Ранний железный век и средневековье в долине реки Буреи (по материалам памятников Букинский Ключ–1 и Безумка)

Размещено на http://www.allbest.ru/

АВТОРЕФЕРАТ

Специальность 07.00.06 - археология

диссертации на соискание ученой степени

кандидата исторических наук

Ранний железный век и средневековье в долине реки Буреи (по материалам памятников Букинский Ключ-1 и Безумка)

Шеломихин Олег Анатольевич

Новосибирск-2009

Работа выполнена в Отделе археологии палеометалла Учреждения Российской академии наук Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН (ИАЭТ СО РАН)

Научный руководитель: доктор исторических наук

Нестеров Сергей Павлович

Официальные оппоненты: доктор исторических наук

Медведев Виталий Егорович

Учреждение Российской академии наук Институт археологии и этнографии Сибирского отделения РАН

кандидат исторических наук Краминцев Владимир Анатольевич

ГУК «Научно-производственный центр по охране и использованию памятников истории и культуры Хабаровского края»

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Дальневосточный государственный университет»

Защита состоится 1 июня 2009 г. в 14 часов на заседании диссертационного совета Д 003.006.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Учреждении Российской академии наук Институте археологии и этнографии Сибирского отделения РАН по адресу: 630090 г. Новосибирск, проспект Академика Лаврентьева, 17.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Учреждения Российской академии наук ИАЭТ СО РАН

Автореферат разослан « » апреля 2009 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

доктор исторических наук С.В. Маркин

1. Общая характеристика работы

Актуальность темы. В последние десятилетия бассейн реки Буреи систематически исследовался археологами в связи со строительством Бурейской ГЭС. Был получен значительный по количеству и качеству материал (раскопки 1982, 1987-1996 гг.), который по отдельным проблемам можно отнести к разряду эталонных. Результаты изучения бурейских памятников опубликованы [Древности Буреи, 2000]. Продолжение работ в зоне затопления Нижнебурейского водохранилища в 1997, 1999, 2001 гг. на памятниках Букинский Ключ-1 и Безумка дало многочисленный материал эпохи раннего железного века и средневековья. Была получена новая хроностратиграфическая информация, важная для всего Западного Приамурья.

По мнению С.П. Нестерова, стратиграфическая смена культур в долине реки Буреи в раннем железном веке и средневековье характерна для Западного Приамурья в целом и имеет следующую последовательность: урильская - талаканская - михайловская - мохэская [2002 с. 215-227]. Однако находки польцевской культуры, обнаруженные на памятниках Алексеевский Бугор и Липовый Бугор [Болотин Д.П. 1999 с. 109-120; 2001], ставят ряд вопросов, основными из которых являются следующие: насколько универсальна для Западного Приамурья воспроизведенная выше схема культур; какова роль польцевских племен в данном регионе?

Цель исследования. Реконструкция этнокультурных процессов в бассейне реки Буреи в раннем железном веке и средневековье на примере многослойных археологических памятников - Букинский Ключ-1 и Безумка.

Для достижения цели, необходимо выполнить следующие задачи:

ввести в научный оборот материалы, полученные при раскопках на указанных памятниках в 1997, 1999, 2001 годах.

провести анализ и дать типологическую характеристику новых материалов, сравнить их с артефактами, обнаруженными ранее на памятниках бассейна р. Буреи в частности и Западного Приамурья в целом;

охарактеризовать этнокультурную ситуацию в долине р. Буреи в раннем железном веке и средневековье, сопоставить её с общей этнокультурной динамикой Западного Приамурья.

определить направления в разработке проблем, связанных с финальным этапом раннего железного века и началом средневековья в Западном Приамурье.

Территориальные и хронологические рамки исследования. Памятники Букинский Ключ-1 и Безумка находятся в ложе водохранилища строящейся Нижнебурейской ГЭС (Бурейский район, Амурской области). По геоморфологическим признакам бассейн Буреи подразделяется на 6 участков - 4 горных и 2 равнинных [Амурская область…, 1974 с. 72]. Основное внимание в работе уделяется нижнему течению реки (участку № 6 - от реки Пайкан до устья.) [Кушев, 1934, с. 85 - 86; Стоценко, Пелль, 1959 с. 41 -44]. Территориальные рамки исследования не ограничиваются долиной р. Буреи, также используется материал, обнаруженный в других районах Западного Приамурья и на сопредельных территориях.

Хронологические рамки исследования определяется процессом непрерывного образования культурного слоя в данном районе, который датируется концом II тыс. до н. э. - началом II тыс. н. э., т.е., начинаясь с урильской культуры и заканчиваясь троицкой группой мохэской культуры.

Источники исследования. В работе использованы археологические материалы и письменные сведения по этнической истории и материальной культуре древнего населения Западного Приамурья.

Археологические источники представлены материалами и исследованиями памятников бассейна реки Буреи, Западного Приамурья и смежных территорий, опубликованных в монографиях по археологии раннего железного века и средневековья; хранящихся в архивах в виде полевых отчётов А.И. Мазина (1980 г.), А.В. Гребенщикова (1987 г.), С.П. Нестерова (1998, 2000 и 2002 гг.); коллекциями артефактов из фондов Института археологии и этнографии СО РАН, археологической лаборатории и музея Благовещенского государственного педагогического университета. Полноправное место в ряду источников занимает серия радиоуглеродных дат (¹⁴С), полученных в ходе исследований памятников Букинский Ключ-1 и Безумка, на других объектах долины р. Буреи и Западного Приамурья.

Письменные источники представлены разделами средневековых китайских династических летописей, в которых речь идёт о дальневосточных племенах. В их числе «Хоу Хань шу», «Бэй ши», «Суй шу», «Сань го чжи», «Вэй шу», «Цзю Тан шу», «Синь Тан шу» в переводах Н.Я. Бичурина, В.С. Таскина, М.В. Воробьёва, Э.В. Шавкунова и других исследователей. Использовались сообщения русских авторов, чья деятельность связана с открытием и освоением Приамурья, а также этнографические данные по культуре амурских аборигенных народов.

Методология и методы исследования. Работа выполнена в рамках сравнительно-исторического подхода, раскрывающего изучаемые явления по сходству и различию присущих им свойств, и позволяющего проводить сравнение в пространстве и во времени. Такой подход к изучению культурно-хозяйственных комплексов требует определённых правил описания, классификации, датировки материала и его интерпретации.

В основе исследования лежат сравнительно-типологический (анализ археологического материала) и сравнительно-исторический (анализ письменных источников) методы с последующим синтезом полученных результатов. Рассмотрены технико-технологические и экспериментальные аспекты (изучение техники производства керамических, металлических и каменных артефактов, конструкции жилищ). Формой естественнонаучного метода является использование данных радиоуглеродного датирования. Применялись методы наблюдения и описания.

Новизна работы состоит в создании концепции, объединяющей наиболее удачные разработки предшествующих исследователей, их синтез и согласование. В научный оборот введён значительный круг источников, который расширяет современное представление о слабоизученных в археологическом отношении районах Амурской области. Дополнена картина расселения, миграции и трансформации носителей археологических культур Приамурья. Уточнена хронология и этнокультурные аспекты истории Амурской области и Дальнего Востока в целом.

Практическая значимость. Предлагаемое исследование уточняет концепцию генезиса, становления и развития культур раннего железного века и раннего средневековья в Западном Приамурье. Дополняется картина прошлого юга Дальнего Востока и сопредельных территорий. Результаты диссертационного исследования используются при чтении курсов лекций «История Приамурья» и «История отечественной археологии» в БГПУ.

Апробация работы. Диссертация обсуждена на заседании Отдела археологии палеометалла Института археологии и этнографии СО РАН. Её основные положения изложены в выступлениях на сессиях Научного совета археологов Дальнего Востока (Владивосток 2001, 2005; Благовещенск 2003), семи региональных конференциях (Благовещенск 2001-2008; Новосибирск 2002), шести конференциях Благовещенского государственного педагогического университета 2001-2008 годах. Результаты исследований отражены в двенадцати научных публикациях, одна из которых опубликована в издании, рецензированном ВАК.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, библиографического указателя, приложения 1 (сводные таблицы) и приложения 2 (альбом иллюстраций).

2. Содержание работы

Во введении обоснована актуальность темы, определены цель и задачи, территориальные и хронологические рамки исследования, указаны источники и методы их изучения, научная новизна и практическая значимость работы.

Глава 1. Археологические памятники бассейна реки Буреи и прилегающих территорий в конце II тыс. до н.э. - начале II тыс. н.э. (история изучения и основная проблематика)

В первом параграфе определены основные этапы изучения археологических памятников бассейна реки Буреи.

Первоначальный этап связан с хозяйственным освоением территории Приамурья во 2-й половине XIX - 1-й половине ХХ века [Грумм-Гржимайло, 1894, с. 44; Кириллов, 1894, с.87; Каманин, 1951, с. 135-136.]. Впервые краткая история исследований по археологии в Амурской области с середины XIX в. и до 1954 г. была изложена в очерках Г.С. Новикова-Даурского, где отмечалась слабая изученность памятников и отсутствие специальных работ по местной археологии [1961 с. 10-14]. Из бурейских памятников, упоминались жилищные ямы у сёл Киселёво и Бахирево и места кочевых стоянок в 2 верстах ниже устья. На картах Н.Г. Харламова (1928 г.) и А.Я. Гурова (1932 г.), хранящихся в Амурском краеведческом музее, памятники бассейна Буреи не отмечены [Харламов, 1929 Ф. 2, № 135, ч. II, л. 121].

В 1954, 1957, 1961-м годах Институтом истории материальной культуры (г. Ленинград) были организованы исследования на территории Восточного Забайкалья и Приамурья. В ходе разведок в Западном Приамурье были обнаружены памятники палеолита, неолита, раннего железного века и средневековья [Окладников, Деревянко, 1973, с. 36; Окладников, Ларичев, 1999, с. 4-29]. Материалы по археологии Амурской области, полученные к началу 1970-х гг., были изучены и обобщены Б.С. Сапуновым, который сообщал о 10 выявленных памятниках в окрестностях посёлков Новобурейский и Пайкан, на озере Безымянном, у Долдыкана, в устье реки Иркун. Это были ряды западин, городища с валами и рвами периода раннего железного века и средневековья. В целом, к началу 1970-х годов Бурея в археологическом плане оставалась малоизученной [Сапунов, 1971, с. 5-8].

Первоначальный этап изучения бурейских памятников, несмотря на длительность, был мало информативен, ввиду слабой заселённости района и отсутствия интереса к дальневосточной археологии.

Начало второго этапа изучения бурейских памятников связано с попытками сплошного археологического исследования бассейна Буреи в середине 1970-х годов. В 1974 г. А.П. Деревянко произвёл разведку от посёлка Талакан до посёлка Чекунда, обнаружил палеолитическую стоянку выше водомерного поста Сектагль, на стрелке одноимённого левого притока, неолитические находки у посёлка Чеугда и древнее поселение в двух километрах ниже устья одноимённой реки у 189 створы [Мазин, Отчёт…, 1980 с. 1]. В 1978 г. разведочные исследования проводил А.И. Мазин, который составил первую археологическую карту долины Буреи [Мазин, Отчёт, 1980; Древности Буреи, 2000, с. 21-22]. В зоне затопления Долдыканского (Нижнебурейского) и Бурейского водохранилищ им выявлены 12 памятников и 7 местонахождений с артефактами различных эпох. В 1981-82 годах А.И. Мазин проводил разведочные раскопки на памятниках Пасека, Сухие Протоки-1 и -2 [Деревянко А.П., Мазин, 1982]. После разведочных работ 1981 года, проведённых группой Бурейского отряда Амурской археологической экспедиции под руководством А.П. Деревянко, возникла возможность стационарного изучения древних памятников данного района [Гребенщиков, Нестеров, 1987, с. 72].

В 1970-х и начале 1980-х годов на Бурее велись в основном разведочные работы, устанавливались памятники, шёл сбор и накопление материала. Данный этап изучения памятников бассейна реки Буреи (с конца 1960-х до середины 1980-х годов) можно охарактеризовать как подготовительный.

Третий этап изучения бурейских памятников связан с работой Бурейской археологической экспедиции под руководством С.П. Нестерова (1987-1997 гг.). В ходе работ в долине реки Буреи получены следующие результаты. Выявлено 16 и подробно изучено 9 археологических памятников (Малые Куруктачи-1 и -2, Сухие Протоки-1 и -2, Малые Симичи, Усть-Талакан, Большие Симичи, Букинский Ключ-1 и -2). Открыта талаканская культура [Нестеров, 1996а; 1996б], которая в эпоху раннего железа сменяет в Западном Приамурье урильскую культуру. Выделена раннесредневековая михайловская археологическая культура и дана новая этническая интерпретация её носителей как представителей северной группы шивэй [Нестеров, 1995]. Реконструированы этногенез и история народов Западного Приамурья. Построена новая схема этнокультурной динамики данного района в конце II тыс. до н.э. - начале II тыс. н.э.: урильская культура (XII-IV вв. до н.э.) - талаканская культура (II в. до н.э. - III в. н. э.) - михайловская культура (III-X вв.) - найфельдская группа мохэской культуры (VII-VIII-IX вв.) - троицкая группа мохэской культуры (VIII-XII вв.) [Нестеров, 1998; Древности Буреи, 2000]. Главным итогом работы Бурейской экспедиции стало то, что долина Буреи была включена в археологическую карту Приамурья.

Во втором параграфе дана общая характеристика изученности и рассмотрены основные проблемы выделения археологических культур конца II тыс. до н.э. - начала II тыс. н.э. в Западном Приамурье.

Исследования поселений раннего железного века в Приамурье с 1960 по 1967 гг. (о. Урильский, с. Михайловка, с. Кукелево, Кукелево-“Бензобаки”, Польце-1, Польце-2, Рыбное Озеро, Кочковатка-2, Желтый Яр) существенно увеличили круг изучаемых источников. Их материалы явились основой для аналитической и типологической обработки всего комплекса источников по археологии раннего железа Приамурья с Х века до н.э. по IV век н.э. (урильская и польцевская культуры) [Деревянко А.П., 1973, с. 6-7; 1976].

Самым многочисленным материалом урильских памятников является керамика. Анализ технико-технологических аспектов, истоков и традиций урильского гончарства Среднего Амура проводился в 1980-90-х годах. Выделено 5 основных типов сосудов [Гребенщиков А.В., 1990, 1995; Гребенщиков А.В., Деревянко Е.И., 2001]. На раннем этапе урильской культуры (X-VIII вв. до н.э.) в керамическом производстве существовали два обособленных очага: западный (Сухие Протоки-2) и восточный (Кочковатка, Рыбное Озеро), что связывалось с наследием предшествующих культур. Различие посуды проявляется в уровне сырьевых технологий. На западе урильского мира не применялись глинисто-шамотные смеси, основной тип отощителя - речной песок и дресва, а биогенный материал использовался редко. Своеобразие отмечено в формах сосудов и в способах их орнаментации: изделия восточного производственного центра, полиморфны, а посуда западного (амуро-бурейского) центра унифицирована и морфологически представлена горшками и сосудами баночного типа средней и малой вместимости [Гребенщиков А.В., Деревянко Е.И., 2001, с. 38-58]. В VII-V вв. до н.э. урильское гончарство меняется: модифицируются способы приготовления теста, исчезает биогенная рецептура, шамотная технология распространяется в Западном Приамурье (о. Урильский). При этом стабильными остаются навыки подбора природных глин.

В урильской культуре зафиксированы четкие архитектурные традиции: котлован в основании жилища прямоугольной формы и полуметровой глубины; обилие больших хозяйственных ям, вокруг которых находилась основная часть находок; жилище разгораживалось на несколько отдельных комнат [Деревянко А.П., 1973, с. 204]. У урильцев преобладало производящее хозяйство. Охота и рыболовство носили второстепенный характер, лишь в некоторых районах Приамурья оставаясь ведущими способами получения пищи [Там же, с. 217].

Первые памятники польцевской культуры были разведаны в Приамурье А.П. Окладниковым в 1935 году [Деревянко А.П., 1970, с. 51-52; Окладников, 1980, с. 42, Клюев, 1993, с. 12]. Им был сделан вывод о самобытности древних культур бассейна Амура. Среди артефактов наиболее многочисленна керамика, представленная большими сосудами-вазами с узкими горловинами и отогнутыми в виде блюда венчиками, чашами-пиалами, сосудами, по форме напоминающими ведро, с намеченной шейкой и расширенным венчиком [Окладников, 1980, с. 17-19]. Их орнаментация включала в себя глубоко прочерченные линии и налепные шишечки, вариации штампового орнамента [Окладников, Деревянко, 1973, с. 269].

Из памятников данной культуры выделяются Амурский санаторий, где обнаружены необычного вида погребения, связанные с захоронениями в крупных сосудах [Окладников, Деревянко, 1973, с. 275-276] и Польце, где в 1962 году были обнаружены ямы-западины от сгоревших жилищ с характерной керамикой [Деревянко А.П., 1976; 2000]. А.П. Окладников предложил считать носителей польцевской культуры представителями тунгусо-маньчжурских племён, мигрировавших из Прибайкалья. В качестве индикаторов им рассматривались модели костяного защитного щитка, лодки-берестянки, детской колыбели (Амурский Санаторий) [1968, с. 33-39].

Материалы урильской и польцевской культур используются в трудах по средневековой археологии Приамурья, так как традиционно предполагается их генетическая связь с раннесредневековой культурой мохэ [Деревянко Е.И., 1981, 1995; Дьякова, 1993; Болотин, Сапунов, Зайцев, 1997]. Таким образом, раннесредневековые памятники на территории Амурской области трактовались как тунгусо-маньчжурские [Окладников, Деревянко, 1973].

Противоречие в этнокультурной реконструкции периода раннего средневековья в Приамурье наметилось после того, как А.П. Деревянко, исследовав комплексы артефактов польцевской культуры, определил её этническую принадлежность как палеоазиатскую [Деревянко А.П., 1976, 2000]. К такому же выводу при анализе ключевых слов в древних языках пришёл Э.В. Шавкунов, который изменил свой взгляд на илоу (они же польцевцы и ольгинцы - прим. авт.) как на тунгусские племена [Шавкунов, 1959, с. 43-53; 1968, с. 118]. Урильская культура, предшествовавшая польцевской культуре и генетически родственная ей, также признавалась палеоазиатской [Деревянко А.П., 1976, с. 277-279]. Придерживаясь традиционного представления о генетических связях населения раннего железа и средневековья [Бичурин Н.Я., 1950, с. 8], с учётом результатов исследования А.П. Деревянко, можно прийти к выводу о палеоазиатском составе раннесредневекового населения Приамурья. Альтернативой подобной логике является отказ от идеи этнической преемственности, что сохраняет за раннесредневековыми племенами мохэ тунгусоязычную принадлежность и не противоречит трактовке палеоазиатской принадлежности населения эпохи раннего железа.

Впервые характерные памятники Приморья и Приамурья, датируемые I тысячелетием, соотнёс с племенами мохэ А.П. Окладников. В 60-70 годы XX века в бассейне Амура были исследованы десятки памятников. Наибольший вклад в изучение мохэской культуры внесла Е.И. Деревянко. Она отметила, что уже в IV в. на территории юга Дальнего Востока «существовали локальные варианты единой мохэской культуры» [1975, с. 186]. Среди присущих всем мохэским объектам признаков индикаторным стала керамика - «слабопрофилированные сосуды, украшенные по венчику налепными валиками» [Деревянко Е.И., 1977, с. 3]. Различия локальных вариантов мохэ Е.И. Деревянко объясняет обширными географическими границами и большим хронологическим диапазоном истории этих племен [1981, с. 7] и считает, что формирование протомохэской культуры происходило не на юге Дальнего Востока, а в Восточном Забайкалье, на Верхнем Амуре и в Северо-восточной части Монголии. Время миграции предков мохэсцев в бассейн Среднего Амура - первые века новой эры, а причина - давление усиливающегося сяньбийского союза (или тюркоязычных племен) [1975, с. 192; 1981, с. 268].

Параллельно с изучением памятников мохэской культуры, проводились исследования культуры монголоязычных племён - шивэй. Выявилась этническая неоднородность шивэйской культуры. Верхнеамурские и среднеамурские шивэй получили наименование - шивэйские мохэ и были локализованы на территории Западного Приамурья [Шавкунов, Деревянко, 1964. с. 553-565]. Памятники монголоязычных шивэй и тунгусоязычных мохэ обнаруживались в смежных или одних и тех же районах и кардинальных различий в материальной культуре не имели. Китайские средневековые письменные источники отмечают различие мохэского и шивэйского языков, но видимых культурно-хозяйственных отличий также не прослеживают [Материалы по истории…, 1984., с. 135, с. 537].

Существует ряд особых мнений по вопросу этнической интерпретации раннесредневекового населения Приамурья. В.Е. Медведев представляет в качестве первых переселенцев из западных районов в Приамурье - «прачжурчжэней», которые во взаимодействии с польцевскими племенами, создали чжурчжэньскую культуру. Позднее эти племена были вытеснены, по его мнению, мохэсцами, которых данный автор также, как и «прачжурчжэней» считает мигрантами с запада [1986]. О западном происхождении предков амурских чжурчжэней говорит Ю.М. Васильев, который использует в отношении последних термин «покровская культура», разделяя точку зрения Э.В. Шавкунова о монголоязычной шивэйской принадлежности «мохэской» культуры и, соответственно, культуры «амурских чжурчжэней» [Шавкунов, Васильев, 1989].

Предположение о проживании в Приамурье в I тысячелетии этнического субстрата племён шивэй и мохэ, при преобладании в нём мохэского этноса высказала Е.И. Деревянко [1975]. Её вывод о наличии внутри мохэской культуры нескольких локальных вариантов развила О.В. Дьякова, которая выделила пять групп (благословеннинскую, найфельдскую, троицкую, михайловскую и гладковскую) на основе систематизации керамических комплексов [Дьякова, 1984]. Различия групп объяснялись составом аборигенного населения территорий, на которые пришли мохэские мигранты, разным возрастом раннесредневековых памятников и их географической удалённостью друг от друга [Дьякова, 1993].

О.В. Дьякова первоначально поддержала точку зрения Е.И. Деревянко, о зарождении мохэских керамических традиций «в степной полосе, локализованной между верховьями Амура и Байкалом» [1984, с. 143]. Но в конце 1980-х годов она стала называть зоной формирования «первоначального ядра» мохэской культуры Внутреннюю Монголию и Маньчжурию, считая, что именно здесь зафиксированы наиболее ранние «типично мохэские сосуды троицкого облика» [Дьякова, 1988, с. 230-231; Дьякова, 1993, с. 314]. О.В. Дьяковой был сделан вывод, что именно троицкая группа мохэской культуры является ядром формирования бохайской культуры и культуры амурских чжурчжэней [1993 с. 313].

Современный этап осмысления археологического материала раннего железного века и раннего средневековья представлен концепциями этнокультурного развития С.П. Нестерова и Д.П. Болотина.

С.П. Нестеров считает, что с XII века до нашей эры на территории Приамурья существовала единая урильская культура, но с V века до нашей эры единство утрачивается. В западной части распространяется талаканская культура, а в восточной - польцевская, существующие параллельно до эпохи средневековья. В III-IV вв. в Западном Приамурье на смену талаканской культуре приходит михайловская культура (бывшие михайловская и гладковская группы мохэ), соотнесённая С.П. Нестеровым с летописными племенами бэй и бо шивэй, а в Восточном Приамурье на смену польцевской культуре приходит найфельдская группа мохэской культуры [1995; 1998; 2001, с. 27-32]. Изменение этнокультурной ситуации в Западном Приамурье, по мнению С.П. Нестерова, произошло в VIII веке и связано с приходом сюда носителей найфельдской и троицкой групп мохэ [2001 с. 31-32].

Д.П. Болотин истоки михайловской культуры ищет в особом конгломерате носителей урильской и польцевской культур - группе памятников Алексеевский бугор [Болотин Д. П., Сапунов Б. С., Зайцев Н. Н., 1997; 155-159; Болотин, 1999, с. 109-120; 2001, с.49-54]. В это же время в таёжной зоне проживали племена талаканской культуры, которые вели хозяйство с преобладающей ролью охоты и рыболовства. Соседство урило-польцевского конгломерата и талаканцев, по мнению Д.П. Болотина, привело возникновению раннесредневековой михайловской культуры, в среде которой преобладали урило-польцевские элементы, как наследие более развитой культуры [2001 с.50].

Продолжение дискуссии по древней истории Западного Приамурья связано с изучением нового археологического материала, часть которого представлена в данной диссертации.

Глава 2. Материалы и результаты исследования памятника Букинский Ключ - 1.

В первом параграфе рассматриваются внешние признаки и структура культурных слоёв памятника, расположенного на правом берегу Буреи в 11 км вверх по течению от села Бахирево, в 150-200 м ниже впадения в Бурею Букинского ключа. Археологический материал обнаружен в слое 3, состоящем из трех прослоев (прослой 3.1 - раннесредневековой михайловской культуры, прослой 3.2 - контактный между прослоями 3.1 и 3.3 и содержит материалы урильской, талаканской и михайловской культур, прослой 3.3 - урильской культуры) и в слое 5, делящимся по цвету на два прослоя, где только прослой 5.1 содержит материалы урильской культуры.

Во втором параграфе проведён послойный анализ артефактов.

В прослоях 3.1 и 3.2 обнаружено около 100 каменных артефактов. Большую часть из них (80 %) составли гальки со следами обработки и без таковых (32 экз.) и различные отщепы и сколы (49 экз.). Орудийный набор представлен скребками (8 экз.), лощилами, в виде уплощенных галек (4 экз.), ножами по мясу, в виде сколов средней величины с тщательно оформленной ретушью (3 экз.), нуклеусами (3 экз.), резчиком, ретушёром и наковальней. Керамика из горизонтов 3.1 и 3.2 в большинстве случаев однотипна и представлена фрагментами и двумя развалами раннесредневековых михайловских тонкостенных сосудов с вафельным орнаментом и налепным рассечённым валиком по венчику, обломками талаканской керамики. Редкие фрагменты урильской керамики попали в данные слои в переотложенном состоянии. Изделия из металла представлены обломком железного ножа.

В прослое 3.3 из каменных артефактов, кроме галечного сырья для производства орудий, обнаружены 15 каменных скребков, каменное сверло и обломанный наконечник стрелы. Керамика прослоя 3.3. разнообразна: наряду с фрагментами сосудов урильской культуры, к которой относится данный уровень, встречаются обломки посуды михайловской и талаканской культур, что связано со склоновыми процессами и образованием промывов. Металлические артефакты представлены куском железистого шлака.

На уровне прослоя 5.1 обнаружены незначительные остатки обугленного дерева и пять кострищ. Каменные орудия представлены скребками (20 экз.), ножами (3 экз.), наконечниками стрел (6 экз.), нуклеусами (5 экз.), проколками (2 экз.), лощилами, в виде уплощенных галек (2 экз.), ретушером, сланцевой мотыгой, галькой-грузилом, обломками абразивной плитки (3 экз.), галечным рубилом. К украшениям можно отнести фрагмент каменной бусины синего цвета и отшлифованную подвеску (возможно блесну) с биконическим отверстием (диаметр 1 мм), сделаную из яшмового отщепа (1,633,85 см, толщина до 3 мм). Керамика прослоя 5.1 представлена фрагментами урильских сосудов украшенными различными врезными линиями и прочесами зубчатого шпателя. Обнаружены крупные обломки сосудов с вафельным орнаментом, рядами подковообразных оттисков, окрашенные в красный цвет и фрагменты миниатюрного сосудика высотой около 6 см. Важными находками в урильском прослое 5.1 являются изделия из металла: железный стержень длиной 23 мм, шириной 3 мм имеющий треугольное сечение (обломок рыболовного крючка?); бронзовая лапчатая бляшка (длина 5,75 см, наибольшая ширина 2,9 см) с двумя небольшими отверстиями в верхней части, представляющая собой слегка выпуклую пластину в виде вытянутого равнобедренного треугольника с рассечённым на три части основанием и небольшим дисковидным навершием. Лицевая поверхность бляшки украшена рельефом в виде сетки из сходящихся к вершине линий, пересечённых короткими параллельными горизонтальными валиками, расположенными в шесть рядов.

Третий параграф описывает жилища памятника Букинский Ключ-1 и артефакты, обнаруженные в их заполнении. Так как анализ конструктивных особенностей жилищ дан в четвёртой главе, здесь рассмотрены находки, обнаруженные в них.

Жилище 1. В северном углу жилища на полу найдены: 6 половинок и одна целая необожженные челюсти свиньи, фрагменты керамики и отщеп. Рядом - галечная плита (23x24x6 см), на нижней стороне которой прочерченные линии образуют некую композицию. Ближе к восточному углу и вдоль северо-восточной стенки стояли вверх дном три больших сосуда михайловской культуры (№ 1-3). В восточном углу найдены: донный начин михайловского сосуда, которому путем подработки верхнего края придана форма чаши-пиалы (№ 4); нижняя челюсть кабана, фрагмент черепа косули с рожками, остатки сосуда № 5. У середины юго-восточной стороны зафиксированы остатки деревянной полки шириной 47 см и длиной 54 см. Аналогичная конструкция (нары?) была вдоль юго-западной стороны, где, кроме решетки, обнаружены лежащие на полу параллельно бревну рамы и вплотную друг к другу три плахи (длина 2 м, ширина 30 см). В метре от южного углового сочленения, под юго-западным бревном рамы, вверх дном стоял большой сосуд (№ 7). Он находился выше уровня пола на 9 см. Слой грунта, наслоившийся здесь на обмазку, образовался в результате просочившихся отложений. Рядом с сосудом кучкой лежали три большие гальки. В южном углу, под рамой, найдены фрагменты сосуда № 8, низка из 12 железных бусин и челюсть свиньи.

Жилище 2. Над плахами перекрытия скатов найдены железные нож-пилка, шиловидный наконечник стрелы, золотая серьга мохэского типа, каменный наконечник стрелы, фрагменты керамики михайловской культуры, гальки. Котлован сгоревшего жилища служил в дальнейшем для свалки мусора На полу найдены фрагменты михайловской керамики, целые и колотые гальки, обломки железа.

Жилище 3 Большинство находок сосредоточено в восточной части жилища: пять развалов керамических сосудов, отдельные черепки, гальки. В 60 см севернее очага лежал большой камень (25x25 см, толщина 16 см). Три значительных размеров камня - на полу в северо-восточном углу.

Судя по материалу, все жилища Букинского Ключа-1 построены и эксплуатировались носителями раннесредневековой михайловской культуры.

Таким образом, на стоянке Букинский ключ - 1 обнаружены 2 слоя урильской культуры и отдельные находки талаканской культуры раннего железного века, а также раннесредневековый слой михайловской культуры с тремя жилищами. Особенность данного памятника в том, что слои урильской культуры разделены стерильным слоем песка, что позволяет провести сравнительный анализ материала и проследить динамику урильской археологической культуры. Анализ жилищ михайловской культуры предоставляет возможность выявить общее и особенное в их конструкциях.

Глава 3. Материалы и результаты исследования памятника Безумка

В первом параграфе рассматриваются внешние признаки и структура культурного слоя памятника, расположенного на узкой (10-15 м), но длинной рёлке правого берега Буреи, в 300 м севернее впадения в неё р. Безумки, устье которой расположено в 3 км вниз по течению от устья Букинского ключа. Памятник находится в 3,5 км выше впадения в р. Бурею Больших Симичей, при этом сама Безумка является одним из двух рукавов современной дельты Больших Симичей. Археологические материалы происходят из трёх слоев: урильской культуры - из двух слоев (2-й и 3-й погребенных почв), а михайловской и талаканской - из одного (1-й погребенной почвы).

Во втором параграфе проведён послойный анализ артефактов.

В 1-й погребённой почве много речных галек (выделяется скопление в западном секторе раскопа у северного борта ямы 2), которые могли служить сырьём для изготовления каменных орудий труда или использоваться в качестве грузил для сетей. Обнаружены лощило, долотовидный инструмент и сколы. Керамика представлена фрагментами посуды талаканской и михайловской культур, сосредоточенными в восточной части раскопа, где обнаружен развал сосуда талаканской культуры (диаметр отверстия по краю венчика - 35 см, диаметр донышка - 9 см). Тонкостенная керамика больших размеров указывает на наличие у талаканцев развитого гончарного производства. Металлические изделия в слое не обнаружены.

В 2-й и 3-й погребённых почвах многочисленны гальки, отщепы и сколы, в том числе с ретушью или трасологически определяемыми следами использования. Каменные орудия представлены скребками (10 экз.), наконечником стрелы, абразивными инструментами на продолговатых гальках, лощилами (3 экз.) и рубящим (землеройным) инструментом в виде массивной речной гальки подтреугольных очертаний со сколами на широком конце, оформившими рабочий край. Материал сосредоточен у кострища. Это же можно сказать о керамике, демонстрирующей широкий спектр типов сосудов. Первый тип - хорошо профилированные горшки открытого типа с высокой или низкой раструбовидной горловиной, с плавно отогнутой наружу горловиной. Второй тип - слабопрофилированные горшки открытого типа. Третий тип - сосуды баночных форм. Четвёртый тип - чаши. Различны варианты орнаментации керамики: мелкоячеистый вафельный штамп, налепные и выглаженные валики, отпечатки гребёнки, насечки лопаточкой, прочёсы зубчатым шпателем с композициями в стиле “разложившегося меандра”, единичные находки краснолощеной керамики. Встречено миниатюрное изделие типа чаши с маленьким донышком. Вся керамика является характерной для урильской культуры. Металлические артефакты представлены фрагментом железного пластинчатого изделия, вероятно, ножа, толщина которого составляла около 1 мм.

В третьем параграфе дана общая характеристика памятника, изучение которого выявило материал трех археологических культур. Впервые в Западном Приамурье был зафиксирован стерильный слой песка между последним урильским и вышележащим слоем талаканской культуры, открытой в середине 1990-х годов [Нестеров, 1996 с. 202-205; Нестеров, Волков, Мыльникова, 1998, с. 122-129]. Тем самым, была получена относительная хронология двух культур раннего железного века.

Для времени существования урильской культуры важны следующие результаты. Во-первых, находка железного изделия, указывающая на наличие в урильской среде железоплавильного производства. Во-вторых, установление факта неоднократного посещения данного места носителями урильской культуры. В-третьих, обнаружение на памятнике бытовых и рабочих площадок. На всех этапах функционирования памятника Безумка, он использовался в качестве временной стоянки охотников и рыболовов.

Глава 4. Реконструкция культурно-хозяйственных комплексов в долине реки Буреи в I тыс. до н.э. - I тыс. н.э.: урильская культура, талаканская культура, михайловская культура.

В главе дана характеристика культурно-хозяйственных комплексов долины Буреи, выявлены их общие и особенные черты в сравнении с другими археологическими комплексами Западного Приамурья.

Урильский культурно-хозяйственный комплекс. Хозяйственная деятельность человека на раннеурильских стоянках, подобных Букинскому Ключу-1, связана, судя по составу инструментария с охотой и переработкой её продуктов. Расположение стоянки на берегу Буреи недалеко от островной системы у Букинского переката обуславливало занятие населения рыболовством (грузила, железный обломок крючка и предположительно, каменная блесна связаны именно с этой деятельностью). Большое количество отщепов и сколов, присутствие нуклеусов, отбойников, наковаленок свидетельствуют об изготовлении необходимых каменных орудий непосредственно на месте. Для данного памятника характерно присутствие значительного количества разбитой керамической посуды, особенно вокруг кострищ, при отсутствии инструментов, связанных с ее производством.

Памятники урильской культуры Букинский Ключ-1 и Безумка, так же, как памятники Сухие Протоки-2 и Малые Симичи, можно выделить в отдельный тип - таёжная промысловая стоянка. Время существования этих комплексов - XII-IX вв. до н.э. - относится к начальному этапу урильской культуры. Традиционно принято считать, что по мере развития культуры происходит постепенное преобладание производящих форм хозяйства над присваивающими формами, что видно из раскопок поздних урильских поселенческих комплексов [Деревянко А.П., 1973]. На ранних этапах существования урильской культуры значение присваивающего хозяйства было ещё достаточно велико. Но его значение в долине Буреи не меняется и в позднее время, что видно при сравнении раннего и позднего слоёв 5.1 и 3.3 памятника Букинский Ключ-1, содержащих схожие орудийные наборы.

Возможно, на ранних этапах урильской культуры в Западном Приамурье наряду с промысловыми стоянками, подобными Букинскому Ключу-1 и Сухим Протокам-2, могли существовать и поселенческие комплексы подобные на о. Урильском. Впрочем, как и наоборот, на поздних этапах урильской культуры эта ситуация могла сохраняться. То есть, выбор населением хозяйственного типа, даже внутри единой урильской культуры, несмотря на её эволюцию, зависел в большей степени от среды обитания.

Талаканский культурно-хозяйственный комплекс. Талаканская культура в Западном Приамурье была открыта в середине 1990-х годов [Нестеров, 1996а с. 202-205; 1996б с. 57-58; 1998; Нестеров С. П., Кузьмин Я. В., Орлова Л. А., 1998; Нестеров С. П., Волков П.В., Мыльникова Л. Н., 1998; Древности Буреи, 2000]. В пределах Амурской области известно более 25 пунктов с находками талаканской керамики (отдельные фрагменты и развалы сосудов обнаружены на Букинском Ключе-1 и Безумке).

На стоянках Букинский Ключ-1 и Безумка остатков талаканских построек не обнаружено. Вероятно, носители талаканской культуры находились в данных местах непродолжительный период. Использовали их как место стоянки или ночёвки, при перемещении по лесным угодьям во время таёжного промысла. Но то, что они проживали где-то недалеко в долине реки Буреи в финале раннего железного века, не вызывает сомнений. Трудно сказать, сооружались ли талаканским населением на указанных стоянках жилища бескотлованного типа. Данный тип на стоянке Усть-Талакан был представлен жилищами 5 и 7 [Нестеров С. П., 1996 а]. Такие постройки древние охотники и рыболовы могли уносить с собой, оставляя на их месте только следы кострищ.

Учитывая то, что талаканская керамика обнаружена не только на Бурее, но и в других районах Западного Приамурья, существует вероятность обнаружения памятников талаканской культуры, на которых, наряду с присваивающим укладом, развивались формы производящего хозяйства. Примером такого памятника может служить Озеро Долгое (юго-западная часть Архаринского района, Амурской области), где в 2008 году во время раскопок поселения было изучено жилище 31 талаканской культуры [Нестеров, Хон Хён У, Бён Ён Хван, Пак Джон Сэн, Зайцев, Волков, Хабибуллина, Шеломихин, 2008, с. 230-232].

Михайловский культурно-хозяйственный комплекс. Анализ материалов памятников Букинский Ключ - 1 и Безумка показал, что их обитателями в раннем средневековье (III-V вв.) являлись носители михайловской культуры.

Всего, на данный момент, раскопано 21 жилище, относящееся к михайловской культуре: 9 - на Михайловском городище; 9 - на р. Бурее; 2 - в бассейне р. Зеи, выше по течению от одноимённого города - на притоке Большой Гармакан (жил. 5) и на Гладковском Бугре; 1 - на Озере Долгом в Архаринском районе (жил. 32) [Деревянко Е.И., 1975 с. 52-87, 100-102; Дьякова, Глинский, 1983; Нестеров, Шеломихин, 2002, с. 71-77; Нестеров и др., 2008, с. 232-233]. Хорошая сохранность деталей, сгоревших бурейских жилищ позволила восстановить их конструкцию и внешний вид. Два из них не имели котлована (Букинский Ключ-2) - букинский тип. Остальные семь жилищ были заглублены в землю в среднем на 50-60 см (Большие Симичи и Букинский Ключ-1) - симичинский тип.

В целом, все бурейские жилища были каркасными, с рамой-основой и четырьмя стропилами, которые упирались нижними концами в углы этой рамы, а верхними соединялись в пучок. Первоначально внутри жилища несущие опорные столбы для верхней рамы обвязки не устанавливались, в отличие от жилищ, исследованных на Михайловском городище. Вход располагался на удобном от поверхности уровне в одном из скатов кровли. После окончания строительства жилище представляло собой конструкцию пирамидальной формы. Центральной общей для всех жилищ деталью был очаг прямоугольной формы, выложенный по контуру периметра деревянными плашками. Дно очага выстилалось берестой. Рядом, как правило, находился большой камень-сиденье.

Три жилища памятника Букинский Ключ-1 содержат в своей конструкции общие черты михайловских жилищ симичинского типа, но в то же время имеют ряд деталей, которые не наблюдались при исследовании других подобных построек. В жилище 1 при сопряжении концов брёвен в трёх углах рамы-основы использовался «веерный» способ. Аналогичный принцип сочленения углов рамы обнаружен при исследовании жилищ памятника Букинский Ключ-2, расположенного в 60-70 м ниже по течению Буреи [Гребенщиков, Нестеров, 1991, с. 119-137]. Однако четвёртое бревно в жилище 1 было уложено сверху на два перпендикулярных бревна, что соответствует принципу попарного наложения противолежащих брёвен рамы друг на друга. Таким же способом был сооружён каркас жилища 2. В жилище 1 разрывом бревна рамы чётко оформлен вход, дополненный порогом с внутренней стороны. Аналогичным образом был устроен вход в жилище 1 на памятнике Большие Симичи [Нестеров, 1998 с. 129].

Во всех жилищах на памятнике Букинский Ключ-1 не обнаружены столбы внутри жилого пространства, свидетельствующие о наличии внутренней обвязки или проведении текущего ремонта. Однако в жилище 2 под вогнутыми брёвнами рамы-основы выявлены беспорядочно расположенные горизонтально и под углом небольшие обгоревшие брёвнышки, служившие для ремонта (подобный способ ремонта жилища михайловской культуры встречен впервые). В жилище 3 плахи перекрытия нижней части рамы (в границах котлована) составляли одновременно и перекрытие скатов кровли. Об этом свидетельствует их продолжение значительно дальше рамы-основы и наклон. На определённом уровне они имеют перегиб и без слома продолжаются внутрь жилища. Подобный способ перекрытия скатов является редким и до исследования памятника Букинский Ключ - 1, встречен лишь в жилище 1 Михайловского городища [Деревянко Е.И., 1975, с.55-56]. В большинстве случаев, пространство между верхом рамы и дном котлована перекрывалось вертикальными плашками, лежащими на ребре досками или, изредка, каменными плитками, а скаты кровли - длинными наклонными плахами или жердями. В этом же жилище у северной внешней стороны, в 1,2 м от северо-восточного угла и в 1,2 м от северо-западного угла, на древней поверхности лежали два больших симметрично расположенных гранитных камня. Это предположительно связано с тем, что ими придавливали берестяное или другое лёгкое покрытие кровли, лежавшее поверх жердей (обнаружены значительные фрагменты бересты).

Симичинский тип жилища обитателей стоянки Букинский Ключ-1 скорее отражал конструкцию, принятую на стационарных поселениях. Поочерёдное сооружение жилищ, говорит о достаточно длительном сроке эксплуатации того места, на котором обнаружен памятник.

Керамика из михайловских горизонтов на памятниках Букинский Ключ-1 и Безумка в большинстве случаев однотипна и представлена тонкостенными фрагментами с вафельным орнаментом и налепным рассечённым валиком по венчику. Обнаружены более полутора десятка развалов сосудов, часть которых удалось восстановить. Выявлены основные характеристики и морфологические типы сосудов данных памятников, свидетельствующие об их принадлежности к раннесредневековой михайловской культуре (III-X вв.) [Нестеров, Кудрич, 2003, с. 91 - 96].

Обитатели стоянки Букинский Ключ - 1 широко использовали ёмкости больших размеров, которые при этом не выходили за рамки типологического ряда горшков михайловской культуры и независимо от размеров имели толщину стенок тулова 4-5 мм. Функционально эти горшки использовались в основном как тарная посуда, о чём свидетельствуют отсутствие следов характерного нагара, наличие парных отверстий для ремонта, через которые стягивались трещины. Ремонт посуды косвенно указывает на достаточно длительные сроки пребывания людей на подобных памятниках.

Орудийный комплекс михайловских слоёв на памятниках Букинский Ключ-1 и Безумка представлен в основном каменными орудиями, которые использовались в охотничьих промыслах для обработки шкур и кож. Среди них выделяется несколько категорий: скребки, лощила по коже, ножи по мясу, предметы для изготовления орудий - каменный резчик, ретушёры и наковальни, нуклеусы, гальки, отщепы и сколы. Единственный железный предмет в прослое 3.1 - обломок ножа. Небольшое число металлических артефактов в михайловских горизонтах памятников Букинский Ключ-1 и Безумка, вероятно, объясняется тем, что к ним относились особенно бережно. Пришедшие в негодность вещи не выбрасывались а, шли в переплавку.

В среде михайловского населения существовали два хозяйственных уклада: присваивающий (охота, рыболовство, собирательство), на таких стоянках как Букинский Ключ-1, и производящий (земледелие, скотоводство, ремесло), на таких поселениях как Михайловское городище. И в соответствие с ними, вероятно, существовало разделение труда, когда небольшая часть населения, занималась таёжными промыслами.

Оценивая в целом культурно-хозяйственные комплексы раннего железного века и раннего средневековья в долине реки Буреи, автор приходит к выводу, что, несмотря на различие культур (хронологическое, этническое и другие), их жизнедеятельность (способы добывания пищи, традиции домостроительства, орудийный набор) зависит от природно-климатических условий. В сходных условиях эта жизнедеятельность приобретает общие черты. Что и демонстрируют многослойные памятники раннего железа и средневековья Букинский Ключ-1 и Безумка. Хозяйственная деятельность населения на таких памятниках не выходит за рамки таёжного промысла, осуществлявшегося на определенных охотничьих участках, где одновременно могло стоять 1-2 жилища, а чаще только одно.

Глава 5. Реконструкция этнокультурных процессов в бассейне реки Буреи в раннем железном веке и средневековье

В пятой главе установлена хронология и дана реконструкция этнокультурных процессов долины реки Буреи и Западного Приамурья в раннем железном веке и раннем средневековье.

В первом параграфе анализируется хронология бурейских комплексов. Общее количество известных на данный момент датировок по памятникам Букинский Ключ-1 и Безумка - 19 (см. таблицы 1 и 2), что позволило определить относительную хронологию существовавших на этих памятниках культур (урильской, талаканской, михайловской). В 1999 г были опубликованы датировки этих культур [Нестеров, Кузьмин, 1999, 147-150].

По урильской культуре имелось 13 датировок. Хронологические рамки определялись с XIII - по V-IV вв. до нашей эры. Датированы ранний (Усть-Унгун, Сухие Протоки-2) и поздний (о. Урильский, Кочковатка, Максим Горький) этапы развития урильской культуры. Установлено, что артефакты прослоя 5.1 памятника Букинский Ключ - 1 относятся к раннему этапу урильской культуры и подтверждают, её зарождение в XIII-XII вв. до н.э.

По талаканской культуре Западного Приамурья ранее было получено 16 радиоуглеродных дат, которые соответствовали календарному интервалу 1002 - 530 гг. до нашей эры. Почти все датировки происходили с памятника Усть-Талакан. Исключение составляли ЛЕ-825 - с Михайловского городища, и СОАН-3744 - со стоянки Букинский Ключ-1. Новые датировки талаканского времени на стоянках Букинский Ключ-1 (АА-36627, 2050+40 л.н.) и Безумка (АА-37480, 1850+40 л.н.), а также керамика талаканской культуры обнаруженная на них, подкрепляют предположение, что дата (СОАН-3744, 232035 л.н.) определяет возраст нижнего горизонта культурного слоя данного жилища. Исследованный уголь из прослоя 3.3 памятника Букинский Ключ-1 (АА-36627, 2050+40 л.н.) и из 1-й погребённой почвы памятника Безумка (АА-37480, 1850+40 л.н.) хорошо соотносится со временем существования талаканской культуры. Дата (СОАН-5053, 2385+35 л.н.), относящаяся к раннему урильскому слою 5, также сопоставима по времени с более поздней талаканской культурой. С учётом всех известных датировок в раннем железном веке смена урильской культуры талаканской происходит приблизительно на рубеже IV-III вв. до н.э. Не ясно, является ли этот рубеж универсальным для всего Западного Приамурья или же он характерен для долины реки Буреи. Есть мнение, что в некоторых районах Западного Приамурья урильская культура доживает до рубежа эр [Болотин, 2001а, с. 163; Мыльникова, Нестеров, 2005, с. 369]. Талаканская же культура завершает своё существование в III в. н.э.

Раннесредневековая михайловская культура к 2000 году характеризовалась 20 радиоуглеродными датами, которые в целом укладывались в календарный отрезок 354г. до н.э. - 770 год н.э. Серия датировок, полученная по материалам из михайловских жилищ, позволяла установить рамки данной культуры в пределах III-VII вв. н.э.

Датировки, полученные в 2001 году на жилище 3 памятника Букинский Ключ-1, позволяют отодвинуть начальную границу михайловской культуры до 2-й половины II века. Исходя из датировок бурейских памятников, а также из того, что на некоторых из них талаканская и михайловская керамика происходила из одного слоя, можно сделать вывод, что носители михайловской и талаканской культур какой-то период времени сосуществовали. Говоря о верхней границе существования михайловцев необходимо отметить, что их промысловые стоянки на Бурее, по-видимому, сохранялись и после VII века.

Анализ хронологии памятников раннего железного века и средневековья долины реки Буреи подтвердил, как последовательность смены урильской, талаканской и михайловской культур, так и то, что они сосуществовали некоторое время в периоды переходные от одной культуры к другой.

Во втором параграфе устанавливается этнокультурная принадлежность бурейских комплексов и рассматривается их корреляция с памятниками сопредельных территорий Западного Приамурья. Проведена критика источников, совокупность которых составляют археологические материалы и переводы сообщений китайских средневековых летописей, рассмотрены основные концепции этнокультурной динамики в Западном Приамурье, в сопоставлении с результатами исследований памятников долины Буреи.