Рассматривая данный период новейшей истории Грузии, необходимо отметить, что Эдуард Шеварднадзе был приглашён в Грузию политической элитой страны, которая руководила свержением З. Гамсахурдиа. Этот шаг был вызван существовавшим международным авторитетом Э.А. Шеварднадзе и накопленным им политическим опытом.

Такой многоопытный политический и государственный деятель, как Э. Шеварднадзе, не мог не понимать, что реальность плюрализма интересов, групп и этносов делает в конечном счёте неизбежным политический плюрализм и демократическое направление формирующейся политической системы в стране [6, с.4]. К тому же Грузия, добивающаяся со стороны мирового общественного мнения признания в качестве демократической страны, в которой соблюдаются основные права и свободы человека, заинтересованная в привлечении западных инвестиций, не могла позволить себе сойти с пути системных преобразований, призванных сформировать и институционализировать рыночную экономику и политическую демократию. Это было необходимо ей для интеграции в современную международную политическую систему на правах признанной демократической республики с целью укрепления своего экономического потенциала и решения внутренних проблем.

При определении внешнеполитической ориентации страны Шеварднадзе успешно использовал принцип политического реализма. Формируется внешняя политика, основанная на лавировании между Россией и Западом, с целью заручиться поддержкой и экономической помощью для решения своих внутренних проблем: воссоздания территориальной целостности государства; достижения стабильности в экономике; завоевания международного положения в статусе независимого государства.

Надо отметить, что термины "Запад" и "Европа" в большинстве случаев воспринимались грузинской элитой как равнозначные, а различие между европейской и американской моделью игнорировалось как второстепенное. Отношения с Европой, с США воспринимались как одно общее западное направление внешней политики. Практически все исследователи внешнеполитической стратегии Грузии, как российские, так и западные, подчёркивают, что по своей сути внешняя политика Грузии с момента обретения независимости развивалась в двух основных плоскостях, имела два основных вектора, направления: пророссийское и прозападное. Однако очевиден тот факт, что, несмотря на постоянные повороты грузинской дипломатии то в сторону России, то в сторону Запада, основой политики для Грузии периода правления Э. Шеварднадзе являлась "многовекторность", установление всех возможных контактов. И также очевидно, что та или иная направленность внешней политики отражала возможность удовлетворения прагматических интересов Грузии.

Сформированное Э. Шеварднадзе правительство перестало называть расположенные в республике вооружённые силы России оккупационными войсками, но и не снимало вопроса об их выводе с повестки дня. В апреле 1993 года Э. Шеварднадзе подписывает указ о подготовке графика вывода российских войск с территории страны. Одновременно Грузия активно сближается с Западом, в частности, становится членом ООН и ОБСЕ и ассоциированным членом Североатлантического союза. "Руководство страны того времени возлагало большие надежды на сотрудничество с НАТО" [5, с.29]. В октябре 1992 года Государственный совет Грузии обратился к генеральному секретарю НАТО с посланием, в котором говорилось о трагических событиях в Абхазии, а также содержалась просьба обратить особое внимание на создавшееся там положение. В марте 1993 года в штаб-квартире НАТО в Брюсселе парламентская делегация Грузии провела переговоры с руководством альянса. Затем туда прибыла делегация Министерства обороны Грузии, которая приняла участие в совещании министров обороны Совета североатлантического сотрудничества. В мае 1992 года Грузия присоединяется к Договору об обычных вооружениях в Европе. В газете "Сакартвелос Республика" от 14 января 1994 года была опубликована статья о том, что 21-23 июня 1993 года Бельгию с официальным визитом посетил Э. Шеварднадзе, где он провёл переговоры не только с её правительством, но и с руководством НАТО. В ходе всех этих визитов грузинские делегации стремились предоставить руководству альянса и европейской общественности объективную информацию о происходящих в республике событиях, показать мировому сообществу, что она борется за суверенитет и целостность своей территории. Вследствие этих инициатив и целенаправленной работы посольства Грузии в Евросоюзе и в Бельгии проблемы грузиноабхазского конфликта систематически обсуждались в структурах НАТО и ЕС. В сентябре 1993 года в штабквартире альянса был опубликован документ, осуждавший нарушение соглашения о прекращении огня. Виновной стороной были признаны абхазские сепаратисты [10, с.23].

Осенью 1993 года произошёл ряд негативных политических событий. Поражение правительственных войск в Абхазии и эскалация гражданской войны заставили руководство страны скорректировать внешнеполитический курс. Было принято решение присоединиться к СНГ, узаконить пребывание частей российской армии и пограничных войск в Грузии. Выступая в декабре 1993 года на совещании работников правоохранительных органов Грузии, Э.А. Шеварднадзе уже не говорил о "предательстве" России, он заявил, что если бы у грузинских войск был надёжный тыл в Западной Грузии, они не познали бы горечь поражения в Абхазии. По поводу "предательства" России в отношении конфликта в Абхазии один из российских авторов отмечает, что "кампания по обвинению России в военной помощи абхазской стороне представляла собой попытку руководства Грузии уйти от ответственности за поражение, свалить вину за него на Россию, защитить себя от нападок оппозиции и, таким образом, удержаться у власти" [12, с.61]. Заявление Эдуарда Шеварднадзе о вступлении в СНГ было полным поворотом в позиции грузинского лидера и вызвало резкую критику его противников. Достаточно интересен тот факт, что, обращаясь к парламенту с просьбой поддержать решение о вступлении в СНГ, Э. Шеварднадзе отметил, что 70% населения Грузии поддерживают это решение, и парламенту необходимо учитывать этот факт. Вся политическая элита Грузии отнеслась неоднозначно к вступлению в СНГ, но реакция парламента в целом оказалась достаточно мягкой [14, с.272-273]. Начался двухлетний этап нового военно-политического сближения с Россией. Однако это сближение отнюдь не исключало многовекторности политики безопасности Тбилиси. Грузия не отказывалась от возможности установить прочные связи с Западом. В статьях многих грузинских исследователей подчёркивается, что соотношение российских и западных сил в государстве во многом зависит от экономического фактора, который так актуален для Грузии, чья экономика находится в перманентном упадке.

Грузия на том этапе представляла собой ценность для Запада, прежде всего, своим транзитным потенциалом при реализации проекта Евроазиатского торгово-транспортного коридора в обход Ирана и России. И как уже отмечалось, грузинское руководство связывало с реализацией этого проекта стратегию возрождения экономики страны.

Американский аналитик фонда "Наследие" А. Коэн, размышляя о геополитическом значении Грузии, отмечал: "Контролируя граничащий с Турцией стратегический район Черноморского побережья и закрывая с запада выход Армении к морю, Грузия как бы держит в своих руках ключ от ворот на Кавказ, являясь плацдармом для выхода западных стран к Каспию и Шёлковому пути" [9].

Всё вышесказанное приводит к тому, что Грузия становится объектом повышенного интереса со стороны западных держав. Соединённые Штаты проявляют интерес, связанный, прежде всего, с каспийской нефтью, что имеет не только экономические, но и политические основания, и здесь их интересы пересекаются с интересами Российской Федерации. А Европейские страны, наряду с ресурсами, интересуют также возможные экономические дивиденды "от функционирования региона в качестве связующего звена между Европой и Азией" [1]. При этом западные страны поддерживают грузинское государство, которое стремится освободиться от чрезмерной и неправомерной, по их мнению, опеки России. В этом вопросе показательными являются слова американского политолога Г. Киссинджера о том, что на Грузию оказывается безжалостное давление: "экономическое, через манипулирование экспортом энергоресурсов, а также военное и политическое, выражающееся в поддержке антиправительственных группировок" [8, с.70].

В отличие от Запада, политика России на Южном Кавказе, в частности по отношению к Грузии, отличалась противоречивостью и непоследовательностью и была крайне нечётко сформулирована. В 1993 году Россия в основном определилась со своими внешнеполитическими приоритетами, объявила Южный Кавказ, как и другие регионы бывшего Советского Союза, сферой своих первоочередных интересов, оставляя за собой право "наводить порядок" в конфликтных зонах СНГ. В рамках этого курса она стремилась укрепить свои политические позиции и обеспечить своё военно-стратегическое преимущество в регионе.

В марте 1994 года Грузия присоединилась к программе Североатлантического альянса "Партнёрство ради мира", о популярности которой свидетельствует тот факт, что за шесть месяцев со дня её утверждения 27 государств заявили о желании в ней участвовать [11, с.43]. По мере реализации программы "Партнёрство ради мира" Грузия всё активнее втягивалась в совместные мероприятия и учения. Наряду с количественным увеличением наблюдается рост их масштабности и продолжительности.

В отличие от добровольного и искреннего стремления Грузии интегрироваться в структуры НАТО, военное сотрудничество Тбилиси с Москвой не всегда было безоблачным, а в ряде случаев характеризовалось напряжённостью и некоторым противостоянием [5, с.32]. В газете "Сакартвелос Республика" от 12 октября 1993 года была опубликована статья, где Э. Шеварднадзе мотивировал своё решение о вступлении республики в СНГ и курс на сближение с Россией осенью 1993 года стремлением нейтрализовать негативное влияние северного соседа, так как именно этими мерами Тбилиси надеялся достичь полного взаимопонимания и доверительного отношения с Москвой и решить главную задачу: восстановить грузинскую юрисдикцию в Абхазии. Однако ожидания грузинской стороны не оправдались: содействие России в справедливом урегулировании грузино-абхазского конфликта было малоэффективным, и в 1996 году начался новый этап военно-политического отчуждения от России.

На фоне ухудшения российско-грузинских отношений укреплялись связи Грузии со странами Западной Европы и США. Не без оснований полагая, что для реальной политической независимости необходима экономическая независимость, грузинские власти совершенно справедливо ищут различные пути обеспечения страны энергетическими ресурсами [4, с.147]. Причины выбора прозападного курса внешней политики Тбилиси лежали в плоскости такого понятия, как могущество государства. В целях решения своих проблем Грузия возлагала большие надежды на западные страны, не получив должной поддержки со стороны России.

В связи с вышесказанным надо отметить появление ещё одной модели регионального сотрудничества. Политико-консультативный форум ГУАМ образовался 10 октября 1997 года в Страсбурге на встрече президентов Грузии, Украины, Азербайджана, Молдовы в рамках саммита Совета Европы. Группа "четырёх" сформировалась в ходе обсуждения Договора по фланговым соглашениям в постоянном совете ОБСЕ.

Страсбургская декларация зафиксировала уровень политического сближения и практического сотрудничества между странами этой группы, совпадение их позиций по ключевым международным проблемам. Позже, 24 апреля 1999 года, к этой группе присоединяется Узбекистан. Расширенное таким образом объединение государств получило название ГУУАМ [13, с.98]. Формирование ГУУАМ являлось признаком начала новых, чрезвычайно важных интеграционных процессов в постсоветском пространстве. Возникновение ГУУАМ было связано, прежде всего, с поисками более эффективных и взаимовыгодных схем регионального сотрудничества в постсоветском пространстве.

Согласно мнению В. Дегоева, автора известной работы "Большая игра на Кавказе", изначально это объединение вызвало настороженность со стороны России [7, с.429]. Страны ГУУАМа оказались между Россией, которая пугала их своей внутренней слабостью, компенсируемой периодическими всплесками имперских амбиций, и Западом, который сулил щедрое вознаграждение за выход из сферы российского влияния.

Похоже, инстинкт искушения взял верх над чувством страха [Там же, с.429-430].

С 1996-1997 годов заинтересованность Запада в Грузии начинает приобретать реальные контуры. В результате был построен нефтепровод Баку-Супса, постепенно реализовывался проект ТРАСЕКА. Соединённые Штаты активно поддерживали строительство нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан. Прагматическое желание получить максимальную пользу от любого международного субъекта иногда привносило эклектичность в государственное строительство и законодательство Грузии. Образ единого Запада основывался в том числе и на тактических соображениях. Одно из них - стремление не раздражать Россию. Не подчёркивалось, какие именно государства Грузия считает своими особыми стратегическими партнёрами. Следует отметить, что изменения внешнеполитических приоритетов и соответствующей лексики были часто связаны с реакцией России. Желание сбалансировать влияние России - главный мотив популярности идеи Запада в грузинской политике того периода.

На основании анализа внешнеполитической деятельности Тбилиси можно сделать вывод, что стремление к интеграции с Западом стало приобретать всё более выраженные контуры в последние годы правления президента Шеварднадзе. В феврале 1997 года на встрече с генеральным секретарём НАТО министр иностранных дел Грузии отметил, что европейская интеграция является одним из приоритетов государства. Это также подтверждает анализ Концепции внешней политики Грузии, в которой приоритет в политике построения межгосударственных отношений отдаётся Соединённым Штатам и странам Европы [2]. Несомненно, поддержанию стабильного и эффективного сотрудничества между Грузией и Россией препятствовала позиция грузинского руководства, выбравшего путь отстранения от России. Но возлагать вину за кризисное состояние российско-грузинских отношений исключительно на руководство Грузии, как это часто делают российские СМИ, не совсем объективно.

1998 год стал переломным для Грузии. В её руководстве и в большей части политической элиты страны созрело мнение, что республика раз и навсегда возьмет курс на Запад. В 1999-м году в грузинской прессе появились сообщения о том, что если раньше президент страны придерживался тактики балансирования в вопросе о внешнеполитической ориентации, то ныне он прямо заявляет об ориентации на Запад. На саммите СНГ (апрель 1999 г.) Грузия вышла из Договора о коллективной безопасности стран Содружества. В интервью газете "Financial Times" в октябре 1999 года президент Э.А. Шеварднадзе заявил, что к 2005 году Грузия громко постучится в двери НАТО. Все более или менее значительные силы грузинского политического спектра с энтузиазмом восприняли вступление республики в Совет Европы в апреле 1999 года. Вступил в силу договор о сотрудничестве с ЕС.

Резюмируя вышеизложенное, необходимо остановиться на следующих моментах. С приходом к власти в Грузии Э. Шеварднадзе антироссийский вектор внешнеполитической линии республики перестал быть столь очевидным, но произошедшие сдвиги в отношениях России и Грузии зачастую являлись лишь видимостью налаживания связей и не носили характер действительных качественных изменений. Надежды на разрешение абхазской проблемы в пользу Грузии, которые появились с приходом к власти Шеварднадзе, не оправдались [15, p.45]. Россия лишь посредничала при заключении соглашения о прекращении огня, а затем ввела миротворческие силы. В освещении военных действий в Абхазии стала явно присутствовать антироссийская линия, целью которой было привлечь внимание Запада к ситуации в этом районе и добиться от ООН посылки туда международных миротворческих сил. Однако помимо общих деклараций, призывающих стороны к прекращению огня, Совет Безопасности ООН ничего не предпринимал. Западные страны не желали непосредственно вмешиваться в этот сложный конфликт на территории бывшего СССР [12, с.57].

В результате, придя к выводу, что без содействия России достичь продвижения в решении абхазской проблемы (и прежде всего - прекращения военных действий) невозможно, грузинская сторона вынуждена была продолжить сотрудничество с ней в деле урегулирования конфликта. Западные исследователи тоже отмечали этот факт. "Хотя Грузия стремилась уменьшить влияние России посредством улучшения отношений с Западом, но, учитывая внутреннюю уязвимость, есть пределы, далее которых Грузия не может заходить в противостоянии России, поскольку Запад проявил нежелание решать грузинские межэтнические проблемы или принимать на себя миротворческие функции в этой стране. Тем не менее, за этим исключением, прозападный курс Шеварднадзе был успешным частично из-за чувства благодарности к его роли в приближении конца холодной войны и Советского Союза" [15, p.45-46].

Выбор западного направления в качестве приоритетного и попытки грузинского руководства полностью избавиться от российского влияния происходят во многом за счет согласия Тбилиси с военной активизацией стран Запада на территории Грузии. Таким образом, происходит процесс замещения российских вооружённых сил западными [3, с.80].

Однако следует отметить, что среди политической элиты Грузии, в частности в грузинском парламенте, мнения и настроения, касающиеся выбора внешнеполитического курса, были прямо противоположны. Несомненно, решающими и объективными факторами, которые позволили покончить с правительством Э. Шеварднадзе, был глубокий экономический кризис, наличие так и неразрешённых проблем в отношении территориальной целостности государства, а также повышение уровня политической культуры и усиление институтов гражданского общества.

Список литературы