Начало XX века в России характеризуется постепенным ростом основ гражданского общества, чему способствовали модернизация государства, развитие парламентаризма, превращение страны из абсолютной в конституционную монархию. Исследователь А.Я. Лившин отмечает, что к 1917 г. гражданское общество в России находилось на начальной стадии становления [3, с. 205]. Целью данной статьи является рассмотрение особенностей гражданских ценностей крестьянства, под которыми понимается совокупность прав, свобод и обязанностей личности в обществе.

Процессы модернизации, начавшиеся в массовом порядке при Александре II, способствовали ускоренному развитию страны. Однако крестьянство еще только освобождалось от последствий крепостного права, пережитки которого сохранялись весьма длительный период времени. Так, по мнению британского исследователя российской аграрной истории Т. Шанина, "Россия с 1860-х по 1920-е годы драматически обнажила. неформальные сферы отношений., а также осознание их места большинством населения страны. Причиной этого стал, в частности, тот факт, что в процессе освобождения от крепостничества судебная власть в стране почти по всем сугубо экономическим проблемам и части криминальных проблем перешла в руки волостных судов. А волостной суд должен был судить по местным обычаям, “по справедливости”" [8, с.116].

В связи с этим необходимо сказать, что стремление к справедливости вообще было присуще крестьянскому населению Западного региона. Революционные события 1917 г. способствовали еще большему усилению и обострению этого компонента массового сознания. Так, по мнению А.Я. Лившина, справедливость во все времена являлась одним из понятий, вокруг которых формировался российский менталитет, строились общественные настроения [3, с.170]. В дореволюционный период традиционное стремление крестьян к справедливому решению возникающих проблем отражалось в общинном и волостном судопроизводстве. После революции его традиции продолжались в деятельности так называемых примирительных камер. Например, примирительные камеры при сельсоветах Брянской губернии организовывались в целях приближения суда к населению и упрощения порядка разбора мелких бытовых дел. Члены примирительной камеры избирались в количестве 12 человек сроком на один год. Целью введения примирительных камер было стремление к внесудебному разрешению различных споров. В частности, примирительные камеры разбирали "дела об имущественных спорах; дела об оскорблениях на словах, письменно и действием; дела об озорных действиях, в которых правонарушителями проявлено неуважение к обществу, если этими действиями не вызвано особо вредных последствий; мелкие земельные споры с суммой иска до 20 рублей из числа всех земельных споров; дела о краже разного имущества на сумму до 20 рублей; дела о распространении ложных позорящих сведений и т.д." [2, д.11, л.8].

Установление советской власти сопровождалось применением так называемого "революционного правосознания", когда наиболее активные граждане стремились сами вершить правосудие. Как отмечает В.В. Никулин, революционное правосознание рассматривалось как основа, как источник всего революционного права. Автор приходит к выводу, что послереволюционная концепция права и правосознания исходила из определяющей роли насилия в переустройстве мира на коммунистических началах [4, с.154-155]. Так, среди множества посланий на имя М.И. Калинина сохранилось письмо Н. Тихонова (Смоленская губерния и уезд, Хохловская волость, дер. Сыроквашино): "Товарищ Председатель! Разрешите предложить Вам против царской опричнины, исходя из государственных соображений и для обеспечения спокойствия Рабоче-Крестьянской России, следующее: офицеров - жандармских…, министров, высших дворян с крупными помещиками во главе… сгруппировать и отправить все без исключения вышеуказанные категории в Соловецкий Монастырь, убрав из последнего всех монахов и попов" [5, с.419-420].

Однако суть "революционного правосознания" и заключается в том, что, по большому счету, власть делала что хотела, не оглядываясь на законы. Так, по мнению И.А. Шагина, революционные события весныосени 1917 г. и Гражданская война способствовали развитию в массовом сознании правового нигилизма, поскольку стороны социально-политического конфликта в процессе борьбы за власть зачастую сами пренебрегали и нормами морали, и писаными законами [7, с.211]. Так, 11 марта 1920 г. датируется прошение С.А. Сироткина (деревня Лескино Столбово-Трубинской волости Гжатского уезда Смоленской губернии) на имя М.И. Калинина. Автор пишет, что в ноябре 1918 г. "у нас в Гжатском уезде было восстание крестьян, и красноармейцы гнали друг друга на восстание и погнали моего сына Ивана Семенова Сироткина. А 4 февраля сего года однодеревенец гражданин Михаил Чистяков с сыном перед местной властью, по недоброжелательству и злобе, донес и оклеветал моего сына, будто бы он был зачинщиком восстания… Сына посадили в тюрьму в Смоленск… Хозяйство осталось на меня, 80-летнего старика". Далее он указывает, что ни он, ни его семья никогда торговлей не занимались, наемным трудом не пользовались, жили и кормились своим честным трудом [5, с.158-159]. В конце прошения он просит освободить из тюрьмы сына, надеясь на удовлетворение своей просьбы.

Уместно обратить внимание, что во время Гражданской войны такие случаи были типичными. Так, исследователь П.П. Федоренко отмечает, что в 1919-1920 гг. было большое количество дел, которые проходили по графе "бандитизм", который, в свою очередь, делился на политический и уголовный. Ссылаясь на архивные данные, автор констатирует, что большую часть осужденных составляли крестьяне (85,5%). Эти данные красноречиво свидетельствуют о направленности репрессивной политики трибунала - против угнетенных в прошлом классов, в первую очередь крестьянства [6, с.137].

9 мая 1920 г. написали письмо из Калужской губернии крестьяне-уполномоченные Е.Т. Бондарев и П.Г. Сиволобчиков (хутор Сокольники, Ленинской волости Боровского уезда)"всесоюзному старосте". Речь в письме идет о реквизиции скота. В частности, крестьяне жаловались на действия Боровского Райпродкома в лице тов. Щербакова. "…Выполнение этих нарядов производилось вооруженным продотрядом, и скот у некоторых брался влиянием силы оружия… Подобные распоряжения Боровского райпродкома окончательно подрывают доверие власти, и в ней многие теперь видят безнаказанные, чуть ли не диктаторские, неправильные в то же время распоряжения… Приходится остановиться и на том, кто же у нас высшая власть: Центр ли или же какое-то отдельное диктаторское лицо как Щербаков, который благодаря своим поступкам не достоин даже носить звание честного гражданина в Советской Федеративной Республике" [5, с.170-171]. В итоге авторы письма просят принять меры к Щербакову и отменить реквизицию скота, т.е. стремятся добиться справедливого разрешения конфликта.

Современные исследователи отмечают, что состояние крестьянства в 20-е годы было неуверенным и нестабильным. Так, А.Я. Лившин считает, что во взглядах на нэп преобладал, скорее, не социальный оптимизм, а ощущение призрачности нового экономического курса в деревне и способности государства в любой момент вернуться к излюбленным со времен гражданской войны методам [3, с.235].Л. Виола придерживается мнения о том, что мир между государством и крестьянством был обманчивым и больше походил на временное прекращение огня, чем на последовательное сближение. Настрой крестьянства в 1920-е гг. можно передать двумя словами - неуверенность и тревога [1, с.65].

Таким образом, в массовом сознании крестьянства Западного региона России в указанный период времени сохранялось стремление к справедливости в решении возникающих проблем. Несмотря на революционные события, не исчезли традиции волостного и общинного судопроизводств, которые после революции нашли свое выражение в работе примирительных камер. Распространение "революционного правосознания" усиливало противоречивое и неоднозначное отношение к новой власти. Нестабильное положение не давало чувства уверенности в завтрашнем дне, что вызывало обращения к власти в форме писем. Однако в большинстве случаев реакции не было, что не способствовало вере в лучшее будущее и развитие гражданских ценностей.

крестьянство волостное судопроизводство общинное

Список литературы