Вторжение добровольческой армии в терскую область и причины начала антиденикинского сопротивления в Ингушетии

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Вторжение добровольческой армии в терскую область и причины начала антиденикинского сопротивления в Ингушетии

В ряду центров притяжения антибольшевистских сил периода гражданской войны Добровольческая армия, безусловно, занимала виднейшее место как по количеству и влиянию объединенных под ее знаменами сторонников белого движения, так и по тому вниманию, которое ей уделялось идеологами этого движения и их зарубежными партнерами. К началу 1919 г. «состав Добровольческой армии увеличился, и она включала… 5 пехотных… и 6 конных дивизий, две отдельные конные и 4 пластунские бригады, армейскую группу артиллерии, запасные и технические части, гарнизоны в городах и станицах… всего… 40 тысяч штыков и сабель при 193 орудиях, 621 пулемете, 8 бронеавтомобилях, 7 бронепоездах и 29 самолетах» [1, с. 6]. Поэтому, с 1919 г. южное направление, где действовала армия Деникина, становится наряду с восточным одним из важнейших, а к лету того же года - самым важным фронтом в гражданской войне. Между тем, действовавшая на Кавказе 11-я красная армия к концу декабря 1918 г. насчитывала 50 тысяч тифозных больных [2, с. 97]. Вкупе с нехваткой оружия, продовольствия, обмундирования это позволило Орджоникидзе, который в январе 1919 г. был назначен председателем Совета Обороны Северного Кавказа, в телеграмме Ленину констатировать: «XI армии нет. Она окончательно разложилась. Противник занимает города и станицы почти без сопротивления» [7, с. 66]. 21 января 1919 г. частям Шкуро удалось захватить станицу Котляревскую, а затем станицу Прохладную. После падения Нальчика 26 января «XI армия окончательно потеряла управление» [6, с. 64].

Следующими в списке главных целей «крестового похода» антибольшевистских сил на Кавказ стали Владикавказ и Грозный. В связи с этим втянутой в орбиту полномасштабной войны оказалась и Ингушетия. Важное значение, которое имела эта полоска земли, подчеркивает и тот факт, что после начавшейся 1 февраля осады Владикавказа Орджоникидзе со штабом войск Н. Гикало переехал в Базоркино - крупнейшее селение плоскостной Ингушетии [9, с. 48]. Западная Ингушетия стала в этот период общекавказским центром антиденикинского сопротивления. Ввиду этого, вполне логичным представляется решение командования Добровольческой армии бросить на Западную Ингушетию и ее исторический центр Владикавказ лучшие части - 3-й армейский корпус Ляхова [10, с. 160]. 2 февраля дивизия Геймана из корпуса Ляхова вторглась в Ингушетию, подойдя к Долакову и Кантышеву. Другая дивизия Ляхова, которой командовал Шкуро, после овладения Нальчиком была брошена на Владикавказ. Угрожающие перемещения войск были усилены ультиматумом, предъявленным ингушам и содержавшим требования о разоружении и пропуске частей Добровольческой армии через территорию Ингушетии на Владикавказ и Грозный. Но пока одна сторона занималась рассылкой ультиматумов, противоположная сторона умело воспользовалась традиционной нелюбовью горцев к требованиям, изложенным в такой форме, и прекрасно сыграла на этом. 4 февраля 1919 г. Орджоникидзе созвал новый съезд ингушского народа в Базоркино [9, с. 48]. К тому времени это село уже стало временным военным и административным центром Терской республики.

Позиция Ингушского национального совета не была на тот момент определена до конца и на съезде 4 февраля, даже по признанию советского исторического официоза, «…разгорелась ожесточенная борьба» [Там же, с. 49]. Вызвана она была столкновением двух позиций - пробольшевистской фракции, выступившей безоговорочно в поддержку призыва Орджоникидзе к тотальному сопротивлению, и фракции умеренных из Национального совета, выступившей за невмешательство и удовлетворение требований белых о пропуске их войск через ингушскую территорию. Уже сам факт участия представителей Национального совета в работе съезда, не говоря уже о громко заявленной ими позиции, свидетельствует о том, что даже к началу 1919 г. ингушское общество не было столь однородным и всецело большевизированным, как пытаются это изобразить и советские историки, и некоторые деятели белого движения.

Как известно, командование Добровольческой армии пошло именно по пути силового давления на ингушей, в дальнейшем создавшего столько трудностей, первым шагом на котором стал упомянутый выше ультиматум. Этот последний был базоркинским съездом отвергнут. Принятию ультиматума вряд ли способствовало и то, что на размышление давался смехотворный срок - один час [2, с. 98].

Действия с предъявлением и вполне закономерным отклонением ультиматума Ингушетией, которые были, по сути, первым контактом между ней и Добровольческой армией, заставляют поставить вопрос шире: а была ли случайной именно такая форма выдвижения требований А.И. Деникиным (ультиматум был предъявлен от его имени), и можно ли считать это досадной оплошностью, имевшей трагические последствия? На этот вопрос можно дать внешне парадоксальный ответ - это не оплошность, но это и не целенаправленная попытка загнать ситуацию в тупик. Скорее, А.И. Деникина и его окружение можно назвать жертвой предрассудков в отношении отдельных кавказских народов, уже давно и не ими поделенных по любимой колониальной традиции на верноподданных и неблагонадежных. О том, к какой категории относил ингушей сам главком Вооруженных Сил Юга России, говорят слова из его «Очерков русской смуты»: «Моральный его (ингушского народа - Т.М.) облик определен был давно уже учебниками географии: «главный род занятий - скотоводство и грабеж». …Политические стремления исходили из той же тенденции» [3, с. 122].

Для предотвращения всего того, что происходило в Ингушетии на протяжении 1919 г., руководству белого движения на российском Юге нужно было исходить из здравого смысла, а не держаться за уже не раз скомпрометировавшие себя стереотипы. Тем более что даже советская историография отмечает, что «верхи ингушей начали переговоры с деникинским командованием, изъявляя готовность выполнить предъявленное им требование о пропуске белогвардейских войск» [2, с. 98]. Но ультиматум изначально включал не только этот пункт, но и «…восстановление разрушенных за период революции станиц и уплату всех убытков, причиненных казакам; выдачу всех служащих в Красной Армии и советских учреждениях, формирование 2-х конных полков (шестисотенного состава) и 2 конных восьмиорудийных батарей для борьбы с большевиками» [6, с. 64]. Съезд, собравший более 10 тысяч вооруженных ингушей, что само по себе делало его атмосферу весьма нервозной и приближенной к боевой, принял в этих условиях закономерное решение, которое выразилось в резолюции, гласившей, в частности: «Съезд ингушского народа, выслушав представителей областной власти тт. Бутырина и Фигатнера о необходимости командировать на фронт вооруженные ингушские части, постановил: громогласно заявить, что ингушский народ с самого возникновения Советской власти стоит на платформе Советской власти и кровно связал свою судьбу с народной властью…» [8, с. 32]. Аргументы умеренных были разрушены действиями самих же деникинцев. В событиях февраля 1919 г. в Ингушетии (как и во многих других предыдущих и последующих) словно в капле воды отразилась вся трагедия умеренного лагеря в период гражданской войны. Не обладая необходимой в условиях войны и хаоса военно-политической силой (которую узурпировали крайние как справа, так и слева), сторонники компромиссов и переговоров, к которым можно отнести и Ингушский национальный совет, заклейменный в советской исторической литературе как реакционный и предательский, были обречены лавировать между различными полюсами, то примыкая к одному или другому в тактических целях, то открещиваясь от обоих, чтобы выдерживать некую «принципиальную позицию». Горское правительство, запутавшись в своих стремлениях угодить всем и при этом добиться реализации своей мечты о кавказской независимости, все-таки предпринимало определенные шаги по воспрепятствованию расправе деникинцев над Ингушетией. Осенью 1918 г. на переговорах с Бутыриным видные деятели горского умеренного движения В. Джабагиев и П. Коцев хотя и не высказывались за безоговорочную поддержку большевиков, делая упор на идее горской федерации, все же выражали опасение в связи с возможностью усиления на Кавказе движения Алексеева (основателя Добровольческой армии) [5, с. 132]. После предъявления ультиматума ингушам П. Коцев «…якобы имел беседу с Томсоном (английский генерал, командовавший союзными войсками в Баку - Т.М.) и последний заверил его, что «…союзным командованием будут предприняты необходимые меры для предотвращения какоголибо посягательства на дела союза горцев»» [11, с. 119]. Обращался он и к представителю А.И. Деникина в Баку генералу Эрдели, заявив, что «Добровольческая армия, никем не признанная, хоть бы она и преследовала чисто военные цели, не может назначать генерал-губернатора или предъявлять подобные ультиматумы», причем Эрдели, по словам Коцева, признал, что «вопроса о разоружении Ингушетии и всех горцев… касались и Николай II, и Воронцов-Дашков, но практически решить его никому не удавалось» [12, с. 36]. Появились сведения о намерении англичан занять Грозный раньше деникинцев по просьбе Горского правительства [4, с. 104]. Однако деникинцам играло на руку то, что «представители британского командования на Юге России… сочувствовали командованию Добровольческой армии и помогали ему…» [8, с. 102]. Таким образом, несмотря на обвинения в сотрудничестве с иностранными державами (Англией, Германией, Турцией и т.д.), предъявляемые тому же Горскому правительству, львиная доля помощи из-за рубежа шла как раз Деникину, Колчаку, Врангелю и другим лидерам крайне правого лагеря, тогда как само по себе довольно слабое умеренное крыло и национальных движений, и самого белого движения считалось «неперспективным» и «маловлиятельным».

Поведение деникинцев автоматически подталкивало ингушей к сопротивлению, так как фактически заявленную позицию Добровольческой армии невозможно оценить иначе как неоколониалистскую. Армия Деникина в Ингушетии и Чечне не столько боролась с большевизмом, сколько присоединяла заново эти территории к уже развалившейся империи, при этом действуя так, словно главная задача - свержение режима красных - была давно выполнена, и ее единственной целью теперь стало возвращение под сень имперского стяга взбунтовавшейся провинции. Эта парадигма действий деникинцев была ясна уже в момент предъявления ультиматума, когда военные действия фактически шли в пределах Ингушетии, а окончательно оформилась в первых масштабных сражениях на ингушской земле, вспыхнувших в районе ДолаковоКантышево и Сагопши-Кескем-Пседах в конце января - начале февраля 1919 г.

Таким образом, зимой 1919 г. руководство белого движения на Юге России упустило исторический шанс привлечь на свою сторону симпатии горских народов, в первую очередь ингушей, позиция которых играла важнейшую роль в развитии хода событий в ключевом районе - окрестностях Владикавказа и ВоенноГрузинской дороги. Ставка на силовые методы, оттолкнувшая от белогвардейцев горские народы, следование в своих действиях давно уже изжившим себя догмам и стереотипам, нежелание проявить политическую гибкость - все это в совокупности привело к тому, что белые фактически собственными руками создали благоприятнейшие условия для развертывания сопротивления у себя в тылу, которое в разнообразных формах - от скрытого саботажа до вооруженной партизанской борьбы - разгорелось уже к лету 1919 г. и в дальнейшем набирало силу вплоть до изгнания войск Деникина с Северного Кавказа весной 1920 г.

Список литературы

антиденикинский армия белогвардеец добровольческий

1. Белое движение на юге России (1917-1920): неизвестные страницы и новые оценки / подгот. И.В. Гиркин и др. М.: РОССПЭН, 1997. 56 с.

2. Гиоев М.И., Гойгова З.А., Гугов Р.Х., Улигов У.А. Победа Советов на Тереке - торжество ленинского интернационализма. Орджоникидзе, 1983. 214 с.

3. Гойгова З.А. Участие чечено-ингушского народа в борьбе против Деникина // Известия ЧИНИИИЯЛ. История. Грозный: Грозненский рабочий, 1959. Вып. 1. Т. 1. 227 с.

4. Деникин А.И. Очерки русской смуты // Вопросы истории. 1993. №10. 190 с.

5. Лукомский А.С. Деникин и Антанта // Революция и гражданская война в описаниях белогвардейцев. М.: Соцэкгиз, 1931. 464 с.

6. Мартиросиан Г.К. История Ингушии. Орджоникидзе, 1933. 314 с.

7. Носов А.Ф. Октябрьская революция в Грозном и в горах Чечено-Ингушетии. Грозный: Чечено-Ингушское книжное издательство (ЧИКИ), 1961. 198 с.

8. Орджоникидзе Г.К. Статьи и речи. М.: Госполитиздат, 1956. Т. 1. 516 с.

9. От вековой отсталости - к социализму: осуществление ленинской национальной политики в ЧеченоИнгушетии (1917-1941 гг.): сборник документов / сост. В.А. Варавина и др. Грозный: ЧИКИ, 1977. 205 с.

10. Очерки истории Чечено-Ингушской АССР / ред. М.С. Тотоев и др. Грозный: ЧИКИ, 1972. Т. 2. 360 с.

11. Ратгаузер Я.А. К истории гражданской войны на Тереке. Баку, 1928. 164 с.

12. Цветков В.Ж. Добровольческая армия идет на Ингушетию не с миром, а с войной // Военно-исторический журнал. 1999. №1. 80 с.

Размещено на Allbest.ru