Размещено на http://www.Allbest.ru/

Размещено на http://www.Allbest.ru/

Институт экономики, управления и права (филиал)

Проблема исторического взаимодействия русских и Средневолжских финно-угров в трудах И.Н. Смирнова (1856-1904 гг.)

Гибадуллина Н.М.-Н., к.и.н.

Гибадуллин Р.М., к.и.н., доцент

г. Набережные Челны

Аннотация

Статья посвящена исследованиям историка И. Н. Смирнова, в которых он впервые в российской этнополитической традиции представил масштабную и детальную историческую картину межэтнического взаимодействия русских и финно-угров на территории Среднего Поволжья в XVI-XVIII вв. Авторы статьи делают вывод о том, что И. Н. Смирнов в своем анализе этого взаимодействия и оценках его итогов основывался на научном и объективном подходе.

Ключевые слова и фразы: профессор И. Н. Смирнов; финно-угорские народы; марийцы; мордва; мокша; эрзя; русские; колонизация; ассимиляция; христианизация.

Gibadullina N.M., Gibadullin R.M. Problem of historical interaction of the Russian and the Middle Volga region Finno-Ugric peoples in I.N. Smirnovs works (1856-1904)

The article is devoted to the researches of the historian I. N. Smirnov, where he presented a large-scale and detailed historical picture of interethnic interaction between the Russians and the Finno-Ugric peoples within the territory of the Middle Volga region in the XVI-XVIII centuries for the first time in the Russian ethnopolitical tradition. The authors conclude that I. N. Smirnov in his analysis of this interaction and assessments of its results relied on scientific and objective approach.

Key words and phrases: Professor I. N. Smirnov; the Finno-Ugric peoples; the Maris; the Mordvins; the Moksha Mordvins; the Erzya Mordvins; the Russians; colonization; assimilation; Christianization.

История освоения русским государством Среднего Поволжья в XVI - начале XVIII в. не была обойдена вниманием дореволюционных российских историков. Их исследования представляют для нас интерес, прежде всего, с точки зрения того, как в них отражался и с каких идейных позиций осмысливался первый в истории централизованного национального государства опыт взаимодействия с оказавшимся в его составе многонациональным и поликонфессиональным регионом. В этой связи достаточно репрезентативным источником, отражающим состояние русского этнополитического дискурса конца XIX в., являются труды историка финно-угроведа И.Н. Смирнова (1856-1904 гг.), отмеченные большой золотой медалью Русского Географического общества и премией Академии наук [1].

И.Н. Смирнов был типичным представителем новой генерации историков императорских университетов, порожденной реформаторской эпохой 1860-70-х гг.: выходец из духовного сословия, выпускник сначала семинарии, а затем Казанского университета, ставший профессором в 29 лет. Будучи приверженцем позитивизма, он исходил в своих исследованиях из признания многофакторности исторического процесса, а также из необходимости его изучения на основе использования широкой источниковой и фактологической базы. По результатам научных экспедиций им были написаны первые обобщающего характера работы по истории и этнографии марийцев и мордвы [2]. Ранее их изучение осуществлялось спорадически и затрагивало в основном лишь их верования и обычаи. И. Н. Смирнов же значительно расширил эмпирическую и теоретическую базы исследований, использовав огромный пласт архивной документации, научной литературы и этнографического материала. Это позволило ученому обратиться к малоисследованным проблемам истории марийцев и мордвы, таким как условия их вхождения в состав русского государства и последующее воздействие связанных с этим ассимиляционных факторов.

Марийцы

По описанию И.Н. Смирнова, марийцы (черемисы), начиная с XIV в., оказались в зоне русской и татарской колонизации, надвигавшейся на них, соответственно, с северо-запада и юго-востока. «Отступая перед русскими, черемисы входили в сферу влияния татар» и в период противостояния Москвы и Казани, заняв сторону последних, «вместе с ними в течение трех столетий боролись с надвигающейся Русью» [4, с. 30]. Выбор марийцев был обусловлен, по мнению ученого, не только превосходством сил татар, но и «культурной симпатией» к ним: «подчинение татарам означало для черемис продолжение той жизни, которую они вели за Волгой. Подчинение Руси раскрывало в перспективе необходимость приспособляться к условиям совершенно чуждой культуры» [Там же]. И.Н. Смирнов отмечал, что в начале XVI в. «черемисы еще являются ревностными слугами татар», «они защищают путь от Нижнего до Казани и несколько раз наносят поражения русским воеводам». Приход к власти Ивана Грозного в Москве, а также жестокие междоусобицы в руководстве Казани, от которых страдали и подвластные марийцы, привели к изменению политической ситуации в крае: часть горных марийцев изъявила готовность помогать русскому войску при его вторжении в татарские владения. По распоряжению Ивана Грозного к этой группе был направлен князь А. Горбатый, который после переговоров с ее руководителями для закрепления их верности русскому царю взял в заложники сто человек. В 1552 г. уже все горные марийцы принесли клятву верности Москве, но, как считал И.Н. Смирнов, она «поддерживалась больше всего страхом перед русскими войсками» [Там же, с. 35].

Интересен анализ И.Н. Смирновым причин полувековых марийских восстаний, происходивших после завоевания русскими Казанского ханства. Основной причиной социального недовольства марийцев называлось нарушение их земельных прав, прежде всего, притеснения со стороны русских чиновников и помещиков, не соблюдавших требования властей о неприкосновенности марийских земель, а также помещение на них новых поселенцев без учета интересов марийского населения. Потеря же марийцами независимости, по мнению И.Н. Смирнова, не могла быть серьезной причиной для восстаний, так как в самом начале их политическое положение мало изменилось со времен татарского господства, а налоговый гнёт русского государства не отличался особой тяжестью. Отрицал И.Н. Смирнов и наличие религиозных мотивов к восстаниям, поскольку считал, что правительство на первых порах проводило в отношении марийцев вполне лояльную прозелитическую политику, рекомендуя местной администрации «никого не приводить страхом к крещению» [Там же, с. 38].

Достаточно критичен взгляд И.Н. Смирнова на то, как осуществлялась русская культурная миссия в отношении инородцев. Так, он считал, что «для ослабления татар недостаточно было завоевать Казань; нужно было высвободить из-под их культурного влияния финские племена Поволжья и, в том числе, черемис, ассимилировать их». Для этого «государство должно было поставить новопокоренные народности в одинаковые с русскими людьми внешние условия - политические, социальные и экономические» [Там же, с. 40]. Процесс в таком направлении, по мнению историка, был начат созданием новой системы управления краем и завершен выходом в 1822 г. «Устава об управлении инородцев» [Там же, с. 50]. Однако принципиальный недостаток ассимиляционной стратегии государства И.Н. Смирнов усматривал в том, что оно стремилось не к обрусению, а лишь к христианизации марийцев, которую к тому же проводило крайне неэффективно. Так, оно старалось привлечь марийцев к перемене религии материальными выгодами. Подобная практика достигла своего апогея во времена императрицы Елизаветы, когда круг льгот для принявших христианство существенно расширился, однако приверженность марийцев новой для них формально воспринятой религии была слабой и неустойчивой [Там же, с. 54-56]. К тому же, по истечении «льготного» для неофитов периода им труднее было мириться с применявшимися по отношению к ним методами принуждения («новокрещены… должны были ходить по призыву полиции в церковь»), и обременительной обязанностью «содержать духовенство» [Там же, с. 56]. Другая важная, по мнению ученого, причина неудач заключалось в том, что государство не смогло в полной мере реализовать ассимиляционный потенциал не только церкви, но и школы, так как вплоть до эпохи Александра II оно оставалось равнодушным к просвещению народных масс. Все попытки учредить школы для инородцев заканчивались провалом [Там же]. К факторам, затруднявшим ассимиляцию марийцев, были отнесены также произвол и злоупотребления чиновников.

«Главным деятелем русификации инородцев» И.Н. Смирнов называет русских крестьян, колонии которых появились в землях марийцев уже в 1580-е гг. [Там же, с. 62-63]. Картину русско-марийского взаимодействия он представляет в следующем виде. Первоначально русские крестьяне поселялись на «пустошах» - землях, покинутых марийцами во время войны и восстаний, на что указывали, по его мнению, сохранившиеся марийские названия русских селений. Со временем по мере роста численности русских переселенцев началось их движение на земли, занятые черемисами, которые оставляли их и уходили «в сохранившие еще свои леса местности». Однако «переселенцы настигали их и там», поселяясь рядом с марийскими деревнями или вселяясь в них в качестве «припущенников», в результате чего возникали смешанные деревни и области, а территорий с чисто марийским населением, становилось все меньше. Именно «волны русской колонизации», продолжавшейся во времена самого И.Н. Смирнова, и создавали, по его мнению, «условия для постоянного взаимодействия двух народов» [Там же, с. 64-70].

Мордвамежэтнический ассимиляционный русский мари мордва

История мордовского народа также представлена в контексте русско-мордовского взаимодействия. Согласно данным И.Н. Смирнова, подчинение мордвы русскому государству шло незаметно с конца XIV в., когда за ее земли вели борьбу Нижегородское, Рязанское и Московское княжества. Причем историк обратил внимание на то, что разные группы мордвы пережили это по-разному. Так, если подчинение мордвы-мокши было бескровным ввиду добровольного перехода ее лидеров на службу к русским князьям при сохранении своих прав на владения, то в покорении эрзи решающим моментом стало русское завоевание Казани [3, с. 74].

Осмысливая причины и особенности восстаний мордвы, ученый утверждал, что хотя она де-юре получила равные права с русскими «тяглыми людьми», де-факто она страдала от поборов чиновников и захвата ее земель помещиками и монастырями [Там же, с. 88-89]. Итогом такой политики и стало широкое участие мордвы во всех народных движениях, о чем И.Н. Смирнов приводит конкретные факты. Так, в Смутное время нижегородская эрзя под руководством своих выборных предводителей присоединялась к самозванцам и пыталась захватить «ненавистный для нее Нижний Новгород», разгромив его верхний посад и соседние деревни. В 1608 г. к эрзе примкнула мокша, а попытка овладения Нижним Новгородом повторилась в 1614 г. совместными усилиями эрзи и ногайских татар. Во время восстания Разина эрзя снова «грабила русские деревни и города», угрожая Нижнему Новгороду, а через сто лет «не обошлась без участия мордвы и Пугачевщина», отмечает исследователь [Там же, с. 91]. Однако, по его мнению, неудачи, постигшие открытые восстания, вынуждали мордву искать другие формы социального сопротивления возраставшему угнетению, что с XVII в. выразилось в массовом бегстве эрзи за Волгу, в результате чего в XVIII в. «мордва широкой волной разливается по Самарской, Уфимской и Оренбургской губерниям» [Там же, с. 92].

Отмечая более успешную ассимиляцию мордвы по сравнению с марийцами, И.Н. Смирнов утверждал, что в XIX в. она уже находилась на грани слияния с русским народом. Причины этого явления ученый объяснял целым комплексом объективных факторов. Главным из них он считал земельную политику государства, приводившую к закрепощению части мордовского населения и к определенной изоляции ее от соплеменников. Монастыри и помещики, обосновываясь на мордовских землях, привлекали для работы на них русских колонистов, вследствие чего возникали селения с этнически смешанным населением. «Нельзя сказать, чтобы новые владельцы руководствовались в своей русификации какой-нибудь системой: обрусительных стремлений по отношению к инородцам мы не знаем даже у центрального правительства», полагал ученый, «обрусение вотчинной мордвы было побочным продуктом экономических стремлений вотчинников» [Там же, с. 105-106]. Так, незакрепощенное население за пределами Нижегородчины, по его мнению, обрусело в меньшей степени, хотя смешанное население возникало и здесь вследствие непосильного налогового бремени, вынуждавшего жителей мордовских сел «припускать к себе русских беглых крестьян» [Там же, с. 90].

Быстрому обрусению эрзи способствовали также, по словам И.Н. Смирнова, духовные качества их русских соседей. «Образовавшееся главным образом из беглых крестьян и раскольников русское население Заволжья представляло массу, в которой было более сильных характеров, духовных потребностей и, что может быть всего важнее, духа прозелитизма. Не мудрено, что под его влиянием эрзя обрусела сильнее, чем в других местах» [Там же, с. 108]. Свидетельством подобного влияния являлись факты распространения монашества среди девушек-эрзянок, а также различных раскольнических сект в мордовских селениях. При этом ученый отмечал, что благодаря распространению среди мордвы русских раскольнических толков «сожительство мордвы с русскими ведет их к обрусению и другим, более желательным путем - через школу» [Там же, с. 109].

Обрусение мордвы-мокши, согласно И.Н. Смирнову, имело свои особенности. Ощущавшееся больше всего на юге и на западе ее земель уже в XVII в. оно объяснялось следующими факторами: не только соседством русских селений [Там же, с. 110], но и привлечением мордвы на службу в сторожевых казачьих укреплениях [Там же, с. 111], а также влиянием монастырей на мордовское население, которое было либо официально прикрепленным к ним («приписным»), либо добровольно поселившимся по соседству с целью избежать казацкой службы [Там же, с. 111-112]. На севере же своих земель мордва-мокша в большей мере противостояла ассимиляции, хотя предпосылки для нее уже сложились, как полагал историк, поскольку мордва, «оцепленная русскими селениями, была разбита на небольшие острова», которые, по его мнению, недолго могли сохранять свою этническую обособленность. В таких условиях неизбежным становились разрушавшие ее процессы: уничтожение традиционных мест общественных молений, распространение русского языка, усиление малоземелья и отходничества мордвы [1, с. 112].

Выводы

И.Н. Смирнову одному из первых в российской этнополитической традиции удалось представить масштабную и детальную историческую картину взаимодействия русского и финно-угорских народов на территории Среднего Поволжья в XVI-XVIII вв. Несомненно, И.Н. Смирнов являлся убежденным сторонником проведения эффективной русификаторской политики в отношении финно-угров. Тем не менее, оценивая исторические итоги и последствия ассимиляционных процессов, он вразрез официозу демонстрировал объективный подход, раскрывая такие идеологически «крамольные» моменты, как социальный гнет со стороны государства, негативная роль русских помещиков и чиновников в отношении финно-угров, использование Церковью насильственных методов их христианизации, массовые формы их национального сопротивления.

Список литературы

1. Гибадуллина Н.М.-Н. И.Н. Смирнов - профессор императорского Казанского университета: дисс. … к.и.н. Казань, 2011. 300 с.

2. Гибадуллина Н.М.-Н., Гибадуллин Р.М. Историк и этнограф И.Н. Смирнов - «забытый ученый» Казанского императорского университета. Набережные Челны: Изд-во Кам. гос. инж.-экон. акад. 2013. 175 с.

3. Смирнов И.Н. Мордва. Историко-этнографический очерк. Казань: Тип. имп. ун-та, 1895. 295 с.

4. Смирнов И.Н. Черемисы. Историко-этнографический очерк. Казань: Тип. имп. ун-та, 1889. 255 с.

Размещено на Allbest.ru