Размещено на http://www.allbest.ru/

СЕМАНТИКА ПОГРЕБАЛЬНОЙ ТРАДИЦИИ РАННИХ КОЧЕВНИКОВ ГОРНОГО АЛТАЯ (АРХЕОЛОГО-ЭТНОГРАФИЧЕСКИЕ ПАРАЛЛЕЛИ)

Дворников Эдуард Павлович, к.и.н.,

доцент Горно-Алтайский государственный университет

dvornikovep@yandex.ru

В статье рассмотрена семантика погребальной традиции «бийкенцев» и «пазырыкцев». Приведены широкие археолого-этнографические параллели из сибирских культур, традиции которых связаны с погребением в земле. Цель работы заключается в анализе сакральных элементов оформления погребального церемониала. Ранее в литературе погребальный обряд археологического периода освещался преимущественно вещеведческой археологией. Отмечается, что главными задачами на этом этапе являются перевод умершего из профанного в сакральное пространство и обеспечение дальнейшего пути.

Ключевые слова и фразы: погребальная церемония; семантика; ингумация; «бийкенцы»; «пазырыкцы»; Горный Алтай.

культура сибирский обряд погребальный

SEMANTICS OF FUNERAL TRADITION OF EARLY NOMAD TRIBES IN GORNY ALTAI (ARCHAEOLOGICAL-ETHNOGRAPHICAL PARALLELS)

Dvornikov Eduard Pavlovich, Ph. D. in History, Associate Professor Gorno-Altaisk State University dvornikovep@yandex.ru

The article considers the semantics of the funeral tradition of Їbiikentsy? and Їpazyryktsy?. Extensive archaeologicalethnographical parallels are drawn from the Siberian cultures, traditions of which are related to the burial under the ground. The objective of the work is to analyze the sacral elements of the arrangement of funeral ceremonial. Previously in literature the obsequies of the archaeological period were covered mostly by material archeology. It`s stated that the main objectives of that stage are the transition of a dead person from secular to sacral space and securing the following path.

Key words and phrases: obsequies; semantics; inhumation; Їbiikentsy?; Їpazyryktsy?; Gorny Altai.

В представленных материалах речь ид?т только о традиции ингумированного погребения в земле. Кремация в скифской традиции до сих пор не выявлена. Остатки наземных и воздушных погребений археологически зафиксировать невозможно, что совсем не исключает этих вариантов, отмечаемых в сибирской этнографии для служителей культов и детей.

Проведение погребальной церемонии непосредственно на этапе отправления в дальний путь происходило публично. Очевидно, что в обязательном порядке на погребальном действии присутствовали представители родственных родов и плем?н и подчин?нных народов. Массовость мероприятия зависела, прежде всего, от социального статуса погребаемого. По сообщениям Геродота, похороны скифского царя отличались широким общественным характером, на них собиралась масса народу, не считая близких родственников и знакомых покойника. Подтверждением массовости мероприятия может служить мнение В. Д. Кубарева о каменных столбиках - балбалах как о коновязных столбах, количество которых на некрополе могло быть значительным [4, с. 80].

До погребения в течение сорока дней труп царя возили по всей Скифии из области в область и всюду его оплакивали, выражая скорбь наглядным образом. Каждый скиф обрезал себе кончик уха, остригал волосы, делал надрезы на руках, царапал лоб и нос. Этнографическая традиция трактует демонстрацию неумеренной скорби, часто поддельной, созданием ситуации неузнаваемости участников церемонии для покойника, что лишало его возможности как то повлиять на живых.

Семантически захоронения в земле имели две главные цели: помочь душе-тени (т?мной душе) быстро и благополучно достичь Нижнего мира и исключить возможность возвращения этой опасной (для живых) души в средний мир [3, с. 218]. Тело человека, погребение лошади, инвентарь в могильном пространстве меняли свою сущность. Им предстоял особый путь, который зависел от божественных существ, умерших ранее предков и правильных обрядов родственников. Менялось и значение помещ?нных предметов в сакральное пространство. Обычное блюдо с крестцом барана превращалось в жертвенник [2].

Умерших доставляли к месту погребения на специальном транспорте, предназначенном для этих целей. Детали колесницы, зафиксированные в Пазырыке V и Башадаре, - тому подтверждение [8]. По этнографическим сведениям тундровые и та?жные оленеводы на могиле оставляли поврежд?нные нарты и убитых ездовых оленей. Алтайцы, буряты убивали на могиле ездовую лошадь [3, с. 208]. По материалам погребений «бийкенцев» и «пазырыкцев» транспортные животные умерщвлялись непосредственно около могилы ударом клевца (чекана) в височную область. По мерзлотным погребениям установлено, что коню на морду помещали специальную маску, в которой он принимал вид оленя. Подобное облачение было необходимым условием действия коня-оленя как психопомпного существа, призванного доставить душу-тень в иной мир и обеспечить возрождение, поскольку солнце, согласно традиции, воспринималось как олень с ветвистыми рогами.

Использование погребальных колесниц как элемента канона погребального обряда не во всех случаях было возможно, поскольку на территорию некоторых некрополей сейчас возможно попасть по узкой горной тропе, где использование колесницы исключено. В данном случае умершего, вероятно, доставляли верхом на лошади, хотя этот способ не отмечен в источниках.

Известен обычай в этнографии чулымцев, когда колоду с умершим до кладбища несли четыре человека на длинном шесте [5, с. 437] при помощи петель из вер?вок. Аналогии отмечены на гробе-колоде из кургана 2 могильника Ташанта I, где зафиксированы некие отверстия, вероятно для переноски колоды именно таким способом. За колодой несут посуду с огн?м и дымом. Подойдя к могильной яме, окуривают е? (колоду перед помещением покойного тоже окуривали), очищая тем самым вместилище. Умершего «бийкенцы» помещали в погребальную камеру в каменном ящике, «пазырыкцы» устанавливали в погребальной камере каменный ящик или сруб, чаще всего из 3 венцов (количество венцов неч?тное, четное только для живых). Данный принцип хорошо подтверждается нашими экспедиционными наблюдениями. В срубе устанавливали массивное погребальное ложе или гроб-колоду. Умерших укладывали головой, ориентируя на точку восхода солнца [1]. Исследователи, вслед за В. В. и В. Ф. Генингами, развивают идею о времени захоронения, исходя из нескольких логических допущений: умерших погребали по восходу солнца, самая высокая смертность была весной и зимой. «Пазырыкцы» ориентировали умерших головой обычно в восточный географический сектор. Посчитано, что большая часть захоронений приходилась на весну и раннюю зиму, летом и осенью хоронили значительно реже [10, с. 137]. Действительно, в зимний период подготовить погребальную камеру необходимого размера деревянными лопатами невозможно. Следов целенаправленного прокаливания почвы для подготовки ям не фиксируется, поскольку фрагменты подобных способов подтверждались бы остатками мощных зольников на профилях погребальных камер. Зимнее время значительно затрудняло и доставку к месту погребения строительного материала - бр?вна (их требовалось до нескольких сотен в элитных курганах), рваный камень, плитняк, валуны которые достигали солидной массы в сотни килограммов. Камень в летнее время к месту возведения кургана доставляли, вероятно, способом волочения кон?м на бычьей шкуре ворсом вниз, что отмечено нами при наблюдении за строительством кошар чабанами.

Следы угольков, фиксируемые на разных уровнях погребального сооружения, свидетельствуют об активном применении огня в погребальном действе. Существовал особый огневой культ. В этнографии сибирских народов нет однозначной трактовки роли огня в погребальной практике. С одной стороны, считалось, что огонь был необходим покойникам. В погребальной обрядности манси встречается такой элемент, когда пришедшие на похороны родственники оставляют одно полено, чтобы душа-тень во время пути в иной мир могла погреться. С другой стороны, покойники будто бы боялись огня. Участники похорон, возвращаясь с кладбища, должны были перешагнуть через костер, развед?нный на пороге жилища [3, с. 220]. Практически у всех народов имелось общее отношение к огню как очистительному и охранительному элементу погребальной церемонии. Он очищал пространство. Существовал обычай «кормления» огня. Инвентарные комплексы в той или иной степени получали обработку огн?м. Сжигаемые вещи, по представлениям древних, гарантировано попадали к их владельцу.

Существовал особый набор предметов, иногда специально изготовленных для погребальной церемонии. Некоторые экземпляры имели следы починки или вовсе не могли выполнять тех функций, которые традиционно присущи этому предмету. Исходя из восприятия иного мира как зеркальной противоположности мира живых, предметы, утратившие свою функциональность, за пределами нашего мира могли функционировать в полной мере. Основная масса инвентаря и ритуальная пища должны были обеспечить всем необходимым душу-тень в дороге, очень опасной и длительной. Судя по этнографическим данным, существовало несколько способов отправки вещей за пределы Среднего мира: ломка (сосуда, ножа, стрелы); придание вещи неестественного положения (перев?ртывание сосуда вверх дном); зарывание вещи в землю, втыкание ножа в землю; сжигание; помещение на высоте [7].

Куда же по представлениям древних отправлялась душа-тень? Довольно часто отмечается традиция направления в страну мертвых относительно направления течения реки. В этнографии сибирских народов существовал обычай отправлять умершего в лодке по течению реки, иногда сама река являлась в представлении своеобразной границей миров. Вероятно, что крылатое античное выражение «перейти Рубикон» может содержать, наряду с общеизвестным, иное мировоззренческое толкование. У таежного охотничье-рыболовческого населения Западной Сибири душа-тень, как правило, транспортировалась в страну мертвых на лодке. Обычай захоронения в лодке был особенно распространен у хантов и селькупов [6]. По представлениям сибирских народов, мир м?ртвых не обязательно находился в Нижнем мире. Он мог быть на земле, под земл?й и на небе. Мир мертвых на земле располагался недалеко от поселка и позиционировался, как правило, в низовьях реки [9, с. 27]. Следует отметить, что в пазырыкском погребальном обряде гроб-колоду надлежит трактовать как один из вариантов лодки.

Ненцы полагали, что подземный мир находится в стороне от обычных кочевий, и его обитатели там живут так же, но только ночью. Верхний мир воспринимался как место обитания душ, но не взрослых, а детей. Жизнь в мире м?ртвых безрадостная. Там слабый свет от луны, много леса и воды, дичи мало. Путешествие в мир м?ртвых тяжело и очень опасно. Душа-тень должна была взбираться на высокие горы, преодолевать огненные реки.

Список литературы

1. Быков Н. И., Тишкин А. А. О роли фактора сезонности при ориентации погребенных людей в курганах пазырыкской культуры // Теория и практика археологических исследований. Барнаул, 2006. Вып. 2. С. 54-59.

2. Дворников Э. П. К вопросу об эволюции поминальной обрядности древних и средневековых кочевников Горного Алтая // Горный Алтай: исторический сб. Горно-Алтайск - Бийск, 2005. Вып. 9. С. 50-52.

3. Косарев М. Ф. Западная Сибирь в древности. М., 1984. 241 с.

4. Кубарев В. Д. Древнетюркские изваяния Алтая. Новосибирск: Наука, 1984. 188 с.

5. Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. Томск: Изд-во Томск. ун-та, 1994. Т. 2. 475 с.

6. Пелих Г. И. Досамодийский тип жилища нарымских селькупов // Ученые записки ТГУ. Томск, 1966. № 60. С. 94-107.

7. Пелих Г. И. Происхождение селькупов. Томск, 1972. 423 с.

8. Руденко С. И. Горно-алтайские находки и скифы. М. - Л., 1952. 268 с.

9. Сем?нова В. И. Мировоззренческие истоки погребальной обрядности в культуре народов Западной Сибири в эпоху Средневековья: автореф. дисс. … докт. культурологии. Томск, 2006. 47 с.

10. Тишкин А. А., Дашковский П. К. Социальная структура и система мировоззрений населения Алтая скифской эпохи. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2003. 430 с.

Размещено на Allbest.ru