую позицию т.е. попытки русифицировать синагоги и пр. (А. Гурлянд и др.), и сионизм, крайне неоднородный в своих проявлениях (В. Жаботинский, Д. Пасманик и мн. др.). Между тем, в еврейской среде были и иные настроения, основная суть которых сводилась к переведению вопроса о национальности из русла общественнополитического в сферу самоопределения личности.

Понятно, что в одной краткой заметке можно сделать только самые общие замечания по данному вопросу. Для восстановления более полного историкокультурного контекста можно обратиться к большому количеству зарубежных работ [8; 9]. Считаем нужным ознакомить читателя с материалом по рассматриваемой теме, так как отечественная традиция изучения вопроса национальных взглядов деятелей литературы предреволюционного периода начала ХХ в. значительно беднее западной. Фактически она активно поддерживается в гуманитарной среде лишь последние два десятилетия.

Занимаясь проблемами русской культуры, вращаясь в ее кругах, М. Гершензон ощущал себя евреем, и порвать с традиционным самоопределением не мог: он не принял крещения, ни формального, для карьеры, ни сознательного. Также он отказался пойти вслед за сионистами, много обещавшими своим последователям. Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что редкий представитель философской мысли рубежа 1920 веков, не считая лишь В. Розанова, решал проблему собственной национальности столь мучительно, как Гершензон.

Вся болезненность и страдания, связанные с национальной самоидентификацией, проистекали в данном случае из невозможности сделать окончательный выбор. В возрасте пятнадцати лет Гершензон переживает глубокий кризис веры, ощущая, что он не в состоянии полностью принять иудаизм. Духовное наследие его предков кажется ему отнюдь не даром судьбы, а скорбным, тяжелым бременем: «Я помню себя ребенком, наш дом был благоустроен, в нем могла бы жить радость не хуже, чем в русских домах, почему же детское сердце исходило непонятной грустью… То ложилась на душу огромная тень еврейской тысячелетней скорби…» [3, с. 2].

Несмотря на общий антисемитский настрой, потерю работы в 1908 году изза дискриминации по национальному признаку, Гершензон практически во всех трудах подчеркивает свою глубокую связь с русскими традициями культурой, литературой. Он пишет В. Розанову: «Я думаю, что участие евреев в литературе не представляет ни малейшей опасности для самобытной жизни русского народа. Я не скрываю от себя, что мой еврейский дух вносит через мое писательство инородный элемент в русское сознание, напротив, я ясно сознаю: иначе быть не может… Я думаю, что всякое усиление духа идет на пользу людям, каково бы оно ни было по содержанию или форме: благочестивое или еретическое, национальное или нет, если только оно истинно духовно… Вот почему сознавая себя евреем, я, тем не менее, позволяю себе писать порусски о русских вещах» [6, с. 215235].

Национальность воспринималась Гершензоном сквозь призму общечеловеческого. В соответствии с трудами мыслителя нация не механическое сцепление личностей, а некое начало, имеющее единую волю и свое особенное предназначение в мире. Но не нация, а личность действует в истории, только ей предоставлена свобода выбора. «Национальность же в человеке имманентная, стихийная, Божья сила: поэтому мы можем спокойно забыть о ней: она сама за себя постоит» [2, с. 176].

Необходимо отметить, что М. О. Гершензон внимательно следил за полемикой вокруг еврейского вопроса, но долгое время не высказывался на эту тему в широкой печати. Лишь после дела Бейлиса и предреволюционных погромов он выступает с работой «Судьбы еврейского народа», которая в 1922 году была опубликована. Наряду с обострившимся еврейским вопросом, еще одним побудительным моментом для авторского осмысления национальной культуры стала встреча и беседа с поэтом Хаимом Нахманом Бяликом, которая состоялась в апреле 1917 года. В концепции Бялика четко выражена идея круга. По его мнению, евреи несколько раз прошли свой исторический путь по окружности: исход и возвращение глубоко символичны. Особое предназначение еврейского народа, по Х. Н. Бялику, состоит в том, чтобы, двигаясь по этому замкнутому пути, оплодотворять развитие чужеродной культуры своими идеями. В связи с этим, символика изгнания и родины, оседлости и скитальчества идет через все еврейские обычаи и письменность [4, с. 311320].

Гершензон разрабатывает несколько иную мифологему, согласно которой еврейский народ последовательно и необратимо проходит ряд стадий на пути к трансцендентальной духовности. Еврейство движется по оси времени из состояния с максимально детерминированными национальными чертами к состоянию полного освобождения от всех этих черт [2, с. 165]. Предназначение еврейского народа Гершензон также видит в его бездомности и скитании, но это скитание предопределил якобы сам Бог: «Он хочет, чтобы мы делались всё более нищими, странниками, оголёнными» [4, с. 316]. гершензон национальный еврейский

Любопытно, что Гершензон представитель религиознофилософского ренессанса Серебряного века рассматривает нацию фактически с точки зрения позитивизма в духе Г. Спенсера. По мысли исследователя, всякий народ в истории один организм, выделившийся из окружающей среды и участвующий в общей эволюции. Друг и учитель М. О. Гершензона, профессор Московского университета П. Г. Виноградов так выражает ту же самую идею: «Семья, род, племя, государство, церковь могут быть рассматриваемы как обособленные организмы, преследующие свои цели и поддерживающие свое существование во взаимодействии с окружающей средой» [1, с. 44].

Еврейство, по мысли Гершензона, не бессмертно выполнив свою историческую миссию, оно уступит место новым этносам. Согласно мысли ученого, национализм бессознательно есть в каждом, но цель человека стараться думать не о родовом начале, а ежечасно работать над совершенствованием своей личности. Сионизм как религиозное и политическое течение он считал ошибкой, совершаемой из поспешного стремления к счастью. Только став абсолютно вне мира, вне политики и государства, евреи первыми войдут в царство истинной духовной свободы.

Таким образом, Гершензон проповедует аполитизм, уход от борьбы за национальное самоопределение:

«В нашей душе борются две воли личная и родовая: будь же личностью» [2, с. 192].

При рассмотрении литературнокритических статей мы обнаружим, что призыв к художнику переходить из области национального в сферу вселенского искусства является основополагающим для Гершензона. Внутренняя свобода художника состоит в способности воспевать общечеловеческие ценности, причём любой интерес творца художественного произведения к сугубо национальному Гершензоном порицается.

Интерес к сугубо еврейским делам критик рассматривает как тенденциозность и недостаток творчества. Он произносит хвалебное слово Шолому Ашу именно за способность смотреть на русское и еврейское одинаково, избегая типичного для других авторов сосредоточения на главных проблемах еврейства бедности, социальной неустроенности и пр.: «У него (Шолома Аша А. Х.) свое, особенное отношение к миру: он любит этот мир, любит простой, не рассуждающей, крепкой и нежной любовью. Он любит все вещи, всех людей, любит солнце и непогоду, добрых и злых, и никого не судит, но все благословляет и над всяким цветком нагибается с ласкою. Было бы смешно говорить здесь о равнодушии; выше наших жалких и жестоких оценок есть другое отношение к миру та мудрая благость, которая в сознании повторяет самую природу, тоже равнодушную к добру и злу... И вот, поставленный судьбой в среду бедного еврейства литовских местечек, Шолом Аш воспевает эту жизнь, такую скудную, грубую, темную, и какой поэзией дышат эти его рассказы!… » [7, с. 839841].

Другие авторы, рассматриваемые Гершензоном Айзман, например, описывают голод, холод, нищету, подавленность личности именно в русле специфически национальных проблем и этим отталкивают критика. Только универсальные ценности, общечеловеческие темы и мотивы, по Гершензону, достойны появления в подлинно художественной литературе.

Понастоящему художественное, передающее откровение, литературное произведение имеет своей целью раскрытие «космической воли», неких трансцендентальных правил этого мира, которые не могут быть ни открыты, ни оспорены или подтверждены человеком, остро чувствующим в себе национальное начало. Национальное отрывает человека от его космического предназначения самосовершенствоваться, приближаться к образу собственного идеала. Все нации и общественные объединения как продукты эволюции временны, поскольку уступят место более совершенным формам союзов и коллективов.

Космополитическое учение Гершензона оказалось своеобразным «третьим путём» между Сциллой сионизма, стремительно набиравшего силу в рассматриваемый период в определённых социальных группах, и Харибдой шовинистически настроенных кругов русского общества. Между тем, русская интеллигенция положительно восприняла идею возвращения евреев на историческую родину известно, что выдающиеся представители Серебряного века В. Иванов и С. Булгаков увидели в подобном возвращении знамение великой трансформации общества. Другие приветствовали национальное самоопределение в русле политических идей равенства всех этносов, что стало особенно актуально с декретом Временного правительства. Историки фиксируют несколько фактов сотрудничества русской интеллигенции с сионистами в 19161917 году, вызванных пафосом борьбы за права национального меньшинства.

Мифологема еврейской истории, в нескольких штрихах показанная нами, интересна, прежде всего, не современности. Она заинтересует историка, социолога и филолога, быть может, даже не ХХI века, а более позднего времени, поскольку современное общество крайне неоднозначно воспринимает идею государства «без наций». Сейчас трудно сказать, какое новое направление своего развития примет эта старая идея в многополярном и многоконфессиональном обществе. Однозначно можно утверждать лишь одно: в свое время скольконибудь социально востребован утопичный, оторванный от реальности, «третий путь» Гершензона, отраженный в ряде публицистических и литературнокритических работ, не был.

Список литературы

1. Виноградов П. Г. О прогрессе. М.: Типолитография Кушнерёв и К., 1898.

2. Гершензон М. О. Избранное. Тройственный образ совершенства. М. Иерусалим: Университетская книга, 2000. Т. 4.

3. Гершензон М. О. Ярмо и гений // Еврейская неделя. 1916. № 1.

4. Копельман З. Комментарий к одному письму М. О. Гершензона // Вестник еврейского университета. Сер. История. Культура. Цивилизация. 2000. № 4.

5. Моргулис М. Из моих воспоминаний // Восход. 1895. № 4.

6. Проскурина В. Ю. Переписка В. И. Розанова и М. О. Гершензона // Новый мир. 1990. № 3.

7. Шолом Аш. Рассказы // Вестник Европы. 1908. № 6.

8. Harshav B. Language in Time of Revolution: Transformation of the Jews in the Modern Age and the Renaissance of He brew. Berkeley: University of California Press, 1993.

9. Pipes R. Russia Under the Old Regime. 2nd ed. New York: Collier Books, 1992.

Размещено на Allbest.ru