Русско-литовское пограничье в 70-90-х гг. XIII в.

Размещено на http://www.allbest.ru/

1

Русско-литовское пограничье в 70-90-х гг. XIII в.

Взаимопроникновение культур, складывание сложных, трансрегиональных этнических и социальных групп, происходившее на территории Великого княжества Литовского, характерно для многих европейских государств эпохи Средневековья [12]. Во времена княжения литовского князя Тройдена южные территории влияния Литвы неоднократно становились ареной боевых действий литовских, галицко-волынских князей и их многочисленных союзников.

Повествования об этих войнах вошли в Галицко-Волынскую летопись (далее - ГВл) при составлении волынского свода Владимира Васильковича. Вокняжившийся в конце 60-х гг. Тройден наделен летописцем самыми неприглядными эпитетами - «ока(я)ньныи» и «безаконьньныи», «прокляты», «нем(и)л(о)ст(и)выи». Запись о начале княжения Тройдена, как считает А. Дубонис, редактировалась не менее двух раз. Исследователь высказал сомнение даже в том, что братья Тройдена были христианами - такими, по его мнению, их мог создать редактор, чтобы с помощью контраста подчеркнуть беззаконие Тройдена [19, р. 30].

Ранее Х. Пашкевич не исключал, что христианами братья Тройдена стали для того, чтобы поддержать в Черной Руси его борьбу за великокняжеский стол [23, s. 125-127]. Один из братьев, Сирпутий (Соурьпоутии, Сирьпутии), если принять гипотезу Г. Пашкевича и А. Дубониса, правил в Новогрудке и отвечал за южное направление политики Тройдена [19, р. 162; 23, s. 136] - именно он действовал против галицковолынских войск в 1276 г. во время конфликта в Понеманье и возглавил поход на Люблин в 1279 г. Войска русских городов были задействованы также на северном направлении - в 1272-1273 гг. они помогали судовскому князю Скоманду (Скуманту) в походе на Кульм (Хелмно) [23, s. 130; 24, S. 162]. Если верить сообщению о вокняжении Тройдена, Сирпутий умер при жизни старшего брата.

Изначально мирные отношения галицко-волынских князей с Литвой ухудшились после того, как Тройден, «забыв любве Львовы», отправил гродненский отряд на Дорогичин [13, стб. 871-874]. Некий Трид, благодаря хорошему знакомству с укреплениями города, ночью открыл ворота, и на Пасху 1 апреля 1274 г. город был разграблен. Лев Данилович не мог оставить это событие без ответа и обратился за помощью к хану Менгу-Тимуру. В конце 1274 г. на Литву отправилась татарское войско под командованием воеводы Ягурчина. Повествование ГВл об этом походе, как и при убийстве Войшелка, выставляет Льва Даниловича в неприглядном свете. Полки Льва и Владимира Васильковича, к которым присоединились туровские и пинские князья, под Слуцком встретились с татарами и пошли на север зимней дорогой. Перед восходом солнца войска перешли Сервеч, выстроились и двинулись на Новогрудок - справа Ягурчин, в центре - Лев, слева - Владимир. В какой-то момент татарский разъезд сообщил, что за холмом замечено вражеское войско, но оказалось, что за дыхание лошадей татарами был принят пар, поднимавшийся от ручьев, стекающих с холмов. Нападающие спокойно расположились у стен города, к ним должны были подойти Мстислав Данилович, который шел из Луцка, «от Копыля сражаясь по Полесью», Роман из Брянска, Глеб из Смоленска и другие князья. Но, по словам ГВл, Лев с татарами, никого не дожидаясь, взял штурмом окольный город Новогрудка и разграбил его. Крепость на Замковой Горе устояла. По первоначальному плану город должен был стать первым пунктом на пути в Литву, но большинство князей, которые не участвовали в штурме и были лишены добычи, отказались продолжать поход из-за действий Льва.

После разорения города арена основной борьбы переместилась в западную часть Понеманья. Согласно ГВл, в 1276 г. Тройден поселил прусских беженцев, которые пришли к нему, в Гродно и Слониме [Там же, стб. 874]. Данное переселение было не единичным случаем. Прусский хронист Петр Дусбург упоминает об уходе погезанов «в волость замка Гарты», о смерти во время захвата Гродно орденским войском в 1284 году барта - беженца из Погезании, также о неоднократных «отъездах» судовов в Литву и Русь в 80-е гг. XIII в. [24, S. 136, 143-148]. Литовский князь укреплял оборону южных и юго-западных границ своего княжества - земля давалось переселенцам (бартам, погезанам, судовам, близким к этническим литовцам) под условие несения военных и других служб. Как известно, барты (борти) и скалвы сохраняли свой особый статус в течение нескольких столетий, что демонстрирует существование до конца XVIII в. Бортянского староства -- административной единицы в составе Пелясского, Сколвенского, Гродненского и Понемунского войтовств. До наших дней сохранялся и так называемый «бортянский язык», как местные жители называли литовскую речь в районе Радуни и Пелясы [10, c. 112-131; 14, c. 213-219; 15, c. 181-191; 19, р. 16]. Появление в русинской части Понеманья пруссов и бартов вызвало недовольство Владимира Васильковича, который после совета со Львом отправил рать в Слоним и захватил пруссов. В ответ Сирпутий совершил поход на Камен, но Владимир вскоре взял Турийск на Немане вместе с окружающими селами (здесь, как считал Ежи Охманьский, также могли располагаться прусские переселенцы) [21, р. 124].

Отметим, что в литературе с упомянутыми прусскими переселенцами связывались литовскоговорящие жители нескольких деревень в окрестностях Зетелы (современное Дятлово Гродненской обл.). В 20-х гг. XIX в. впервые была высказана версия [1, с. 652; 7, стб. 39, 94; 16, s. 264, 680], согласно которой литовские жители северной части Слонимского повета являются потомками тех пруссов, о переселении которых сказано в Ипатьевской летописи под 1276 г. Догадку о прусском происхождении поддержали Э. А. Вольтер, Х. Ловмяньский и А. П. Непокупный [4, с. 151-160; 8, с. 144-154; 21, р. 56]. Я. Отрембский модифицировал прусскую версию, предположив, что в летописной статье 1276 г. под именем пруссов скрываются ятвяги, на что указывает существование деревни Ятвезь/Dainavа в пяти километрах от Зетелы [9, с. 7-8]. Вслед за ним Е. Охманьский считал, что до XIII в. эта территория была населена «литовцами», а поселенные здесь в 1276 г. «ятвяги» внесли свои особенности в местный диалект [22, s. 67-68].

Текст летописи между тем свидетельствует, что поселение под Слонимом так и не состоялось: «Володимеръ же сдоумавъ со Лвомъ и с братомъ своимъ пославша рать свою ко Вослонимоу взяста е а быша земле не подъседале» [13, стб. 874], т.е. «Владимир [Василькович] посоветовался со Львом и с братом своим, [и] послали они вдвоем рать к Слониму, [и] захватили их [пруссов], чтобы земли [пруссы] не заселяли». Это, впрочем, не означает, что в складывании зетельского говора не приняли участия балтские переселенцы из Литвы во второй половине XIII в. Как считает А. Дубонис, весьма вероятно, что литовские языковые острова в южной части Понеманья возникли в результате целенаправленных действий литовских князей [20, р. 85]. Происхождение зетельского говора гетерогенно. Согласно исследованиям А. Видугириса, говор является родственным не только западноаукштайтским, но и близлежащим южноаукштайтским говорам. В 1962 г. он первоначально так объяснил происхождение говора: «В окрестностях Зетелы когда-то поселились юго-западные аукштайты (по-видимому, из бывшей восточной Пруссии) еще в то время, когда около Зетелы обитала часть местного литовского населения, которое составляло естественное продолжение территории нынешнего дзукского диалекта литовского языка» [2, c. 16]. Исследователь, впрочем, не исключил, что субстратная основа говора восходит к языку местного балтского автохтонного населения, и в ней наблюдаются некоторые западнобалтские черты [25, р. 42-45]. Установлено, что территория распространения говора ранее была обширнее тех деревень (Норцевичи, Погиры, Засетье, Ятвезь, Курпяши), в которых он употреблялся в XIX в. [5, c. 202].

В конце 1276-1277 г. был заключен мир между Тройденом, Владимиром и Львом. По мнению В.Т. Пашуто, литовский князь отказался от претензий на Дорогичин в обмен на сохранение власти в Черной Руси [11, c. 388]. А. Дубонис заметил, что Тройдену, по всей видимости, пришлось отказаться также от Слонима и Волковыска [19, р. 116-117]. О возможной зависимости Волковыска от владимирского князя можно догадываться по описанию следующего похода зимой 1277-1278 г., когда волынские князья спокойно прошли город и направились на Гродно: «и быс (ть) миноувшимъ имъ Волковыескь далече сташа на ночь» (нужно, впрочем, учитывать, что нападающие могли просто обойти город). Важно также и то, что в Слониме в 80-е гг. княжил Василько, который верно служил Владимиру Васильковичу. Связывать начало его княжения с договором 1276 г. можно только гипотетически.

Мирный договор оказался несвоевременным - беклярбек Ногай в ответ на прежние жалобы галицких князей отправил на Литву войско под командой воеводы Мамшея, к которому не могли не присоединиться галицко-волынские князья. В конце 1277 г. Владимир Василькович, Мстислав Данилович и Юрий Львович отправились в поход на Новогрудок [13, стб. 876-878]. Когда они находились в Бресте, стало известно, что Новогрудок уже разграбили татары, поэтому русские князья двинулись на Гродно. После прохода Волковыска основные силы организованно заночевали в лагере, но часть «лучших» бояр и слуг Мстислава и Юрия, вместе с воеводой Тюимой отдельно от основной армии опустошала села гродненской волости и остановилась на ночлег в одном из них, не выставив даже сторожей и сняв оружие. Во время ночной вылазки гродненские пруссы и барты перебили их, часть взяли в плен.

Прусские и бартские воины приняли активное участие в обороне города - по рассказу ГВл, они обороняли каменную башню рядом с городскими стенами. Хотя ее удалось взять приступом, осада была снята в обмен на выдачу пленных. Тройден, заинтересованный в мире на южной границе во время войны с ливонскими рыцарями, не стал разрывать соглашения с волынскими князьями, и когда в 1279 г. Сирпутий совершил поход в Люблинскую землю, летописец положительно оценил его результат [Там же, стб. 878]. Таким образом, вероятно, что союз Волыни с Тройденом сохранялся на рубеже 70-х и 80-х годов.

Как отметил А. Дубонис, отрывочные данные о литовской внешней политике позволяют считать, что сразу после смерти Тройдена в 1282 г. в Литве началась борьба между его бывшими приближенными и оппозиционной партией, которая была связана с прошлой династией. Ее поддерживал Владимир Василькович, и она одержала победу [17, s. 49].

Литовцы собирались принять участие в походе войск Владимира Васильковича в Мазовию в 1285 г., но опоздали, поэтому были направлены Владимиром на Люблин, грабить земли Лешка Черного. Во время следующего русско-литовского похода в Мазовию в 1286 г., в котором участвовал Юрий Львович, Лев опасался мести за убийство Войшелка и предупреждал своего сына, чтобы тот не ходил в поход вместе с литовским войском [13, стб. 891]. В. Т. Пашуто интерпретировал эту осторожность как признак того, что «в чернорусской части Литовского великого княжества правила прежняя Династия» [11, c. 37]. Корректируя эту мысль, А. Дубонис отметил, что походы литовцев против Болеслава мазовецкого, женатого на дочери Тройдена, преданность Владимиру Васильковичу и готовность мстить Льву Даниловичу за убийство Войшелка показывают, что к власти в Литве пришли князья, связанные с Войшелком [19, р. 71-72, 77, 145-146]. Противоречия с ними вынудили бежать в Орден союзника Тройдена Скомонда, который ранее около 1280 г. перешел под защиту Тройдена «в Русь» [24, S. 143] (вероятно, в Гродненскую волость), а летом 1284 г., уже крещеный, был проводником немцев в походе на Гродно [Ibidem, S. 147].

К сожалению, ГВл не называет имен литовских союзников Владимира. Но среди князей, которые ему наиболее верно служили, без отчества упоминается Василько Слонимский - два раза как «воевода» Владимира Васильковича, три раза с княжеским титулом («князь Вослонимский») [13, стб. 884, 885, 887, 889]. Он был одним из вождей волынского войска, которое отправилось на помощь Конраду в 1283 г. и вместе с ним грабил Гостынин в Равской земле, а затем в 1285 г. воевал около Вышегруда на Висле. Начиная с Николая Баумгартэна, некоторые исследователи считали, что Василько мог быть сыном новогрудского князя Романа Даниловича, внуком Глеба Волковысского и даже предком знаменитого рода князей Острожских [3, c. 509-510]. Однако, как указал Д. Домбровский, именование его в летописи воеводой полностью противоречит предположению, что он входил в круг непосредственных наследников короля Даниила. Он может быть мелким чернорусским или Турово-Пинским князем, или даже происходить из волынских Изяславичей, но не главной линии [18, s. 137, 271-275].

Последнее сообщение ГВл о городах и князях Верхнего Понеманья касается передачи Волковыска Мстиславу Даниловичу в 1289 г. двумя литовскими князьями Букидидом и Буйвидом. Новый владимирский князь, занявший стол после смерти в конце 1288 г. Владимира Васильковича, как отмечает ГВл, мир держал и с «немцами», и с «ляхами», и с Литвой [13, стб. 932-933]. Таким образом, в начале его правления между ним и теми правителями, которые считаются родоначальниками династии Гедиминовичей, сохранялись союзнические отношения, установленные в предшествующие годы.

Итак, в исследуемый период Гродно и Новогрудок стали главными литовскими крепостями на южном направлении, и хотя литовские князья на протяжении всей второй половины XIII в. вынуждены учитывать интересы волынских Романовичей, общее соотношение сил было неизменным. Оставаясь Русью в культурном отношении, территория вокруг Гродно и Новогрудка надолго стала частью Литовского княжества. Князья и бояре «буферной зоны», горожане и сельское население стали заложниками частых кризисов власти и доминирования, сопровождавшихся появлением литовских, волынских, половецких, татарских и орденских полков, грабежами деревень и осады городов. Необходимость укрепить оборону на южном направлении и войны Ордена в Пруссии и Литве приводили в Верхнее Понеманье переселенцев, которые увеличивали степень распространенности балтских диалектов.

Список литературы

история русский литовский пограничье

1. Бобровский П.О. Материалы для географии и статистики, собранные офицерами Генерального Штаба. СПб.: Типография Департамента Генерального Штаба, 1863. Ч. I. 906 с.

2. Видугирис А. Зетельский говор литовского языка: автореф. дисс. … к. филол. н. Вильнюс, 1962. 18 с.

3. Войтович Л. Княжа доба на Русi: портрети еліти. Біла Церква: Видавець Олександр Пшонківський, 2006. 783 с.

4. Вольтер Э.А. Следы древних Прусов и их языка в Гродненской губернии // Известия Отделения русского языка и словесности Императорской академии наук. 1911. Т. XVI. Кн. 4. С. 151-160.

5. Гаучас П. К вопросу о восточных и южных границах литовской этнической территории в средневековье // Балтославянские исследования. М., 1988. C. 195-213.

6. Квятковская А.В. К вопросу о пруссах - переселенцах на территории Беларуси в средневековье // Гістарычнаархеалагічны зборнік. Мiнск, 1997. № 11. Беларусь у сістэме еўрапейскіх культурных сувязяў. С. 9-14.

7. Кеппен П.И. О происхождении, языке и литературе литовских народов. СПб., 1827. 108 стб.

8. Непокупный А.П. Лингвогеографические связи литовских и белорусских форм названий г. Дятлово и его окрестностей // Балто-славянские исследования. М., 1974. С. 144-154.

9. Отрембский Я. Язык ятвягов // Вопросы славянского языкознания. М., 1961. Вып. 5. С. 7-8.

10. Охманьский Е. Иноземные поселения в Литве в ХІІІ-ХІV вв. в свете этнонимических местных названий // Балтославянские исследования. М., 1981. С. 112-131.

11. Пашуто В.Т. Образование Литовского государства. М.: Изд-во АН СССР, 1959. 533 с.

12. Пиков Г.Г. О модели средневековой европейской цивилизации // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2011. № 1. С. 139-143.

13. Полное собрание русских летописей. СПб.: Типография М.А. Александрова, 1908. Т.II. Ипатьевская летопись / под ред. А.А. Шахматова. 938 стб.

14. Судник Т.М. К изучению исторической антропонимии литовско-белорусского пограничья // Балто-славянские исследования. М., 1988. С. 213-219.

15. Судник Т.М. К истории языковой ситуации Пелясы // Балто-славянские этноязыковые контакты. М., 1980. С. 181-191.

16. Baliсski M., Lipiсski T. Staroїytna Polska pod wzglкdem historycznym, jeograficznym i statystycznym. Warszawa: Nakіad i druk S. Orgelbrandta, 1846. T. III. 895 s.

17. Bіaszczyk G. Dzieje stosunkуw polsko-litewskich od czasуw najdawniejszych do wspуіczesnoњci. Poznaс: Wydawnictwo Naukowe UAM w Poznaniu, 1998. T. I. Trudne pocz№tki. 303 s.

18. D№browski D. Rodowуd Romanowiczуw ksi№ї№t halicko-woіyсskich. Poznaс - Wrocіaw, 2002. 347 s.

19. Dubonis A. Traidenis. Monarcho valdюios atkыrimas Lietuvoje (1268-1282). Vilnius: LII Leidykla, 2009. 241 р.

20. Lietuvos istorija. Vilnius: Baltos lankos, 2011. T. III. XIII a. - 1385 m. Valstybлs iрkilimas tarp rytш ir vakarш / D. Baronas, A. Dubonis, R. Petrauskas. 615 р.

21. Јowmiaсski Н. Studja nad pocz№tkami spoіeczeсstwa i paсstwa Litewskiego. Wіlno, 1931. Т. I.

22. Ochmaсski J. Litewska granica etniczna na wschodzie od epoki plemiennej do XVI wieku. Poznaс: Wydawnictwo Naukowe UAM, 1981. 82 s.

23. Paszkiewicz H. Jagiellonowie a Moskwa. Warszawa: Z zasiіku Funduszu kultury narodowej, 1933. T. I. Litwa a Moskwa w 13-14 wieku. 454 s.

24. Scriptores rerum Prussicarum. Die Geschichtsquellen der preussischen Vorzeit. Leipzig: Verlag von S. Hirzel, 1861. B. I / T. Hirsch, M. Tцppen, E. Strehlke. 818 S.

25. Vidugiris A. Zietelos lietuviш љnekta. Vilnius: Presvika, 2004. 404 p.

Размещено на Allbest.ru