Историко-культурные процессы в Сибири в контексте климатических изменений по данным археологии, дендрохронологии и истории (XVII – XIX вв.)

Наличие последнего подкорового кольца позволяет установить сезон рубки. Если последний годичный слой сформирован из клеток ранней древесины, то это означает, что дерево было срублено весной (начало вегетационного периода, как правило, май месяц) или в первой половине лета. Присутствие клеток поздней древесины указывает, что дерево было срублено в период со второй половины лета до ранней весны следующего календарного года. Подчеркнем необходимость проведения зачистки торцевой поверхности образца, поскольку в противном случае, если определять последние подкоровое кольцо только по гладкой боковой поверхности спила, можно допустить серьезную ошибку. У образцов древесины из археологических памятников при консервации в культурном слое зачастую по внешней окружности формируется гладкая боковая поверхность, которую при визуальном осмотре можно принять за подкоровую. Говоря об особенностях интерпретации результатов дендрохронологического анализа древесины из археологических, исторических памятников, необходимо отметить, что наличие подкорового кольца позволяет установить год (сезон) заготовки древесины, но это не всегда является годом постройки, т.к. между заготовкой и постройкой может быть разница в несколько лет. В случае отсутствия подкорового кольца проведение дендрохронологической датировки позволяет установить дату, ранее которой строительство не велось. Последующий поиск по исследуемым объектам информации из исторических источников, опубликованных документов и работ исследователей позволяет дать комплексную картину истории застройки. Таким образом, формирование коллекции образцов с памятника достаточно важный и длительный процесс, корректное выполнение которого в значительной мере обеспечивает успешность последующей датировки. Объединение результатов дендрохронологических исследований в виде базы данных обеспечивает объективность полученных датировок, ведь на любом этапе и по истечении значительного периода времени есть возможность перепроверить ранее полученные результаты.

Для проведения дендрохронологической датировки памятников истории и реконструкции климата обязательной составляющей является наличие сети длительных древесно-кольцевых хронологий, построенных по району исследования. Как правило, археологические хронологии изначально являются «плавающими». Для придания им календарного характера, очевидно, что наиболее надежным является перекрестное датирование относительной хронологии, полученной по археологической или ископаемой древесине с календарно привязанной хронологией по району исследования. В результате достигается продление длительных абсолютных хронологий, которые в свою очередь служат в дальнейшем надежным инструментом датирования событий природной и общественной истории. [Шиятов и др., 2000]. Вопросы методического характера, связанные с проведением дендрохронологической датировки, построением древесно-кольцевых хронологий, базовые принципы, методика отбора, обработки и др. детально рассматриваются во втором подразделе Главы 2.

Обращаясь к созданию исторической части базы данных, отражающей информацию о воздействии климата на жизнь и хозяйственную деятельность коренного и русского населения в XVII - первой половине XIX вв. на территории Сибири, отметим, что поскольку не существует цельных документальных комплексов, отражающих воздействие природных явлений на хозяйственную деятельность сибиряков (особенно для XVI - XVIII в.), пришлось мобилизовать обширный фактический материал, накопленный в литературе о Сибири за последние три столетия. В результате была создана база данных, содержащая около одной тысячи упоминаний о таких негативных для жизнедеятельности человека природных проявлениях, как засухи, заморозки, наводнения и пр. Значительный блок собранной информации составили данные об урожайности зерновых культур, колебаниях цены и размеров сплава муки, данные по вскрытию и замерзанию крупных сибирских рек и пр., выступающие в качестве косвенных индикаторов происходивших климатических изменений и в значительной мере позволяющие верифицировать полученные результаты. При этом если говорить об объективности упоминаний природоведческого плана, содержащейся в исторических источниках, то, несмотря на кажущуюся субъективность взглядов авторов исторических источников, в собранной фактической информации не встречались упоминания о природных феноменах, которые не наблюдались бы в период широкого развития инструментальных наблюдений. О достоверности собранной информации говорит и тот факт, что упоминания об одних и тех же экстремальных природных событиях находят свое подтверждение в разных источниках. В результате, обобщение дендроклиматической и исторической информации позволит не только проследить воздействие происходивших в прошлом периодов потеплений и похолоданий на человеческий социум и биологическое сообщество, но и с известной долей точности прогнозировать последствия происходящих климатических изменений на территории Сибири.

В проводимом исследовании учитывалось, что исторические данные, являясь качественным показателем (социальный аспект климатических изменений, оценка интенсивности), одновременно с этим отражают и количественные характеристики. Подобная особенность исторической информации позволила проводить ее сопоставление с климатическими данными на основе привлечения статистических и графических методов анализа. При этом предполагалось, что годы с «обычными» погодно-климатическими условиями в источниках не отмечались, т.е. годы, для которых отсутствуют сведения (о неурожаях, засухах и т.п.), были близки к климатической норме. Объективность полученных результатов достигалась путем поэтапного сопоставления климатической и исторической информации, когда блоки информации (представленные в «базе данных») рассматривались независимо друг от друга, а результаты сопоставлялись между собой. В силу разнородности материала, представленного в базе данных, методы анализа собранной информации были адекватны особенностям рассматриваемых данных и подробно излагаются в соответствующих подразделах работы.

Глава 3 Дендрохронологическое датирование памятников археологии и истории Сибири. В главе на основе анализа древесины с разновременных, уникальных и типичных построек, показана возможность применения дендрохронологического метода по определению и коррекции времени сооружения (перестройки) исторических памятников, проведено определение видового состава древесных пород, используемых в строительстве, выполнен анализ соотношения точности существующих типологических, архитектурно-планировочных, этнографических датировок, проанализирована связь между внутривековыми климатическими изменениями и выявленными периодами интенсивного строительства. Так, например, дендрохронологический анализ построек на территории Казымского поселения, показал, что за исключением острога (заготовка деревьев для сооружения башен проводилась в период осени 1744 - зимы 1745 гг., хотя отдельные элементы были срублены в 1743 г. и весной 1745 г.), время сооружения остальных семи сооружений приходится на конец XIX - начало XX вв. Выполненная реконструкция истории пожаров для территории расположения острога позволила предположить, что Казымский острог был заново отстроен по причине гибели его предшественника в пожаре 1742 г. Проведенная датировка Спасской церкви из Зашиверска показала, что основная масса древесины для ее сооружения была заготовлена в период 1709-1711 гг. Таким образом, само строительство здания могло происходить либо в это же время, либо сразу после 1711 г. В любом случае, во всей весьма многочисленной выборке не было зафиксировано ни одной даты позднее 1711 г. Это свидетельствует о том, что при возможных перестройках для четверика, восьмерика и трапезной церкви использовали уже имеющиеся бревна. Нельзя исключать и того, что часть бревен с более ранними датами сначала входила в состав предшествующей конструкции и позже была использована для строительства настоящей Спасской церкви из Зашиверска.

Обработка дедроархеологического материала, собранного в 2009 г. со Старо-Туруханского городища, позволила точно установить время образования строительных горизонтов. Согласно полученным данным, нижний строительный горизонт, исходя из сведений по постройке № 3, сформировался не ранее 1673 г., второй строительный горизонт (по постройке № 2) не ранее 1700 г., а третий строительный горизонт (по постройке № 1а) не ранее 1708 г. Постройка № 2 простояла не более 7 лет и была уничтожена пожаром. Вероятно, бревна, заготовленные в 1697 г., были использованы в постройке 1а вторично после разборки сгоревшего сооружения № 2. В ходе работы совместной якуто-французской экспедиции под руководством Э. Крубези было отобрано значительное количество археологической древесины с памятников Чурапчинского улуса, республики Саха (Якутия). Результаты дендрохронологической датировки показали, что самое старое погребение Таралай датируется концом XVII в., затем следуют погребения XVIII в. - Сэргелях, Мунур Урэх, Кыыс умога, Ожулун 2, Ожулун 1 и погребения XIX в. - Охтубут 3, Кыыл Бастах 1. Следует отметить тот факт, что в данной случайной выборке не оказалось ни одного памятника, который был бы сооружен ранее середины XVII в. Анализ сезона заготовки древесины у образцов, сохранивших подкоровый слой, показал, что деревья для строительства погребальных конструкций были срублены в первой половине лета. Учитывая, что анализировались погребальные конструкции на более чем 200-летнем временном интервале, можно предположить наличие устоявшейся и не менявшейся традиции природопользования. Важным результатом является построение 500-летней обобщенной хронологии по Чурапчинскому улусу, поскольку в дальнейшем это позволяет надежно датировать археологическую древесину, а значит и сами памятники археологии на данной территории. Наличие серии датированных и детально обследованных археологических памятников позволит выстроить и корректно интерпретировать ранее изученные археологические объекты и снимет имеющиеся на сегодняшний день противоречия в вопросах периодизации [Бравина, Попов, 2008].

Впервые было проведено комплексное обследование историко-культурных памятников п. Березово. Результаты показали, что древесина для строительства обследованных объектов заготавливалась в период с 60-х г. XIX по первые десятилетия XX в., т.о. в настоящее время в п. Березово не сохранилось ни одной деревянной постройки, возведенной ранее XIX в. Настоящим открытием стали датировки амбара по ул. Быстрицкого, 23 и дома смотрителя Березовской городской больницы - последний старше, чем официально принято считать, более чем на 100 лет и в настоящее время является одной из самых старых построек на территории п. Березово. Опыт первого массового дендрохронологического обследования объектов наследия Сибири (в том числе объектов деревянного и каменного зодчества) позволил привнести в историю архитектурных объектов четвертое измерение - календарное время. В перспективе результаты исследования открывают широкие возможности для датировки древесины из археологических объектов п. Березово и закладывают фундамент для выполнения аналогичной работы в ранее не обследованных старинных сибирских городах.

Значительная по объему работа была проведена на севере Иркутской области. Всего было датировано 14 объектов, в том числе такие уникальные памятники XVII в., как Братский и Илимский остроги, Илимская церковь Казанской иконы Божией Матери, в настоящее время экспонирующихся в музеях под открытым небом: «Тальцы» (г. Иркутск) и «Ангарская деревня» (г. Братск). Исследуемый материал показал, что в ряде случаев различия между официально принятыми и дендрохронологическими датами сооружения (заготовки древесины) весьма значительны. Так, не подтвердилась принятая в исторической литературе дата строительства юго-западной башни Братского острога - 1654 г. Согласно проведенному дендрохронологическому исследованию, сооружение было возведено не ранее 1684 г., при этом бревна для строительства заготавливались на протяжении нескольких лет - в 1681, 1682 и 1684 гг. Анализ структуры годичных колец показал, что деревья рубились в осенне-зимний период, поскольку у всех образцов, сохранивших подкоровое кольцо, отчетливо виден сформировавшийся слой клеток поздней древесины. Существенные расхождения выявились по хронологии усадьбы Непомилуева. Вопреки традиционной точке зрения данный памятник не мог быть построен ни в XVIII в., ни в начале XIX в., поскольку древесина, использованная для строительства, была заготовлена не ранее 1853 г. В не менее существенной корректировке нуждается основанная на объемно-планировочном и конструктивном характере постройки датировка амбара Мангазея из д. Тушама. Учитывая, что периферийные кольца кернов с амбара приходятся на период с 1796 по 1801 год, его постройка не могла быть начата ранее 1801 г., т.е. расхождение между принятым временем сооружения (вторая пол. XIX в.) и дендродатой превышает полувековой интервал. Обобщая результаты датировок для севера Иркутской области, отметим, что в пяти случаях время сооружения построек было установлено впервые, в двух - официально устоявшиеся оценки времени сооружения памятников совпали с полученными дендродатами, в остальных семи случаях выявлены различия, укладывающиеся в интервал от нескольких лет до столетия.

Для рассмотрения вопроса о влиянии внутривековых климатических изменений на процесс строительства хозяйственно-бытовых и оборонительных сооружений был проведен сопряженный анализ установленных дат строительства 66-ти построек и климатических флуктуаций за последние 400 лет. Прямое сопоставление данных показало совпадение периодов строительства и похолодания, однако механизм этой связи остается не до конца понятным. Говоря о возможных перспективах применения метода на территории Сибири, необходимо отметить, что многие исторические памятники, относящиеся к XVII-XVIII вв., как правило, содержат древесину. Успехи последних десятилетий в построении тысячелетних древесно-кольцевых хронологий и проведение детального отбора коллекции образцов в большинстве случаев позволяет не только установить календарное время заготовки, а значит и строительства памятника, но и детально выявить периоды перестройки. В связи с этим по настоящий день сохраняется широкое поле для применения дендрохронологического метода с целью установления времени сооружения и перестройки историко-культурных памятников.

Глава 4 Отражение изменчивости климата в социуме и экологии Сибири в малый ледниковый период. В последние десятилетия резко возросло внимание к проблеме взаимодействия природы и общества, что в значительной мере связано с происходящими климатическими изменениями и резким увеличением числа неблагоприятных природных проявлений, зафиксированных на рубеже XX-XXI вв. В то же время по причине неполноты данных наблюдений для большинства территорий земного шара нельзя дать однозначных оценок, но в регионах, для которых такие ряды наблюдений существуют, отмечаются разнонаправленные тенденции [IPCC, 2001, 2007; Кондратьев, Григорьев, 2000].

В рамках проводимого исследования наибольший интерес представляло провести сопряженный анализ частоты распределения негативных для хозяйственной деятельности населения природных проявлений с внутривековыми колебаниями климата на территории Сибири. Для увеличения достоверности полученных результатов анализ собранной информации был проведен в три этапа. На первом последовательно рассмотрена частота таких явлений, как заморозки, засухи, вспышки размножения сельскохозяйственных вредителей, наводнения, которые обычно являлись причиной неурожайных лет в основных земледельческих районах Сибири (Верхотуро-Тобольский, Енисейский, Илимо-Ленский). В качестве «единицы» измерения был принят год, на который пришлось анализируемое событие (заморозок, засуха и т.д.), что позволило рассмотреть частоту сообщений за весь рассматриваемый период. Проведенный анализ показал, что годы, на которые пришлись заморозки, достаточно хорошо согласуются с периодами понижения температур, пришедшимися на 1629-1633, 1642-1645, 1677-1683, 1695-1703, 1739-1750, 1769-1774, 1810-1822 и 1833-1840 гг. Одновременно с этим годы появления засух и нашествий сельскохозяйственных вредителей (сибирской кобылки) значительно тяготеют к периодам внутривекового повышения температур - вторая половина 20-х, со второй половины 50-х по первую половину 70-х и со второй половины 80-х по вторую половину 90-х гг. XVIII в., 20-е - 30-е гг. XIX в. Несмотря на то, что количество сообщений о вспышках сельскохозяйственных вредителей невелико, тем не менее, они являлись важным фактором в жизни крестьянского населения Сибири, поскольку в ряде случаев становились причиной неурожая и, как следствие, массового голода.

Особое значение имело обращение к такой важной и зачастую не учтенной в исторической литературе причине гибели урожая, имущества и людей, как наводнения. В настоящее время нет исследований, посвященных детальному анализу истории наводнений на региональном и локальном уровне. Обращение к собранному массиву данных о наводнениях за последние 300 лет позволило детально рассмотреть причины, частоту распределения, территориальный охват и вызываемые ими социальные последствия на территории Сибири.

Информация исторических источников в значительной мере отражает социальную составляющую сведений об экстремальных погодных проявлениях. В связи с этим на втором этапе работы по историческим данным были выделены неблагоприятные в хозяйственном плане для человека периоды (неурожайные, голодные годы). В методическом плане проводимое исследование аналогично работе, проделанной Е.П. Борисенко и В.М. Пасецким для территории европейской части России [1988]. При выполнении работы допускалось, что годы с «обычными» погодно-климатическими условиями в источниках не отмечались, поэтому годы, для которых отсутствуют сведения о неблагоприятных природных проявлениях, были близки к климатической норме. Кроме того, для верификации собранной информации использовалось ее пространственное сопоставление, так, например, в случае сильной засухи в Тобольском уезде последствия ее воздействия должны сказываться и в прилегающем Тюменском уезде (при широтном переносе воздушных масс). Анализ информации, собранной в базе данных, позволил выделить неблагоприятные периоды (серии неурожайных лет), пришедшиеся на 1633-1642, 1661-1665, 1674-1685, 1693-1702, 1739-1745, 1769-1774, 1799-1822, 1830-1834, 1837-1841 гг. Обращение к информации о происходивших климатических изменениях показало, что выявленные периоды хорошо согласуются со временем падения летних температур. С другой стороны, анализ лет, не вошедших в указанные периоды, установил, что они в основном связаны с такими неблагоприятными для человека эпизодическими природными явлениями, как засухи и наводнения. При этом в отношении общего распределения засух проведенный качественный анализ показал, что годы сильных засух, приводивших к значительным негативным социальным последствиям, синхронны с периодами повышения температур, а в территориальном плане в значительной мере тяготеют к южным степным и лесостепным районам. Важно отметить, что зачастую сильные неурожаи в Сибири возникали не в результате воздействия какого-либо одного фактора, например, заморозков или засухи (такое воздействие довольно редко и в среднем обычно не выходит за пределы трех случаев в столетие [Раунер, 1981]), а суммой этих факторов, что и объясняет на порядок возросшее количество сообщений о годах, неблагоприятных для развития сельского хозяйства.

Не менее интересна реакция присваивающего типа ведения хозяйства на «внутривековые» изменения климата. При этом отметим, что промысловое (присваивающее) хозяйство находится в гомеостазе с окружающей средой [Боякова, 2001] и поэтому выступает чутким индикатором происходящих в окружающей среде изменений. Проведенный анализ позволяет говорить о некоторых закономерностях, свойственных этому виду хозяйственной деятельности. В первую очередь на себя обращает внимание тот факт, что почти все сообщения о массовых миграциях или голодовках коренного населения за 250-летний период синхронны с периодами понижения температуры. Это сообщения за 1621, 1625-1626, 1631-1643, 1653-1654, 1668-1670, 1681-1682, 1701-1702, 1799, 1805-1806, 1811-1819, 1826-1827, 1829, 1832, 1837, 1842-1843 гг. При этом в качестве объяснения подобной реакции можно предположить, что происходившие климатические изменения оказывали сильное воздействие на пути миграции диких животных и рыбы, т.е. приводили к их смещению и, как следствие, голодовкам, обитавшей в этом районе популяции. С другой стороны, если провести анализ распределения неблагоприятных лет по земледельческому и присваивающему типу хозяйствования, то отмечается следующая особенность: наиболее благоприятным был XVIII в., который оптимален (умеренно повышенная среднелетняя температура, низкие величины дисперсии) и в климатическом отношении. За этот период почти нет сообщений о голодовках среди коренного населения, а земледельческое хозяйство, за рядом исключений, в основном страдало от периодических засух и нашествий сельскохозяйственных вредителей (обычно саранчи).

Наличие массива косвенных данных, рядов урожайности сельскохозяйственных культур позволяют перейти к третьему этапу анализа - рассмотрению связи климат - социум на основе привлечения статистических методов. В первую очередь, проведение такой работы возможно применительно к территории Южной Сибири, которая обеспечена непрерывными рядами урожайности сельскохозяйственных культур и реконструированными данными по приземной температуре и количеству осадков. Таким образом, появляется возможность провести сравнительный анализ изменчивости современных рядов урожайности с прямыми климатическими данными (температурой и осадками), показать согласованность в изменчивости исторических рядов урожайности с косвенными климатическими данными (древесно-кольцевыми хронологиями), оценить зависимость между урожайностью зерновых культур и численностью поголовья скота в XVIII-XIX вв. и проверить полученные статистические связи на основе привлечения независимого фактического материала. Обращение к данным об урожайности сельскохозяйственных культур в Алтайском округе и по Иртышской линии крепостей показало, что климатическая составляющая обеспечивает изменчивость до 40-60% урожайности зерновых. Результаты работы подтверждают сделанные ранее предположения и хорошо согласуются с данными, полученными исследователями для современного периода [Жирнова, Моргун, Ваганов, 1999]. Таким образом, можно говорить, что влияние климатических колебаний не только хорошо прослеживается, но и выступает при прочих равных условиях в качестве главного фактора развития земледельческого хозяйства в рассматриваемых регионах.

Обращение к зафиксированной в исторических источниках информации о проявлениях эпидемий и эпизоотий на территории Сибири позволило получить пространственно-временную картину частоты этих событий за последние 250 лет. Проведенный анализ собранной информации показал, что эпидемии оспы имеют тенденцию к быстрому охвату значительных по масштабу территорий. В немалой степени этому, вероятно, способствовало усиление миграционных процессов, связанное с приходом в Сибирь русского населения. Анализ динамики эпидемий оспы на протяжении трех столетий позволяет говорить об определенной закономерности в их появлении. Так, XVII в. отмечен сразу тремя вспышками - 1629-1634, 1649-1659 (с продолжением в 1664 г.) и 1687-1695 гг., которые охватили почти всю территорию Сибири. Эпидемии оспы в 1714-1720, 1745-1752, 1767-1775, 1829-1832, 1849-1853, 1882-1889, 1900 гг. носили преимущественно локальный характер; их почти полностью можно отнести только к территории Восточной Сибири. Если в XVIII в. и первой половине XIX в. отмечается “спад”, то на вторую половину XIX в. и начало XX в. вновь приходится “всплеск” упоминаний о губительных последствиях эпидемий оспы. Выявленная связь между многолетними колебаниями температуры и вспышками эпидемий и эпизоотий, несомненно, проявляется не прямо, а опосредованно. Это объясняется усилением активности и численности возбудителей заболеваний, в периоды повышения температуры, что согласуется с эпидемиологическими наблюдениями.

Таким образом, анализ собранной исторической информации отчетливо показал, что, несмотря на отдельные противоречия, в целом прослеживается зависимость видов экстремальных природных проявлений от хода «внутривековых» климатических колебаний. Так, например, упоминания о сильных засухах и нашествиях саранчи приходятся на периоды повышения, а сообщения о заморозках и раннем приходе зимы на периоды понижения температур. Обращение к информации о неблагоприятных для хозяйственной деятельности населения (голодных) годах для сельского и присваивающего хозяйства, с последующим сопоставлением с данными климатических реконструкций показало, что выявленные периоды приходятся на время падения летних температур. Это убедительно доказывает, что именно климатические изменения выступили тем фактором, который в значительной мере предопределял хозяйственную деятельность русского и коренного населения в Сибири.

Полученные результаты позволяют не только проследить воздействие происходивших в прошлом периодов потеплений и похолоданий на социум, но и с известной долей точности прогнозировать последствия происходящих климатических изменений на территории Сибири. Изложенные в настоящей работе результаты исследования говорят, во-первых, о согласованности различных по характеру свидетельств об изменениях климата, во-вторых, о значительном диапазоне естественной изменчивости климата на территории Сибири за изучаемый период. Уже сейчас можно утверждать, что прогнозируемое «глобальное» изменение приведет к неоднозначным последствиям. С одной стороны, в случае потепления существует потенциальная опасность возрастания числа таких экстремальных проявлений, как засухи, вспышки размножения сельскохозяйственных вредителей и, как следствие, падение урожайности зерновых культур в южных земледельческих районах, эпидемические заболевания, а с другой стороны - общее увеличение продуктивности земледельческих хозяйств лесостепных и притаежных районов, расширение площади земель для интенсивного ведения сельского хозяйства, снижение вероятности повреждения посевов от заморозков. Однако следует указать и на то обстоятельство, что наиболее благоприятными для хозяйственной деятельности русского и коренного населения являются годы с наименьшим размахом амплитуды колебаний температуры, когда годовая температура положительна и незначительно превышает свою климатическую норму (последнее находит свое подтверждение в XVIII в.). В этом случае происходящие климатические изменения должны привести к увеличению экстремальных климатических событий, негативно сказывающихся на хозяйственной деятельности населения Сибири (и как следствие, увеличение страховых рисков).

В заключение отметим, что представленная в базе данных информация - своеобразная модель картины экстремальных природных проявлений в прошлом, которая, как и все модели, не всегда отражает реально протекавшие процессы. Поэтому, несмотря на то, что к этому моменту собран достаточно большой объем материала, работа эта не закончена и сама база данных нуждается в дополнении. Выполнение дальнейшей работы по изучению влияния климата на природные сообщества и хозяйственную деятельность человека (освоение территорий, формирование режимов хозяйствования) позволит конкретизировать панораму сибирской истории, увидеть многие скрытые тенденции ее развития и решить целый ряд дискуссионных проблем.

ОСНОВНЫЕ ВЫВОДЫ И РЕЗУЛЬТАТЫ

1. Создана интегрированная историческая база данных Сибири, включающая данные археологических, исторических источников, инструментальных наблюдений, сети древесно-кольцевых хронологий.

2. Построенная сеть древесно-кольцевых хронологий (включая 2367-летнюю древесно-кольцевую хронологию Mongun) по районам исследования является универсальным инструментом для датировки памятников археологии, истории и выполнения климатических реконструкций.

3. На основе выполнения датировок более 60-ти объектов археологического наследия и памятников деревянного зодчества Сибири проиллюстрированы границы применения дендрохронологического метода, позволяющего точно (год, сезон) установить время сооружения объектов. Изложены методические аспекты, связанные с апробацией методики отбора, обработки образцов, получены практические наработки.

4. Полученные из исторических (частота распределения заморозков, засух, голодных лет, ряды урожайности и др.) и дендрохронологических (построенные по археологической, исторической и живым деревьям хронологии) источников данные фиксируют динамику происходивших климатических изменений локального и глобального уровня в Северном полушарии.

5. Сопоставление информации исторических источников (в том числе таких, как ряды урожайности и пр.) с данными климатических реконструкций свидетельствует об устойчивой связи среднелетней температуры с количеством и видом зафиксированных экстремумов. При этом помимо «кратковременных» климатических колебаний наиболее существенное влияние на рассматриваемые процессы оказывали «внутривековые» климатические колебания в силу их длительности и непрерывности. В этом случае можно говорить, что именно происходившие климатические изменения выступили тем фактором, который в определенной степени предопределял не только хозяйственную деятельность русского и коренного населения в Сибири, но и процессы, протекающие в природных сообществах.

СПИСОК ОСНОВНЫХ ПУБЛИКАЦИЙ (ОБЩИЙ АВТОРСКИЙ ВКЛАД - 48,6 П.Л.)

Статьи, опубликованные в ведущих научных рецензируемых изданиях, рекомендованных ВАК:

1. Мыглан В.С. Создание базы данных по истории климата Сибири на основе архивных материалов // География и природные ресурсы. - 2004. - № 2. - С. 131-134. (авторский вклад 1 п.л.).

2. Мыглан В.С., Ваганов Е.А. Эпидемии и эпизоотии в Сибири в XVII - первой половине XIX века и длительные изменения климата // Археология, этнография и антропология Евразии. - 2005. - № 4. - С. 136-144. (авторский вклад 0,75 п.л.).

3. Мыглан В.С., Ваганов Е.А. К вопросу о датировке исторических памятников на Таймырском полуострове: дендрохронологический и исторический аспекты // Вестник КрасГУ. - 2005. - № 5. - С. 176-182. (авторский вклад 0,75 п.л.).

4. Мыглан В.С., Слюсаренко И.Ю., Ойдупаа О.Ч., Гаркуша Ю.Н. Царский курган Аржан - 2 в Туве: дендрохронологический аспект // Археология, этнография и антропология Евразии. - 2006. - № 4. - С. 130-138. (авторский вклад 0,5 п.л.).

5. Мыглан В.С., Овчинников Д.В., Ваганов Е.А., Жирнова Д.Ф. Влияние климатических изменений на хозяйственную деятельность населения Южной Сибири в «малый ледниковый период» // География и природные ресурсы. - 2007. - № 1. - С. 90-96. (авторский вклад 0,5 п.л.).

6. Мыглан В.С., Ойдупаа О.Ч., Кирдянов А.В., Ваганов Е.А. 1929-летняя древесно-кольцевая хронология для Алтае-Саянского региона (Западная Тува) // Археология, этнография и антропология Евразии. - 2008. - № 4. - С. 25-31. (авторский вклад 0,75 п.л.).

7. Мыглан В.С., Ваганов Е.А. Картина ледостава на реках Сибири в последние 300 лет (согласно историческим данным) как отражение изменений климата // Журнал Сибирского федерального университета, серия: гуманитарные науки. - 2008. - № 1(3). - С. 361-372. (авторский вклад 0,75 п.л.).

8. Мыглан В.С., Овчиников Д.В., Ваганов Е.А., Быков Н.И., Герасимова О.В., Сидорова О.В., Силкин П.П. Построение 1772-летней древесно-кольцевой хронологии для территории республики Алтая // Известия РАН. Серия географическая. - 2009. - № 6. - С. 70-77. (авторский вклад 0,3 п.л.).

9. Мыглан В.С., Слюсаренко И.Ю., Майничева А.Ю. Спаская церковь из Зашиверска: дендрохронологический аспект // Археология, этнография и антропология Евразии. - 2009. - № 3. - С. 164-168. (авторский вклад 0,3 п.л.).

10. Мыглан В.С., Жарников З.Ю., Майничева А.Ю., Лыхин Ю.П. Илимский острог: исторический и дендрохронологический аспекты // Журнал Сибирского федерального университета, серия: гуманитарные науки. - 2010. - № 1(3). - С. 43-52. (авторский вклад 0,5 п.л.).

11. Мыглан В.С., Жарников З.Ю., Майничева А.Ю., Лыхин Ю.П. Результаты дендрохронологического обследования Братского острога // Российская археология. - 2010. - № 3. - С. 164-168. (авторский вклад 0,3 п.л.).

12. Мыглан В.С., Слюсаренко И.Ю., Майничева А.Ю. Дендрохронологическое обследование башен Казымского острога // Археология, этнография и антропология Евразии. - 2010. - № 1(41). - С. 61-66. (авторский вклад 0,5 п.л.).

13. Герасимова О.В., Жарников З.Ю., Кнорре А.А., Мыглан В.С. Климатически обусловленная динамика радиального прироста кедра и пихты в горно-таежном поясе природного парка «Ергаки» // Журнал Сибирского федерального университета, серия: биологические науки. - 2010. - № 3 (1). - С. 18-29. (авторский вклад 0,25 п.л.).

14. Птицын А.Б., Решетова С.А., Бабич В.В., Дарьин А.В., Калугин И.А., Овчинников Д.В., Паниззо В., В.С. Мыглан Хронология палеоклимата и тенденции аридизации в Забайкалье за последние 1900 лет // География и природные ресурсы. - № 2. - 2010. - С. 85-89. (авторский вклад 0,1 п.л.).

15. Мыглан В.С., Жарников З.Ю., Визгалов Г.П. Дендрохронологическая датировка строений из археологических раскопок Старо-Туруханского городища (Новой Мангазеи) // Журнал Сибирского федерального университета, серия: гуманитарные науки. - 2011. - № 4. - С. 952-963. (авторский вклад 0,7 п.л.).

16. Мыглан В.С., Ваганов Е.А. Наводнения в Сибири: исторический очерк // Журнал Сибирского федерального университета, гуманитарные науки. - 2011. - № 4. - С. 964-972. (авторский вклад 0,5 п.л.).

17. Ойдупаа О.Ч., Баринов В.В., Сердобов В.Н., Мыглан В.С. Построение и анализ 1104-летней древесно-кольцевой хронологии Tarys для Алтае-Саянского региона (Юго-Восточная Тыва) // Журнал Сибирского федерального университета, серия: биологические науки. - 2011. - № 4. - С. 368-377. (авторский вклад 0,5 п.л.).

18. Sidorova O.V., Saurer M., Myglan V.S., Eichler A., Schwikowski M., Kirdyanov A.V., Bryukhanova M.V., Gerasimova O.V., Kalugin I., Daryin A., Siegwolf R.T.W. A multi-proxy approach for revealing recent climatic changes in the Russian Altai // Climate Dynamics. - 2012. - Vol. 38. - № 1(2). P. 175-188. (авторский вклад 0,25 п.л.).

19. Мыглан В.С., Ойдупаа О.Ч., Ваганов Е.А. Построение 2367-летней древесно-кольцевой хронологии для Алтае-Саянского региона (горный массив Монгун-Тайга) // Археология, этнография и антропология Евразии. - 2012. - № 3. - с. 76-83. (авторский вклад 0,5 п.л.).

20. Назаров А.Н., Мыглан В.С. Перспективы построения 6000-летней хронологии по сосне сибирской для территории Центрального Алтая // Журнал Сибирского федерального университета, серия: биологические науки. - 2012. - № 1. - С. 70-88. (авторский вклад 0,25 п.л.).

Монографии:

21. Мыглан В.С. Климат и социум Сибири в малый ледниковый период. - Красноярск: Сиб. федерал. ун-т., 2010. - 230 с. (авторский вклад 18 п.л.).

22. Мыглан В.С., Ведмидь Г.П., Майничева А.Ю. Березово: историко-архитектурные очерки. - Красноярск: Сиб. федерал. ун-т., 2010. - 152. (авторский вклад 8 п.л.).

Другие публикации:

23. Майничева А.Ю., Мыглан В.С. Жилая застройка г. Енисейска в XIX в. // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. - Новосибирск: Изд-во Института археологии и этнографии СО РАН, 2009. - с. 462 - 465. (авторский вклад 0,1 п.л.).

24. Мухортова Л.В., Кирдянов А.В., Мыглан В.С., Гуггенбергер Г. Трансформация древесины сухостойных деревьев в условиях лесотундры Средней Сибири // Известия РАН, серия биологическая. - 2009. - № 1. - с. 70-78. (авторский вклад 0,1 п.л.).

25. Назаров А.Н., Соломина О.Н., Мыглан В.С. Динамика верхней границы леса и ледников центрального и восточного Алтая в голоцене // ДАН. - 2012. - т. 444. - № 6. - С. 671-675. (авторский вклад 0,1 п.л.).

26. Мыглан В.С., Абдулина Ю.А., Слюсаренко И.Ю., Скомаркова М.В., Сидорова О.В., Карпенко Л.В. Мороз М.В., Рыбина Е.В., Чемякина М.А. Учебно-методический комплекс «Естественнонаучные методы в археологии». - Красноярск: Сиб. федерал. ун-т., 2007. - http://mail.lib.sfu-kras.ru/ft/ft/_umkd/314/metod.pdf. (авторский вклад 6 п.л.).

27. Ваганов Е.А., Круглов В.Б., Мыглан В.С., Овчинников Д.В., Брешко И.В. Учебно-методический комплекс «Палеоклиматология». - Красноярск: Сиб. федерал. ун-т., 2007. - http://liber.lib.sfu-kras.ru/phpopac/get_url.php?part=ft/_umkd/315/u_programm.pdf. (авторский вклад 1 п.л.).

28. Мыглан В.С. К вопросу о датировки исторических памятников на Таймырском полуострове // Молодежь и наука - третье тысячелетие». - Красноярск: КРО НС «Интеграция», 2001. - С. 84-86. (авторский вклад 0,2 п.л.).

29. Мыглан В.С. Создание базы данных по истории климата Сибири на основе историко-архивных материалов // Дендрохронология: достижения и перспективы. - Красноярск: Институт леса им. В.Н. Сукачева СО РАН, 2003. - С. 49 - 50. (авторский вклад 0,2 п.л.).

30. Мыглан В.С. Modern warming and shifting of glacial events for Siberian rivers // Climate change, the tree growth response, and reconstruction of climate. - Красноярск: Институт леса им. В.Н. Сукачева СО РАН, 2006. - С. 31. (авторский вклад 0,1 п.л.).

31. Мыглан В.С., Слюсаренко И.Ю. Дендрохронологическое исследование курганов Аржан и Аржан-2 в Туве: подходы, проблемы, перспективы // Труды II (XVIII) археологического съезда в Суздале. - М.: Изд-во Института археологии РАН, 2008. - Т. 3. - С. 380-382. (авторский вклад 0,2 п.л.).

32. Быков Н.И., Мыглан В.С., Овчинников Д.В. Влияние климата на смену археологических культур Алтая. // География и геоэкология Сибири. - Красноярск: Изд-во Красноярского государственного педагогического университета им. В.П. Астафьева, 2008. - № 3, - С. 91-98. (авторский вклад 0,1 п.л.).

33. Майничева А.Ю., Мыглан В.С., Курилов В.Н., Абдулина Ю.А. О перемещении памятников деревянного зодчества (на примере башен Казымского острога) // Этнография Алтая и сопредельных территорий. - Барнаул: БГПУ, 2008. - Вып.7. - С. 185-186. (авторский вклад 0,1 п.л.).

34. Бородовский А.П., Слюсаренко И.Ю., Мыглан В.С., Горохов С.В. Результаты дендрохронологических исследований в Новосибирском Приобье (на рубеже XX-XXI веков) // Интеграция археологических и этнографических исследований. - Омск: Изд-во ОмГПУ, 2008. - С. 308 - 312. (авторский вклад 0,1 п.л.).

35. Мыглан В.С., Жарникова О.А. Датировка памятников деревянного зодчества п. Березово ХМАО-Югры методом дендрохронологии // Ханты-Мансийский автономный округ в зеркале прошлого. - Томск-Ханты-Мансийск: Изд-во Томского университета, 2009. - Вып. 7. - С. 294-301. (авторский вклад 0,7 п.л.).

36. Мыглан В.С. Дендрохронологический анализ погребений Чурапчинского улуса (Республика Саха) // Мир Евразии. - 2010. - № 3. - с. 41-48. (авторский вклад 1,5 п.л.).

37. Мыглан В.С., Жарников З.Ю., Майничева А.Ю., Лыхин Ю.П. Дендрохронологическое обследование Илимского острога // Мир Евразии. - 2010. - № 4. - С. 36-41. (авторский вклад 0,3 п.л.).

38. Мыглан В.С., Жарникова О.А. Применение дендрохронологического для датировки памятников деревянного зодчества в п. Березова // Мир Евразии. - 2010. - № 1. - С. 43-46. (авторский вклад 0,7 п.л.).

39. Мыглан В.С. Дендрохронологическое обследование Березово // III Северный археологический конгресс. - Екатеринбург-Ханты-Мансийск: Издат. дом "ИздатНаукаСервис", 2010. - С. 272. (авторский вклад 0,1 п.л.).

40. Vladimir Myglan, Oksana Gerasimova Building of long tree-ring chronologies for reconstruction of a climate of Altai-Sayan region for two last millennia // World Dendro 2010. The 8th International Conference on Dendrochronology. - Rovaniemi: Finnish Forest Research Institute, 2010. - P. 313. (авторский вклад 0,1 п.л.).

41. Olga Sidorova, Rolf Siegwolf, Matthias Saurer, Tatjana Boettger, Anne Kress, Eugene Vaganov, Mukhtar Naurzbaev, Aleksander Kirdyanov, Vladimir Myglan, Malcolm Hughes Stable isotopes in tree rings as indicator of climatic and environmental changes in high-latitude and -altitude regions // World Dendro 2010. The 8th International Conference on Dendrochronology. - Rovaniemi: Finnish Forest Research Institute, 2010. - P. 136. (авторский вклад 0,1 п.л.).

42. Gerasimova O.V., Myglan V.S., Ojdupaa O.C Long-term tree-ring chronology for the reconstruction climate Altai-Sayan region during two last centuries // Forests as a renewable source of vital values for changing world. - Saint-Petersburg-Moscow: St. Petersburg Forest Technical Academy, 2010. - P. 46. (авторский вклад 0,1 п.л.).

43. Мыглан В.С., Герасимова О.В., Ойдупаа О.Ч. Построение сети тысячелетних древесно-кольцевых хронологий по Алтае-Саянской горной стране // История и культура народов Юго-Западной Сибири и сопредельных регионов (Казахстан, Монголия, Китай). - Горно-Алтайск: РИО ГАГУ, 2010. - С. 40. (авторский вклад 0,1 п.л.).

44. Слюсаренко И.Ю., Мыглан В.С. Календарная хронология пазарыкских памятников Южного Алтая по данным древесно-кольцевого анализа // История и культура народов Юго-Западной Сибири и сопредельных регионов (Казахстан, Монголия, Китай). - Горно-Алтайск: РИО ГАГУ, 2010. - С. 49. (авторский вклад 0,1 п.л.).

45. Жарников З.Ю., Мыглан В.С. К истории создания церковно-приходских школ Восточной сибири на пример датировки церковно-приходской школы из с. Кеуль Усть-Илимского района Иркутской области // Мир Евразии. - 2011. - № 3. - С. 33-36. (авторский вклад 0,5 п.л.).

Размещено на Allbest.ru