Идеалистическое и материалистическое понимание истории: проблема демаркации

Размещено на http://www.allbest.ru/

ISSN 1997-292X № 8 (14) 2011, часть 4 41

Идеалистическое и материалистическое понимание истории: проблема демаркации

Александр Васильевич Готнога

В статье анализируются проблема демаркации идеалистического и материалистического понимания истории. Показано, что структуралистская и постмодернистская интерпретации марксизма очень близки друг к другу, поскольку превратно истолковывают суть материалистического понимания истории. Структуралистское прочтение исторической теории К. Маркса по существу подталкивает к постмодернистскому выводу о том, что это идеалистическая теория. Для прояснения вопроса о природе идеального автор обращается к знаменитой дискуссии между Д. И. Дубровским, Э. В. Ильенковым и М. А. Лифшицем.

Ключевые слова и фразы: материалистическое понимание истории; идеализм; демаркация; монизм; структуралистский марксизм; ideal; ideell; материальное; субъективная реальность; объективная реальность; диалектический материализм; всеобщее; особенное; единичное.

Вопрос о том, какие социальные теории следует отнести к идеалистическим, вызывает порой большие сложности. Связано это с тем, что сторонники идеализма не всегда четко определяют свою мировоззренческую позицию. Нередко идеализм предстает в виде дуализма или плюрализма. Поэтому требуется некоторая аналитическая работа, для того чтобы выяснить, является ли данная теория идеалистической или нет. Напротив, исследования в русле материалистического понимания истории, как правило, лишены такой двусмысленности. Тем не менее, и в работах авторов, открыто заявляющих о своей материалистической ориентации, можно обнаружить серьезные разногласия по поводу того, где же проходит линия демаркации между идеализмом и материализмом. Исходя из сказанного, целесообразно обратиться к рассмотрению оснований материалистического понимания истории.

Заслуга разработки материалистического понимания истории принадлежит К. Марксу. По признанию Л. Альтюссера, в пространстве научной теории существуют три «необъятных континента», один из которых - «континент Истории» - открыл К. Маркс [2, с. 87]. Впрочем, французский философ так и не смог до конца понять суть этого открытия: «Если же мы с чрезмерной поспешностью станем уподоблять структурированное единство сложного целого простому единству тотальности; если сложное целое мы будем считать чистым и простым развитием одной-единственной изначальной и простой сущности или субстанции, - тогда мы от Маркса в лучшем случае спустимся до ступени Гегеля, а в худшем - до ступени Геккеля!» [1, c. 288-289]. К сожалению, структуралистское прочтение К. Маркса лишает материалистическое понимание истории собственно материалистического основания. Л. Альтюссер, изгоняя с помощью структурализма диалектику и противопоставляя «марксистский тип единства» гегелевскому, не замечает, как в его «структуралистский марксизм» просачивается идеализм. Для него материалистическое понимание истории не имеет ничего общего с монизмом как таковым, с учением о существовании некой единой субстанции, первоначала всего сущего. В союзе материализма и монизма он обвиняет Г. В. Плеханова. Теории же К. Маркса монизм якобы чужд: «…единство, о котором говорит марксизм, есть единство самой сложности», т.е. «модус организации и артикуляции сложности как раз и конституирует ее единство» [Там же, c. 288]. марксизм материалистический история

Г. В. Плеханов, действительно, немало сделал для популяризации монизма как принципа исторического познания, хотя и не всегда был последователен, когда речь заходила о влиянии географического фактора на исторический процесс. Тем не менее, не он, а К. Маркс и Ф. Энгельс заложили основы материалистического понимания история именно в том специфически-монистическом смысле, который категорически отрицал Л. Альтюссер. В этом можно убедиться, обратившись к известной совместной работе классиков марксизма «Немецкая идеология». «Первая предпосылка всякой человеческой истории, - читаем мы там, - это, конечно, существование живых человеческих индивидов. Поэтому первый конкретный факт, который подлежит констатированию, - телесная организация этих индивидов и обусловленное ею отношение их к остальной природе» [8, с. 19]. Итак, телесная организация человека обусловливает его отношение к природе. «Людей можно отличать от животных, - читаем мы дальше, - по сознанию, по религии - вообще по чему угодно. Сами они начинают отличать себя от животных, как только начинают производить необходимые им средства к жизни, - шаг, который обусловлен их телесной организацией. Производя необходимые им средства к жизни, люди косвенным образом производят и самоё свою материальную жизнь» [Там же]. Следовательно, производство необходимых жизненных средств есть то исходное отношение человека к природе, которое обусловлено его телесной организацией. Из чего ясно, что под «телесной организацией» подразумеваются материальные, или витальные, потребности человека. Еще нет никакой «структуры», нет никакой «тотальности», но материальные потребности уже даны как функциональный аспект телесной организации человека. И все же речь идет о предпосылке человеческой истории, но не о ее начале, субстанции. Действительно, ведь телесная организация вместе с ее потребностями есть и у животных, у которых, как известно, никакой истории нет. Поэтому только факт производственной деятельности можно рассматривать как первоначальный исторический акт, как субстанцию «всякой человеческой истории».

А куда же нас уводит «структуралистский марксизм» Л. Альтюссера? Концепция французского философа - это своего рода предтеча «К критике политической экономии знака» его не менее известного соотечественника Ж. Бодрийяра. В этой постмодернистской работе говорится, что «…фундаментальным уровнем является уровень бессознательных структур, которые упорядочивают социальное производство различий» [3, c. 68]. Ж. Бодрийяр поясняет далее свою мысль: «Каждая группа или индивид еще до того, как обеспечит свое физическое выживание, сталкивается с насущной необходимостью производства себя в качестве смысла в системе обменов и отношений. Одновременно с производством благ существует необходимость производить значения, смыслы, делать так, чтобы бытие одного-для-другого существовало прежде, чем один и другой существуют сами по себе. Следовательно, логика обмена оказывается первичной» [Там же]. Если Л. Альтюссер пытался отделить «марксистский тип единства» от гегелевского и тем самым «защитить» марксизм от пресловутого монизма, то гуру постмодернизма не строит иллюзий на этот счет, прекрасно осознавая, что у материалистического понимания истории нет в указанном смысле никакого алиби. Именно поэтому Ж. Бодрийяр отвергает главную предпосылку теории К. Маркса как ложную гипотезу о существовании «прожиточного антропологического минимума». Опираясь на разработки Т. Веблена, М. Мосса, Ж. Батая, он приходит к выводу, что «в действительности же “прожиточный антропологический минимум” не существует: во всех обществах он определяется по остаточному принципу в соотношении с фундаментальной необходимостью избытка…» [Там же, c. 75]. Удивительно, но один из наиболее ярких представителей постмодернизма упрекает К. Маркса в непоследовательности и выдвигает теорию символического обмена в качестве той, что расширяет Марксову критику политической экономии. Непоследовательность К. Маркса, по мнению Ж. Бодрийяра, заключается в том, что, разоблачив фетишизм меновой стоимости, он сохранил веру в потребительную стоимость, веру, проистекающую из догмата «идеалистической антропологии» о существовании «прожиточного антропологического минимума» [Там же, c. 137].

Карл Маркс - идеалист? К такому неожиданному повороту сюжета в постмодернистской трагикомедии вряд ли был готов Л. Альтюссер. Для него имя К. Маркса - это имя гения, заложившего основы грандиозного материалистического учения. Вот только материалистический «дух» этого учения он усматривал в структурализме. Напротив, структуралистское прочтение К. Маркса, на чем так упорно настаивал Л. Альтюссер, привело Ж. Бодрийяра к выводу, что не в «структуре» состоит суть марксизма, а в монизме, причем «идеалистическом». Отсюда, во-первых, становится очевидным, что «структуралистский марксизм» есть извращенная версия теории К. Маркса. Во-вторых, становится необходимым разобраться в вопросе о сущности и соотношении категорий идеального и материального.

В структуралистской инверсии Л. Альтюссера, на наш взгляд, заключена серьезная гносеологическая ошибка, которую можно определить как смешение основного вопроса философии с проблемой объективности идеального и материального. Демаркационная линия между идеализмом и материализмом, как известно, проходит по линии вопроса о том, что первично, а не о том, что объективно. Хотя эти вопросы и очень близки друг другу, но не тождественны.

В этом отношении показательна знаменитая дискуссия о проблеме идеального между блестящими советскими философами Э. В. Ильенковым, Д. И. Дубровским и М. А. Лифшицем, ставшая одним из интереснейших эпизодов в истории советской философии. Данный спор, полный глубокого драматизма, пронизанный острыми эмоциями, насыщенный вескими аргументами и неожиданными контраргументами, стал подлинным триумфом диалектического разума. Несмотря на это, а может быть, именно поэтому, точка в нем так и не была поставлена. Интрига сохраняется и требует развязки, что дает нам право без претензии на заключительное слово добавить к сюжету несколько строк от себя.

Общим будет упоминание о том, что все участники дискуссии выступали с позиции диалектического материализма. Тем не менее, нам кажется принципиально важным, прежде всего, указать на этот факт. Так мы сразу можем очертить тот круг, за границы которого не мог переступить никто из советских философов без признания своего поражения.

Предметом дискуссии был вопрос о природе идеального. Д. И. Дубровский утверждал, что корректное решение этого вопроса в рамках диалектического материализма возможно только через противопоставление идеального материальному. Из логического определения материального как объективной реальности он выводил, что идеальное есть субъективная реальность [4].

Э. В. Ильенков был непримиримым противником и яростным критиком субъективистской интерпретации природы идеального [5]. Автор «Диалектики абстрактного и конкретного в “Капитале” Маркса», конечно же, апеллировал к главному труду великого классика. Для оппонента Д. И. Дубровского не осталось незамеченным, что К. Маркс рассматривал стоимостные отношения как идеальные. Однако закон стоимости есть закон капиталистического способа производства, т.е. это социальный закон. Следовательно, идеальное имеет социальную природу.

Наконец, М. А. Лифшиц, будучи единомышленником Э. В. Ильенкова во многих аспектах, выразил несколько иную позицию по данному вопросу [6]. Тонко чувствовавший различные языковые нюансы, М. А. Лифшиц обратил внимание на некоторую неточность перевода с немецкого оригинала тех фрагментов «Капитала», которые касаются характеристики стоимостных отношений как «идеальных». Дело в том, что два немецких слова, имеющих разные смыслы, переводятся на русский одним словом «идеальное». В немецком языке русскому «идеальное» соответствуют ideal и ideell. Последнее буквально означает «идейное», а «идеальное» есть правильный перевод ideal. К. Маркс в «Капитале», анализируя отношения стоимости, характеризует их как ideell, т.е. как присущие сознанию людей. Это значит, что ideell есть субъективная реальность. Что касается собственно «идеального», то оно существует объективно, как некий идеал, как образец. Если ideell есть субъективная реальность, то «идеальное» есть объективная реальность. Таким образом, позиция М. А. Лифшица не совпадает ни с точкой зрения Э. В. Ильенкова, ни с точкой зрения Д. И. Дубровского.

При первом приближении может показаться, что синтез подходов М. А. Лифшица, Э. В. Ильенкова и

Д. И. Дубровского является невыполнимой задачей. Однако нам представляется, что он не только возможен, но и логически необходим. Для этого требуется вернуться к тому, с чего мы начали свой анализ, - к диалектическому материализму как философскому основанию решения проблемы идеального. Здесь полезно обратиться к замечанию М. А. Лифшица, указывающему на то, что понятия ideal и ideell находятся в отношении контрарности (противоположности). Итак, речь идет о несовместимости понятий, но не об их несравнимости. Ideell есть субъективная реальность, ideal есть объективная реальность. Ideell может содержать в себе много изъянов, ideal - абсолютно, истинно, совершенно. Но, несмотря на это, между ними должно быть нечто общее, что позволяет их сравнивать. Другими словами, ideal и ideell суть разные уровни, ступени одного и того же. Какая-то особая субстанция? Нет, иначе бы это означало разрыв с монизмом диалектического материализма. Идеальное остается идеальным, но на социальном уровне происходит расщепление идеального на ideal и ideell.

Действительно, человек стремится в своей деятельности к некому идеалу, совершенству. Если мы не согласимся к этим суждением, то останутся необъяснимыми такие социальные явления, как прогресс, наука, искусство и т.д. Тогда возникает вопрос, откуда у человека в ходе его деятельности возникают представления об ideal? В субъективной реальности заключено ideell, но не ideal. Другими словами, когда мы утверждаем, что идеальное субъективно, то имеем в виду идеальное в свернутом виде, неразвитое идеальное, низший уровень идеального. Представления об ideal у человека возникают из-за того, что он вступает во взаимодействия с природой, в природе он и обнаруживает ideal. Именно такую мысль проводит М. А. Лифшиц.

Идеальное как ideal существует объективно. Д. И. Дубровский усматривает в этом платонизм или гегельянство. Но верна ли такая оценка? Нам кажется, что идеалистической можно назвать такую позицию, которая постулирует идеальность объективной реальности. М. А. Лифшиц же говорит об объективности идеальности. Это принципиально важное, на наш взгляд, отличие. Не все, что существует объективно, идеально. Только то объективно существующее идеально, что истинно, совершенно, относится к самой сущности вещей.

Ильенковец А. Майданский [7] утверждает, что М. А. Лифшиц, уклонившись в сторону эстетических рассуждений об идеале, осуществил подмену понятия. Мы не можем согласиться и с такой интерпретацией. Еще раз укажем на то, что ideal и ideell суть контрадикторные понятия, т.е. их следует рассматривать как высшее и низшее одного и того же - идеального.

Итак, идеальное как ideal объективно. Это есть всеобщее (М. А. Лифшиц). Идеальное как социальное есть особенное (Э. В. Ильенков). Наконец, идеальное как ideell субъективно; как субъективная реальность идеальное есть единичное (Д. И. Дубровский). Таким образом, диалектика всеобщего, особенного и единичного, по нашему мнению, является подлинным синтезом рассматриваемых подходов в рамках диалектического материализма.

Однако против такого решения можно возразить, как это делает Д. И. Дубровский, что в таком случае происходит онтологическое смешение идеального и материального, так как последовательный материалист должен всегда четко проводить различия между идеальным и материальным. Если материальное есть объективная реальность, то идеальное не может существовать объективно. Попробуем разобраться в этом вопросе. Да, материалистическая позиция заключается в том, что материя первична. Но следует ли отсюда с логической необходимостью, что идеальное субъективно? Из признания первичности материального следует только признание вторичности идеального. Поясним это на примере сознания. С материалистической точки зрения, безусловно, сознание вторично. Последнее есть субъективная реальность. Но вот если сознание становится объектом научного исследования, оно для ученого существует субъективно или объективно? Думается, что объективно, т.к. в противном случае никто, включая постмодернистов и конструктивистов, серьезно к результатам его исследования относиться не будет. Следует ли отсюда, что сознание материально? Нет, сознание идеально. Так утверждал Э. В. Ильенков. Но природу идеального он видел в социальном. Социальная же реальность существует объективно. Материальна ли она? С марксисткой точки зрения, социальная реальность включает в себя как материальные, так и идеальные отношения. Итак, выходит, что субъективность не есть отличительное от материального свойство идеального. М. А. Лифшиц идет дальше и говорит, что идеальное существует и в материальном мире. Как следует это понимать? Только так, что идеальное объективно. Но оно может присутствовать и на субъективном уровне, отражаясь в сознании. Таким образом, идеальное существует и на объективном уровне, и на субъективном.

Как же все-таки тогда идеальное соотносится с материальным? Нам кажется, что аутентичная материалистическая позиция должна акцентировать внимание, прежде всего, не на различиях идеального и материального, а на их тождестве. Если не терять из поля зрения тождество материального и идеального, то последнее выступает лишь в качестве момента материального. При этом немаловажно учитывать, что речь идет о диалектических категориях, а не застывших формально-логических абстракциях. Другими словами, между материальным и идеальным существует постоянное взаимодействие, приводящее к тому, что на каждом новом витке спирали материальное и идеальное как бы меняются местами. Материальное первично, но оно снимается в идеальном, а последнее снимается в материальном. В этом диалектическом взаимодействии идеальное как момент материального находится в подчиненном положении. Вот, пожалуй, главный отличительный признак идеального от материального. Субъективная реальность идеальна, следовательно, она зависит от материального мира. Само же идеальное может быть как объективным, так и субъективным.

«Материальное» есть философская категория, т.е. предельно широкое понятие. Как чистая абстракция материальное не может быть наделено какими-либо предикатами. Отсюда следует неправомерность определения материального через объективное. В противном случае выходит, что объективное есть нечто более универсальное, чем материальное. Но, пытаясь определить объективное, мы вынуждены обращаться к сознанию как понятию, ограничивающему универсальность объективного. Более того, именно сознание становится исходным логическим пунктом наших размышлений. Отсюда открывается прямая дорога в идеализм.

Будучи предельной абстракцией, материальное как таковое является пустым понятием. Определенным содержанием оно наполняется только в конкретных научных теориях и исследованиях. В рамках материалистического понимания истории материальное есть, прежде всего, производственная деятельность, труд, удовлетворяющий жизненно важные потребности человека.

Список литературы

1. Альтюссер Л. За Маркса. М.: Праксис, 2006. 392 c.

2. Альтюссер Л. Ленин и философия. М.: Ад Маргинем, 2005.

3. Бодрийяр Ж. К критике политической экономии знака. М.: Библион - Русская книга, 2003. 272 c.

4. Дубровский Д. И. Проблема идеального. Субъективная реальность. М.: Канон+, 2002. 368 с.

5. Ильенков Э. В. Диалектика идеального // Логос. 2009. № 1. С. 6-62.

6. Лифшиц М. А. Об идеальном и реальном // Вопросы философии. 1984. № 10. С. 120-145.

7. Майданский А. Восхождение к идеальному // Логос. 2009. № 1. С. 63-73.

8. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 3.

Размещено на Allbest.ru