Идеологическое воздействие политики самодержавия на сознание элиты российского дворянства второй половины XVIII века (по материалам законодательства и переписки)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Идеологическое воздействие политики самодержавия на сознание элиты российского дворянства второй половины XVIII века (По материалам законодательства и переписки)

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования. Работа посвящена одной из узловых проблем русской истории - взаимоотношениям власти и образованной элиты. Разработка этой тематики позволяет дать более точную и полную характеристику ключевым чертам российской цивилизации и понять глубинные, а главное - объективные, причины некоторых важных противоречий современности. Применительно к России XVIII века данная проблема приобретает особую остроту. Жесткие обстоятельства существования страны с минимальным объемом совокупного прибавочного продукта и необходимость решения серьезных геополитических задач обусловили доминирующую роль государства во всех сферах жизни общества и установление самодержавной власти. Предпринятый Россией XVIII столетия прорыв, сопровождающийся как стремительной европеизацией, так и неизбежным ужесточением крепостничества, а также расширением сферы его действия, привел к усилению социальной напряженности. Внутренние проблемы усугублялись включением в состав державы народов, различающихся по социально-экономическому уровню, этноконфессиональной принадлежности и историческому опыту. В этих обстоятельствах целенаправленное формирование результативных механизмов воздействия на сознание многонациональной элиты, а также символов и понятий, способных поддержать идеологическую целостность расширяющей свои границы евразийской империи, могут рассматриваться как важнейшее условие жизнеспособности общества, средство амортизации нагнетающихся противоречий. Таким образом, изучение каналов влияния абсолютистской доктрины на ценностные ориентации дворянства даст возможность в новом ракурсе взглянуть на типологию российской государственности и оценить роль самодержавной власти и как инициатора и гаранта имперского могущества, и как главной силы, противостоящей фрондерским настроениям первых поколений русской интеллигенции. Проблема идеологического и социопсихологического аспектов взаимоотношений власти и элиты не мене актуальна и для концептуального исследования социальной истории высшего класса, анализ психологии которого даст возможность оценить результативность функционирования абсолютистской идеи, а также выявить причины сбоя механизма влияния престола на сознание дворянина и возникновения фрондерских настроений в среде образованной элиты. Наконец, изучение идеологической политики самодержавия и степени ее успешности предполагает выявление в документах сведений о сложнейших процессах, протекающих в общественном сознании, социальной психологии и менталитете. Научное решение данной проблемы приобретает особую актуальность для совершенствования методов источниковедения и повышения информативной отдачи текстов с помощью междисциплинарных исследовательских приемов. Таким образом, центральной темой исследования стала идейная составляющая мобилизационной политики государства, вынужденного существовать в жестких природно-климатических условиях и в режиме нарастающей конкуренции со стороны других монархий.

Предмет исследования в диссертации охватывает следующие явления и процессы:

1. Идея абсолютизма, направленная на создание социальной опоры власти в лице преданного самодержавию высшего сословия, по уровню образования и социальной мобильности соответствующего веку европейского Просвещения;

2. Механизмы социального контроля власти, призванные воспитать государственное сознание у дворянства;

3. Степень результативности идеологической политики монархии или характер «обратной связи», на которую рассчитана любая государственная доктрина.

Объект исследования в диссертации включает в себя целый ряд характеристик идеологии, сознания, психологии и менталитета русского общества второй половины XVIII века: содержание государственной доктрины, под которым понимается совокупность идей, ценностей и символов, направленных на обеспечение внутренней стабильности и мобилизацию человеческих ресурсов, решение внешнеполитических задач, а также создание образа власти и императора; каналы воздействия власти на сознание дворянства; политическое мышление элиты дворянства проявившееся в таких процессах, протекающих в общественном сознании высшего сословия, как: восприятие образа императора; смысл, который вкладывал дворянин в понятие «служба монарху и отечеству»; идеи, обеспечивающие психологическую сплоченность господствующего класса. Глубина неизбежно возникающего зазора между мобилизационными усилиями власти, которая определялась ее представлениями о государственном престиже, идеальном устройстве общества, обязанностях подданного, и реальными предпочтениями дворянина будет оценена через анализ фрондерских и оппозиционных настроений в среде элиты высшего сословия.

Хронологические рамки работы ограничены второй половиной XVIII века, когда интенсифицировалось именно идеологическое воздействие власти на сознание «благородных подданных». В диссертации особое внимание уделяется Манифесту о вольности дворянства и детально анализируется отношение самодержавия к господствующему классу после отмены обязательного характера службы. Период правления Екатерины II может быть признан апогеем реализации дворянской политики абсолютизма и по-своему уникальным этапом в истории высшего сословия. Эти годы стали достаточно кратковременным моментом баланса между мобилизационными усилиями власти и степенью доверия просвещенной политической элиты к престолу. Таким образом, как дворянская политика самодержавия, так и сознание правящего сословия рассматриваются в момент высшей точки их развития, когда наиболее очевидны все связи и опосредования. В то же время, в диссертации предпринимается попытка понять истоки и основные тенденции дальнейшей трансформации взаимоотношений власти и элиты в Российской империи. В данном контексте затрагивается период, когда был дан мощный импульс законодательному в масштабах всего государства формированию статуса дворянства, т.е. время Петровского правления, и, с другой стороны, ставится вопрос о влиянии исканий образованной элиты второй половины XVIII века на величайшие достижения русской культуры начала XIX столетия. Таким образом, в диссертации автор обращается к так называемому «долгому XVIII веку», который начался, выражаясь метафорически, с великого посольства Петра 1698 года, и завершился на Сенатской площади.

Цели и задачи диссертации логично объединяются в несколько тематических блоков:

1. Выявить факторы, объективно связанные с природно-климатическими условиями существования исторического ядра российского государства, которые повлияли на сословную политику самодержавия. Определить роль идеологии в предпринятой властью мобилизации всех внутренних ресурсов и создании надежной социальной опоры в лице образованной преданной элиты. Воссоздать основное содержание государственной доктрины, рассматривая ее при этом как внутренне логичную, эволюционирующую концепцию, востребованную обстоятельствами и призванную облегчить решение стоящих перед страной задач.

2. Вскрыть действие механизмов социального контроля, направленных на воспитание государственного сознания у представителей высшего сословия.

3. Определить степень зависимости элиты от официальных ценностей путем анализа психологии высшего сословия и, в частности, ее отношения к власти, личности монарха, светскому обществу, государственной службе, крестьянству и т.д.

Методология исследования. Теоретической основой диссертации стал прежде всего принцип историзма и цивилизационного подхода. В контексте работы это означает поиск глубинных причин, определивших специфику российской государственности, которые обусловили такие важнейшие черты развития русского общества, как сильная власть государства, установление самодержавия и его ведущая роль во всех социальных сферах, включая идеологию, культуру, образование и повседневную жизнь подданных; доминанта внеэкономического принуждения крестьянина и жесткий режим крепостничества; закономерная потребность престола иметь надежную опору в лице консолидированного слоя светских феодалов. В этом контексте особый смысл приобретает сравнительный подход, суть которого заключается не только в эвристическом значении сопоставления социальных процессов в русском обществе XVIII века и в других государствах, но и в отказе от европоцентризма и классики западной модели развития.

На основании методологического принципа признания главенствующей роли гео-климатических и социально-экономических факторов в развитии общества констатируется определяющее влияние всех перечисленных выше обстоятельств на идеологическую политику власти, сознание элиты и психологию образованного дворянина. Иначе говоря, такие часто резко критикуемые в историографии факты российского прошлого, как самодержавие, крепостничество, зависимость высшего сословия от государства и т.д., рассматриваются в работе как компенсационные механизмы, закономерное возникновение которых непосредственно связано с фундаментальными особенностями исторического развития России. Данный объективный подход исключает недопустимые в историческом исследовании нравственно-этические оценки и использование при изучении прошлого дихотомии «хорошо-плохо».

В то же время работа строится на основе принципа причинности и признании обратного влияния психологического склада русского народа, а также сознания элиты дворянства и индивидуальных качеств личности, в особенности личности монарха, на все социальные катаклизмы драматичного XVIII века. То есть важнейшим аспектом теоретической базы диссертации является антропологический метод исследования, который предполагает выявление человеческого содержания исторического процесса. Использование основных положений теории элит в качестве одного из методологических принципов исследования позволило констатировать определяющее влияние взаимоотношений дворянства и власти на семантическую карту русского общества второй половины XVIII века. Наконец, еще одним приемом изучения идеологического воздействия абсолютизма на менталитет высшего сословия стал принцип системного анализа. В работе использованы такие его составляющие как, эффективность всестороннего исследования явления в момент его максимального развития, а также закон противоречивого единства центра и периферии, когда, например, новые явления в психологии дворянства давали о себе знать не в эпицентре действия общепринятых ценностей, а в сферах, от него удаленных.

Наконец, теоретическая база диссертации строится на основе методов научного источниковедения, которые заключаются в следующем:

1. Формирование источниковой базы в соответствии с генеральной совокупностью реально существовавших текстов, социальными функция привлекаемых к работе документов и исследовательскими задачами.

2. Структурная обработка содержащейся в документах информации и комплексное сопоставление сведений, извлеченных из источников различного вида, что предполагает прочтение исторического текста с применением междисциплинарных методов контент-анализа и понятийной истории, а также исследовательских приемов, использующихся в семиотике, социальной психологии, антропологии, литературоведении.

3. Целенаправленный лексический и терминологический анализ источника, базирующийся на признании того факта, что язык эпохи являлся индикатором изменений в обществе, фактором, влияющим на сознание современников, действенным орудием социального контроля со стороны политической власти.

Новизна работы. В диссертации впервые в историографии предпринята попытка концептуальной характеристики взаимоотношений власти и дворянства в широком социокультурном контексте истории XVIII столетия с помощью междисциплинарных приемов комплексного источниковедения, использующихся на основе принципа историзма и цивилизационного подхода. В работе исследуется практически не изученная проблема каналов воздействия идеологии власти на сознание высшего сословия. Убедительно доказывается, что именно зарождение оппозиционных настроений в среде образованной элиты второй половины XVIII века предопределило появление первых поколений интеллигенции и расцвет русской литературы в XIX столетии. Наконец, в работе применен метод структурного текстологического анализа законодательства и переписки, что позволило актуализировать информацию, не доступную при иллюстративном использовании документов.

Практическое значение диссертации заключается не только в возможности использовать результаты исследования в учебных курсах по русской истории, литературе, культуре. Важно, что в работе вскрываются объективные причины существования сильной верховной власти в стране, вынужденной существовать в режиме мобилизационной экономики и жесткой конкуренции других государств. В данном контексте становится очевидной закономерность одного из главных противоречий русской истории Нового времени - противоречия между достоинством подданного сильной державы и свободой индивидуальности образованной личности, усвоившей ценности европейского индивидуализма века Просвещения. Понимание глубинных корней этого конфликта даст возможность более мудро отнестись к катаклизмам прошлого, что в, конечном итоге, приведет к углублению чувства патриотической гордости и причастности к драматичной тысячелетней истории русской цивилизации. Апробация очерченного круга проблем была отражена в двух монографиях (общим объемом более 50 п.л. издательства «РОССПЭН» и «Наука»), более чем в 50 статьях (из них 12 в журналах, рекомендованных ВАК для опубликования основных результатов диссертаций на соискание ученой степени доктора наук), (общим объемом более 50 п.л.), а также в трех тематических сборниках, главным редактором которых является соискатель. Основные идеи работы обсуждались на конгрессах, конференциях, межвузовских семинарах, циклах лекций по источниковедению и русской культуре в МГУ им. М.В. Ломоносова и ряде зарубежных университетов, на заседаниях научного производственного совета и центра по изучению русского феодализма ИРИ РАН.

Структура работы. Диссертация включает введение, историографический обзор, критику источниковой базы, четыре главы, заключение, список привлеченных архивных источников и опубликованных источников, а также библиографию. Первая глава посвящена формированию основ государственной доктрины самодержавия, во второй главе рассматривается державная идея и результативность сословной политики в царствование Екатерины II, третья глава затрагивает отражение взаимоотношений власти и личности в политическом языке XVIII века, и, наконец, в четвертой главе анализируется возникновение оппозиционных настроений в среде образованного дворянства, в заключении подводятся основные итоги исследования.

Основное содержание работы

сословный политика дворянство самодержавие

Несмотря на отсутствие обобщающих работ, посвященных сословной политике власти по отношению к верхушке общества и особенностям государственного сознания правящего класса, данная тема затрагивается во многих правовых, литературоведческих и собственно исторических работах, обзор которых дается в разделе «ПРОБЛЕМНО-ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЙ ОЧЕРК». Существующее в науке единодушное признание активного воздействия государства на законодательное оформление социальной дифференциации общества соседствует с самыми различными трактовками этого процесса, проанализированными в параграфе «Основные итоги изучения сословного строя Российского государства». Большинство историков полагает, что элементы сословной организации общества возникли вместе с древнерусским государством в XI в., развивались на протяжении столетий и получили окончательное законодательное оформление в Жалованной грамоте городам и дворянству. При этом высшее сословие или, по терминологии советских ученых, «класс-сословие» оказалось наиболее статуированным в результате целенаправленных усилий власти в XVIII веке.

Сущность сословной политики самодержавия имеет в науке разнообразные трактовки, которые условно можно объединить в три ведущие историографические концепции: тезис о всеобщем закрепощении сословий в XVI-XVII вв. и их постепенном освобождении на протяжении XVIII и XIX столетий; вывод о продворянском характере российской монархии, защищающей интересы господствующего класса; и, наконец, признание относительной независимости политических и правовых институтов власти от интересов различных социальных групп. При этом, на первый взгляд, вызывает недоумение тот факт, что все перечисленные тезисы могут присутствовать в рассуждениях одного исследователя. Однако данный историографический казус объясняется не противоречивостью концепции того или иного ученого и даже не ошибочностью идеи всеобщего закрепощения или, напротив, тезиса о единстве политических целей самодержавия и господствующего класса. Речь идет лишь о различных акцентах и различных ракурсах взгляда на единый, но крайне сложный, детерминированный самой спецификой российской государственности процесс формирования политики власти по отношению к дворянству, которая сочетала принуждение и гарантии высшего положения в обществе, осложняемые периодическими конфликтами власти с олигархическими притязаниями элиты.

Особым этапом этого процесса конституирования дворянского сословия, происходящего по инициативе власти, под ее контролем и отвечающего интересам государства, стало Петровское правление, итоги изучения которого анализируются в параграфе «Историография формирования главных принципов политики самодержавия по отношению к высшему сословию в XVIII веке». В центре внимания исследователей, обращающихся в теме «власть и дворянство», традиционно остаются законодательные акты, регламентирующие характер службы высшего сословия и системы вознаграждения за нее, т.е. прежде всего указ о единонаследии 1714 года и Табель о рангах. При анализе указа 1714 г. важно проследить внутреннюю взаимосвязь между двумя его положениями - о правилах наследования имений и уравнении статуса поместья со статусом вотчины, а также необходимо дать интерпретацию этого документа в контексте всей сословной политики самодержавия и истории условной формы феодального землевладения, которая «ставила каждого помещика в прямую зависимость от государя, сделав факт обладания дозированной долей земли лишь следствием его верной службы». Оформившееся в первой четверти XVIII веке собственно дворянское законодательство, по мнению многих специалистов, свидетельствует, что и после отмены «службы с земли» монархия видела в высшем сословии, прежде всего, кадровых военных, чиновников, придворных. Важнейшим документом, который воплотил «усилия государства» по «модернизации правовых основ службы», специалисты единодушно признают Табель о рангах, однако, последствия введения принципа выслуги имеют в историографии противоречивые оценки. Одни исследователи в расширении состава высшего сословия в результате действия принципа выслуги усматривают процесс «размывания дворянства», а другие, напротив, явление постепенного «одворянивания» преуспевающих на службе разночинцев, что представляется более аргументированным мнением.

Таким образом, сословная политика Петра в отношении дворянства оценивается преимущественно в плоскости юридической и социальной проблематики. Результаты воздействия власти на приоритеты высшего сословия и методы социального контроля, направленные на создание преданной государству элиты так или иначе затрагиваются в ряде исследований, однако, специальные работы, посвященные данной проблематике, отсутствуют. В итоге создается известный информационный вакуум, препятствующий формированию цельного представления о взаимоотношениях власти и высшего сословия в XVIII столетии и остается неясным, почему продолжала сохранять актуальность Петровская концепция службы и после Манифеста о вольности дворянства в последней трети XVIII. Обзору литературы, рассматривающей сословную политику престола в этот период, посвящен параграф «Историческая наука о взаимоотношениях власти и дворянства после отмены обязательного характера государственной службы». Пристальный интерес исследователей к Манифесту обусловил подробный анализ в научной литературе причин появления этого документа, его реализацию, социальную сущность и последствия. В ряде работ отмена обязательного характера службы непосредственно связывается с ликвидацией условного землевладения и превращением высшего сословия в сословие вотчинников, чьи землевладельческие права приходили все в большее противоречие со служебными обязанностями. К этой точке зрения примыкает наиболее распространенное в историографии мнение о настойчивом стремлении самого дворянства к свободе от тягостной государственной повинности. Отразилось в некоторых работах представление, что к началу 60-годов XVIII столетия самодержавие не нуждалось более в сохранении всеобщей служебной повинности для господствующего класса, поскольку за десятилетия действия Табели о рангах вырос слой профессиональных чиновников. Таким образом, с одной стороны, у власти был кадровый резерв, с другой - не хватало средств платить всем обязанным служить.

Не меньшее внимание в литературе уделяется собственно нормативной части Манифеста, практике службы высшего сословия после его опубликования, деятельности Комиссии о вольности дворянства, и, наконец, окончательной конфирмации свободы от обязательной службы в Жалованной грамоте. Многие исследователи разделяют мнение о принципиальном значении Жалованной грамоты в истории сословного строя, которая была отмечена законодательным оформлением социального статуса дворянства, ставшего, по мнению Б.Н. Миронова, «настоящим сословием». При этом одни специалисты усматривают в издании Жалованной грамоты начало формирования гражданских прав в российском обществе, которые постепенно должны были распространиться на все население, другие, напротив, связывают легитимно закрепленное расширение привилегий высшего сословия с еще большим ужесточением крепостничества. Таким образом, в историографии отсутствует единая оценка как целей законодательного оформления статуса высшего сословия, так и результатов, которых ожидала власть от целенаправленного структурирования своих отношений с дворянством. Целый спектр противоречивых взглядов на Манифест и Жалованную грамоту связан в известной степени с недостаточным вниманием специалистов к идеологической составляющей этих документов, которая имела сложное и неожиданное для власти влияние на сознание высшего сословия. Традиция изучения духовной жизни дворянина после отмены обязательного характера службы рассматривается в параграфе «Освещение в историографии результативности идеологического воздействия самодержавия на сознание элиты».

В литературе присутствует давно наметившаяся тенденция к дифференциации «практических» и «психологических» последствий Манифеста о вольности, Жалованной грамоты и в целом дворянского сословного законодательства, под воздействием которых сложились в конечном итоге уникальные условия для развития высшего сословия. Специалисты, так или иначе затрагивающие в своих работах проблемы социальной истории и культуры дворянства, приходят к выводу, что сословная политика престола спровоцировала и отчасти ускорила формирование новых тенденций в сознании и образе жизни господствующего класса. В силу особой сложности и внутренней противоречивости эти тенденции получили в историографии целый ряд различных наименований: появление феномена «неслужащего дворянина» и «частного человека», эмансипация дворянской литературы, возникновение первых поколений русской интеллигенции, распространение фрондерских настроений и т.д.

Однако традиция изолированного исследования общественного сознания и культуры дворянства, с одной стороны, и политики абсолютизма - с другой, оставила незамеченным факт глубокого противоречия между идеологической составляющей сословного законодательства и его последствиями. Во всех указах, которые были адресованы непосредственно высшему сословию, речь шла о «ревностной преданности» «Нашего вернолюбезного благороднейшего Российского Дворянства» и никак не о самостоятельной элитарной культуре. Тем не менее еще историки и литературные критики XIX века фиксировали наметившийся в царствование Екатерины II раскол власти и образованной элиты. В целом процесс эмансипации культуры, так или иначе отраженный в исторических и литературоведческих исследованиях, означал формирование «критического» общественного мнения, обретение независимости художественного слова, сакрализацию личности поэта и поэтического творчества, дифференциацию общественного сознания, которому стали тесны рамки единого официозного направления. В связи с этим ученому предстоит столкнуться с альтернативой - неизбежно ли созданные или отвоеванные у абсолютизма благоприятные условия для внутреннего развития личности приводят к ее конфронтации с правительством. Был ли у самодержавия шанс сохранить чувство имперского патриотизма у просвещенной элиты, которая бы продолжала служить власти, а не расшатывать ее? Масштаб государственной политики самодержавия и огромный внутренний потенциал российской дворянской культуры XVIII столетия потребует больших исследовательских усилий и, прежде всего, особых методик анализа документов.

Общая характеристика привлеченных к диссертации источников, их видовая классификация и главные принципы извлечения сведений, необходимых для решения поставленных исследовательских задач, раскрываются в разделе «ДОКУМЕНТАЛЬНАЯ БАЗА РАБОТЫ И МЕТОДЫ ЕЕ ИСТОЧНИКОВЕДЧЕСКОЙ КРИТИКИ». Выводы диссертации стали результатом комплексного и сравнительного изучения нескольких тысяч законодательных актов, опубликованных в Полном собрании законов Российской империи, более трех тысяч писем и около 70-ти художественных и публицистических произведений, мемуаров, записок, дневников, проповедей, донесений, прошений, челобитных и т.д. Основу данного целенаправленно созданного собрания текстов составили такие массовые источники, как законы и переписка, которые и были подвергнуты сплошному анализу. Подобный выбор мотивировался видовыми особенностями указанных исторических документов, признанных наиболее информативными для исследования эволюции доктрины российского самодержавия и результативности ее воздействия на элиту высшего сословия. Законодательство в силу своих императивных и регулятивных функций контролирует мотивацию подданных, содержит сведения об идеологической политике государства, а также о самосознании и саморепрезентации власти. В то же время письма в отличие от мемуаров - источник синхронный, а в отличие от дневников - не просто результат внутренней рефлексии личности, а главное средство коммуникации людей XVIII столетия, факт открытого социального действия. Именно переписка верхушки господствующего сословия наиболее адекватно отразила характер зависимости формирующейся дворянской культуры от самодержавия.

В ходе работы над диссертацией в той или иной степени были учтены и проанализированы практически все законодательные акты, опубликованных в IV-XXIII томах ПСЗ под следующими наименованиями: манифесты, грамоты, уставы, учреждения, регламенты, резолюции, наставления, инструкции, рескрипты, реляции, распоряжения, высочайше утвержденные проекты и доклады, а также акты, сентенции, характерные для начала XVIII столетия артикулы, и, наконец, декларации, трактаты, конвенции, грамоты иностранным дворам, универсалы, которые относились преимущественно к сфере внешней политики Российской империи. Основной массив исходящих от верховной власти законов назвался указами, среди которых в свою очередь различались именные, сенатские, объявленные из Сената, сенатские вследствие именного, синодские, из Военной Коллегии и т.д.

Рабочая группировка привлеченных к диссертации законодательных актов в соответствие с их тематикой, социальными функциями и особенностями преломления основных положений государственной доктрины представлена в параграфе «Специфика отражения официальной идеологии самодержавия в законодательстве». Прежде всего в работе использовались законы, регламентирующие различные аспекты государственной службы дворянина и определяющие обязанности, привилегии и социальную структуру высшего сословия: образцы присяг, приносимых военными, гражданскими и духовными лицами, а также вступающими в службу, повышаемыми в чине и т.д.; инструкции об исправлении самых различных должностей, которые не только ограничивали круг обязанностей, но и задавали тип «идеального чиновника»; указы, регулирующие порядок смотров, продвижения по чиновной лестнице, систему отпусков и отставок, получение из Герольдии сведений о принадлежности чиновника к «благородному сословию», предоставление в Сенат списков произведенных в офицеры, акты, основанные на доносах об уклоняющихся от службы; законодательно закрепленные реестры «радетельных трудов» и соответствующих им поощрений, описание подвигов и отличий, за которые полагался тот или иной орден, указы о награждениях и пожалованиях, дипломы на княжеское, графское, баронское достоинство; постановления, отражающие взаимоотношения власти и «образованной личности», в частности, указы о запрещенных книгах и частных типографиях, об отношении к Франции периода революции, материалы по делу московских розенкрейцеров; наконец, в диссертации детально рассматриваются такие важнейшие документы, как Табель о рангах, Манифест «о даровании вольности и свободы российскому дворянству», «Грамота на права, вольности и преимущества благородного Российского дворянства».

В особую группу источников можно выделить законодательные акты, регулирующие отношения власти и подданных расширяющей свои границы Российской империи, в частности: объявляемые «во всенародное известие» манифесты, указы, грамоты и т.д., исполнению которых придавалось особое значение, - эти документы, рассылались во все присутствия, прибивались «на публичных местах» и читались во время церковных служб; указы, четко определяющие наименования посланий на высочайшее имя, процедуру подачи петиций, прошений, жалоб, челобитных, их формуляр, содержание, строго задаваемые эталоны адресации и подписи, социальный состав групп населения, имеющих право на обращение к престолу, штрафы и наказания, предусмотренные за нарушение протокола; законодательные акты, адресованные населению присоединенных территорий, а также российским подданным неправославного вероисповедания.

Информация, извлеченная из законодательных актов, позволила определить важнейшие ценности и символы государственной доктрины, воссоздать официально задаваемый образ «идеального подданного» и выявить методы социального контроля, призванного обеспечить выполнение этих многочисленных указов, распоряжений, инструкций и т.д. Степень результативности воздействия имперской идеологии на сознание дворянства, главной социальной опоры престола, исследовалась в работе путем детального анализа эпистолярного комплекса, составленного на основе обширной корреспонденции представителей верхушки господствующего сословия, общая характеристика которого дается в параграфе «Письма как источник по социальной истории элиты российского дворянства».

Использованная в диссертации корреспонденция в целом адекватно отражает генеральную совокупность чрезвычайно богатого эпистолярного наследия российского дворянства второй половины XVIII века и условно разделяется на традиционную, интимную и интеллектуальную переписку. К традиционной переписке, преследующей конкретные, часто прагматичные цели и ориентированной на стандарт письмовников, относились прошения, жалобы, рекомендации, благодарности, соболезнования, поздравления, семейная переписка бытовой тематики. Интимные послания, охватывающие самый широкий круг вопросов и содержащие эмоциональное выражение мыслей и чувств автора, можно уподобить задушевному разговору. Интеллектуальная переписка, свидетельствующая об усложнении внутреннего мира «просвещенной личности» XVIII века, была распространена в среде писателей, драматургов, поэтов, масонов и в целом образованных людей того времени, отличалась тематической и сюжетной определенностью, логической подачей материала и мировоззренческой направленностью обсуждаемых проблем.

Анализ биографий авторов привлеченных к работе писем, обнаружил сложную структуру верхушки господствующего сословия, наличие нескольких пересекающихся по своему составу элит, среди них - элита власти, то есть близкие ко двору сановники; экономическая элита, к которой относились богатые латифундисты; просвещенная элита, первые поколения русской дворянской интеллигенции; и, наконец, элита прошлого, затухающие фамилии с гордой родовой памятью о прежнем могуществе. По активности мысли и интенсивности жизни эти круги составляли наиболее деятельную и думающую часть господствующего сословия, чья переписка отразила степень зависимости всего дворянства от идеологии самодержавия.

Привлеченные к работе эпистолярные источники не были органичены лишь перепиской дворянства. В диссертации также использовались сведения, сожержащиеся в посланиях Петра I (письма Екатерине I, адмиралу Ф.М. Апраксину и др.) и Екатерины II (государственным деятелям, монархам других стран, вел. кн. Павлу Петровичу, Вольтеру и т.д.), а также членов царской фамилии и их родственников, например переписка Вюртембергов; использивались письма дворян властвующим особам и представителям других социальных групп - крестьянам, купцам, иностранцам, и кроме того, разнообразные прошения и челобитные на высочайшее имя.

Помимо частной корреспонденции и законодательства выводы работы основываются также на данных других видов источников, материалы которых, однако, не были подвергнуты сплошному анализу. Эти документы можно ранжировать по видовой принадлежности, социальным функциям и специфике отражения реальности прошлого:

- Законодательные акты, относящиеся к более раннему периоду, в частности, отдельные статьи Судебников 1497 г., 1550 г., 1589 г. и Соборного Уложения 1649 г., а также некоторые указы конца XVIII - начала XIX вв., опубликованные в XXIV-XXVI томах ПСЗ.

- Источники, проясняющие обстоятельства возникновения тех или иных законов, но не вошедшие непосредственно в их текст, в том числе императорские распоряжения и распоряжения крупных чиновников, донесения, доклады, письма в Сенат. К этой же группе можно отнести нереализованные проекты, которым не суждено было приобрести законодательную силу, но в которых, тем не менее, отразились важные тенденции сословной политики власти и социальной культуры верхушки дворянства. В частности, к работе были привлечены: протоколы заседаний «Комиссии о вольности дворянства» и представленный императрице доклад собрания о «Праве дворянском»; наставления братьев Паниных будущему императору Павлу I, а также их проекты «О реформе Сената и создании Императорского Совета при монархе», «О фундаментальных государственных законах» (в редакции П.И. Папина и записи Д.И. Фонвизина), записка А.А. Безбородко «О потребностях Империи российской» и др.

- Официальная публицистика и памятники общественной мысли XVIII в., а также отдельные произведения более ранних и поздних периодов. Начало столетия представлено в работе прежде всего такими нарративными источниками, как речи самого императора, проповеди Феофана Прокоповича и Гавриила Бужинского, «История Свейской войны», «Рассуждение, какие законные причины Его Царское Величество к начатию войны против короля Карла XII имел» Петра Шафирова, знаменитый учебник хорошего тона «Юности честное зерцало» и др. При воссоздании официальной идеологии и сознания высшего сословия периода Екатерининского правления использовались: «Наказ» Уложенной Комиссии; книга, предназначенная для народных городских училищ, «О должностях человека и гражданина», и ее первоисточник сочинение С. Пуффендорфа «De Officio Hominis Et Civis Juxta Legen Naturalem Libri Duo»; некоторые публицистические произведения таких дворянских авторов, как М.М. Щербатов («О повреждении нравов в России»), М.Н. Муравьев («Понятие благородства»), Я.Б. Княжнин («Отрывок толкового словаря»), Н.И. Новиков (статьи в журнале «Трутень»), Д.И. Фонвизин («Опыт российского словника»), Н.М. Карамзин («Записка о Н.И. Новикове») и ошибочно приписываемая Радищеву анонимная «Беседа о том, что есть сын Отечества», рукопись политического содержания с критикой внешней политики Екатерины II неизвестного автора, «Об Общественном договоре или Принципы политического права» Ж.-Ж. Руссо, «Рассуждения о Франции» Ж. Местра, имитация «Завещания Екатерины II» С. Марешаля и др. Кроме того, в диссертации были использованы публицистические произведения более ранних периодов, в частности, «Сказание о князьях Владимирских», сочинения князя Курбского и его переписка с Иваном Грозным.

- Источники личного происхождения, воспоминания, дневники, журналы, записки и т.п. Реалии Петровского правления были воссозданы в диссертации на основании мемуаров бывшего дипломата А.В. Желябужского, представителей голштинской знати графа Г.-Ф. Бассевича и камер-юнкера Ф.-В. Берхгольца, датского министра Ю. Юля, английского посланника лорда Чарльза Уитворта. Для анализа общественной мысли Екатерининской эпохи использовались «Записки», «Мысли из особой тетради» и «Завещание» самой императрицы, а также «Записки сенатора И.В. Лопухина», «Жизнь и приключения Андрея Болотова», «Дневник» А.В. Храповицкого, «Записки» Е.Р. Дашковой, «Письма русского путешественника» Н.М. Карамзина, «Взгляд на мою жизнь» И.И. Дмитриева, «Записки из известных всем происшествий и подлинных дел, заключающие в себе жизнь Гаврила Романовича Державина», «Журнал моей поездки в Смирну генеральным консулом» И.И. Хемницера и др.

- Произведения художественной литературы, прежде всего, оды Г.Р. Державина, М.М. Хераскова, В.В. Капниста, басни и эпиграммы И.И. Хемницера, стихотворения Н.А. Львова, Н.М. Карамзина, А.М. Бакунина, пьеса Я.Б. Княжнина «Вадим Новгородский», «Путешествие из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева, сентиментальная проза М.Н. Муравьева «Обитатель предместья и Эмилиевы письма», «Недоросль» Д.И. Фонвизина, а также отдельные творения Пушкина, Грибоедова, Лермонтова, Белинского, Герцена.

- Словари и лексиконы, отражающие русскую языковую традицию, а также содержащие сведения о некоторых немецких, английских, французских и польских терминах XVIII столетия: «Материалы для словаря древнерусского языка» И.И. Срезневского, «Словарь русского языка XI-XVII вв.», «Словарь Академии Российской» (1798-1794), «Словарь Академии Российской, по азбучному порядку расположенный» (1806-1822), «Толковый словарь живого великорусского языка» В.И. Даля, «Этимологический словарь русского языка» М. Фасмера, Историко-этимологический словарь современного русского языка, Teutscher, und Reussischer, Dictionarium. Das Wiener deutsch-russische Wцrterbuch (факсимильное издание XVII в.), Allgemeines Haushalts-Lexikon (1751), Dictionnaire universel Franзois et latin vulgairement appelй dictionnaire de Trйvoux (1771), Geschichtliche Grundbegriffe (1972-1975), Lexikon der Aufklдrung. Deutschland und Europa (1995), и др.

- Наконец, в отдельную группу источников можно объединить документы эпохи, характеризующие саморепрезентацию власти - описание фейерверков, триумфальных въездов, церемониалов, которые сохранились в законодательных актах, воспоминаниях, извещениях, направляемых к европейским дворам, в произведениях изобразительного искусства и т.д.

В диссертации использовались как опубликованные, так и неопубликованные источники, находящиеся в фондах рукописных отделов библиотек и в архивах Москвы, Петербурга, Германии, Франции, Ирландии и т.д. В ходе работы было произведено сравнение многих опубликованных в XIX в. текстов с их рукописными оригиналами и черновыми вариантами, что позволило, в частности, воссоздать этапы работы императрицы над «Жалованной грамотой дворянству», выявить «своеручные» замечания Петра I и Екатерины II, сопоставить проект «О фундаментальных законах» и письма братьев Паниных вел. кн. Павлу Петровичу и т.п. Кроме того, изыскания в архивах позволили сделать ряд уникальных открытий, к которым можно отнести обнаружение коллекции манускриптов, принадлежащих историку Александру Брюкнеру, неизвестные письма Петра I Ф.М. Апраксину, «О преимуществе Императорского Величества» Екатерины II, оставленное С.М. Гамалеей описание последних дней жизни Н.И. Новикова и т.д.

Методика исследования документальной базы работы включает следующие приемы научной критик источников: классификация, сплошная обработка информации, хронологический и диахронический сравнительные подходы, которые позволили проследить эволюцию государственной доктрины, специфику отражения официальных идей в текстах с различными социальными функциями, а также каналы и результативность воздействия власти на сознание дворянства. Методы, реализованные на основе детального лексического изучения текстов письменных памятников XVIII в., рассматриваются в параграфе «Источниковедческие принципы понятийного и семиотического анализа документов». Понятия, которые стали важнейшим орудием социального контроля со стороны престола, подтверждением внешнеполитических успехов империи, действенным инструментом политического дискурса просвещенной элиты и власти, рассматриваются на трех уровнях: государственном, сословном и личностном. При прочтении источников были проанализированы следующие термины: император, империя, государь, самодержец и т.п., то есть понятия, с помощью которых происходила самоиндентификация власти, репрезентация образа монарха в официальных источниках и его восприятие элитой высшего сословия; дворянство, благородное сословие, народ, гражданин, служба Отечеству, служба императору, чин и т.п., т.е. понятия, выражающие представления власти и личности об иерархии общества и месте дворянства в этой социальной пирамиде; холоп, раб, верноподданный, сын Отечества, честь и т.п., иначе говоря, терминология, которая собственно определяла взаимоотношения дворянина и власти.

Исследование документальной базы диссертации интенсифицировалось с помощью таких источниковедческих методик, как создание коллекции электронных текстов, что облегчило их интерпретацию и позволило применить «поиск по модели», реконструкция семантических полей того или иного термина, выявление спектра его определений, синонимов и антонимов, а также контекстов употребления в источниках с различными социальными функциями. При анализе законодательных актов, которые исследовались как нарративный текст, особое внимание обращалось на историю создания, преамбулы, толкования, титулатуру монарха, обращение к различным социальным группам подданных, ссылки на предшествующие указы и манифесты и т.д.

Научная критика источниковой базы диссертации позволила выявить основные каналы идеологического воздействия власти на сознание дворянства, узловым этапом в истории которого стало правление Петра I. Первая глава «ФОРМИРОВАНИЕ ОСНОВ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДОКТРИНЫ САМОДЕРЖАВИЯ» является своеобразной преамбулой диссертации и посвящена сословной дворянской политике первого российского императора, без анализа которой невозможно понимание взаимоотношений власти и элиты на протяжении всего XVIII столетия. Во время правления Петра I создание регулярной армии и реорганизация административного аппарата повлекли за собой кардинальные изменения основных принципов дворянской службы и системы вознаграждения за нее. Именно в этот период формируется единое сословие дворянства, обязанное нести регулярную, пожизненную службу императору и отечеству, вознаграждаемую жалованием, а не земельным наделом, и осуществляемую на основе личной выслуги путем поэтапного прохождения всех рангов, начиная с солдата или мелкого канцеляриста. При комплектовании «дворянскими кадрами» армии, флота и государственных учреждений самодержавие прибегало к помощи фискалов, карательных органов и административной власти, осуществлявшей именные переписи, обязательные смотры под угрозой штрафа, конфискации имений и даже казни за неявку, введение жесткой регламентации отпусков, нарушение сроков которых могло повлечь за собой лишение чина и телесное наказание. Однако престол не ограничивался только принудительными мерами, но использовал и более тонкие механизмы воздействия на сознание дворянина, которые анализируются в параграфе «Мобилизационная идея всеобщей обязательной государственной службы».

В ходе анализа законодательных актов и нарративных источников Петровской эпохи было обнаружено, что уже в первой четверти XVIII века государственная служба стала ведущим объектом социального престижа личности и главным сословным достоинством дворянства. Еще в 1701 г. было объявлено, что «с земель служилые всякого чина люди служат службы, а даром землями никто не владеет». Такие мероприятия власти, как уравнение статуса вотчины и поместья указом 1714 г. и введение денежного жалованья в качестве вознаграждения сначала военным и позднее чиновникам, означали не уменьшение обязанностей дворянства перед государством, а закрепление одинаковой служебной ответственности и за собственниками наследственных имений, и за владельцами условных держаний. Законодательно было установлено преимущество офицера перед неслужащим дворянином.

С введением 24 января 1722 года Табели о рангах принцип приоритета знатности и родовитости при занятии должностей навсегда уступал место принципу личной выслуги, что привело к упрощению системы вассалитета и превращению дворян в прямых подданных монарха. Социальная структура высшего сословия отныне выстраивалась не по коленам генеалогии родовых фамилий, а в соответствие с рангами и милостью императора, который упразднил боярское звание, собственным именем начал возводить придворных в княжеское достоинство, ввел графский и баронский титулы, упорядочил использование фамильных гербов, основал первый русский орден Святого Андрея Первозванного и распорядился «знатное дворянство по годности считать». Чин, в качестве главного показателя успешной службы и благорасположения монарха, приобретал чрезвычайную значимость, подчиняя своему влиянию все социальные сферы существования личности, включая даже повседневную жизнь и приватные человеческие отношения. Количество лошадей в экипаже, ливреи лакеев, место в церкви, приглашение на публичную ассамблею, наряды супруги и дочерей служащего дворянина и т.д. - все определялось его бюрократическим статусом. Требование «выше своего ранга почести» становилось предметом доноса и облагалось штрафом, что стимулировало уважение подданных к чиновной субординации. В то же время «честолюбие и тщеславие» в борьбе за чины всячески поощрялось повышениями по службе, наградами, титулами. В условиях низкой грамотности даже в среде дворянства Петр I вынужден был объявить получение образования также неукоснительной обязанностью и одновременно привилегией российского шляхетства. Дворянский состав высших эшелонов бюрократии и армии, определенный уровень просвещенности усиливали социальный гонор высшего сословия, которое «ради службы от подлости отлично». В то же время именно Табель о рангах давала шанс выходцам из купечества, разночинцев, посадских людей получить личное или даже потомственное дворянство, что также чрезвычайно поднимало престиж государственной службы.

Смысл обязательной повинности и одновременно привилегии дворянства связывался с основополагающими ценностями русского исторического сознания, из которых центральной был образ монарха, персонифицирующего власть, государство и его возрастающую внешнеполитическую силу. Этот ведущий механизм социального контроля престола, получивший мощный импульс развития в Петровское правление, рассматривается в параграфе «Высший авторитет императорской власти и международный престиж России как важнейшее средство воспитания государственного сознания политической элиты». Терминологический анализа законодательных документов и официальной публицистики обнаружил, что настоящий интерес Царя всероссийского, часто называемый в именных указах Наш интерес, выступал как главный смысл, стимул и критерий службы дворянина. В Воинском уставе «Его Величество» был провозглашен «Самовластным Монархом, который никому на свете о своих делах ответа дать не должен». Дальнейшее подчинение церкви светской власти повлекло за собой сакрализацию образа венценосного правителя, которого Феофан Прокопович в проповедях называл «министром Всевышнего», «державнейшим» посредником нисходящей на народ милости Божьей. В отличие от титула монарха термины государство, империя, держава писались, как правило, с маленькой буквы, и имели более приземленное значение, а понятие государственный интерес являлось лишь смысловым усилением ведущей ценности государева интереса и связывалось с проблемой расхищения казны.

Данная смысловая дифференциация понятий государь, государство, отечество, государева служба и т.д. в русском языке первой четверти XVIII века означала не поляризацию их значений, а лишь усиление роли этих приоритетов в качестве главных идеологических ценностей. Абсолютная власть отождествлялась с личностью императора, служба которому сливалась с чувством патриотизма и причастности к победам расширяющейся державы. Тесная связь образа монарха и ведущих канонов официальной доктрины превращала личный пример царя в важнейший канал воздействия на сознание не только его окружения, но и всего высшего сословия. Неслучайно Петр сам, подчиняясь требованиям «всеобщей службы», приносил пользу отечеству в чине сержанта, бомбардира, капитана, не гнушался роли ученика «образованных политизированных народов», стал первым православным царем, покинувшим пределы России, надеясь, что, «на правителя глядя, и подначальные люди» те же стремления усвоят.