Изменения в сфере семьи и брака женщин Северной Осетии в контексте советских модернизационных процессов 1920-1930-х годов

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Современные исторические и социологические исследования в области советских модернизаций 1920-1930 гг. осветили как утопичность некоторых положений, так и противоречивость его последствий. Однако преобразования, произошедшие после прихода к власти партии большевиков, коренным образом изменили прежние представления о месте и роли женщины в семейной и общественной жизни.

На протяжении 1920-1930-х годов в стране были развернуты модернизационные процессы, направленные на решение вопросов социалистического строительства. Развернувшееся общественное производство не могло обойтись без женского ресурса. На каждом этапе большевики ставили относительно женской массы страны новые задачи, но степень их успешного решения во многом зависела от того, будет ли сформирован правовой, социально-экономический и общественно-политический статус женщины нового государства. Марксизм, ставший идеологической основой строящегося общества, рассматривал гендерные различия во власти и статусе лишь как отражение классовых различий, но безусловной его заслугой являлся тезис о необходимости освобождения женщины от социального и экономического неравенства [12, с. 183]. Столкновение нового со старым, уходящим миром, как в жизни, так и в сознании людей протекало довольно болезненно. Горянка, несмотря на изменения, пришедшие в ее жизнь, по-прежнему оставалась носителем специфических черт, порожденных прежними историческими, социально-экономическими и бытовыми условиями. Предоставление ей юридического равноправия не решало вопроса ее внутреннего раскрепощения.

Северному Кавказу до революции была присуща высокая рождаемость, обусловленная ранними браками и отсутствием внутрисемейного контроля над рождаемостью. Женщины Осетии, как и все кавказские женщины, отличались репродуктивным поведением и были нацелены на максимальное количество рождений.

Во второй половине 1920-х годов под влиянием социально-экономических трансформаций, традиционная горская семья претерпела ряд изменений. Этот период отразил одно из основных противоречий для женщин той эпохи: между семейной и общественной жизнью. При утверждении равенства, в стране явно доминировал мужской тип поведения и мышления. В послереволюционные годы, несмотря на эмансипационные процессы, женщина почти неизбежно попадала под влияние мужского идеала и, перенимая соответствующее поведение, стремилась к лидерству.

Высокая ценность семейной жизни у женщины-горянки не потеряла остроты, но брачные отношения перестали быть стабильными. В 1925 году Владикавказское Статистическое Бюро опубликовало следующую статистику разводов по городу Владикавказу: январь-июнь 1923 года - 17, июль-декабрь - 19, январь-июнь 1924 года - 26, июль-декабрь - 32 [2]. Несомненно, это было связано с упрощением процедуры бракоразводного процесса и принятием в стране ряда законов в области семьи и брака, которые должны были способствовать формированию нового типа семьи, освобожденной от существовавших ранее ограничений. Регистрация брака даже стала рассматриваться, как пережиток буржуазных отношений, который исчезнет со временем за ненадобностью [7, с. 177].

Однако в специфических условиях Северного Кавказа сохранение патриархального быта продолжало оставаться определяющим до середины 1920-х годов. Связано это было с тем, что рамки сельской общины, тотальное влияние традиций делали жизнь женщины прозрачной для окружающих. Цензура нравов, от которой было невозможно укрыться, способствовала тому, что единственно приемлемой формой материнства было материнство в законном браке.

Лишь к концу 1920-х намечаются перемены во внутрисемейных отношениях. Эти изменения сказались на сокращении престижа главы семьи над остальными членами и, как следствие, раскрепощении женщиныгорянки, которое объяснялось как демографическими факторами (более поздним вступлением в брак осетинок, участившимися разводами, вдовством, что сокращало общее время поддержания супружеских отношений) [5, с. 39], так и переоценкой своей роли в семье, браке, обществе. Шла переориентация семейно-бытовых ценностей на общественные [13, с. 258].

Происходящие перемены сказывались на изменении традиционного репродуктивного поведения женщин, что проявилось в контроле над рождаемостью. Широкое распространение получила операция искусственного прерывания беременности - аборт. За первые годы советской власти аборт прошел все стадии, от революционного явления после его легализации, символизируя раскрепощение женщины, до уродливых форм социального бедствия. Легализован аборт был постановлением от 18 ноября 1920 года, принятым Наркомздравом и Наркомюстом [7, с. 182]. В 1922-1924 гг. по неполным данным в сельской местности РСФСР было произведено 150 тыс. абортов и свыше 3 тыс. смертельных исходов, причина которых в основном заключалась в том, что операции не были проведены в больничных условиях [Там же, с. 207]. Искусственное прерывание беременности в частной практике предлагалось запретить [10, д. 36, л. 61].

В ноябре 1920 года был принят декрет «О защите женского здоровья», суть которого заключалась в борьбе с подпольными абортами посредством замены их безопасными и законными. Это получило широкую поддержку в периодической печати. Пропаганда велась как в центральных журналах, таких как «Работница», «Коммунистка», «Крестьянка», охватывавших на первых порах все социальные слои женской читательской массы, так и на местах. В местных партийных газетах, в частности, в «Горской правде» два раза в месяц выходила женская страничка «Работницы и Горянки», в журналах «Горянка» и «Труженицы Северного Кавказа» можно было встретить материалы такого рода: «В нашей станице появилась самозваная акушерка, которая своим лечением уже не одну гражданку отправила на тот свет. Известная у нас под кличкой Карвчиха, она хвалилась, что не имеет столько волос на голове, сколько на своем веку она сделала абортов…» [1]. Вместе с тем широкая пропаганда против абортов велась среди самих женщин, им оказывалась материальная помощь и моральная поддержка, чтобы удержать против их производства.

Тем не менее, до середины 1930-х годов численность абортов увеличивалась, причем как в городской, так и сельской местности. По Северному Кавказу с января по июнь 1925 года медицинским работникам пришлось столкнуться с 6596 эпизодами искусственного прерывания беременности, было выдано 5245 разрешений на аборт, отказано в 713 эпизодах. Только зарегистрированных учреждениями Наркомздрава случаев прерывания беременности насчитывалось 700 тыс., не включая нелегальных эпизодов [11, с. 29]. Очень высока была естественная смертность среди детей. Данные по Владикавказу за 1923 год - 42,7% от всей смертности, она понизилась в следующем году до 36,3%, но и это были очень высокие цифры [2].

В 1936 году вступает в силу постановление ВЦИК и СНК СССР «О запрещении абортов, увеличении материальной помощи роженицам, установлении государственной помощи многосемейным, расширении сети родильных домов, детских яслей и детских садов, усилении уголовных наказаний за неплатеж алиментов и о некоторых изменениях в законодательстве о разводах», принятие которого существенно повлияло на рождаемость [9, с. 32]. Показатель рождаемости повысился с четверти сотни младенцев на 1000 человек в 1935 году до почти 31 младенца на такое же количество в 1940 году [11, с. 48].

Материнство было признано важной социальной функцией, и государство взяло на себя создание соответствующих мер, тем самым повысив ценностно-деятельный статус женщин. Социальное обеспечение материнства рассматривалось как необходимое условие осуществления фактического равноправия женщин и мужчин. Еще в 1917 году был подписан декрет об учреждении отдела охраны материнства и младенчества при Наркомате государственного призрения [4]. В декрете материнство признавалось важной социальной функцией женщины и подтверждалось, что государство принимает на себя заботу о здоровье матери и ребенка. В постановлении Народного комиссариата государственного призрения РСФСР все учреждения, обслуживающие детей, объединялись в одну государственную организацию. Цель этих действий - «…продолжить выполнение одной общегосударственной задачи - создание сильных духовно и физически граждан» [8, с. 126]. Матерям предоставлялась бесплатная медицинская помощь, беременные и кормящие матери получали удвоенные пайки, принимались меры по организации детского питания (молочные кухни), устанавливалось пособие на приобретение предметов ухода за новорожденными и кормления ребенка в течение первых трех месяцев.

Были введены специальные карточки для детей до одного года, согласно постановлению СНК СССР «Об усилении детского питания». Норма составляла: одну бутылку молока в день, три яйца в неделю, полфунта сахара в месяц, или один фунт меда, один фунт жиров в месяц [4, с. 131, 193]. 22 февраля 1921 года был подписан декрет «О мерах к осуществлению коммунального питания детей», а в марте вышел декрет «Об организации питания в сельских школах» [3, с. 68-69].

На Северном Кавказе секции охраны материнства и детства начали создаваться в 1920 году. Создавались дома матери и ребенка, дома сирот, детские ясли, детские сады. Открытие детских яслей имело первостепенное значение, т.к. уход за детьми раннего возраста привязывал горянку к дому, препятствуя ее участию в общественном труде, приоритет которого был обозначен государством. В 1922 году во Владикавказе уже функционируют ясли на четверть сотни детей до 3-летнего возраста и на такое же количество детей до годичного возраста, убежища матери и грудного ребенка на 30 матерей и детей, а также на 15 сирот-грудников [6, с. 248]. Был организован родильный приют и при городской больнице родильное отделение. Для детей во Владикавказе существовала амбулатория, в округах при окружных больницах по 5 коек для рожениц [14, д. 56, л. 35]. Летом, во время посевной и уборочной кампаний, организовывались при колхозах ясли. Им уделялось особое внимание, т.к. в них остро нуждались, но первое время они не имели специализированных помещений. Правления колхозов стали выделять при полевых станах комнаты для детей, было улучшено их питание. Для создания кадров, ухаживающих за детьми, проводились специальные курсы среди колхозниц для подготовки персонала [15, д. 5, л. 18]. С 1928 г. по 1934 г. в Северной Осетии было организовано: постоянных яслей - 31, с количеством мест на 1125 малышей, сезонных яслей - 146, с количеством мест на 4080 малышей [6].

Наркомздрав постоянно увеличивал ассигнования на здравоохранение: за 1929/30 год на нужды здравоохранения в Северной Осетии было израсходовано 1222 тыс. руб. против 803 тыс. руб. предшествующих двух лет [Там же]. Первоочередной становилась задача по сокращению детской смертности, для ее решения в стране было открыто 1500 акушерско-гинекологических и лечебно-профилактических учреждения. Охват рожениц больничной помощью во Владикавказе с 1927 года по 1930 год составил 7578 рождений [Там же]. К 1934 году все фельдшерские пункты в области были реорганизованы в фельдшерско-акушерские, и количество акушеров в них составило 34 человека [Там же]. С 1935 года родильные койки были развернуты при всех существующих врачебных амбулаториях и фельдшерско-акушерских пунктах. К 1939 году в Северной Осетии было развернуто 5 родильных домов, в том числе 4 в селах, с 54 койками [15, д. 5, л. 18].

Таким образом, модернизационные процессы 1920-1930-х гг., связанные с приходом к власти партии большевиков, для женщин Осетии ознаменовались началом новой формы регистрации брака, переходом от старого типа репродуктивного поведения к новому и государственной заботой о материнстве и детстве.

Список литературы

социалистический материнство модернизационный большевик

1. Власть труда. 1925. 27 января.

2. Власть труда. 1925. 6 февраля.

3. Декреты Советской власти. М.: Политиздат, 1957. Т. 1. 130 с.

4. Декреты Советской власти. М.: Политиздат, 1964. Т. 3. 240 с.

5. Дзагурова Н.Х. Фактор партнерства в гендерных отношениях // Проблемы всеобщей истории и политологии: сб. науч. тр. Владикавказ: Изд-во СОГУ, 2009. Вып. 2. 254 с.

6. Культурное строительство в Северной Осетии: сб. документов и материалов. Орджоникидзе: Ир, 1974. Т. 1. 315 с.

7. Население России в 20 веке. Исторические очерки. 1900-1939. М.: Политиздат, 2000. Т. 1. 432 с.

8. О запрещении абортов, увеличении материальной помощи роженицам, установлении государственной помощи многосемейным, расширении сети родильных домов, детских яслей и детских садов, усилении уголовных наказаний за неплатеж алиментов и о некоторых изменениях в законодательстве о разводах // Кодекс законов о браке, семье и опеке. М.: Политиздат, 1938. 164 с.

9. Об охране здоровья народа: Постановление КПСС и Советского правительства. М.: Политиздат, 1958. 56 с.

10. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 10.

11. Сифман Р.И. Динамика рождаемости в СССР. М.: Наука, 1974. 86 с.

12. Тедеева Н.В. Некоторые аспекты раскрепощения женщин Осетии в контексте решения большевиками женского вопроса // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. 2008. № 77. С. 182-186.

13. Хугаева Л.К. Тенденции социальной и культурной политики в городе Владикавказ в начале 30-х годов XX века // Советская социальная политика 1920-1940-х гг. в Северной Осетии. М.: Парнас, 2013. 360 с.

14. Центральный государственный архив историко-политической документации Республики Северная Осетия-Алания (ЦГАИПДРСО-А). Ф. 204. Оп. 1.

15. Центральный государственный архив Республики Северная Осетия-Алания (ЦГАРСО-А). Ф. 384. Оп. 7.

Размещено на Allbest.ru