"Арестован согласно установки области как по национальности немец": репрессии против немцев-трудпоселенцев Прикамья в 1937-1938 гг.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

"Арестован согласно установки области как по национальности немец": репрессии против немцев-трудпоселенцев Прикамья в 1937-1938 гг.

Исторические науки и археология

Колдушко Анна

Статья посвящена репрессиям против немцев-трудпоселенцев в период проведения массовых операций НКВД в 1937-1938 гг. На основе архивно-следственных дел Пермского государственного архива новейшей истории рассматривается динамика арестов и вынесения приговоров, характеризуется технология проведения национальной («немецкой») операции в отношении трудпоселенцев, определяются результаты репрессивной политики.

Ключевые слова и фразы: трудпоселенцы; спецпоселенцы; Большой террор; национальные операции; немцы; сталинизм; репрессии; 1937-1938 гг.

«Чердынское РО НКВД сообщает, что трудпоселенец1 Бальц Б. Х. нами арестован согласно установки области как по национальности немец. Других компрометирующих материалов в отношении Бальц мы не имеем. Личное дело его как трудпоселенца нами вам выслано при особом списке 18 августа сего года» [1, д. 29669, л. 10]. Такого рода документы довольно часто встречаются в архивно-следственных делах на арестованных немцев - трудпоселенцев. В сообщении об аресте сразу обращают на себя внимание три взаимоувязанных определения: «немец», «трудпоселенец», «других компрометирующих материалов не имеем». Эти свидетельства относятся к одной из национальных операций - немецкой, о ликвидации т.н. «инобазы». Обычно исследователи связывают «немецкую» операцию с рядом нормативных документов, среди которых главную роль играл приказ НКВД СССР № 00439 «Об операции по репрессированию германских подданных, подозревавшихся в шпионаже против СССР» [8; 12; 18]. Однако историк А. И. Савин отмечает, что специального оперативного приказа НКВД СССР на проведение операции по «немецкой линии» не сущест- вовало: «Приказ № 00439 от 25 июля 1937 г. ЇОб операции по репрессированию германских подданных, подозревавшихся в шпионаже против СССР?, который иногда ошибочно называют таковым, не был непосредственным образом связан с последующей массовой немецкой операцией и был направлен на очистку оборонных заводов от немецких подданных» [22, с. 50; 25, с. 178]. Отчасти следует согласиться с А. И. Савиным, поскольку в действительности «немецкая операция» была гораздо более масштабной и многомерной: в ней переплетались и этнические, и религиозные, и социальные компоненты, перемешивались между собой и сами массовые операции, «польская», «немецкая», «кулацкая». трудпоселенец немец репрессия

В нашем распоряжении имелась база данных репрессированных Прикамья (подробнее о базе данных см. [13]), созданная при поддержке общества «Мемориал» в Пермском государственном архиве новейшей истории. По материалам базы данных была составлена соответствующая выборка, которая включала в себя 176 арестованных в 1937-1938 гг. немцев, находившихся до ареста в трудпоселках Прикамья и имевших статус трудпоселенцев. Далее сведения, содержащиеся в базе данных, были выборочно проверены по архивно-следственным делам для того, чтобы минимизировать использование ошибки при анализе.

В начале 1930-х гг. Прикамье было местом ссылки «раскулаченных» в 1929-1931 гг. крестьян, которые, согласно документам ОГПУ именовались спецпоселенцами, а позднее, в 1934 г. они получают новое название «трудпоселенцы». По данным В. Н. Земскова количество крестьян, отправленных в «кулацкую ссылку» на Урал в 1930-1931 гг., составляло 26 854 семьи [10, с. 3]. В основном, спецпереселенцы прибывали на Урал с Украины, Поволжья, Северного Кавказа и самого Урала. Как отмечают А. Э. Бедель и Т. И. Славко, средний состав семьи, выселенной на Урал, составлял 4,2 чел. [5, с. 13]. Данные по численности спецпоселенцев, приведенные в документах Государственного архива Свердловской области, несколько выше: «всего семей 31 851, всего спецпереселенцев - 134421 чел.» [7]. К началу 1933 г., когда массовые выселения кулаков прекращаются, на спецпоселении, по подсчетам А. Б. Суслова, находились более 1 142 000 кулаков, из них более трети дислоцировались на Урале, что позволяет называть Уральский регион, наряду с Сибирью, основным районом кулацкой ссылки [23, с. 130]. Трудпоселенцы, высланные на территорию Прикамья, расселялись в северных районах - Ныробском, Кизеловском, Чердынском, Гаинском, Кудымкарском и др. По данным А. Б. Суслова в начале 1930-х гг. в ряде районов спецпоселенцев оказывалось больше, чем свободных граждан. «Например, на апрель 1932 г. в Ныробском районе спецпереселенцы составляли 156% по отношению к численности коренного населения, в Березниковском - 91%, в Кизеловском - 85%,

Спецпереселенцы (трудпоселенцы, спецпоселенцы) - особая категория репрессированного населения в СССР, выселенного в связи с «раскулачиванием» в отдаленные и необжитые районы СССР. До 1934 г. крестьяне, направленные в «кулацкую ссылку», назывались спецпереселенцами, в 1934-1944 гг. - трудпоселенцами, а впоследствии - спецпоселенцами. в Чердынском - 52%, в Коми-Пермяцком - 77%» [24]. К сожалению, данных по национальному составу спецпоселенцев найти не удалось. Первые советские немцы были отправлены на спецпоселение в период коллективизации начала 1930-х гг. вместе с другими раскулаченными, а в 1935-1936 гг. проходит вторая волна выселения немцев, уже из приграничных районов Украины и Белоруссии в Казахстан.

С началом массовых операций («кулацкой», «немецкой», «польской» и др.) трудпоселенцы, работавшие на промышленных предприятиях или в сельском хозяйстве, оказались удобным «следственным материалом» для превращения в диверсантов, врагов, повстанцев и шпионов, поскольку они имели «подходящие» социальные характеристики, да и массовые аресты в трудпоселках проводить было легче - из-за компактности проживания.

Динамика арестов. Общая численность немцев по стране, осужденных по «немецкой» операции в течение 1937-1938 гг. составляет 55 005 человек, из которых 41 898 (76,2%) приговорены к расстрелу [18, с. 63]. В Прикамье за указанный период было арестовано 509 человек немецкой национальности, среди которых значительную часть составляли трудпоселенцы (34,6%). За период с 30 июля 1937 г. и до конца сентября 1938 г. было арестовано 176 немцев-трудпоселенцев. Наиболее массовые аресты приходятся на первую неделю января и середину февраля 1938 г. (см. Диаграмму 1).

Диаграмма 1.

Динамика арестов немцев-трудпоселенцев, 1937-1938 гг.

В сравнении с динамикой арестов немцев, репрессированных на территории Прикамья, обнаруживается, что в основном массовость арестов достигалась за счет «изъятия» трудпоселенцев. Исключение составляют два всплеска арестов - 26 февраля и 14 марта 1938 г., когда массовость исполнения немецкой операции достигалась за счет арестов в нескольких деревнях Щучье-Озерского района, где компактно проживали немцы-баптисты (см. Диаграмму 2).

Диаграмма 2.

Динамика арестов немцев-трудпоселенцев в сравнении с динамикой арестов трудпоселенцев всех национальностей, 1937-1938 гг.

При сопоставлении графиков арестов трудпоселенцев всех национальностей и немцев, можно отметить следующее: первый этап арестов немцев - трудпоселенцев (начало января 1938 г.) фактически сливается с прове- дением второго, наиболее массового этапа арестов по кулацкой операции, когда за один день арестовывалось порой более 400 человек. Второй пик арестов немцев - трудпоселенцев представляет собой уже обособленную, «национальную» операцию.

Приговоры. В отношении трудпоселенцев Прикамья, немцев по национальности, 39% следственных дел заканчивается прекращением по различным основаниям: за недоказанностью вины, за смертью обвиняемого, при пересмотре. 30% арестованных было приговорено к высшей мере наказания, 22% было осуждено на 10 лет исправительно-трудовых лагерей, 8% к срокам от 3 до 8 лет. При сравнении данных о вынесенных приговорах или о прекращении следственного дела на арестованного с группой арестованных немцев, мы видим, что количество прекращенных дел трудпоселенцев на 16% меньше, и, напротив, вынесенные приговоры были более жесткими: чаще применялась высшая мера наказания и заключение на 10 лет в исправительно-трудовые лагеря (см. Диаграмму 3).

Диаграмма 3.

Характеристика приговоров немцев-трудпоселенцев в сравнении с аналогичными характеристиками всех арестованных немцев

Технология проведения немецкой операции в отношении трудпоселенцев была отработана в ходе реализации т.н. «кулацкой операции» (подробнее см. [6]). Сотрудниками НКВД были затребованы списки трудпоселенцев, имеющиеся у комендантов трудпоселков, а далее согласно этим спискам выписывались ордера и проводились аресты. Как показывал в 1939 г. в протоколе допроса сотрудник Ворошиловского РО НКВД В. К. Привалов, «достаточно было в списке указать, что он поляк, латыш, немец или другой нерусской национальности, человека на этом основании арестовывали» [21, д. 12139, л. 44]. При этом никаких компрометирующих материалов, естественно, не было. Показательным в этом отношении является сообщение, вынесенное в заголовок статьи.

Операция по «изъятию» немцев носила настолько массовый характер, что собственными силами сотрудники НКВД справиться не могли - привлекали сотрудников милиции, пожарной охраны и военнослужащих строевых частей НКВД [19, д. 12139, л. 48]. Поскольку арестованных было много, технология подготовки необходимой документации по делам была поставлена на поток. Особенно «отличились» следователи Ворошиловского отдела НКВД - в их работе имелась своеобразная черта - в обязательном порядке отбирать у арестованных заявления о причастности их к шпионажу в пользу иностранных государств. Эти заявления заранее подготавливались оперуполномоченными райотдела и носили совершенно шаблонный характер, обычно писались от руки почерком самого следователя. После этого на допрос вызывался арестованный, и ему немедленно предлагалось это заявление подписать. Следует отметить, что подписывали заявление почти все - кто в силу малограмотности, кто под воздействием внутрикамерной обработки: с помощью уговоров или угроз. Далее составлялся список арестованных с указанием места жительства и национальности, исходя из этого, арестованные разбивались по разведкам и резидентурам, а после списки созданных «шпионских сетей» раздавались следователям с приказанием писать протоколы [21, д. 12139, л. 40]. У каждого следователя имелся образец протокола, шаблон, в который лишь подставлялись «факты» и даты «шпионской деятельности», которые зависели сугубо от фантазии следователя.

Процесс подписания протоколов допроса также носил массовый характер. Арестованные приводились в большой зал по 30-40 человек, им раздавались протоколы для подписи, бывало, что в сопровождении играющего патефона (подробнее о методах ведения следствия см. [6]).

Торопливость следователей при составлении документов довольно часто приводила к курьезам: например, в заявлении о признании вины в деле И. К. Булингера указывалось, что он вовлечен в немецкую разведку немцем Дзень Отто Андреевичем, а в протоколе допроса - что завербован Шмидт Давидом Петровичем [9, д. 13671, л. 6, 7]. Как правило, в документах архивно-следственных дел эти данные идентичны. Иногда, изучая датировки документов в деле, можно обнаружить, что обвинительное заключение составлялось уже после расстрела, в некоторых случаях, через месяц после расстрела. К примеру в деле И. Д. Бархет обвинительное заключение датируется 3 февраля 1938 года, а приговор Наркомом внутренних дел и Прокурором Союза ССР по первой категории вынесен 25 января 1938 г. [2, д. 29654, л. 13, 15], то есть на 9 дней раньше, чем обвинительное заключение. Довольно часто протоколы допросов писали разные следователи, а потому несогласованность и торопливость в их действиях приводила к тому, что трудпоселенец арестовывался как польский шпион, а приговор выносился по «немецкой линии» [1, д. 29669, л. 9, 12].

Обвинения немцев, вписанные в обвинительные заключения, поражают воображение: трудпоселенец, работавший грузчиком, - «собирал и передавал сведения о возможности использования тракторов в военный период как боевых единиц» [15, д. 32532, л. 14], конюх собирал шпионские сведения «о количестве лошадей, приписанных к военведу» [16, д. 5798, л. 11], бухгалтер собирала шпионские сведения о заработной плате рабочих и служащих бумкомбината [17, д. 30152, л. 12] и т.д. В ходе работы с архивно-следственными делами не раз в одном деле одновременно обнаруживались друг за другом два документа - приговор о расстреле и документы об освобождении. К примеру, в архивно-следственном деле П. П. Эссерта имеется выписка из протокола особой тройки при УНКВД Свердловской области от 8 октября 1938 г.: «расстрелять, лично принадлежащее имущество конфисковать», а следом за ней - письмо, датированное 16 ноября 1959 г., в котором он ходатайствует о назначении пенсии по старости [4, д. 10934, л. 19, 22]. Более трагично сложилась судьба П. Я. Нейфельд. 17 августа 1939 г. было подписано постановление о прекращении следственного дела за недоказанностью вины, но арестованного никак не могли найти: делали запросы в тюрьмы нескольких районов Свердловской и Пермской областей. Почти два месяца длились поиски, пока не выяснилось, что П. Я. Нейфельд умер в больнице для заключенных в г. Свердловске еще в январе 1939 г. [3, д. 7464, л. 39-58].

В ситуации, когда арестованный наотрез отказывался подписывать заявление, следователи его «проводили» по протоколам допросов других арестованных и тогда он, говоря языком следователя, «изобличался показаниями других участников шпионских сетей». Следователи не были особенно изобретательными: участниками одной «шпионской сети» становились арестованные, заключенные одной камеры. Это выяснялось при передопросах арестованных в конце 1938 - начале 1939 г. [14, д. 2577, л. 47]. Анкетные данные тоже зачастую подделывались: исправлялись графы национальность, социальное происхождение. Приведем в качестве примера выдержку из протокола допроса Г. Н. Краузе от 20.08.1938 г.:

«Вопрос: В анкетных данных Вы показали, что Вы по национальности немец. Это соответствует действительности?

Ответ: Нет, не соответствует. Я, как и мой отец Краузе Николай Алексеевич, никогда немцами не были. Отец мой уроженец г. Перми. Мать также уроженка пермская, девичья фамилия ее Истомина. По паспорту я писался и пишусь русским» [20, д. 3039, л. 14]. Фальсификация данных была повсеместной.

Подведем некоторые итоги. Согласно докладной записке УНКВД Свердловской области Н. И. Ежову об окончании операции по антисоветским элементам, харбинцам, немцам и др. № 590 от 11 декабря 1937 года в Свердловской области было репрессировано 140 немцев [11, с. 298]. Тогда же предполагалось и завершение «немецкой операции». Из этих 140 человек не было ни одного трудпоселенца. Согласно директиве Н. И. Ежова № 50194 от 11 декабря 1937 г., срок окончания национальных операций продлевался до 1 января 1938 г. [25, с. 178]. Понятно, что эта шифротелеграмма была не последней, а сроки «немецкой» операции постоянно продлевались. Массовые аресты немцев - трудпоселенцев приходятся на январь-февраль 1938 г., и это была хронологически очень «компактная» операция, этими датами и ограничившаяся. Вместе с тем, технология ее реализации была аналогичной «кулацкой» операции: масштабные фальсификации, «выбивание» показаний, конструирование «шпионских сетей». С теми немцами, которые были еще и трудпоселенцами, обходились без церемоний, их реже освобождали «за недоказанностью» и по «отсутствию состава преступления». Приговоры, выносимые в отношении этой дважды стигматизированной (по социальному и национальному статусу) группы отличались большей жестокостью. Откровенный цинизм, с которым немцами - трудпоселенцами «добирали лимиты» впечатляет даже на общем фоне массовых операций.

Список литературы

1. Архивно-следственное дело Бальц Б. Х. // Пермский архив новейшей истории (ПАНИ). Ф. 643/2. Оп. 1.

2. Архивно-следственное дело Бархет И. Д. // ПАНИ. Ф. 643/2. Оп. 1.

3. Архивно-следственное дело Нейфельд П. Я. // ПАНИ. Ф. 641/1. Оп. 1.

4. Архивно-следственное дело Эссерт П. П. // ПАНИ. Ф. 641/1. Оп. 1.

5. Бедель А. Э., Славко Т. И. Из истории раскулаченных спецпереселенцев на Урале в первой половине 30-х гг. // Раскулаченные спецпереселенцы на Урале (1930-1936 гг.): сб. документов. Екатеринбург, 1993. С. 10-27.

6. «Включен в операцию». Массовый террор в Прикамье в 1937-1938 гг. М.: РОССПЭН, 2009. 316 с.

7. Докладная записка о расселении и использовании кулацкой ссылки в Уральской области [Электронный ресурс]. URL: http://doc20vek.ru/node/1348 (дата обращения: 07.10.2013).

8. Жданова Г. Д. «Немецкая» операция 1937-1938 гг. в Алтайском крае // Память, ответственность и будущее: материалы международной научно-практической конференции, посвященной 70-летию депортации российских немцев (г. Барнаул, 10-11 сентября 2011 г.). Барнаул, 2011. С. 79-88.

9. Заявление Булингер И. К., 13.12.1937 // ПАНИ. Ф. 641/1. Оп. 1.

10. Земсков В. Н. Спецпоселенцы (по документам НКВД-МВД СССР) // Социологические исследования. 1990. № 11. С. 3-17.

11. История сталинского ГУЛАГа. Конец 1920-х - первая половина 1950-х годов: собрание документов: в 7-ми т.

12. М.: РОССПЭН, 2004. Т. 1. Массовые репрессии в СССР. 727 с.

13. Кодин Е. В. Большой террор на Смоленщине: национальные операции, 1937-1938 годы // Известия Смоленского государственного университета. 2010. № 4. С. 301-329.

14. Колдушко А. А. База данных репрессированных Прикамья: перспективы использования // Исторические документы и актуальные проблемы археографии, источниковедения, отечественной и всеобщей истории нового и новейшего времени. М.: РОССПЭН, 2013. С. 192-194.

15. Копия протокола допроса Кауш Г. Г., 02.12.1938 // ПАНИ. Ф. 641/1. Оп. 1.

16. Обвинительное заключение Келер Э. А., январь 1938 // ПАНИ. Ф. 643/2. Оп. 1.

17. Обвинительное заключение Клейн Э. И., 03.02.1938 // ПАНИ. Ф. 643/2. Оп. 1.

18. Обвинительное заключение Левен М. П., 17.01.1938 // ПАНИ. Ф. 643/2. Оп. 1.

19. Охотин Н., Рогинский А. Из истории «немецкой операции» НКВД 1937-1938 гг. // Наказанный народ. М., 1999. С. 35-74.

20. Протокол допроса Гаврилова Г. Н., 20.05.1955 // ПАНИ. Ф. 641/1. Оп. 1.

21. Протокол допроса Краузе Г. Н., 20.08.1938 // ПАНИ. Ф. 641/1. Оп. 1.

22. Протокол допроса Привалова В. К., 11.05.1939 // ПАНИ. Ф. 641/1. Оп. 1.

23. Савин А. И. Этнизация сталинизма? «Национальные» и «кулацкая» операции НКВД: сравнительный аспект // Россия XXI. 2012. № 3. С. 40-61.

24. Суслов А. Б. Спецконтингент в Пермской области (1929-1953). Екатеринбург - Пермь, 2003. 331 с.

25. Суслов А. Б. Спецконтингент в Пермской области (1929-1953) (сокращенный вариант) [Электронный ресурс]. URL: http://www.pmem.ru/index.php?id=173 (дата обращения: 07.10.2013).

26. Через трупы врага на благо народа. Кулацкая операция в Украинской ССР 1937-1941 гг. М.: РОССПЭН, 2010. Т. 1. 743 с.

Размещено на Allbest.ru