Служба объезжих голов в Китай-городе XVII в.

Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 94(47).047

Московский педагогический государственный университет bookworm@bk.ru

Кафедра истории России

Служба объезжих голов в Китай-городе XVII в.

Кирилл Андреевич Коновалов

Аннотация

административный китай подведомственный общество

В статье рассматривается один из наименее изученных аспектов истории Москвы XVII в. - деятельность городской администрации. Целью работы является анализ организации объездной службы и взаимоотношений объезжих с подведомственным населением (на примере Китайгородского объезда). Автор приходит к выводу об ограниченности административного влияния на жизнь Китай-города в силу сословной организации общества и специфических особенностей данного района Москвы.

Ключевые слова и фразы: объезжий голова; обязанности; полномочия; штат; сословная группа; повинности; привилегии.

Annotation

The author considers one of the least studied aspects of Moscow history of the XVII^th century - the city administration activity, analyzes the organization of circuiteers service and the relations of circuiteers with subordinate population (by the example of Kitai Gorod circuit), and comes to the conclusion about the limitedness of administrative influence on the life of Kitai Gorod by virtue of the class organization of the society and the specific features of this Moscow district.

Key words and phrases: circuiteer; duties; powers; staff; class group; obligations; privileges.

Разделение Москвы на территориально-административные участки - объезды, каждый из которых находился под управлением особого должностного лица - объезжего головы, впервые было произведено в качестве временной меры в конце XVI в. В дальнейшем система объездов доказала свою эффективность на протяжении всего XVII в. и в начале XVIII в., вплоть до административной реформы 1721 г. оставалась основным институтом городской администрации. Однако, несмотря на большое значение объездной службы в истории Москвы, данная тема никогда не пользовалась популярностью среди исследователей, и практически вся ее историография сводится к отдельным замечаниям в ряде монографий [1, с. 6; 7, с. 31; 8, с. 158]. В дореволюционной историографии исключением является лишь небольшая работа А. Н. Зерцалова, носящая преимущественно описательный характер [2], а в советской - статья А. М. Сахарова. В ней исследователь впервые попытался проанализировать взаимоотношения объезжих голов с подведомственным им населением, однако традиционно для советско-марксистской историографии свел их к классовой борьбе [6]. Обе названные работы характеризуют объездную службу в целом, без учета специфики отдельных районов Москвы, что является существенным недостатком. Таким образом, актуальность данной проблематики по-прежнему остается высокой.

Представляется, что одним из наиболее интересных для исследования московских объездов является Китайгородский. С одной стороны, Китай-город считался вторым по значимости после Кремля районом столицы, и на курирующих его объезжих возлагалась особая ответственность. С другой стороны, поскольку в данном районе проживали представители практически всех социальных слоев русского общества (в отличие от того же Кремля), исследователю предоставляются широкие возможности анализа взаимоотношений объезжих голов с населением. Целью данной работы является выявление механизмов назначения объезжего и комплектования его штата, определение круга обязанностей и полномочий объезжего, его отношений с различными социальными группами и, в конечном итоге, определение степени влияния городской администрации на социальные процессы в городе. Источниковую базу исследования составляют разрядные книги, другие материалы приказного делопроизводства, челобитные разных лиц, царские указы. Некоторые из этих источников впервые вводятся в научный оборот.

Китай-город, занимавший сравнительно небольшую площадь, обычно находился в ведении одного объезжего, но при чрезвычайных обстоятельствах мог разделяться на два объезда, один из которых охватывал Никольскую улицу и Ильинку, а второй - Варварку и Зачатьевскую улицы. Объезжие головы в своей деятельности подчинялись Разрядному приказу, но назначались лично царем. Список кандидатов на эти должности составлялся в Разрядном приказе с учетом челобитных о назначении на службу, поданных дворянами, после чего представлялся царю. Если подобрать подходящие кандидатуры не удавалось, приказ обращался напрямую к царю с просьбой указать, «кому в тех объездах и с которого числа быть» [5, д. 677, л. 55-56]. В конце XVI в. к несению объезжей службы привлекались даже бояре, однако уже в начале XVII в. она стала занятием для людей «московских чинов». Район, в который мог быть назначен тот или иной объезжий, во многом зависел от его чина, поскольку служба в Кремле и Китай-городе считалась более почетной, чем на окраинах Москвы. Однако, вопреки утверждению В. Снегирева, на должность объезжего головы Китай-города могли назначаться не только стольники, но и более низкие чины. Известен целый ряд случаев назначения китайгородского объезжего «из дворян» [3, д. 18, л. 264 об.; 4, д. 745, столб. 3, ч. 4, л. 221 об]. То, что такие назначения были не исключением, а нормальной практикой, следует из сохранившихся списков кандидатов. Помимо стольников, в них отдельными рубриками указаны «дворяня» (очевидно, именно московские, а не думные - иначе их нельзя было бы поставить позади стольников), а также «дворяня царицына чину», то есть придворные чины, которые обычно не привлекались к государственной службе [5, д. 677, л. 207-210, 333]. Необходимо, впрочем, отметить, что служба в объезде не учитывалась в местнических счетах. Фраза «объезжим головам быти всем без мест», настойчиво повторяющаяся в разрядных книгах, свидетельствует, какое большое значение придавалось этой службе [3, д. 4, л. 263 об., д. 7. л. 291 об., д. 21, л. 319 об.]. Отмена местничества обычно являлась единовременной акцией (например, на время масштабных боевых действий), и превращение ее в регулярную практику, хотя бы и применительно к конкретному роду службы, было беспрецедентным явлением, требовавшим ежегодного подтверждения, причем не только царским указом, но и приговором Боярской Думы, а в период патриаршества Филарета - также и его указом. Объезжие головы назначались на один год, но в некоторых случаях (болезнь, неисполнение обязанностей, другое поручение) их полномочия могли быть прекращены досрочно [Там же, д. 4, л. 260, д. 7, л. 288 об.]. В этих случаях Разрядный приказ подыскивал нового объезжего в рабочем порядке, иногда лишь задним числом согласовывая его назначение с царем [4, д. 82, столб. 1, л. 104]. Напротив, в случае успешной службы объезжий мог быть переназначен на следующий год. При назначении объезжих нередко возникала путаница и неразбериха, так как громоздкое и запутанное делопроизводство Разрядного приказа не всегда позволяло своевременно информировать другие ведомства о новых назначениях. В результате нередко возникали парадоксальные ситуации, когда один и тот же человек назначался на службу одновременно в два разных города [5, д. 413, л. 372-374]. Разрешать подобные коллизии нередко приходилось самому царю. Необходимо, впрочем, отметить, что Китай-город в этом отношении не составлял исключения: подобные ситуации не были редкостью и в других объездах. Вместе со стольником или дворянином в объезд назначался дьяк, выполнявший функции заместителя объезжего.

Правительство постоянно искало способы совершенствования деятельности объезжих голов. В первой трети XVII в. в помощь объезжему назначался опытный дьяк, хорошо знавший обстановку в подведомственном районе. Такими дьяками были Данило Яковлев, Никита Леонтьев, Иван Чистой, каждый из которых служил в Китай-городе в течение ряда лет [3, д. 4, л. 260, д. 5, л. 459 об., д. 6, л. 248]. В 1624-1629 гг. была сделана попытка передать Китайгородский объезд в руки представителей одного рода - князей Волконских, возможно, по образцу прежних московских тысяцких [Там же, д. 13, л. 196, д. 20, л. 272, 276 об. - 279 об., д. 21, л. 317 - 317 об., д. 22, л. 220 об., д. 23, л. 342 об.]. Однако результат, по всей видимости, не оправдал ожиданий, и правительство перешло к практике многократного переназначения зарекомендовавшего себя объезжего. Наиболее ярко это проявилось в деятельности Ф. А. Македонского, возглавлявшего данный объезд в 1647-1648 гг. и в 1650-1672 гг. [5, д. 677, л. 203, 206]. Таким образом, общий стаж его службы составил 24 года! При Ф. А. Македонском должность объезжего головы Китай-города фактически превратилась в пожизненную. Но это было, скорее, исключение. В остальной части Москвы подобная практика не прижилась, да и в самом Китай-городе традиционная схема назначения после смерти Македонского была возобновлена. К совершенствованию методов отбора кандидатов правительство, вероятно, подталкивала коррупция среди объезжих. Можно предположить, что многочисленные случаи отстранения объезжих голов и дьяков от исполнения обязанностей без указания причин в действительности были связаны с какими-либо их злоупотреблениями.

Служебные обязанности объезжих детально регламентировались наказами, выдававшимися из Разрядного приказа. Вначале объезжий был обязан провести перепись дворов и лавок. Это было необходимо для распределения караульной повинности: по одному человеку с пяти, а позднее с десяти дворов или лавок назначались «для... дневных и ночных сторож» (караулов - К. К.) «в улицах и в переулках и в рядех» [4, д. 493, л. 110-111]. Одной из основных задач объезжего и его служащих было наблюдение за общественным порядком и борьба с уличной преступностью. Уличные караулы, набранные из жителей и составлявшие вспомогательный штат объезда, расставлялись у решеток и надолб, перекрывавших улицы и переулки. Им вменялось в обязанность следить, «чтобы бою и грабежу и инова никакова воровства в улицах и в переулках нигде не было», «чтобы воры нигде не зажгли и огня ничем на хоромы не накинули» [Там же, л. 112], а также выяснять личности ночных прохожих и сопровождать их «от караула до караула». Объезжий и сопровождающие его лица были обязаны следить, чтобы караулы были полностью укомплектованы, а сторожа «не спали и ни за каким дурном не ходили», а также самостоятельно надзирали за порядком [Там же]. Задержанные нарушители до разбирательства доставлялись на Съезжий двор, служивший резиденцией объезжего.

Другой важнейшей обязанностью объезжего была борьба с пожарами. В целях профилактики возгораний москвичам запрещалось топить жилые помещения и бани, а также зажигать по вечерам огонь, с весны по осень включительно, за исключением холодной погоды (и то лишь два дня в неделю) [Там же, л. 111, 120]. Все печи в жилых помещениях и банях на данный период должны были быть запечатаны объезжим. Готовить еду москвичам предлагалось в особых помещениях - поварнях, расположенных «на полых местех, неблиско хором», и только в определенное время - в течение четырех часов после восхода солнца [Там же, л. 113-115]. Топить жилые помещения разрешалось в виде исключения, если в семье были больные и роженицы, нуждавшиеся в тепле, но лишь с особого разрешения объезжего и только один день в неделю [Там же, л. 116]. В таких случаях объезжий был обязан обеспечить пожарную безопасность двора, «покамест избы истопят», а в случае возгорания - организовать тушение. Также объезжий должен был следить за наличием во всех дворах и торговых помещениях пожарного инвентаря: «водоливных труб» (насосов - К. К.) и ведер «с водою и с помелы» [Там же, л. 118, 119]. С 1670 г. к обязанностям объезжего добавилась организация регулярной чистки труб, что, очевидно, было связано с распространением высоких хором, трубы на которых представляли серьезную опасность в пожарном отношении [5, д. 413, л. 506].

Не все сословные группы в равной степени подпадали под юрисдикцию объезжего. Обывателей «простых чинов», топивших печи «не в указное время» или не выходивших на караулы, объезжий имел право подвергать телесному наказанию и заключать «не на большое время» в тюрьму. Однако в случае неподчинения знатных дворовладельцев или их слуг, если они действовали по прямому указанию хозяина, объезжий мог только донести об этом в Разрядный приказ. При этом дворовые люди, самовольно топившие печи в отсутствие хозяина, подлежали наказанию на общих основаниях. Дворцовые слуги и казенные ремесленники были освобождены от караульной повинности «для того, что государево дело делают беспрестанно», но в отношении противопожарных мер они также были подведомственны объезжему [Там же, д. 493, л. 248-252]. Довольно долго оставался неурегулированным статус иноземцев, которые традиционно были «ведомы» в Посольском приказе [Там же, д. 413, л. 370-371, д. 677, л. 380]. После длительных переговоров между приказами был найден компромисс: все свои действия в отношении иноземцев объезжие были обязаны предварительно согласовывать с Посольским приказом [Там же, д. 677, л. 405-406]. Единственным сословием, полностью исключенным из компетенции государевых объезжих, было духовенство. Дворы «попов и причетников церковных», а также монастырские и епископские подворья были подведомственны патриаршим дворянам, назначавшимся Патриаршим Разрядным приказом [Там же, д. 413, л. 391]. При этом ремесленники, проживавшие «из найму» на дворах духовенства, находились в двусмысленном положении. По своему социальному статусу они подпадали под юрисдикцию царских объезжих, а по месту проживания - патриарших. Конфликт интересов неоднократно вызывал столкновения царских и патриарших объезжих, сопровождавшиеся обоюдными обвинениями в злоупотреблениях [Там же, д. 433, л. 5-11, 36-40, д. 677, л. 225-226, 232, 241]. Лишь в 1675 г. вопрос был окончательно решен в пользу царских объезжих - дворы духовных лиц со всем населением, кроме монастырских подворий, полностью перешли под их контроль [4, д. 493, л. 216-221].

Для исполнения своих обязанностей объезжий голова и дьяк получали в свое распоряжение не только набранные из жителей караулы, но и штат профессиональных приказных служащих. Механизм его комплектования был довольно сложен. Штат объезжего включал двух или трех (редко больше) подьячих, ведших делопроизводство объезда, и пять или шесть решеточных приказчиков. Последние исполняли различные поручения объезжего, в частности, должны были пресекать несанкционированную топку печей, а также инспектировали уличные караулы (отсюда и название должности). Подьячие посылались в объезд из самых разных учреждений: Земского приказа, Поместного приказа, приказов Новой Чети, Большого Прихода, Холопья Суда и даже из Померной избы (одного из подразделений таможни) [5, д. 413, л. 510-515, д. 677, л. 50, 52, 53, 150, 218, 344]. Решеточных приказчиков обычно предоставлял Земский приказ, но иногда их могли заменять приставы или дети боярские, посылавшиеся из других приказов. Перечисленные учреждения зачастую не спешили расставаться со своими сотрудниками, особенно с грамотными подьячими, и кадровый голод был постоянной проблемой объезжих голов. Чуть ли не ежегодно в Разряд поступали жалобы, что приказы «чинятся непослушны, подьячих не дают», или же присылают «подьячего худого, которой им не надобен, писать ничего не знает, пьяница», из-за чего «великого государя дело стало» [Там же, д. 1116, л. 323, 413-414]. В распоряжение объезжего поступала также стрелецкая команда, набиравшаяся в Стрелецком приказе. В задачу стрельцов входило задержание нарушителей, конвоирование их на Съезжий двор, оказание силовой поддержки в случае сопротивления объезжему со стороны жителей. В первой половине XVII в. в объезд могло посылаться от 50 до 70 стрельцов, но в последующем их число сократилось до 10 человек. Ф. А. Македонский в 1670 г. жаловался в Разряд, что «такими малыми людьми делать ему нечего», но смог добиться присылки лишь 10 дополнительных стрельцов [Там же, д. 413, л. 509-515]. Численность стрелецкой команды в 20 человек стала нормальной для последней трети XVII в., однако в 1688 г. объезжий И. Квашнин вновь жаловался на «малолюдство» стрельцов [Там же, д. 1116, л. 175]. Жалоба, по-видимому, была оставлена без внимания.

Съезжий двор, отводившийся объезжему, как правило, не занимал отдельного участка, а располагался на одном из монастырских подворий (как, впрочем, и в других частях Москвы) [4, д. 314, л. 112 - 112 об.]. Поэтому размещением объезжего и его штата заведовал Монастырский приказ [5, д. 710, л. 200]. По всей видимости, расположение Съезжего двора ежегодно менялось. Единственная попытка предоставить объезжим Китай-города постоянную резиденцию была предпринята в 1668 г., когда в результате пожара выгорел двор купца А. Кляпошникова [4, д. 421, л. 960-963]. Обустройство Съезжего двора было возложено на приказ Большого прихода. Двор использовался Ф. А. Македонским до 1671 г., пока не был отобран Посольским приказом, после чего правительство вернулось к обычной практике размещения объезжих [5, д. 677, л. 326-327].

На Съезжем дворе разбирались мелкие уголовные и административные дела - обычно о нарушении противопожарных мер или об уклонении от караульной повинности. В тех случаях, если нарушителями оказывались лица неопределенной подчиненности, объезжие запрашивали подтверждения своих полномочий в Разряде, указывая, что «того в наказе не написано» [Там же, л. 349-350]. Когда же объезжие не сомневались в своей компетентности, они предпочитали перестраховаться, чем быть обвиненными в небрежности. Нередко объезжие запечатывали печи торговцев съестными припасами и горны ремесленников (даже выполнявших государственный заказ), лишая их заработка, а также требовали караульщиков с дворов, официально освобожденных от этой повинности, что порождало многочисленные тяжбы [4, д. 493, л. 274-275, д. 515, л. 539, д. 710, л. 133-139, 156-157, 207-211]. В большинстве случаев это объяснялось все теми же недостатками приказного делопроизводства, мешавшими объезжему своевременно и в полном объеме получать информацию о своей зоне ответственности. В то же время известны и случаи, когда обыватели обвиняли объезжих в задержании и даже наказании батогами «без вины, по недружбе» [5, д. 567, л. 464, 467, д. 710, л. 190-192]. Справедливость подобных претензий сейчас уже вряд ли возможно установить. Однако Разрядный приказ в таких случаях обычно принимал сторону жителей, выводя их из подчинения объезжему.

Вместе с тем объезжие нередко сталкивались не просто с неисполнением своих распоряжений, а с прямым сопротивлением, в том числе вооруженным. Основным предметом столкновений были ограничения на топку печей, естественно, доставлявшие жителям немалые неудобства. Подьячих и решеточных приказчиков, запечатывавших печи или заливавших огонь в случае несанкционированной топки, нередко не пускали на дворы, угрожая побоями. Разумеется, сопротивление оказывали в основном представители знати, имевшие в своем распоряжении достаточное число людей, а также возможность в дальнейшем замять дело. Если «ослушниками» оказывались неродовитые дворяне, то приезд объезжего мог принудить их к повиновению [4, д. 437, л. 23], но на представителей титулованной аристократии объезжие практически не могли повлиять [Там же, л. 1-9, 18-20]. Раздражение знатных москвичей вызывали также уличные караулы, поскольку необходимость отчитываться в своих передвижениях по городу воспринималась как оскорбление дворянской чести [5, д. 567, л. 462-466]. Иногда сопротивление объезжим оказывали и крупные купцы [4, д. 493, л. 228, 233, 236]. В последней трети XVII в. возросло количество случаев неповиновения со стороны лиц духовного сана, например, монастырских властей или служителей кремлевских соборов, проживавших в Китай-городе [5, д. 413, л. 366, д. 677, л. 348, д. 1116, л. 174-178, 189]. Обращает на себя внимание, что реакция верховной власти на подобные нарушения была различной. Действенные меры, обычно в виде выговора от имени царя (что считалось достаточно строгим взысканием), предпринимались лишь в отношении духовенства, непосредственно подчиненного дворцовому ведомству. Что же касается тех, кто подчинялся патриарху или крупным монастырям, то их «небрежение и непослушание» нередко оставалось безнаказанным. Представителям знати и купцам сопротивление объезжим также обычно сходило с рук. Понятно, что в таких условиях служба в штате объезжего была непрестижной, а нередко и небезопасной. Вероятно, не без оснований Ф. А. Македонский обвинял своего помощника, дьяка А. Пашлыкова, в том, что тот не выходит в объезд, «не хотя в том государевом деле со всякими людьми остудитися» [4, д. 437, л. 3, 5]. Хотя Пашлыков на допросе уверял, что «остужатися... ему не с кем и не для чего» [Там же, л. 6], на общем фоне отношений, складывавшихся между объезжими и подведомственными им жителями, обвинения Македонского выглядят вполне правдоподобными.

Из вышеизложенного следует, что политика верховной власти в отношении городского администрирования отличалась двойственностью. Будучи заинтересованным в пожарной безопасности города и соблюдении общественного порядка, правительство возлагало на объезжих голов довольно широкий круг обязанностей и неукоснительно следило за их исполнением, грозя за небрежность государевой опалой. В то же время объезжим предоставлялся весьма ограниченный набор инструментов для исполнения возложенных на них обязанностей. Нередко им просто не хватало полномочий, сплошь и рядом ограниченных различными привилегиями или двойной подчиненностью тех или иных социальных групп. При этом обвинения в превышении полномочий считались не менее серьезными, чем обвинения в их неисполнении. К тому же многие дворовладельцы чувствовали себя достаточно уверенно, чтобы не подчиняться городским властям даже без законодательно оформленного иммунитета. Посылая в объезд в Китай-город стольников или московских дворян, правительство само создавало парадоксальную ситуацию, когда объезжий был ниже по чину, чем те, кого он должен был ведать, и не обладал в их глазах должным авторитетом, что провоцировало постоянные конфликты. Хроническая нехватка служащих - от подьячих до стрельцов - также сужала возможности объезжего. В силу подобной двойственности государственной политики административное вмешательство в жизнь Китай-города не было значительным. К этому необходимо добавить, что правительство в XVII в. не было заинтересовано в заселении Китай-города теми или иными социальными группами, в силу чего социальные процессы в данном районе Москвы шли естественным путем, не испытывая деформирующего влияния со стороны государства. Разумеется, речь идет о повседневном регулировании, а не о единовременных принудительных акциях, вроде «посадского строения» 1648-1649 гг., проводившихся силами аппарата верховной власти. Подобные мероприятия носили, скорее, характер исключений, подтверждающих правило.

Список литературы

1. Богоявленский С. К. Научное наследие: о Москве XVII в. М.: Наука, 1980. 181 с.

2. Зерцалов А. Н. Объезжие головы и полицейские дела в Москве в конце XVII в. // Чтения МОИДР (Московское общество истории и древностей Российских). М., 1894. Кн. 3. С. 36-51.

3. Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 210. Московский стол.

4. РГАДА. Ф. 210. Столбцы Московского стола.

5. РГАДА. Ф. 210. Столбцы Приказного стола.

6. Сахаров А. М. Из истории Москвы середины XVII в. // Вестник Московского университета. Серия 9. История. 1963. № 3. С. 41-49.

7. Снегирев И. М. Московские слободы. М.: Наука, 1956. 238 с.

8. Тихомиров М. Н. Древняя Москва. М.: Наука, 1947. 223 с.

Размещено на Allbest.ru