Размещено на http://www.allbest.ru/

Материальное обеспечение провинциальных и уездных воеводских служащих на территории Чувашии в 1727-1781 гг.

Басманцев Дмитрий Викторович

В статье, на основе данных провинциальных и уездных канцелярий, проанализировано материальное обеспечение местного воеводского чиновничества и показаны факторы, влиявшие на их социальное и имущественное положение.

Ключевые слова и фразы: воеводский аппарат управления; денежное жалованье; классные чины; Российская империя в XVIII в.

Эффективность работы государственных учреждений зависит как от профессиональной подготовленности служащих и их численности, так и от материального обеспечения чиновничьего аппарата. Эти и многие

другие проблемы истории российской бюрократии XVIII в. отражены в трудах видных отечественных историков Ю. В. Готье, Н. Ф. Демидовой, С. М. Троицкого, Л. Ф. Писарьковой [6; 7; 14; 19] и др. Однако в историографии государственного управления Чувашии они остаются малоизученными. Исходя из этого, в настоящей статье ставятся следующие задачи: на примере деятельности провинциальных и уездных воеводских служащих Чувашии изучить основные источники доходов региональной бюрократии в 1727-1781 гг.; выявить факторы, влиявшие на социально-материальное состояние местных чиновников; воссоздать общую картину имущественного положения государственных служащих.

На протяжении всего XVIII в. на территории Чувашии численность чиновничьего аппарата управления была относительно стабильной, всего чиновников насчитывалось около 300 человек [8, с. 46]. В их числе уездные и провинциальные служащие: воеводы, воеводские товарищи, секретари (подьячие с приписью), канцеляристы, подканцеляристы, копиисты, писчики, офицеры и солдаты из штатной команды (рассыльщики), сторожи. Численность и функциональные обязанности служащих, получение ими жалованья и чинов, порядок работы учреждений регламентировались законодательством, в частности, Генеральным регламентом

1720 г., Табелью о рангах 1722 г., Штатами 1763 г. [1, с. 52-78; 18, с. 141-160; 20, с. 59-73] и др. После проведения административной реформы 1726-1727 гг. условия службы провинциальных и уездных воевод нашли отражение в Наказе 1728 г. [9, с. 94-112]. В 1730 г. был введен порядок смены воевод через каждые два года, а с 1760 г. - через пять лет [3, д. 9. л. 62; 11, с. 549; 13, с. 259-260]. За время службы воеводы со своими семьями размещались в казенных домах с дворовыми постройкам или временно проживали «на монастырских городовых подворьях» [9, с. 112]. Из составленной в 1779 г. описи чебоксарского воеводского дома со строениями видно, что для воевод были созданы необходимые условия для несения государственной службы. Так, в жилом здании имелось семь покоев с девятнадцатью окошками, сени, чулан; во дворе находились баня с предбанником, два хлева, амбар для клади хлеба, конюшня и т.д. [3, д. 142, л. 89-90; 4, д. 53, л. 136-137].

Приказные служащие и другие должностные лица воеводских учреждений, в отличие от воевод, могли работать в канцеляриях неограниченное время: от нескольких лет вплоть до утраты трудоспособности или смерти. Царское правительство не предусматривало для них каких-либо казенных домов, поэтому в большинстве случаев канцелярские и другие низшие чины, в зависимости от того, в каком городе они служили, покупали землю с домом и дворовыми постройками, огородом и садом [3, д. 27, л. 95, д. 59, л. 85; 17, д. 18, л. 1 об. - 2]. Например, в 1739 г. алатырский рассыльщик Н. С. Ширяев продал «крепостной свой купленной двор» с огородом и различными строениями асессору И. Г. Веригину за 10 руб. [17, д. 2, л. 1 об. - 2]. В 1742 г. копиист Алатырской провинциальной канцелярии И. И. Тимофеев купил у жителя г. Алатыря А. С. Маслова дворовое место, граничившее с землями других служащих этой же канцелярии: писчика А. Н. Ширяева, копииста

И. П. Ожегова, секретаря А. И. Михайлова и рассыльщика П. А. Субочева [Там же, д. 15, л. 5 - 5 об.].

Кроме приобретенных земельных участков уездные и провинциальные служащие владели имениями, которые получали от правительства или по наследству от родителей [3, д. 106, л. 2, 20, д. 133, л. 2 об.; 4, д. 53, л. 368-369; 5, д. 221, л. 1 об. - 2]. До введения регулярной выплаты денежного жалованья в 1763 г. имения были основным вознаграждением за службу и одним из главных источников существования. Так, вотчинные земли чебоксарских служилых людей, несших гражданскую службу, были выделены за городом Чебоксары на речках Кувшине, Малой Кувшине [3, д. 106, л. 2, 20, д. 133, л. 2 об.]. Размеры пашенной земли с лесными и сенными угодьями, в зависимости от социального статуса и занимаемой должности чиновника, а также от полученного наследства, доходили до 200 четвертей [3, д. 77, л. 2 - 2 об., д. 145, л. 6, 22 об. - 23, 38 об. - 40 об.; 4, д. 53, л. 368-369].

К примеру, к числу известных чебоксарских приказных людей относилась семья Трушениковых. Их имение располагалось «за Волгою рекою ниже города Чебоксар на реке Кувшине». Здесь имелись жилые помещения, надворные постройки и мельница. В 1739 г. в хозяйстве держали следующий домашний скот: «корову, телец, быков четыре, молодых телят три, свинеи болших шесть, зимняков тож число, лошед». В 1740-1760-х годах, кроме крупного рогатого скота, стали разводить уток, русских кур, значительно увеличилось поголовье свиней [3, д. 106, л. 2, 11, 19 об. - 20]. По разным источникам, домашний скот и птица оценивались от 16 руб. 48 коп. до 50 руб. Основной доход Трушениковым приносила мельница на р. Кувшине. По свидетельству самого владельца, бывшего подканцеляриста Чебоксарской воеводской канцелярии Ф. Н. Трушеникова, в год на мельнице за помол зерна можно было получать 90 руб. (это, видимо, без учета выплаты годовых оброчных денег в размере 4 руб. 59Ѕ коп.). За отдачу сенных покосов в аренду можно было выручить около 16 руб. Всего за 1742-1751 гг. собранная сумма с мельницы и сенных угодий превысила 900 руб. [Там же, л. 2, 9 об.]. К тому же, Ф. Н. Трушеников владел крепостными, различными строениями, землями и мельницей в Чебоксарском уезде на р. Шатьме [Там же, л. 19 об.].

Также канцелярские служащие на арендных началах пользовались крестьянскими землями и мельницами. Были случаи, когда арендованные общинные земли захватывались местными чиновниками и становились их собственностью [8, с. 67-68, 70-78].

Для ведения хозяйства в имениях местной бюрократии, как правило, были крепостные крестьяне

[3, д. 59, л. 103 об.; 4, д. 41, л. 480 об.; 5, д. 195, л. 125 - 125 об.; 17, д. 19, л. 12]. Так, в 1779 г. за секретарем Чебоксарской воеводской канцелярии И. В. Апехтиным в Свияжском и Курмышском уездах числилось 35 душ мужского пола, а у его брата А. В. Апехтина, провинциального регистратора, было 4 крестьянина в Свияжском уезде и в г. Чебоксарах [4, д. 53, л. 368-369]. Следует добавить, что кроме крепостных крестьян у местных чиновников трудились временные работные люди. Например, в апреле 1741 г. житель д. Ядрино

Ядринского уезда чуваш Ю. Мелкеев отдал ядринскому из подьяческих детей А. А. Кудрявцову своего сына до 28 апреля 1745 г. за 4 руб. [17, д. 14, л. 21 об.].

Полученные доходы с мельниц и земельных угодий канцелярские служащие иногда пускали в торговопромышленную деятельность или выдавали в долг [3, д. 155, л. 2 - 2 об.; 8, с. 133-134, 267, 293]. Денежные средства также тратились на приобретение земельных участков и крепостных, вкладывались в драгоценности и украшения. Из завещания вдовы канцеляриста М. С. Кокшайского К. Федоровой, составленного в 1778 г., видно, что в числе движимого имущества имелись иконы с серебреными окладами и ризами, с жемчугами, кокошник штофной с жемчугами весом 12 золотников, 10 жемчужных зерен весом 6Ѕ золотников, различная одежда с камешками и жемчугами, золотые и серебряные серьги с изумрудами, кольца, пуговицы, стаканы и чарки из серебра, утварь из меди и олова и пр. [3, д. 157, л. 22-23].

Материальное обеспечение писчиков, которые не были включены в штат воеводских канцелярий, по сравнению со штатными канцелярскими служащими было низким. Они кормились в основном акциденциями, то есть жили от добровольной дачи челобитчиков, «кто, что даст по своей воле» [6, с. 277; 12, с. 652-653]. Должность писчика была достаточно перспективной и давала ему возможность, в случае вакансии, на замещение копиистской должности в канцелярии. Например, писчик Г. Шестаков, принятый в 1753 г. в Чебоксарскую воеводскую канцелярию «для переписки всяких дел набело», уже в 1754 г. был переведен на должность копииста [3, д. 59, л. 45 об., 59 об.; 17, д. 181, л. 58-59.]. Однако не всегда приказным людям удавалось сохранить свою родовую профессию за своими детьми, устроить их писчиками. Ввиду различных стечений обстоятельств детям канцелярских чиновников приходилось доказывать властям, что они относятся к приказным людям и претендуют на определенные привилегии, например, не платить подушные сборы. Так, после смерти ядринского канцеляриста И. С. Коровина остались его малолетние дети, которые были «положены подушной оклад обще города Ядрина с салдатскими детми» [5, д. 114, л. 421-422]. Приказное происхождение служащего для самодержавного правительства еще не было основным фактором, определявшим предоставление чиновнику государственных льгот. Так, подьячий с приписью И. Поляков и его сын писчик Василий Чебоксарской воеводской канцелярии являлись пленными «поляками» и были положены в подушной оклад в д. Вторая Турунова Чебоксарского уезда [3, д. 59, л. 61, 100-100 об., д. 75, л. 2-4]. материальный обеспечение воеводский чиновничество

Низшее звено канцелярских служащих: сторожи, рассыльщики или офицеры и солдаты штатной команды - находилось в еще более худших условиях, нежели приказные люди. Это было связано как с родом деятельности отставных военных, так и с их социальным происхождением. Сторожи и рассыльщики воеводских канцелярий были в основном из отставных солдат. В качестве жалованья в одних случаях выделялись земли [10, л. 44], в других - выплачивалось денежное жалованье. Так, размер денежного жалованья для каждого рассыльщика Ядринской воеводской канцелярии в 1762-1763 гг. был установлен «по три копейки на день» [5, д. 114, л. 288, 357 - 358 об., 452].

До 1763 г. правительство осуществляло выплату денежного жалованья служащим периодически

[14, с. 316-323, 380-383]. Лишь с принятием Штата 1763 г. чиновники Российской империи стали регулярно, три раза в год, обеспечиваться денежными средствами. Для уездного воеводы годовое денежное жалованье было установлено в размере 375 руб., воеводский товарищ получал 250 руб., секретарь - 200 руб., канцеляристы, подканцеляристы и копиисты - по 60, 40 и 30 руб. соответственно, сторож - 18 руб., а служащие штатной команды, в зависимости от звания и занимаемой штатной должности - от 7 руб. 50 коп.

(рядовые солдаты) до 126 руб. (прапорщик) [2, д. 4, л. 57-58; 3, д. 6, л. 13-16, 26 об., д. 41, л. 298 - 298 об., д. 53, л. 222-224, д. 61, л. 219-222; 5, д. 199, л. 23 - 23 об., 30-31; 20, с. 69]. В аппарате управления провинциальных воевод жалованье было, естественно, несколько выше [16, д. 85 а, л. 297 - 297 об.; 20, с. 69].

С установлением годового денежного жалованья в соответствии с занимаемой должностью и классным чином у чиновников возрос интерес к продвижению по служебной лестнице. Это стало престижно как в плане укрепления своего материального положения, так и повышения социального статуса. Например, в 1772 г. секретарь Свияжской провинциальной канцелярии Ф. Горемыкин просил администрацию ходатайствовать перед губернскими властями о повышении его в чине. По мнению Ф. Горемыкина, из тех, кто вместе с ним работал в разных должностях, «многие получили себе чины штап афицерские», а другие служащие, имевшие чины титулярных советников, были пожалованы в коллежские асессоры. Таким образом, дворянин и титулярный советник Ф. Горемыким перед ними остался «безавантажен» [16, д. 85 а, л. 287 - 287 об.].

За добросовестную службу различные чины получали воеводы, воеводские товарищи, а также выходцы из приказных чиновников. Для примера, воеводы Чебоксарской канцелярии П. Матюшкин, Цивильской канцелярии П. Копиев, Ядринской канцелярии Ф. Кудрявцов имели классные чины коллежского асессора, а чебоксарские воеводы Ф. Шахмаметев, А. Всеволожский и А. Копылов были надворными советниками

[2, д. 3, л. 69; 3, д. 39, л. 214 - 214 об., д. 133, л. 20; 4, д. 13, л. 24; 5, д. 135, л. 2]. В 1776 г. И. Г. Ильин, секретарь Ядринской воеводской канцелярии, был пожалован в чин титулярного советника [15, д. 604, л. 89-105.]. В октябре 1776 г. И. А. Набрежнов, начавший свою канцеляристскую карьеру в 1756 г. в Чебоксарской воеводской канцелярии копиистом, ходатайствовал перед Герольдмейстерской конторой о предоставлении чина коллежского регистратора, и его просьба была удовлетворена [Там же, л. 228 - 231 об.]. Классные чины коллежского регистратора были, к примеру, и у секретаря Ядринской воеводской канцелярии А. Кудрявцова, отставного чебоксарского канцелярского служащего А. Ф. Кокшайского [3, д. 149, л. 2-3; 5, д. 114, л. 31 об., д. 135, л. 142] и др.

Низшие воеводские служащие, видя положение канцелярских людей, стремились попасть в эту более высокую по статусу прослойку и в последующем оставить за своими детьми право работать при воеводских канцеляриях в качестве приказных. Так, в середине XVIII в. в Цивильской воеводской канцелярии несли службу 3 приказных служащих из однодворческих детей, 1 - из рассыльщиковых; в Чебоксарской воеводской канцелярии - 1 из поповских и 2 из солдатских детей [16, д. 181, л. 20 - 20 об., 22, 34 об., 58 об.].

Итак, в двухуровневой системе воеводского управления материальное обеспечение чиновника зависело от социального происхождения, занимаемой должности, чина, а также от статуса административного органа управления - уездного или провинциального. Каждое звено местной бюрократии стремилось подняться на высокую ступень социальной иерархии чиновничества, что мотивировалось, в первую очередь, желанием укрепить имущественное положение. Высшие и средние чины воеводских канцелярий Чувашии стали вкладывать средства в свои имения, делая основной акцент на сельское хозяйство. Здесь произошла мобилизация как денежных, так и людских ресурсов, что стало залогом стабильности в имущественном положении местных чиновников в послепетровский период. Лишь в 60-х годах XVIII столетия, когда материальное обеспечение местной бюрократии начало осуществляться регулярно в соответствии с нормами закона, возрос престиж должностей и классных чинов в бюрократической среде. Это послужило для низших служащих одним из стимулирующих факторов для проникновения в подьяческую корпорацию и улучшения своего социально-материального положения.

Список литературы

1. Генеральный регламент или Устав № 3534, 28 февраля 1720 г. // Полное собрание законов Российской Империи (ПСЗРИ). СПб.: Тип. II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1830. Собрание I. Т. VI.

2. Государственный исторический архив Чувашской Республики (ГИА ЧР). Ф. 1. Оп. 1.

3. Там же. Ф. 2. Оп. 1.

4. Там же. Оп. 2.

5. Там же. Ф. 3. Оп. 1.

6. Готье Ю. В. История областного управления в России от Петра I до Екатерины II. М.: Типография Г. Лисснера и Д. Собко, 1913. Т. 1. 472 с.

7. Демидова Н. Ф. Бюрократизация государственного аппарата абсолютизма в XVII-XVIII вв. // Абсолютизм в России

(XVII-XVIII вв.). М.: Наука, 1964. С. 206-242.

8. Димитриев В. Д. История Чувашии XVIII века (до крестьянской войны 1773-1775 годов). Чебоксары: Чуваш. гос.

изд-во, 1959. 532 с.

9. Наказ губернаторам и воеводам и их товарищам № 5333, 12 сентября 1728 г. // ПСЗРИ. СПб.: Тип. II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1830. Собрание I. Т. VIII.

10. Научный архив Чувашского государственного института гуманитарных наук (НА ЧГИГН). Фонд В. Д. Димитриева. Т. 14.

11. О бытии воеводам на службе по пяти лет: постановление Сената № 11131, 26 октября 1760 г. // ПСЗРИ. СПб.: Тип. II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1830. Собрание I. Т. XV.

12. О выдаче коллежским чинам жалованья: постановление Сената № 4889, 23 мая 1726 г. // Там же. Т. VII.

13. О перемене во всех городах воевод через два года: Именной указ № 5522, 20 марта 1730 г. // Там же. Т. VIII.

14. Писарькова Л. Ф. Государственное управление России с конца XVII до конца XVIII века: эволюция бюрократической системы. М.: РОССПЭН, 2007. 743 с.

15. Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 286. Оп. 1.

16. Там же. Ф. 441. Оп. 1. 17. Там же. Ф. 615. Оп. 1.

18. Российское законодательство X-XX веков: в 9-ти т. М.: Юрид. лит., 1986. Т. 4. 512 с.

19. Троицкий С. М. Русский абсолютизм и дворянство в XVIII в.: формирование бюрократии. М.: Наука, 1974. 396 с.

20. Штаты. № 11991, 15 декабря 1763 г. // ПСЗРИ. СПб.: Тип. II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1830. Собрание I. Т. XХХХIV. Ч. 2. Отдел 4.

Размещено на Allbest.ru