Книгопечатание Московского государства второй половины XVI – начала XVII века в отечественной историографии: Концепции, проблемы, гипотезы

В связи с тем, что сделанные Б. П. Орловым выводы по поводу взглядов ряда исследователей на дату начала книгопечатания показались нам во многом неточными, мы внесли в выводы ученого коррективы на основании повторного анализа публикаций.

Текст послесловия Апостола давал повод думать, что замысел организации типографии и начало ее деятельности разделяет десятилетний подготовительный период. Однако смутные подозрения некоторых исследователей о том, что в это время могло быть что-то напечатано, на рубеже 1860-1870-х гг. были четко сформулированы А. Е. Викторовым в форме вопроса: «Не было ли в Москве опытов книгопечатания прежде первопечатного Апостола 1564 г.?». Положительный ответ, данный на него ученым, долго и непросто пробивал себе место в ряду признанных научных гипотез. Безоговорочное принятие этой точки зрения советской историографией активизировало следующую дискуссию: о датировке безвыходных изданий второй половины XVI в.

А. А. Гераклитовым впервые был сформулирован принцип комплексного подхода к атрибутированию безвыходных изданий, которым в дальнейшем пользовалось большинство исследователей.

Анализ точек зрения на определение порядка выхода в свет анонимных изданий и на их датировку, предложенных А.Е. Викторовым, Л. А. Кавелиным, А. А. Гераклитовым, А. И. Не-красовым, М. Н. Тихомировым, Т. Н. Протасьевой, А. С. Зерновой, А. А. Сидоровым, Г. И. Колядой, Е. Л. Немировским, показал ярко выраженный субъективный характер подходов, нередко отмеченный отклонением от выбранных критериев, на основании которых выстраивалась прогрессия изданий. Вопрос определения последовательности выхода в свет анонимных изданий и их датировки относится к числу наиболее трудно решаемых. С учетом имеющейся на сегодняшний день источниковой базы, он может давать только более или менее аргументированные, но всегда уязвимые для критики гипотезы. Для датировки изданий с точностью до одного-двух лет, к чему стремятся исследователи, необходимо обнаружение, определение, установление хотя бы одной дополнительной точки опоры в виде некого исторического факта в интервале 1553-1565 гг.

Исчерпанность потенциала традиционных подходов и методик изучения безвыходных изданий XVI в. была осознана некоторыми исследователями еще в конце XX в. Отражением этих настроений стало предложение О. Н. Кичиной провести изучение экземпляров безвыходных изданий с использованием новой методики. Однако четкого определения, о какой методике идет речь, не было дано. Практически продемонстрированный исследовательницей опыт более точной датировки бумаги анонимных изданий привел к расширению хронологических рамок вероятного их выхода в свет.

Проблема определения очередности печатания анонимных изданий не утратила своей актуальности до наших дней.

Третий параграф «Проблема количества первых типографий, права собственности на них и причины прекращения их работы» посвящен рассмотрению комплекса взаимосвязанных вопросов, относящихся к числу актуальнейших в исследовании русского книгопечатания. В ответах на эти вопросы кроются важнейшие характеристики своеобразия становления печатного книжного дела в России.

До установления факта существования дофедоровских изданий в историографии бытовало однозначное мнение, что по инициативе светских и духовных властей была создана первая типография, призванная решать государственные задачи. Анонимные издания поставили в повестку дня вопрос о причинах отсутствия в них выходных данных. Значительная часть исследователей объясняла этот факт экспериментальным характером изданий. Однако такое объяснение удовлетворяло далеко не всех. Поиски других ответов на закономерный вопрос вызвали сомнения по поводу однозначности выводов о характере собственности на типографию (типографии), их выпустившей (-их), к размышлениям о ее (их) связи с типографией, в которой работали Иван Федоров и Петр Мстиславец. Наконец, сравнительный анализ безвыходных изданий и федоровских, размышления об исторических условиях возникновения и первых лет существования книгопечатания привели ученых и к рассуждениям о характере собственности на типографию Ивана Федорова.

Продолжением доминировавшего в дореволюционной историографии мнения о начале московского книгопечатания, как исключительно государственном предприятии, явились взгляды ряда советских исследователей, которые в отличие от предшественников, не считавших нужным даже аргументировать свою позицию, объясняли выбранную ими точку зрения малым благоприятствованием общественного строя России XVI в. развитию частной инициативы (А. А. Гераклитов, А. С. Орлов, П. Н. Берков, А. С. Зернова, Т. Н. Протасьева и др.).

Одновременно рассматривался вопрос: анонимные и федоровские издания были выпущены одной типографией или двумя независимыми друг от друга? В решении этого вопроса разнообразие мнений было велико, даже те исследователи, которые считали, что книгопечатание возникло как абсолютно государственное мероприятие делились на группы: одни полагали, что существовала одна типография с двумя, какое-то время параллельно работавшими отделениями внутри (А. С. Орлов, А. С. Зернова), другие думали, что выпуск анонимных и федоровских изданий - это этапы развития деятельности одной типографии (Б. П. Орлов, Т. Н. Протасьева), третьи - что было два совершено автономных полиграфических предприятия (А. А. Гераклитов, Б. П. Сапунов). Имели место и значительно более оригинальные мнения (Г. И. Коляда).

Еще в XIX в. появилась мысль, что первая типография была частным предприятием (архим. Леонид). В группе сторонников этой точки зрения также существовали различные варианты представлений об организации книгопечатания. Свое видение ситуации предлагали Е. Е. Голубинский, А. И. Некрасов, М. Н. Тихомиров, А. А. Сидоров, Е. Л. Немировский.

Вопрос о причинах прекращения Иваном Федоровым и Петром Мстиславцем книгопечатания и их отъезда за пределы Московского государства также имеет довольно широкий диапазон решений. Видимость ответа на вопрос дает послесловие к львовскому Апостолу 1574 г, написанное Иваном Федоровым. Однако неопределенность этого ответа и породила множество гипотез по поводу истинных причин отъезда мастеров. Кто же эти невежественные и завистливые начальники, священноначальники и учителя, которые, по словам мастера, создали невыносимую атмосферу для их с соратником пребывания в Москве? Предположений было много. От целых социальных групп, таких как переписчики книг, якобы увидевшие в печатниках своих конкурентов (мтп. Евгений, Н. М. Карамзин), или противники просвещения иосифляне (Е. Л. Немировский) до совершенно конкретных исторических деятелей, например, мтп. Филипп и боярин И. П. Челядин (Б. В. Сапунов).

При этом все рассуждения о причинах отъезда печатников, строятся на попытках найти объяснение ему во взаимоотношениях с властями, во взглядах и настроениях, в обстоятельствах жизни только Ивана Федорова. При таком подходе к решению проблемы получается, что Петр Мстиславец уехал просто за компанию с другом. На наш взгляд, в решении этого вопроса необходимо учитывать факт совместных действий мастеров и искать причины, общие для них обоих, а не только рассматривать ситуации, связанные с жизнью Ивана Федорова. Тем более, что факт белорусского происхождения Петра Мстиславца весьма спорен.

Широкий диапазон мнений по вопросам, рассмотренным в параграфе, и спорный характер их аргументации, подробно проанализированный нами, свидетельствуют о сложности проблем и необходимости поисков новых подходов к их решению.

В четвертом параграфе «Вопросы реконструкции биографий мастеров печатного книжного дела» отмечено, что о тех людях, которые печатали первые издания, известно крайне мало. Время сохранило нам лишь некоторые имена, без каких бы то ни было подробностей об их жизни и деятельности. Недостаток документально подтвержденной информации породил немало предположений, гипотез и, как следствие, споров по поводу биографий мастеров печатного дела. В силу масштабности фигур и следа, оставленного в истории восточнославянских народов, особенно велика историография, касающаяся жизни и деятельности Ивана Федорова и Петра Мстиславца.

В связи с широким распространением и спорностью в центре внимания оказалась гипотеза Е. Л. Немировского об идентичности студента Краковского университета Ioannes Theodoro (-y, -es) Moscus, обучавшегося там в конце 1520 - начале 1530-х гг., и русского печатника Ивана Федорова Москвитина. В параграфе подробно проанализирована аргументация автора гипотезы, точки зрения его сторонников (И. З. Мыцко, В. П. Колосова) и противников (Я. Д. Исаевич, И. Е. Баренбаум), дана оценка этих мнений, приведены дополнительные аргументы, опровергающие гипотезу Е. Л. Немировского. Важным дополнением к имеющимся в литературе возражениям, на наш взгляд, относится следующее. Е. Л. Немировский, защищая свое мнение, высказал мысль, что фраза в послесловии львовского Апостола 1574 г., написанном Иваном Федоровым, о том, что они с Петром Тимофеевым вынуждены были уехать «в страны незнаемы», представляет собой просто «литературную реминисценцию», поскольку в ней речь идет об изгнании обоих печатников. А между тем, Петр, без сомнения, белорус. Это мнение укрепилось в отечественной историографии еще с XIX в., и опирается оно только на прозвище, якобы указывающее на происхождение печатника из белорусского города Мстиславля. То упорство, с которым наша историография держится за такую трактовку прозвища печатника, заставила нас поискать населенные пункты в пределах Московского государства, которые могли бы быть малой родиной Петра. И они были найдены. Это город Мстиславец под Дорогобужем и Мстиславль залесский. Если принять за место происхождения Петра Тимофеева один из этих городов, а для этого оснований не меньше, чем для признания таковым Мстиславля на Вихре, то по отношению к Петру слова Ивана Федорова «страны незнаемы» не являются «литературной реминисценцией». Соответственно есть дополнительный повод усомниться и в том, что они являются этой самой реминисценцией и по отношению к Ивану Федорову.

Кроме этого в параграфе был проанализирован ряд известных фактов из биографии Ивана Федорова, его образ жизни последних лет, которые, на наш взгляд, вызывают большие сомнения в том, что такое времяпрепровождение может быть свойственно людям в возрасте за 70 лет.

Рассмотрение попыток исследователей дополнить общие представления о начальном этапе отечественного книгопечатания сведениями о людях, непосредственно участвовавших в его освоении и укоренении в жизни русского общества, нельзя признать успешными. Если мы оставим в стороне спорные гипотезы до их более основательного подтверждения или окончательного опровержения, то в итоге у нас останутся только имена печатников и самые общие представления об их сферах деятельности.

3. Основные проблемы в изучении послефедоровского периода русского книгопечатания (1568-1619)

В первом параграфе «Вопросы изучения книгоиздательской деятельности Андроника Невежи и Ивана Невежина» отмечено, что послефедоровский период московского книгопечатания плохо документирован. Отсутствие источниковой базы для реконструкции системы организации книгопроизводства заставило исследователей сосредоточить свое внимание на персонах мастеров-печатников, упомянутых в выходных данных книг, на анализе изданий.

После отъезда Ивана Федорова и Петра Мстиславца из Москвы работу по книгоизданию продолжили Никифор Тарасиев и Невежа Тимофеев, выпустив Псалтырь в 1568 г. Эти имена упомянуты только в одной книге, и документов, фиксирующих какую бы то ни было информацию о них, не обнаружено. Особый интерес исследователей привлекло имя второго мастера, которого большинство исследователей стало отождествлять с печатником Андроником Тимофеевым Невежей, упомянутым в Псалтыри 1577 г. и являвшимся в Москве единственным мастером печатного дела до начала XVII в. Однако это мнение не было бесспорным. Высказывались гипотезы о том, что Невежа Тимофеев - отец Андроника Невежи (И. П. Сахаров), что они были братьями (Е. Л. Немировский). Сомнение в том, что это одно и тоже лицо выразил Ю. А. Лабынцев, не пытаясь определить степень их родства. Предполагалось даже, что Андроник был братом Петра Мстиславца (И. М. Снегирев).

«Сказание известно …» называет Андроника Невежу учеником Ивана Федорова. Опираясь на это заявление автора сочинения, ряд исследователей придерживался такой точки зрения, находя тому подтверждения в сходстве шрифтов невежинских и федоровских изданий, а также в аналогиях декора книг печатников (Ф. И. Булгаков, И. Н. Божерянов, А. А. Покровский, А. С. Зернова, Е. Л. Немировский и др.). Эту точку зрения не разделял архим. Леонид (Кавелин), предполагавший наличие в Москве в период становления книгопечатания нескольких групп печатников, которые находились в состоянии соперничества.

Интересные предположения о биографии Андроника Невежи были высказаны А. А. Сидоровым: о начале его деятельности в анонимной типографии и возможной причастности к работе книгописной мастерской, занимавшейся иллюстрированием Никоновского летописного свода. Полагаем, эти гипотезы требуют дальнейшего развития и поисков доказательств или опровержения.

В ходе рассмотрения исследований о книгопечатании периода деятельности Андроника Невежи затронуты проблемы перерывов в работе типографий, определения местонахождения «тезоименитого нового града слободы», в которой была напечатана Псалтырь 1577 г. В связи с последним вопросом дан критический анализ гипотезы Е. И. Григорьева, идентифицировавшего ее со Свияжском.

Наиболее подробно историография деятельности Андроника Невежи рассматривает вопросы художественного оформления его изданий, отводя особое место вкладу в развитие русской книжной гравюры. Однако в решении и этого вопроса установлено наличие противоречий, отраженное в позициях В. В. Стасова, А. И. Некрасова, А. А. Сидорова.

Сыну и продолжателю дела Андроника Ивану историография уделила крайне мало внимания, он оказался в тени своего отца, несмотря на то, что выпустил в свет семь изданий, больше всех современных ему московских печатников. Лишь краткие упоминания или словарные статьи о нем с общими рассуждениями о времени имеются на сегодняшний день.

Второй параграф «Трактовки расширения печатного книгопроизводства в начале XVII в., оценка деятельности Анисима Михайловича Радишевского» посвящен, главным образом, анализу литературы о мастере А. Радишевском. Однако в связи с тем, что круг печатников в первом десятилетии XVII в. расширился, и одновременно работали три мастера: Иван Невежин, Анисим Радишевский и Никита Фофанов, имевшие свои мастерские, то в историографии возник вопрос: в каких взаимоотношениях они находились в организационном плане? Поэтому прежде, чем перейти к анализу литературы о деятельности Радишевского, мы рассмотрели мнения исследователей по поводу организации книгопроизводства в начале XVII в., причем затронули не только вопрос взаимоотношения мастерских, но и проблему организации самого процесса книгопечатания: времени возникновения разделения труда, роли мастера. Были проанализированы точки зрения А. А. Сидорова, А. С. Зерновой, Б. П. Орлова, Е. Л. Немировского, Ж. Н. Ивановой, А. В. Дадыкина. Полемизируя с некоторыми исследователями, мы высказали мысль, базирующуюся на анализе источников, что организация московского книгопечатания на основах мануфактурного производства с полным разделением труда сложилась, как минимум, в начале XVII в., а ее истоки следует искать уже в первые годы существования московского книгопечатания.

Деятельности Анисима Радишевского посвящена монография Е. Л. Немировского «Анисим Михайлов Радишевский (около 1560 - около 1631 г.)» (М., 1997), содержащая историографический очерк, но он неполон, поэтому мы кратко повторили основные этапы изучения жизни мастера, отмеченные исследователем, дополнив эту информацию характеристикой тех работ, которым не уделено внимания, и подробно остановились на самой монографии. Наши возражения встретили выводы Е. Л. Немировского об определении примерной даты рождения мастера, о его обучении, как первоначальном в Острожском училище, так и профессиональном у Ивана Федорова и его сына, о причинах приезда Радишевского в Россию.

Оценка вклада Радишевского в развитие отечественного книгопечатания, естественно, базируется на анализе его изданий. Пристальное внимание исследователей они вызвали только в XX в. Этому вопросу уделили внимание А. И. Некрасов, А. А. Сидоров, А. С. Зернова, Е. Л. Немировский. При почти единодушной, чрезвычайно высокой, оценке декора изданий Радишевского расхождение обнаружено в определении роли самого мастера в оформлении книг.

В параграфе затронуто рассмотрение историографией вопроса о причинах уничтожения патриархом Филаретом Устава церковного 1610 г., изданного Радишевским. книгопечатание исторический радишевский

Итогом анализа литературы о печатнике А. Радишевском стал вывод, что, несмотря на сравнительно неплохую документированность жизненного пути мастера, содержащиеся в источниках сведения не дают информации о его работе в сфере книгопечатания. Поэтому аспекты истории печатного книжного дела, связанные с именем Анисима Михайловича, как и многие другие, восстанавливаются на косвенных данных, позволяющих предлагать достаточно вольные трактовки событий.

Третий параграф «Проблемы изучения книгопечатания в период разорения Москвы во время Смуты» посвящен обзору литературы о мастере печатного книжного дела Никите Федоровиче Фофанове. Этому мастеру атрибутировано всего три издания. Но с его именем связана одна из интереснейших страниц русского книгопечатания - деятельность нижегородской типографии 1613 г.

В параграфе рассмотрен процесс введения в научный оборот источников, связанных с книгопечатанием 1612-1613 гг. и их интерпретация в литературе. Отмечена роль в исследовании этого аспекта темы П. М. Строева, В. Е. Румянцева, И. П. Каратаева, В. М. Ундольского, А. А. Гераклитова, А. С. Зерновой, Л. И. Владимирова и др. Особое внимание уделено гипотезе о деятельности нижегородской типографии, предложенной группой уральских археографов, в которую входила и автор диссертации. Этой творческой группой была высказана мысль о том, что в типографии, организованной в Нижнем Новгороде правительством Второго народного ополчения, было издано безвыходное Евангелие, датированное А. С. Зерновой ок. 1619 г. Проведя детальный анализ целого комплекса источников, уральские ученые помимо нового атрибутирования Евангелия (Нижний Новгород, 1613 г.) пришли к ряду интересных выводов, в том числе о том, что смета 1612 г. была составлена для устройства нижегородской типографии, «Нижегородский памятник» - это не послесловие к неизвестному, или не отпечатанному изданию, как вслед за А. С. Зерновой считает большинство исследователей. Он является самостоятельным произведением, своеобразным печатным вариантом челобитья Н. Фофанова, его «явкой с повинной» к новому государю.

Только спустя десять лет гипотеза уральцев встретила возражения со стороны М. Н. Шаромазова. В параграфе детально рассмотрены аргументы автора этих возражений, которые показались нам противоречивыми и недостаточно убедительными.

В параграфе отмечено, что анализу полиграфических особенностей изданий Фофанова уделялось немного внимания. Всего по нескольку строк этому вопросу отвели А. А. Сидоров и А. С. Зернова.

Таким образом, книгопечатание самого трагического периода Смуты связано с именем Н. Фофанова, что и определило особое внимание исследователей к мастеру и попыткам выяснить масштабы его деятельности в рамках нижегородской типографии.

В четвертом параграфе «Дискуссионные вопросы в исследовании книгопечатания 1614-1619 гг.» отмечено, что период деятельности московской типографии с момента ее восстановления в 1614 г. и до создания Приказа печатного книжного дела в конце 1619 - начале 1620 г. изучен крайне слабо. Считается, что документы этого периода, как и предыдущего, не сохранились. Об их существовании позволяет судить только опись дел типографии, составленная в 1649 г., в которой указаны две книги, фиксирующие приход и расход за 123-129 (1614/15 - 1620/21) гг. Однако упоминание других источников, содержащих информацию о книгопечатании 1614-1619 гг., в литературе время от времени появлялось. При этом исследователи истории книги, даже ссылаясь на них, продолжали повторять мысль о пропаже документов Печатного двора до 1620 г. Причины этого заключались в том, что информация, касающаяся книгоиздания тех лет, отложилась не в типографском комплексе дел, а в архиве Оружейной палаты. Документы из этого архива публиковались П. И. Строевым, А. Е. Викторовым, И. Е. Забелиным.

Впервые попытка анализа всех упоминаний в материалах архива Оружейной палаты о людях, причастных к книгопроизводству, была сделана только в 1998 г. автором данной работы. В результате была составлена роспись получения жалования мастерами и мастеровыми людьми печатного книжного дела в 1614-1619 гг.

В параграфе рассмотрена литература, касающаяся вопросов восстановления типографии в 1614 г., возврата оборудования из Нижнего Новгорода, анализа отдельных изданий этого периода (Часовник 1615 г., Служебник 1616 г., Псалтыри 1619 г., безвыходное Евангелие, датированное Зерновой 1619 г.).

Возвращение к вопросу об атрибутировании безвыходного Евангелия начала XVII в. связано с анализом точки зрения А. В. Вознесенского, датировавшего издание 1617 г. Ученый считает, что оно было напечатано между Служебником 1616 г. и Часовником 1618 г. На наш взгляд, в указанный А. В. Вознесенским период было недостаточно времени для печатания столь крупного издания. Мы попытались аргументировать свое мнение, опираясь на анализ работы типографии во втором и третьем десятилетиях XVII в. К тому же, А. В. Вознесенский не дал убедительного объяснения причин отсутствия в издании выходных данных.

Для рассматриваемого этапа книгопечатания, как и для других, большое значение имеют исследования персоналий участников этого процесса. Важность данного направления исследований определяется тем, что оно не только решает проблемы реконструкции биографий, но и вопросы формирования, развития особенностей русской книжной традиции, ее ретрансляции. В связи с этим в параграфе дан анализ литературы, затрагивающей данную проблему. Это работы А. А. Сидорова, А. С. Зерновой, Е. Н. Матвеевой, И. В. Починской. Авторами, главным образом, делаются попытки определить степень участия отдельных мастеров в производстве того или иного издания.

Пятый параграф «Гипотезы о существовании книгопечатании в казанских землях». Одной из важнейших проблем русского книгопечатания послефедоровского периода является вопрос о возможности создания центральной властью провинциальной типографии, работавшей параллельно с московской. Этот вопрос был давно поставлен историографией, но системное обоснование получил только в конце XX - начале XXI в. Претендентом на место существования такой типографии стала Казань.

Еще в XIX в. были опубликованы два документа, якобы свидетельствующие об учреждении в Казани второй половины XVI в. типографии: запись в расходной книге Московского печатного двора от 7 марта 1620 г. о поездке Алексея Невежина в сторону Казани за печатным станом и запись в описи Сольвычегодского Благовещенского собора от 1579 г., где названа печатная книга «празднество Пречистые Богородицы; явление иконы в Казани». До начала 70-х гг. XX в. эти упоминания, рассматривавшиеся в историографии порознь, давали ученым возможность лишь рассуждать о вероятности возникновения в XVI в. книгоиздания в Казани. В 1972 г. Е. Л. Немировский первым сопоставил информацию двух источников и пришел к выводу о существовании типографии в Казани. В 1980-е гг. А. А. Туриловым и И. В. Поздеевой были обнаружены два анонимных издания Службы явлению Казанской иконы Богоматери, которые они отождествили с продукцией казанской типографии и дали развернутое обоснование мнению о ее существовании.

Точкой опоры в рассуждениях И. В. Поздеевой и А. А. Турилова является информация из документов Печатного двора. Что касается описи Благовещенского собора, то ее, по заявлению авторов гипотезы, без поддержки первой записи можно было бы считать опиской. Между тем в статье уральских археографов «Новое об изданиях нижегородской типографии в 1613 г.» было доказано, что А. Невежин ездил не в Казань, а в Нижний Новгород. Кроме того, московские исследователи не дают объяснений, почему же издания типографии, деятельности которой, по мнению авторов гипотезы, придавалось столь важное политическое значение, не напечатали выходных сведений, таким образом, умолчав о роли светских и духовных властей?

С гипотезами, выдвигаемыми специалистами своего дела, можно не соглашаться, спорить, но нельзя отрицать серьезной, профессиональной аналитики источникового материала, исторического фона, на котором происходило рассматриваемое явление. Однако в последние десятилетия стал модным пересмотр исторических концепций представителями других наук, преимущественно точных. Особенностью новых теорий и концепций является убежденность авторов в том, что предлагаемое ими видение проблемы является не гипотетическим, а вполне доказанным в их трудах. К числу таких концепций принадлежит история русского книгопечатания XVI в., предложенная на рубеже XX-XXI вв. кандидатом химико-технологических наук Е. И. Григорьевым. Мы вынуждены были обратиться к анализу работ этого автора потому, что они были опубликованы в «Вестнике Российской академии наук» и имеют широкое хождение в Internet, вводя в заблуждение непрофессионалов.

По утверждению Е. И. Григорьева, после присоединения Казанского ханства к России Казань и Свияжск стали культурным центром государства, центром образования и книгопечатания. Анализ его аргументов привел нас к выводу, что предложенная версия развития событий, основано как на плохом знании исторических фактов, так и на их искажении.

Результаты рассмотрения гипотез о книгопечатании в Казани во второй половине XVI в. убедили нас в том, что на сегодняшний день нет оснований утверждать его существование.

Шестой параграф «Проблема расчета тиражей московских изданий конца XVI - начала XVII в.».

В начале 80-х гг. XX в. А. А. Амосов предложил формулу расчета тиража русских изданий XVI - начала XVII в. Однако полагаем, что этот опыт выведения универсальной формулы расчета тиража в настоящее время можно рассматривать только как факт историографии. Накопившиеся в последние десятилетия знания об отечественном книгопечатании позволяют говорить о формуле, предложенной А. А. Амосовым, как о неэффективной. Чтобы разобраться в причинах этого, мы подробно рассмотрели рассуждения автора.

А. А. Амосов предложил схему расчета тиража издания: Т=NЧt/2Vp, где T - тираж книги, N - средняя дневная производительность стана в листопрогонах, t - время реальной работы по печатанию книги в днях, Vp - объем издания в печатных листах. Эта формула работает в условиях, заявленных автором в качестве аксиомы: стабильность технологии производства, установленная производительность труда, издание книги на одном стане. Проведя свои расчеты затрат времени на тиражирование книг с привлечением сравнительных данных об изданиях 1620-х гг. мы пришли к выводу, что предложенная А. А. Амосовым формула расчета тиража изданий второй половины XVI - начала XVII в., действительно позволяет просчитать тираж, но только при условии одновременного существования определенных постоянных величин, оговоренных ученым, которого не было в реальной жизни. К тому же А. А. Амосов не учитывал влияние событий общественно-политической жизни на книгопечатание.

Заключение

В Заключении диссертации подведены общие итоги исследования, сделаны выводы, намечены основные направления и перспективы дальнейшего изучения темы.

В соответствии с целью исследования на основании анализа историографических и исторических источников, литературы в диссертации была воссоздана целостная, общая картина развития знаний по истории русского кириллического книгопечатания второй половины XVI - начала XVII в. (до 1619 г.).

Установлено, что изучение возникновения и становления отечественного книгопечатания прошло 400-летний путь развития от простой констатации факта существования книгопечатания и перечисления, далеко не всегда точного, отдельных изданий до анализа его как важного явления, имеющего отношение не только к культурной, но и к социально-экономической жизни общества. Этот путь включает шесть этапов развития: начало XVII - первая треть XVIII в., середина - вторая половина XVIII в., первая половина - середина XIX в., вторая половина XIX - первая треть XX в., начало 30 - середина 70-х гг. XX в., вторая половина 1970 - начало 2000-х гг.

К числу наиболее важных проблем, волновавших исследователей на протяжении всего времени изучения истории раннего книгопечатания принадлежали следующие: предпосылки и условия возникновения книгопечатания; освоение навыков полиграфического производства отечественными мастерами; определение даты начала московского книгопечатания и атрибутирование анонимных изданий; роль различных социальных групп и конкретных исторических деятелей в организации книгопечатания, количество типографий в первые годы книгоиздания; характер собственности на первые типографии; причины прекращения книгопечатания в России Иваном Федоровым и Петром Мстиславцем; организационная структура московского книгоиздания в конце XVI в.; книгопечатание периода Смуты и восстановление печатного дела после ее завершения; существование книгопечатания за пределами Москвы; реконструкция биографий и судеб людей, непосредственно занимавшихся внедрением новых технологий в жизнь общества; исследование отдельных изданий.

Анализ актуальных проблем истории раннего русского книгопечатания на протяжении всего времени их существования, от зарождения до наших дней, рассмотрение через призму пристального внимания концепций, гипотез, дискуссионных вопросов, мнений, предлагавшихся учеными в ходе исследования этих проблем, привел к заключению, что практически все они не имеют однозначных решений. Большая часть этих решений содержит в себе существенный элемент субъективизма, проявляющийся как в неясных, не поддающихся аргументации ощущениях авторов, так и в индивидуальном выборе критериев оценки событий и явлений, в трактовке информации источников. Причина сложившейся ситуации кроется в узости источниковой базы исследований, вынуждающей ученых в ходе работы широко использовать косвенные данные и прибегать к логическим рассуждениям, которые и создают благоприятную почву для малообоснованных допущений.

Однако очень важно отметить, что среди рассмотренных концепций, гипотез, мнений по проблемам раннего этапа русского книгопечатания есть и незаслуженно забытые или отодвинутые на второй план. Возвращение к такого рода изысканиям и продолжение их в современных условиях составляет важный ресурс изучения темы.

Необходимо отметить, что реконструкция истории раннего русского книгопечатания наполнена множеством гипотез, которые за десятилетия, а то и столетия их существования превратились в «факты» (например, место рождения Петра Мстиславца, вопрос учебы Ивана Федорова в Кракове и др.). На них заострено внимание путем критического анализа аргументов авторов этих гипотетических построений в надежде таким образом привлечь к ним внимание исследователей и стимулировать поиск новых решений проблем, вызвавших к жизни псевдофакты.

Литература

1. Казанские земли - колыбель русского книгопечатания?! // Вестник Уральского отделения РАН. 2010. № 4 (34). С.119-125 (0,7 п. л.).

2. Новый этап в изучении официального кириллического книгопечатания // Вестник Челябинской государственной академии культуры и искусств. 2010. № 4 (24). С. 41-44 (0,4 п. л.).

3. Московская типография в первой половине XVIII в.: адаптивные процессы в официальном кириллическом книгопечатании // Известия Уральского госуниверситета. Серия 2. Гуманитарные науки. 2011. № 1 (87). С. 204-213 (0,7 п. л.).

4. Книгопечатание старообрядцев белокриницкой иерархии во второй половине XIX - начале XX веков // Вестник Уральского отделения РАН. 2011. № 3 (37). С. 143-153 (0,9 п. л).

5. Книгоиздательская деятельность Андроника Невежи и Ивана Невежина: историографический аспект // Известия Уральского госуниверситета. Серия 2. Гуманитарные науки. 2012. № 1 (99). С. 108-122 (1,2 п. л).

6. Послефедоровский период русского книгопечатания: проблемы, концепции, гипотезы. Мастер книжного печатного дела Анисим Михайлович Радишевский // Сибирский филологический журнал. 2012. № 3. С. 24-29 (1,14 п. л).

7. К вопросу о биографиях первых русских печатников // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия «История России». 2012. № 4. С. 107-120 (1 п. л.).

8. Формула расчета тиража ранних русских изданий: условия применения // Известия Уральского госуниверситета. Серия 2. Гуманитарные науки. 2012. № 4 (108). С. 30-38 (0, 6 п. л).

9. Памятники литературы и письменности крестьянства Зауралья. Т. 1. (в 2-х частях). Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 1991. Ч. 1. 300 с.; Ч. 128 c. (в соавт. с В.И. Байдиным, Н.А. Мудровой, А.Т. Шашковым и др.) (25 п. л. / 6 п. л.).

10. Памятники литературы и письменности крестьянства Зауралья. Т. 2. (в 2-х частях). Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 1993. Ч. 1. 295 с.; Ч. 2. 126 с. (в соавт. с В.И. Байдиным, Н.А. Мудровой, А.Т. Шашковым и др.) (25 п. л. / 5 п. л.).

11. Старообрядческое книгопечатание XVIII - первой четверти XIX вв. Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 1994. 183 с.: ил. 72 л. (17,8 п. л).

12. Очерки истории культуры и быта старого Невьянска (к 400-летию города). Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 2001. 244 с. (в соавт. с В.И. Байдиным, С.А. Белобородовым, М.Г. Казанцевой и др.) (25 п. л. / 1 п. л)

13. Книгопечатание Московского государства второй половины XVI - начала XVII веков в отечественной историографии: Концепции, проблемы, гипотезы. Екатеринбург: МПНП «Волот», 2012. 400 с. (19 п. л.).

14. Каталог старопечатных и рукописных книг Древлехранилища Лаборатории археографических исследований УрГУ. Ч. 3. Описание старопечатных книг I-XIV собраний Древлехранилища. Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 1995. 175 с. (в соавт. Н. А. Борисенко, Н. В. Гольцовой, Н. А. Мудровой) (10,7 п. л. /7 п. л.).

15. Каталог старопечатных и рукописных книг Древлехранилища Лаборатории археографических исследований УрГУ. Ч. 5. Описание старопечатных книг XV-XXV собраний Древлехранилища. Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 1998. 112 с. (в соавт. с Н. А. Борисенко, Н. В. Гольцовой, Н. А. Мудровой) (7 п. л. / 4 п. л.).

16. Каталог книг поступивших в фонды ЛАИ УрГУ в 1994-1999 гг., а также указатель памятников к рукописям, описанным в ч. 1, 2, 4, 6. Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 2000. 136 с. (в соавт. Н.В. Ануфриевой и С.А. Белобородовым) (8,62 п. л. / 4 п. л.).

17. Выставка старопечатных и рукописных книг, посвященная дням славянской письменности. Каталог. Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 2000. 12 с. (в соавт. с С.А. Белобородовым и П.И. Мангилевым) (0,5 п. л. / 0.2 п. л.).

18. Каталог редкой и старопечатной книги научной библиотеки Ямало-Ненецкого окружного музейно-выставочного комплекса им. И.С. Шемановского. Салехард, 2003. 182 с. (в соавт. С.А. Белобородовым) (21 п. л. / 10 п. л).

19. Книжные сокровища Югры. Рукописные и старопечатные книги из собраний города Ханты-Мансийска. Екатеринбург: МПНП «Волот», 2003. 496 с. (в соавт. с С.А. Белобородовым, Н.А. Мудровой, А. Т. Шашковым и др.) (31 п. л. / 2 п. л).

20. Библиотека К.В. Колычева (По материалам описи 1822 г. // Книжные собрания российской провинции: проблемы реконструкции. Екатеринбург: Баско, 1994. С. 182-195 (1,0 п. л.).

21. Духовная цензура XVII-XVIII вв. // Цензура в России. Книжная выставка: Каталог. Ноябрь 1995. Екатеринбург, 1995. Разд. 1. С. 1-9 (в соавт. с В.И. Байдиным и С.А. Белобородовым) (0,5 п. л. / 0,2 п. л.).

22. Новое об изданиях Нижегородской типографии в 1613 г. // Ежегодник НИИ РК УрГУ. 1994. Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 1995. С. 4-22 (в соавт. с С.А. Белобородовы, А.Г. Мосиным, Н.А. Борисенко) (1,5 п. л. / 0,8 п. л.).

23. Книгопечатание старообрядцев-федосеевцев во второй половине XIX - начале XX вв. (1906 г.) // Уральский сборник: История. Культура. Религия. Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 1997. С. 146-153 (0,7 п. л.).

24. «Царского величества друкарня» 1614-1619 гг. // Уральский сборник. История. Культура. Религия. Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 1998. Вып. 2. С. 219-237 (0,9 п. л.).

25. К вопросу о юридическом статусе «нового заводу книжного печатного дела» Василия Бурцова // V Уральские археографические чтения. Тез. докл. конф., Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 1998. С. 56-60 (0,3 п. л.).

26. 7. Археография полевая // Уральская историческая энциклопедия. Екатеринбург, 1998. С. 28, 56 (в соавт. с И.А. Ларионовой) (0,2 п. л / 0,1 п. л.).

27. Уральский археографический центр и его коллекция старопечатных и рукописных книг кириллической традиции // Solanus. Vol. 13. 1999. С. 60-79 (1,0 п. л.).

28. Описание старопечатных и рукописных книг библиотеки Екатеринбургского духовного училища // Уральский сборник. История. Культура. Религия. Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 1999. Вып. 3. С. 146-196 (в соавт. с П.И. Мангилевым) (2,0 п. л. / 1,0 п. л.).

29. О первом опыте частного книгоиздания в России // Проблемы истории русской книжности, культуры и общественного сознания Новосибирск: Наука, 2000 (Археография и источниковедение Сибири. Вып. 20). С. 225-231 (0,5 п.л.).

30. Из истории организации единоверческой типографии в Москве // Уральский сборник. История. Культура. Религия. Екатеринбург: Изд-во Особенности художественного оформления старообрядческих изданий XVIII - начала XX вв. // Вестник музея «Невьянская икона». Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 2002. Вып. 1. С. 141-167 (2,0 п. л.).

31. Коллекция рукописных и старопечатных книг музея «Невьянская икона» // Вестник музея «Невьянская икона». Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 2002. Вып. 1. С. 32-55 (в соавт. с С. А. Белобородовым) (2,0 п. л. /1,0 п. л).

32. Бурцов Василий Федорович // Православная энциклопедия. М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2003. Т. VI: Бондаренко - Ворфомей Эдесский. С. 384-385 (в соавт. А. А. Туриловым) (0,2 п. л. / 0,1 п. л).

33. Электронная база данных «Рукописные и старопечатные книги кириллической традиции Уральского региона» // Федоровские чтения. 2005. М.: Наука, 2005. С. 437-442 (0,6 п. л.).

34. Об издательском репертуаре типографии Л.А. Гребнева в Старой Тушке // Уральский сборник. История. Культура. Религия. Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 2005. Вып. 6. С. 137-173 (2,5 п. л.).

35. Описание рукописных и старопечатных книг библиотеки Екатеринбургской духовной семинарии (часть 2) // Уральский археографический альманах. Екатеринбург: МПНП «Волот», 2005. С. 487-556 (в соавт. с П. И. Мангилевым) (3,5 п. л. / 1,0 п. л.).

36. Нижегородское Евангелие 1613 г. Описание экземпляров // Вестник музея «Невьянская икона». Екатеринбург: Издательский дом «Автограф», 2006. Вып. II. С. 168-183 (в соавт. с С. А. Белобородовым и А. Г. Мосиным) (2,0 п.л./ 1,0 п.л.).

37. Сводная электронная база данных кириллических книг Уральского региона // Информационный бюллетень РБА. СПб.: Изд-во РНБ, 2007. № 41. С. 33-35 (0,4 п. л.).

38. Обзор фондов рукописных и старопечатных книг коллекций Урала: подготовительные материалы к региональной электронной базе данных // Информационный бюллетень РБА. СПб.: Изд-во РНБ, 2007. № 41. С. 44-52 (в соавт. с П. И. Мангилевым) (0,7 п. л. / 0,35 п. л.).

39. Размышления по поводу гипотезы о существовании в XVI в. типографии в Казани // Федоровские чтения. 2007. М.: Наука, 2007. С. 122-131 (0,5 п. л.).

Размещено на Allbest.ru