Размещено на http://www.allbest.ru/

"Государское убойство" в Судебнике 1497 г.

Рожнов Артемий Анатольевич

Аннотация

Статья посвящена анализу такого преступления, предусмотренного Судебником 1497 г., как "государское убойство". Среди ученых отсутствует единство мнений относительно значения данного понятия. На основе анализа различных научных трактовок "государского убойства" и юридических актов Московского Государства автор приходит к выводу, что понятие "государское убойство" означало убийство холопом своего господина и убийство крестьянином своего помещика или вотчинника.

Ключевые слова и фразы: Судебник 1497 г.; история уголовного права; преступления против личности; убийство; субъект преступления; смертная казнь.

Комментируя встречающееся в ст. 9 Судебника 1497 г. понятие "государское убойство", почти все ученые солидарны в том, что речь идет не об убийстве Государя как монарха, а об убийстве зависимым человеком своего господина. В понимании же субъекта преступления и потерпевшего единства не наблюдается.

Одна группа ученых настаивает на том, что государским убойцей являлся крестьянин, убивший своего землевладельца [4, с. 64]. В обоснование такой позиции Л.В. Черепнин указывает на то, что в юридических актах XV в., в частности в Псковской судной грамоте 1467 г., слово "государь" часто используется в значении землевладельца и владельца крестьян [8, с. 57].

Другие исследователи, например Ю.Г. Алексеев, также ссылаясь на памятники права, ставят под сомнение подобную трактовку, замечая, что "для крестьянина, жившего в вотчине или поместье, владелец вотчины вовсе не являлся "государем". <…> "Государем" владелец вотчины был только по отношению к лично зависимым слугам - холопам разных категорий". Поэтому, делает вывод Ю.Г. Алексеев, государское убойство означало убийство холопом своего господина. При этом убийца мог быть вовсе не "классовым борцом", как было принято считать в советской историографии, а обычным уголовным преступником, мстителем за личную обиду и т.п. [2, с. 208-209]. убийство холоп помещик

Повышенная общественная опасность рассматриваемого преступления предопределялась двумя факторами. Главным из них было то, что убийство холопом своего господина разрушало "одну из основ всего средневекового общества, базировавшегося на строгой иерархии" [Там же]. По словам П. Колосовского, такое убийство представляло собой "явное возстание против законных властей", имевшее "характер весьма опасный для государственнаго спокойствия", а потому оно "никогда не может быть терпимо правительством и наказывается всегда примерно - в высшей степени". Другая же причина заключалась в том, что между господином и холопом "проходила не одна сухая связь власти и подчинения, а еще семейное начало: несвободные считались домочадцами господина, который в этом смысле является отцем, как глава семейства. Отсюда кроме повиновения все члены фамилии должны быть связаны с ним сердечным чувством уважения, любви, почтения. Поэтому отвергший их и осмелившийся возстать против власти, которой он должен повиноваться сколько по повелению положительнаго закона, столько же и по внутреннему убеждению, судится и по нравственным мотивам так же строго, как отцеубийца" [5, с. 190].

Наряду с предположением о значении понятия "государский убойца", Ю.Г. Алексеев довольно убедительно, на наш взгляд, объясняет причины появления данного преступления в Судебнике. Возражая против утверждения, что введение смертной казни за государское убойство "обусловливалось учащением случаев выступления зависимого населения против своих господ и необходимостью защиты жизни представителей господствующего класса" [7, с. 69], поскольку "дошедшие до нас источники по истории последних десятилетий XV в. как документальные, так и нарративные о подобном "учащении случаев" ничего не говорят", автор высказывает мысль о том, что включение государского убойства в текст Судебника было связано с усилением государственных (публично-правовых) начал в русском уголовном праве. По словам ученого, "такое преступление, как убийство холопом своего "государя", имело место и раньше, но могло наказываться, так сказать, внесудебным порядком - личной расправой с убийцей. Именно поэтому, надо думать, древнерусское право не знало понятия "государский убойца". Убийство же холопа своим господином (а следовательно, и его правопреемниками, защитниками его интересов) во всяком случае не рассматривалось как правонарушение". Начиная же с Судебника, казнь холопа-убийцы стала "не личным делом, а судебной акцией государственной власти. Государство берет на себя защиту интересов своих подданных, в данном случае - холоповладельцев" [2, с. 209].

Какой же из двух вариантов толкования понятия "государское убойство" является правильным?

С терминологической точки зрения более аргументированным нам представляется второй подход, тем более что он находит подтверждение в Уложении 1649 г. В ст. 9 гл. XXII четко указывается, что если "чей человек того, кому он служит, убьет до смерти", то "его самого" надлежит "казнити смертию же безо всякия же пощады". Под "человеком" же в Уложении и других юридических актах понимается не кто иной, как холоп, тогда как крестьяне в различных документах эпохи так и именуются - "крестьяне". Следовательно, государское убойство в Уложении определяется именно как убийство холопом своего господина.

Однако и трактовка государского убойства как убийства крестьянином своего помещика или вотчинника, скорее всего, также имеет право на существование. Дело в том, что убийство крестьянином своего землевладельца в не меньшей степени, чем убийство холопом своего господина, бросало вызов установленной иерархической системе взаимоотношений между различными общественными группами, ведь крестьяне занимали свое особое место в социальной структуре русского общества. К тому же, покушаясь на жизнь своего помещика или вотчинника, крестьянин тем самым подрывал важнейший социальный принцип Московского Государства - идею всеобщего служения, в соответствии с которой крестьяне служили своим помещикам и вотчинникам для того, чтобы те в свою очередь за счет труда своих крестьян могли служить Богу (духовенство) и Государю. Поэтому, скажем, убийство крестьянином служилого человека, на чьей земле он трудился и проживал, лишало Государя "боевой единицы" и, следовательно, снижало военный потенциал Русской армии и обороноспособность страны. Таким образом, данное преступление посягало не только на личность, но и на два других правоохраняемых объекта - общественный строй и интересы государства, а потому требовало самого сурового наказания.

На наш взгляд, понятием "государское убойство" охватывались оба вида убийства: и убийство холопом своего господина, и убийство крестьянином своего помещика или вотчинника. Об этом, в частности, свидетельствует судебная практика первой трети XVII в., обобщенная в Памяти от 15 января 1629 г. [1]. Она была адресована в Разбойный приказ в связи с необходимостью "вершенья убивственнаго дела" (то есть для вынесения приговора по делу об убийстве) и содержала предписание "выписать из государева указа и из статейных списков, которые воры, боярские люди и крестьяне, убивают бояр своих и те воры с пытки в том убивстве учнут виниться, что бояр своих они побили, и тех убойцов, и жен их и детей истцом за убитыя головы отдают ли, и кому именем, и какие убойцы, или жены их, или дети или животы их отданы, или их ссылать указано". В подготовленной дьяком Разбойного приказа "выписи" по этому поводу сказано следующее: "В прошлом, в 128 г., в Вологодском уезде Семена Полибина убили до смерти крестьяне его четыре человека, и по боярскому приговору те убойцы созжены, а пятый его крестьянин, убойца ж, после сыскан и с женою сослан в Сибирь, а дети того убойца, который сослан в Сибирь, четыре сына да дочь-девка, по челобитью Федора Семенова сына Полибина, отданы во крестьяне Федору на отца их жеребий; да в прошлом, в 130 г., князя Федора Лыкова убили холопи, и тех убойцов дву человек казнили на пожаре смертью, руки, и ноги и головы им поотсекли; да в прошлом … году, июля в 19 д. в Переславле Залесском Алексея Смолина убили до смерти деловые люди три человека, и тех людей - одного казнили на Москве, руки, и ноги и голову отсекли, а другаго казнили в Переславле - повесили, а третий бит кнутом и сидел на Москве в тюрьме и по челобитью вдовы, Алексеевой жены Смолина, дан на чистую поруку и отдан ей во крестьяне; да в прошлом, в 134 г., мая в 26 д. в Галиче… дая Сытина убили до смерти с человеком его ж Чеадаевы крестьяне два человека, и те Чеадаевы крестьяне два человека в Галиче казнены смертью ж; да в прошлом же, в 136 г., июня в 24 д. в Белевском уезде убили Павла Лодыженскаго его люди два человека, Оношка да Безсонка, да крестьянин Исачка, и с пыток они говорили, что убили его за то, что он имал жен их и детей на постелю сильно, и в прошлом, в 137 г., марта в 20 д. государь…, слушав статейнаго списка, для сына своего, благовернаго царевича Алексея Михаиловича, тех Павловых убойцов Лодыженскаго пожаловал, велел им в смерти место живот дать, сослать в Сибирь на пашню с женами, а мать Безсонка Савельева, вдова Авдотьица, да дети тех же убойцов, десять человек сынов и дочерей, отданы Павлова жене Лодыженскаго, вдове Анне с детьми".

Приведенный документ показывает единый подход судов к наказуемости убийства холопом своего господина и убийства крестьянином своего помещика или вотчинника. Для судей не имело значения, кем было совершено убийство - холопом или крестьянином, главным для них был сам факт убийства зависимым человеком своего господина. Поэтому и наказание для всех государских убойц в основном было одинаковым - квалифицированная или простая смертная казнь. Кстати, вполне возможно, что убийцы Чеадаева также были подвергнуты не простой, а мучительной смертной казни, но ее конкретный вид почему-то не был указан в документе. Не исключено и то, что и убийц Лодыженского могла ожидать та же участь, если бы они не были помилованы Государем. В любом случае применение высшей меры наказания в ее наиболее суровых формах к холопам и крестьянам, покушавшимся на жизнь своих господ, подтверждает то, что государское убойство расценивалось как тягчайшее преступление не только законодателем, что нашло отражение в ст. 9 Судебника 1497 г., но и судами.

Что касается встречающихся в литературе трактовок государского убойства как посягательства на жизнь Великого Князя (Царя) [6, с. 21] или убийства должностных лиц [3, с. 77], то они представляются совершенно голословными.

Таким образом, используемое в ст. 9 Судебника 1497 г. понятие "государское убойство", по нашему мнению, означало убийство холопом своего господина и убийство крестьянином своего помещика или вотчинника.Список литературы

1. Акты Московского государства, изданные Императорскою Академиею Наук. СПб., 1890. Т. 1. № 259. VIII.

2. Алексеев Ю.Г. Судебник Ивана III: традиция и реформы. СПб., 2001.

3. Жильцов С.В. Смертная казнь в истории России. М., 2002.

4. История отечественного государства и права: курс лекций / под ред. Ю.М. Понихидина. М., 2009.

5. Колосовский П. Очерк исторического развития преступлений против жизни и здоровья: опыт исследования по русскому уголовному праву. М., 1857.

6. Рассказов Л.П., Упоров И.В. Развитие уголовного и уголовно-исполнительного законодательства в России. Краснодар, 1999.

7. Российское законодательство Х-ХХ веков. М., 1985. Т. 2.

8. Судебники XV-XVI веков. М. - Л., 1952.

Размещено на Allbest.ru