Размещено на http://www.allbest.ru/

Стиль жизни и научного творчества историков России на рубеже XIX - ХХ вв.

Л.А. Сидорова

Основное содержание исследования

В отечественной историографии накоплен значительный материал о научно-педагогической деятельности российских историков, их вкладе в развитие исторической мысли России. Вместе с тем, повседневная жизнь историков - ее бытовые стороны, принятые в профессиональной сфере традиции и приемы работы - еще не получила достаточного освещения, тогда как она во многом определяла характер их исследовательской и преподавательской деятельности. Внимание к этой проблематике во многом обязано пробудившемуся в последнее десятилетие интересу к детальному воссозданию жизни общества и его отдельных групп, укреплению историко-антропологического подхода к изучению истории в целом.

Как жили и работали российские историки сто лет назад, на рубеже XIX и ХХ веков, каковы были условия быта, личного и научного, как они влияли на результаты профессиональной деятельности ученых - об этом пойдет речь в данной статье.

Занятия по профессии включали в себя, главным образом, преподавание в университетах и гимназиях. Большинство выпускников историко-филологических факультетов работали учителями, если не были оставлены при университетах для подготовки к профессорскому званию. Вот как рисовал двадцатидвухлетний А.Е. Пресняков возможности карьерного роста историка: "Итак, на вопрос, что я такое, надо отвечать - будущий учитель, если и оставят при университете, то подготовка к магистратуре, потом доцентура" А.Е. Пресняков - М.П. Пресняковой. 1 декабря 1892 г. // Александр Евгеньевич Пресняков. Письма и дневники. 1889-1927. СПб., 2005.С. 63. . Получение докторской степени и профессорства, а тем более кафедры предполагало длительные научные изыскания, преподавание и, что было чрезвычайно важным, благоприятный кадровый расклад.

Служба в архивах являлась еще одной сферой приложения сил историков. М.М. Богословский в статье, посвященной многолетнему хранителю "громадной и драгоценной сокровищницы древних документов" - Московского Архива Министерства Иностранных Дел С.А. Белокурову, называл своих коллег-архивистов "третьим видом историка" - "разыскателями" М.М. Богословский. О трудах С.А. Белокурова по русской истории // Русский исторический журнал. Кн. 8. Петроград, 1922.С. 230. .

Профессиональные занятия служили для большинства историков основным источником доходов. Дореволюционная профессура не могла похвастаться сверхдостатком, тем более его не приносила исследовательская деятельность. "Ни магистерство, ни докторство, ни доцентура не составляют того, что мы зовем "положением", не дают обеспечения, - описывал реальные материальные перспективы А.Е. Пресняков и добавлял, - их практичность в рекламе - в большей легкости попадать в различные столичные учебные заведения. Вот что такое ученая карьера с ее житейской стороны" А.Е. Пресняков - М.П. Пресняковой. 7 декабря 1892 г. // Александр Евгеньевич Пресняков. Письма и дневники.С. 66. .

Историков, имевших независимые от профессии средства для жизни, было мало. Среди, например, московских историков выделялся С.В. Бахрушин, происходивший из богатой семьи фабрикантов, владельцев доходных домов братьев Бахрушиных, известных своим меценатством, и С. Б. Веселовский, которому принадлежали имение под Москвой и доходный дом на Арбате.

Существенная разница в уровне жизни не могла не провоцировать известной напряженности в межличностном общении. С.Б. Веселовский в своем дневнике сетовал на то, что он "давно и постоянно испытывает тягостное чувство пустоты, расхолаживающее влияние этой тупой, эгоистической, плебейски-завистливой и прозаически настроенной ученой братии".С. Б. Веселовского не покидала мысль о том, что его увлечение наукой и все его труды, на их взгляд, есть чудачество обеспеченного человека. "С.А. Белокуров мне не раз говорил, с грубым добродушием, присущим ему: вот чудак! Сидит в архиве, когда мог бы кататься на автомобилях, пить шампанское и путешествовать в теплых краях" Дневники С.Б. Веселовского 1915-1923, 1944 годов // ВИ. 2000. № 2.С. 100. , - записал он 1 января 1916 г.

Думается, что С. Б. Веселовский, имевший среди коллег-историков и доброжелателей (через пять дней он писал в дневнике о поддержке своих научных занятий, которую оказывали ему А.И. Яковлев и С.В. Бахрушин, относившихся к нему, по собственному признанию, тепло и душевно Там же. ), мог несколько сгустить краски под влиянием настроения, особенностей характера, но, несомненно, подобного рода чувства во все времена были в природе человека.

Подавляющая часть профессуры жила на жалование за преподавательский труд и гонорары за публикации. Поэтому историки вели занятия, как правило, не в одном учебном заведении. Даже профессора московского и петербургского университетов читали дополнительно лекции и проводили семинарские занятия на Высших женских курсах, в педагогических институтах, в университете Шанявского, приват-доценты совмещали преподавание в университете с работой в гимназиях и пр.

Работа гимназическим учителем иногда рассматривалась историками-профессионалами высшей квалификации не только как возможность приработка. Профессор П.Г. Виноградов свой опыт преподавания в 5-й московской гимназии использовал при подготовке учебника по древней истории Учебник древней истории / Сост. п. Виноградов, проф. Московского университета. М., 1892. Вып. 1. и не только. По свидетельству А.Е. Преснякова, он обратил "сильное внимание на гимназии, решив готовить себе учеников из гимназии, и взял 5-ю гимназию, чтобы там с младших классов преподавать историю…Из этого большой толк быть может" А.Е. Пресняков - М.П. Пресняковой. 2 марта 1893 г. // Александр Евгеньевич Пресняков. Письма и дневники.С. 93. , - подытоживал Пресняков.

Студенты и магистранты старались поправить свои средства уроками, достать которые также было "более чем трудно". "Тут надо брать, что дадут, - латинский, греческий… Жаль, что Закона Божия не дадут - я бы его с увлечением преподавал и, ей-Богу, лучше наших попов. Так как я в сорочке родился - может быть, повезет и достану здесь уроков истории - авось слова Форстена не были обмолвкой…" А.Е. Пресняков - М.П. Пресняковой. 1 декабря 1892 г. // Там же.С. 63. , - так в который раз студент Пресняков писал матери о прозе научной карьеры.

Уроки, конечно, осложняли процесс обучения, увеличивая и без того большую нагрузку. 11 августа 1908 г. студент Московского университета Н.М. Дружинин высказывал сомнения в своем дневнике: "Был в Университете и записался на экзамен. Удастся ли держать его? Или опять ярмо повседневной работы помешает приготовиться, во время повторить пройденный курс?" Дневник Николая Михайловича Дружинина // Вопросы истории. 1995. № 9.С. 100. Эти опасения были не на пустом месте. 16 и 17 августа он снова делает записи: "ни одного билета по римскому праву!. Весь день - групповые уроки…"; "опять день. Сполна убитый на уроки, на группу, - и ни одного билета по римскому праву" Там же.С. 102. . В эти же дни он говорил о своей мечте - "устойчивом определенном заработке, относительно ничтожном, но постоянном" Там же. .

Преподавательская деятельность была насыщенной и оставляла мало времени на работу в архивах и библиотеках. Многие получившие признание в университетской среде профессора, как, например, С.Ф. Платонов, мечтали об академическом статусе, который давал возможность сосредоточиться на исследовательской работе, освобождая от материальной необходимости набирать подчас непосильное количество учебных часов. Однако в общественном мнении степень напряженности труда историка часто недооценивалась. "Жаль, что я выбрал карьеру, которой приписывают характер "ничегонеделания" А.Е. Пресняков - М.П. Пресняковой. (без даты) 1894 г. // Александр Евгеньевич Пресняков. Письма и дневники.С. 139. , - сетовал А.Е. Пресняков на взгляды со стороны.

Бытовая сторона жизни историков (не обязательно самых обеспеченных) описываемого периода, однако, не слишком препятствовала преподавательской и научной работе и не отбирала драгоценных часов на готовку, стирку, уборку и пр. Обязательное присутствие в доме прислуги, занятой этими делами, рассматривалось как нечто само собою разумеющееся. "Надо рассчитаться с прислугой. Напиши, сколько дать горничной (она и белье стирала) и дворнику" А.Е. Пресняков - М.П. Пресняковой. Июнь 1892 г. // Александр Евгеньевич Пресняков. Письма и дневники.С. 39. , - спрашивал совета у матери А.Е. Пресняков.

Впрочем, большинство историков не относились к категории людей, особенно требовательных в отношении жизненных удобств. М.А. Дьяконов, благодаря С. Б. Веселовского за гостеприимное предложение устроить его в своей московской квартире (из-за предстоявших в Москве торжеств по случаю 300-летия Дома Романовых и большого съезда к ним с разных сторон найти приют в гостиницах было проблематично), высказал в своем письме от 23 апреля 1913 г. опасение, что его присутствие в пустующей квартире могло оказаться неудобным за отсутствием в квартире прислуги. "Буде возможно будет воспользоваться услугами швейцара или его жены, или же дворника, то дело бы с самоваром легко устранить; а дальнейшего и не требуется" Переписка С.Б. Веселовского с отечественными историками. М., 2001.С. 127. , - писал он, демонстрируя одновременно полную бытовую непритязательность, но не допуская и мысли о том, чтобы самому управляться с самоваром.

Опыт жизни без прислуги нарушал привычный уклад, вносил в него сумятицу. К нему все чаще вынужденно прибегали в условиях послереволюционной (1917 г.) разрухи и гражданской войны. "Моя прислуга уехала на несколько дней в деревню", - записал в своем дневнике 9 декабря 1920 г. Ю.В. Готье. Результат оказался неутешительным: "Для начала сегодня вечером два с половиной часа ушло на всякую хозяйственную чепуху, и вечер оказался потерянным. И так почти каждый день" Готье Ю.В. Мои заметки. М., 1997.С. 432. , - сетовал историк, принося научные занятия в жертву быту.

Как можно выяснить из переписки историков, зарабатывавшиеся средства позволяли вести достойную жизнь, принятую в профессорской среде, но не роскошествовать. Свободные десятки рублей, если таковые оказывались, имели назначение весьма существенное - покупку книг. Переписка А.Е. Преснякова, особенно лет учебы в университете, полна упоминаниями о финансовых затруднениях, вызванных приобретением научной литературы. "Зарвался я немного с книгами, это нехорошо, но что делать! Горбатого могила исправит. Больше не буду. Но ведь это насущная потребность. А в этом году я хоть и много купил, но в оправдание скажу - купил с большим выбором, вещи классические. Быть историком и не знать великих своей специальности неудобно" Александр Евгеньевич Пресняков. Письма и дневники.С. 138. , - писал студент Пресняков своей матери 11 апреля 1894 г.

Поход на знаменитый книжный развал у Сухаревой башни был реальной угрозой для семейного бюджета: приехавший в Москву из Петербурга С.Ф. Платонов сетовал, что он там книг "не покупал, а по лавкам не ходил. Рукописи - все раскольничьи служебные и стоят "синенькую", "красненькую" - словом, приступу нет" С.Ф. Платонов - В.Г. Дружинину. 29 июня 1883 г. // Академик С.Ф. Платонов: Переписка с историками: В 2 т.Т. 1. М., 2003.С. 12. .

Бывали случаи, что научную литературу брали в кредит, постепенно возмещая ее стоимость книгопродавцу. О таком эпизоде сообщал А.Е. Пресняков, рассказывая о покупке с рассрочкой двухтомного труда В.С. Иконникова "Опыт русской историографии" Иконников В.С. Опыт русской историографии.Т. 1.Ч. 1-2. Киев, 1891-1892; т. 2.Ч. 1-2. Киев, 1908. . Книга на некоторое время оставила его, "благодаря библиомании", на безденежье - за нее Пресняков был должен 10 рублей А.Е. Пресняков - М.П. Пресняковой. 28 октября 1892 г. // Александр Евгеньевич Пресняков. Письма и дневники.С. 55. . Отчитываясь перед родителями в превышении бюджета, он в оправдание приводил слова своего учителя, С.Ф. Платонова, назвавшего эту книгу "не только необходимой, но просто неизбежной" Там же. .

Однако, как только финансовая сторона дела улучшилась, пополнение личной библиотеки было продолжено А.Е. Пресняковым с не меньшим энтузиазмом. Получив в университете 300 рублей, он в письме к матери так говорил о своих намерениях в отношении этих денег: "Я их, по всей вероятности, с вашего разрешения, ухлопаю на книги, потому что на те 100 р. удалось приобрести весьма незначительную часть того, что нужно. Это дьявольски дорогая вещь, особенно иностранные книги и издания!" А.Е. Пресняков - М.П. Пресняковой. 6 ноября 1893 г. // Там же.С. 119.

Библиофильский азарт и необходимость соразмерять его с финансовыми возможностями побуждали историков к поиску наиболее выгодных условий покупки книг, сведениями о которых они обменивались между собой. Так, Г.В. Форстен рекомендовал своим младшим коллегам и ученикам получать иностранные книги через петербургский университет "по печатной цене, с 15% скидки и без цензуры", "с правом платить, когда вздумается в течение года (т. е. сводить счеты к каждому январю)" А.Е. Пресняков - М.П. Пресняковой. 1 декабря 1893 г. // Там же.С. 124. . "Это удобно, соблазнительно и прековарно" Там же. , - оценил эти преференции А.Е. Пресняков и не преминул ими воспользоваться.

Для оплаты научных изданий историкам приходилось искать благотворителей, поскольку "позволить себе такую роскошь", как самоиздание и самооплата, могли лишь единицы А.Е. Пресняков - С.Б. Веселовскому. СПб., 9 января 1913 г. // Переписка С.Б. Веселовского с отечественными историками.С. 216. .

Неотъемлемой чертой научного быта рассматриваемого времени было составление собственной библиотеки, без которой не мыслил себя ни один историк-профессионал. Книжное собрание было, как правило, самым ценным из всего нажитого имущества. С.Ф. Платонов, ходатайствуя перед графом С.Д. Шереметевым о помощи В.С. Иконникову, писал: "До меня дошли слухи о болезни глаз у Владимира Степановича. Он должен оставить кое-какие работы и будет стеснен в средствах (!!). По скромности он ничего просить не будет; но мечтает, что казна купит его библиотеку (которую он ценит, говорят, в 30. 000) и оставит ее ему в пользование до кончины. Нельзя ли, граф, помочь ему? Это ведь подвижник. Никто не заслуживает более внимания с высоты престола среди всех наших ученых" С.Ф. Платонов - С.Д. Шереметеву. СПб. 8 октября 1911 г. // Академик С.Ф. Платонов: Переписка с историками.С. 155. .

К подбору книг для своих собраний историки относились очень внимательно: "Разобравши свою библиотеку, я содержание ее одобрил. Надо продолжать в том же духе. Дребедени почти нет и козлища забрели случайно" А.Е. Пресняков - М.П. Пресняковой. 18 сентября 1892 г. // Александр Евгеньевич Пресняков. Письма и дневники.С. 48. , - писал А.Е. Пресняков. Такое же отношение к составу книжного собрания отражено и в дневнике С. Б. Веселовского в записи от 14 (27) марта 1918 г.: "8-го купил у Гобермана за 650 р. библиотеку, если так можно назвать груды случайно сваливаемых много лет в одно место книг, и всю неделю разбирал их. Нашел много ценного для своей библиотеки, а остальное распродаю. Надеюсь выручить затраченные деньги и получить несколько сот томов в свою библиотеку за труды" Дневники С.Б. Веселовского 1915-1923, 1944 годов // ВИ. 2000. № 6.С. 96. .

Надо заметить, что формирование личных библиотек не могли остановить даже чрезвычайные обстоятельства: в скудной обстановке последствий социальных потрясений С. Б. Веселовский, первый раз получив сразу значительную сумму денег (13,5 млн. рублей жалованья в Московском университете за апрель 1922 г. и 75 млн. рублей из КУБУ (Комиссия по улучшению быта ученых. - Л. С.), приобрел госиздатовских книг по истории революции на 4 950 000 рублей. Для сравнения приведем отдельные строки из списка расходов, специально включенного историком в свой дневник как характеристика условий жизни. В них перечислены элементарные вещи, например: 1 пуд черной муки - 5. 000. 000; 2 фунта сахарного песку - 2.200. 000; резиновые каблуки к туфлям - 1.200. 000; 2 куска простого мыла - 1. 800. 000; 1 фунт монпасье для детей - 1. 400. 000 и т. п.) Там же. № 11-12. . Книги также вошли в разряд предметов первой необходимости.

Книжные собрания требовали много места, зачастую заметно тесня другие вещи в комнатах историков. "Так как этот шкаф небольшой, то в него я уложил белье, а комод забил ненужными книгами. Ох, уж эти книги. Я просто подавлен ими" А.Е. Пресняков - М.П. Пресняковой. 12 августа 1894 г. // Александр Евгеньевич Пресняков. Письма и дневники.С. 144. , - восклицал А.Е. Пресняков. Для личных библиотек составлялись каталоги, книги часто были снабжены экслибрисами А.Е. Пресняков - М.П. Пресняковой. 26 сентября 1892 г. // Там же.С. 49. .

Отношение к библиотеке было вообще очень серьезным. Ее обладатель думал не только о пополнении книжных полок, но и о сохранности собранных книг. Так, в годы гражданской войны в этих целях С. Б. Веселовский половину своей библиотеки "сдал на сохранение В.М. Хвостову в Научный институт" Дневники С.Б. Веселовского 1915-1923, 1944 годов // ВИ. 2000. № 9.С. 120. . Заботила историков и дальнейшая судьба личных собраний. А.Е. Пресняков писал своей жене в мае 1899 г.: "Если у нас несколько детей будет, я непременно составлю завещание о библиотеке, потому что это наследство духовное, а не материальное. Лучше жертвовать ее целиком на сторону, чем трепать ее как "наследство"" А.Е. Пресняков - Ю.П. Пресняковой. 16 мая 1899 г. // Александр Евгеньевич Пресняков. Письма и дневники.С. 424. .

Наличие научной библиотеки, как и собственного кабинета в квартире воспринимались как норма, стандарт жизни интеллигенции тех лет. Вероятно, в немалой степени революции октября 1917 г., занявшейся, в том числе, уплотнением "буржуазных" квартир, мы обязаны подробным описаниям историков своих жилищных условий. "Сегодня я в последний раз пишу в своем кабинете, в котором работал пять лет", - записал в дневнике 21 марта 1918 г. Ю.В. Готье. Весь последующий день прошел у него в суматохе с переносом вещей в квартире. "К вечеру более или менее убрались, имея уже не пять комнат, а три, и начали новую полупролетарскую жизнь. Жильцы въехали вечером; пока кажется, что будем ладить" Готье Ю.В. Ук. соч.С. 124. , - читаем запись от 22 марта 1918 г. Через год пространство сузилось до 2-х комнат, в которых еле помещалась та часть имущества, которая была необходима семье историка для жизни. "Извольте при таких условиях заниматься и двигать науку, т. е. исполнять ту обязанность, которую с нас не снимают и большевики" Там же.С. 266. , - восклицал Ю.В. Готье.

Работа в собственном кабинете, с использованием личной библиотеки была сама собою разумеющейся для историка рубежа XIX - ХХ вв. Вне их пределов научные занятия казались малопродуктивными. Находясь в Москве, 29 июня 1883 г. С.Ф. Платонов писал В.Г. Дружинину, что он много читает, но диссертацией не занимается: не хотелось, да и неудобно для него было работать без собственной библиотеки С.Ф. Платонов - В.Г. Дружинину. 29 июня 1883 г. // Академик С.Ф. Платонов: Переписка с историками.Т. 1.С. 11. .

Помимо кабинета, типовая квартира московской профессуры включала гостиную-столовую, спальню, детские и комнату для прислуги. К слову сказать, семьи историков, особенно по сегодняшним меркам, были достаточно велики: на иждивении главы семейства находились жена и в среднем трое-четверо детей. Наем квартиры был делом ответственным и хлопотным. При выборе жилья большое внимание уделялось не только его месторасположению и размерам. Жители крупных городов тех лет должны были принимать в расчет то, о чем мы, не мыслящие себя без центрального отопления и прочих удобств, уже не думаем: сдается квартира с дровами или без, есть ли чердак, на котором можно сушить белье, не сыро ли в доме и т. п.

Собственников жилья среди историков было не много. Существовали также служебные квартиры для профессуры, например, при Московском университете. Они располагались рядом с университетскими зданиями, в Шереметевском переулке (в советское время получившим имя известного историка середины XIX в. Т.Н. Грановского и статус улицы, в настоящее время - Романов переулок). Эти квартиры были спланированы по традициям той эпохи: просторные, с парадной (комнаты) и хозяйственной (кухня, комната для прислуги и пр.) сторонами, помещения которых выходили в два параллельных коридора, соединявшихся между собой и имевших, соответственно, два выхода - на улицу и во двор. Более состоятельные историки-москвичи могли позволить себе квартиры в новых доходных домах, оборудованных по последнему слову тогдашней инженерной мысли, аналогов современного элитного жилья. При необходимости переезда к нему приступали, по обыкновению, летом, во время дачного периода.

Традиция выбираться за город имела очень широкое распространение. Историки, как и другие дворянско-интеллигентские слои общества, стремились использовать летние вакации, чтобы отдохнуть на природе, отправиться в путешествие. Кстати, надо заметить, что Москва, Петербург и другие крупные города летом на стыке уже прошлого и позапрошлого веков с точки зрения экологии были далеко не безупречны. Отсутствие сегодняшней лавины автомобилей с их выхлопами в определенной мере компенсировалось дымящими заводскими трубами и "ароматами" гниющих бытовых отходов, ассенизационных повозок, пылью и пр. Поэтому "летнее ""пременение естества"" С.Ф. Платонов - В.С. Иконникову. Шлиссельбург, пристань Беляево. 26 июня 1908 г. // Там же.С. 119. , по выражению С.Ф. Платонова, несмотря на всю его хлопотность, выполнялось всеми, кто таковую возможность имел.

Историки переезжали на дачи, наемные и реже собственные, а иногда и в принадлежавшие им имения, как, например, С. Б. Веселовский. В своей Татариновке, в 50 верстах от Москвы по саратовскому (сегодня - павелецкому) направлению С.Б. Веселовский - А.Е. Преснякову. Москва, 6 апреля 1916 г. // Переписка С.Б. Веселовского с отечественными историками.С. 222. , он не только жил, но и организовал рентабельное хозяйство с огородом, различными службами и даже пасекой. Разумеется, всецело отдаваться отдыху не получалось: 3 - 4 дня в неделю Веселовский проводил в Москве, работая в архиве и участвуя в общественной деятельности. Однако выдавались дни, которые можно было всецело посвятить отдыху. "Лежу по целым дням на пчельнике или у себя на диване и читаю. Давно бы так! - Писал Веселовский своему коллеге А.И. Яковлеву. - Читаю в подлинниках римских историков и во французских переводах греческих. Для практики немецкого языка читаю с некоторым насильем Гейне и Лессинга" С.Б. Веселовский - А.И. Яковлеву. Татариново, 29 июня 1910 г. // Там же.С. 449. .

Круг чтения историков был невероятно широк и разнообразен. Он включал, помимо профессиональной литературы, русскую и зарубежную поэзию и прозу, драматургию, сочинения древних авторов, периодику и книжные новинки. Существовало обыкновение переписывать наиболее заинтересовавшие поэтические произведения. М.В. Нечкина, в то время студентка Казанского университета, отметила в своих подневных записях, что списывала "Кипарисовый ларец" И. Анненского и много думала об Анненском, записала ряд мыслей Дневники академика М.В. Нечкиной // Вопросы истории. 2004. № 12.С. 113. .

архив историк россия

Чтение, прогулки, общение с домашними и друзьями заполняли летний досуг историков. Зимой к ним присоединялись посещение театров, выставок, концертов, визиты. Историки тех лет были самым непосредственным образом вовлечены в литературно-художественную жизнь обеих столиц. Театральные премьеры, новое в изобразительном искусстве живо их интересовало. Наиболее обеспеченные историки могли позволить себе абонировать театральную ложу. Ю.В. Готье 30 января 1918 г. фиксировал пресечение этой традиции: "Вчера попали в Большой театр - на один из последних спектаклей в абонементную ложу, которую все равно удержать будет нельзя; в царской ложе сидели торжествующие хамы из солдатских депутатов - гнусно и противно" Готье Ю.В. Мои заметки.С. 111. .

Увлечение рисованием и музыкой было свойственно многим историкам рубежа XIX-ХХ вв. Художественным даром обладал С.В. Бахрушин, в молодые годы учившийся у В.Н. Мешкова, писавшего тогда в духе поздних передвижников. Художник уговаривал его оставить занятия исторической наукой и посвятить себя искусству Дубровский А.М. Жизнь и графика историка // Отечественная культура и историческая мысль XVIII - ХХ веков. Сб. ст. и материалов. Вып. третий. Брянск, 2004.С. 242. . На полях записей Бахрушина нередки зарисовки, точно передающие образы запечатленных лиц и ситуаций.

Любовь к музыке отличала, можно сказать без преувеличения, всех русских историков той поры. Исполнение фортепианных и скрипичных концертов было одной из составляющих вечеров, которые организовывались в их домах. Увлеченность музыкой выручала историков в сложных жизненных обстоятельствах, сложившихся после революционных потрясений начала ХХ в.П.Н. Милюков принимал участие в организованных им квартетах в России и в эмиграции, исполняя партию скрипки или альта Вандалковская М.Г. Павел Николаевич Милюков // Историки-эмигранты. Вопросы русской истории в работах 20-х - 30-х годов. М., 2002.С. 384. .С. Б. Веселовский приходил в гости к коллегам-историкам с нотами, чтобы играть на рояле. Они были у него и при аресте, которому он и остальные присутствовавшие на вечере у профессора Д.М. Петрушевского историки подверглись в сентябре 1919 г. (по счастью, всех вскоре освободили) Веселовский В.С. Из воспоминаний. 3 - 11 сентября 1919 г. // Отечественная культура и историческая мысль XVIII - ХХ веков.С. 218; Готье Ю.В. Ук. соч.С. 308. .

Непременную и очень весомую часть как личного, так и профессионального быта историков составляли визиты, обеды, вечера и пр. О насыщенности этими мероприятиями их повседневности свидетельствует довольно парадоксальная запись, которую занесла в свой дневник 13 декабря 1905 г., в разгар первой русской революции, Е.Я. Кизеветтер, жена историка А.А. Кизеветтера: "Революция одним хороша: не надо в гости ходить, и к нам гости не ходят. Так спокойно можно сидеть дома. Чувствуешь себя в безопасности, знаешь, что никто не явится" Кизеветтер Е.Я. Дневник 1905-1907 гг. // Российский архив. История Отечества в свидетельствах и документах. XVIII - ХХ вв. Вып. V. М., 1994.С. 344. .

Значение частных визитов и вообще домашних собраний в широком смысле слова - обедов, музыкальных вечеров и т. п. - на рубеже XIX - ХХ столетий было даже большим, чем в настоящее время. Помимо дружеского и профессионального общения, ценного в любые времена, они несли на себе огромную информационную нагрузку, выполняя задачу обмена новостями, поскольку уровень развития средств массовой информации и коммуникации (газеты, телефон, телеграф, почта) пока не соперничали с личностными контактами, а служили им.

Здесь уместно будет задержать внимание на еще одной очень важной стороне профессиональной и личной жизни людей тех лет, в том числе и историков - на культуре обмена письмами. Переписка наполняла их каждодневную жизнь, ее значение для старой московской профессуры не могло умалить даже появление более быстрых средств связи. Письма содержали не только конкретные сведения; заочные собеседники обменивались в них своими мыслями и побуждениями, делились планами и надеждами.

Встречи историков в домашней обстановке укрепляли их профессиональное сообщество. Поводом к ним служили выход книг, защита диссертаций, приезд коллег из других городов и т. д. "Собрания у меня, у Бахрушина, у Богословского" Готье Ю.В. Ук. соч.С. 429. , - перечисляет Ю.В. Готье встречи московских историков по поводу приезда в их город петербуржца С.Ф. Платонова. Собирались историки часто, испытывая простую потребность в общении с друзьями и единомышленниками в науке и жизни, ценность которого стала ощущаться обостренно в условиях советской России: "Вчера мы обедали с Любавским в тесном кругу, в квартире Веселовского; предлогом было поднесение ему книг, а настоящей причиной - отвести душу, забыться хотя бы на один вечер" Там же.С. 119. , - записал в своем дневнике в начале 1918 г. Ю.В. Готье.

Историки чтили свои профессиональные традиции и духовные устои общества. День Святой Татианы - основания Московского университета - выпускники не забывали никогда. Православные обряды и праздники историки "старой школы" соблюдали и в условиях насаждавшегося советским строем атеизма. "Удалось вспомнить старую масленицу и съесть вволю блинов, - записал Ю.В. Готье 28 февраля 1919 г. и продолжил, совсем в духе булгаковского профессора Преображенского: Газет не читал вовсе и потому сохранил сравнительно хорошее расположение духа" Там же.С. 226.. Рождество, Крещение, Пасха, другие православные даты составляли календарь историков рубежа XIX - ХХ вв.

Повседневный быт и научно-преподавательские будни русских историков являлись тем фоном, на котором происходило их профессиональное и личностное становление. Они формировали определенный стиль жизни и научного творчества, характерный для своего времени. Главными приоритетами в нем были стремление к профессионализму и индивидуальной творческой деятельности; он был отмечен насыщенным научным общением. Такой образ жизни сообщал российским историкам чувство собственного достоинства, самоуважения и значимости своего профессионального выбора.

Размещено на Allbest.ru