Династическая политика Московского государства и Российской империи: диалог между Азией и Европой

Примечательно, что глядя на идеи, провозглашаемые такими столпами восточной ментальности как Дао дэ цзин, нельзя не отметить их неразличимое сходство с извечными механизмами функционирования российского общества: «Если не почитать мудрецов, то в народе не будет ссор. Если не ценить редких предметов, то не будет воров среди народа. Если не показывать того, что может вызвать зависть, то не будут волноваться сердца народа. Поэтому, управляя [страной], совершенно мудрый делает сердца [подданных] пустыми, а желудки - полными. [Его управление] ослабляет их волю и укрепляет кости. Оно постоянно стремится к тому, чтобы у народа не было знаний и страстей, а имеющие знание не смели бы действовать» (стих 3). Здесь намеренно цитируется классический перевод, выполненный китайцем [10], поскольку другие варианты перевода, выполнявшиеся русскими специалистами, грешат переиначиванием смыслов в пользу сглаживания, смягчения и романтизации. В связи с этим, симптоматично, что единственный предельно близкий к смыслам оригинала перевод был опубликован в России в сталинскую эпоху. Попытки же идеализирования древнекитайской и вообще восточной культуры, непонимание различий между «восточной мудростью» и европейским рационализмом представляются не всегда ошибкой, но часто умышленным идеологическим посылом. Он предназначен к использованию в тех случаях, когда отбиться от аргументов, свидетельствующих об азиатской модели развития России, не удается, а признавать все сопутствующие характеристики, трактуемые европейским сознанием как неприглядные, не хочется. В контексте рассмотрения династической политики как формы диалога между Востоком и Западом можно обратить внимание на саму эволюцию статусной иерархии, в которую может быть включена как родовая титулатура, так и профессионально-должностные статусы. Примечательно, что европейским сознанием снижение весомости титула и демократизация ранжирования профессионально-должностных статусов (разграничение научных, почетных и деловых степеней, разделение менеджмента на несколько уровней значимости и т.д.) воспринимаются относительно спокойно, как естественный элемент эволюции социума. Для российского же сознания, азиатского по сути своей и потому предельно увязанного с иерархичностью как основой бытия, заимствование подобных схем из европейской культуры приводит к неизбежной профанации статуса. Попытки российского менталитета отречься от азиатского нутра и изобразить Европу всегда заканчиваются рождением кадавров.

Если исходить из того, что Россия - это азиатское государство, в течение длительного времени находившееся под управлением западных династий, становится понятна соответствующая специфика культурного диалога: все «броски на Запад», намерения оглянуться на европейскую культуру, вернуться в европейское русло государственного развития связаны с династическими кризисами и являются попытками выхода из них. Таким образом, династический брак был не только инструментом урегулирования внешнеполитических вопросов, но и приемом самопозиционирования себя в границах европейской культуры, поскольку другими путями укорениться в России она не смогла, одних династических связей оказалось недостаточно, и наличие немецких правителей еще более ввергало страну во внутренние культурные противоречия, в то время как период династических контактов с Ордой или Византией воспринимался вполне органично, т.к. азиатская культура для России естественна. Этот выбор был осуществлен одновременно с выбором между варягами и Византией, Новгородом и Киевом. Вместе с тем, само использование династических связей в качестве единственного инструмента введения себе европейских культурных «инъекций», сочтенного самым эффективным, является типично восточным, азиатским по своей сути. Оно взаимосвязано со стратегией ассимиляции. Хотя представление о том, что родственные узы нередко надежнее дипломатии и закона, характерно и для европейских правящих домов, они, тем не менее, пользовались этим инструментом «на внутренней территории», соблюдая четкую иерархию родства, но сохраняли «чистоту крови» и не использовали ассимиляцию для сближения с инородцами и погружения в чужую культуру. Брачные союзы с Россией были для европейских правителей геополитическим, но не социально-культурным инструментом. Европа была транслятором культурных моделей в Россию, а не реципиентом. Впрочем, транслятором малоуспешным, если оценивать сущностные аспекты, а не форму. Так же и элементы «а ля рюс» оседали в Европе не в большей степени, чем любая другая восточная экзотика. Кроме того, произошло примечательное расслоение сфер влияния. Во-первых, из Европы Россия предпочтительно заимствовала идеи духовно-интеллектуального плана, а из Азии элементы бытового уклада. Во-вторых, «столичная» Россия и ее западные провинции оказались сравнительно заметнее европеизированы (впрочем, и они существенно преобразовывали, интерпретировали европейские культурные привнесения на азиатский лад), в то время как Сибирь гораздо охотнее интегрировалась в азиатскую культурную модель, практически отторгая заимствования с Запада. В целом же, династические связи как особая форма диалога между Азией и Европой сыграли одну из ключевых ролей в формировании культурного облика и цивилизационном самопозиционировании России.

Список литературы

1. Брикнер А. Г. История Петра Великого: в 2-х т. М.: ТЕРРА, 1996. Т. 2. 288 с.

2. Вандаль А. Наполеон и Александр I. Ростов-на-Дону: Феникс, 1995. Т. IV. 606 с.

3. Гаджиев К. С. Введение в политическую науку: учебник для высших учебных заведений. Изд. 2-е, перераб. и доп. М.: Издательская корпорация «Логос», 1999. 544 с.

4. Григорьева А. А. Балканская политика России и панславизм в 80-е годы XIX - начале ХХ века // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2012. № 6 (20). Ч. 1. C. 78-82.

5. Дневники и документы из личного архива Николая II:Воспоминания. Мемуары. Мн.: Харвест, 2003. 386 с.

6. Журнал или Описание лет и побед Петра Великого, Отца отечества, Первого Императора Всероссийского: рукопись времен Императрицы Елизаветы. Харьков: Паровая типография и литография Зильберберг, 1899. 48 c.

7. Записки императрицы Екатерины II. Лондон, 1859. 280 с.

8. Коваленко Г. М. Владислав или Карл Филипп? Русское общество и иноземный кандидат на престол // Знание - сила. 2013. № 7. С. 29-36.

9. Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях главнейших ее деятелей. М.: Эксмо, 2004. 1024 с.

10. Лао цзы. Дао дэ цзин // Ян Хин-Шун. Древнекитайский философ Лао цзы и его учение. М. - Л., 1950. С. 115-159.

11. Напольских В. В. «Список народов Германариха» - готский путь от Ладоги до Кубани // Уральский исторический вестник. 2012. № 2 (35). С. 20-30.

12. Обзор русских колоний в Северной Америке капитан-лейтенанта Головина. СПб.: Типография Морского министерства, 1862. 178 с.

13. Полное собрание законов Российской империи, с 1649 года. СПб.: Типография II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1830. Т. IV. 882 с.

14. Полное собрание законов Российской империи, с 1649 года. СПб.: Типография II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1830. Т. VI. 818 с.

15. Полное собрание законов Российской империи, с 1649 года. СПб.: Типография II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1830. Т. XXIV. 872 с.

16. Пуришкевич В. Дневник // Святой черт: сборник / сост. и предисл. А. В. Кочетова. М.: Кн. палата, 1990. С. 168-202.

17. Рыкин П. О. Монгольская концепция родства как фактор отношений с русскими князьями: социальные практики и культурный контекст // Mongolica-VI: сб. ст. СПб., 2003. С. 28-38.

18. Успенский Ф. Б. Скандинавы. Варяги. Русь: историко-филологические очерки / Рос. академия наук, Ин-т славяноведения. М.: Языки славянской культуры, 2002. 456 c.

19. Фатюнина О. А. Николай II и Вильгельм II: история взаимоотношений // Студенческая молодежь Подмосковья и общественные науки: материалы IV областной научной конференции. Коломна, 2010. С. 86-89.

20. Штур Л. Славянство и мир будущего. Послание славянам с берегов Дуная. СПб., 1909. 176 с.

21. Anichenko E. The Little Russian Colony with a Big Drinking Problem: Alcohol in Russian America // Over the Near Horizon: Proceedings of the 2010 International Conference on Russian America / ed. John Dusty Kidd. Salt Lake City, 2012. P. 133-139.

22. Grigorieva A. A. Pan-Slavism in Central and Southeastern Europe // Journal of Siberian Federal University. Humanities & Social Sciences. 2010. Vol. 3. № 1. P. 13-21.

23. Kozhukhar A. I. Specific Channels of Intercultural Communication in Historical Context: Criteria, Definition, Functions // Социосфера. 2013. № 4. Ч. 1. С. 168-172.

The article analyzes the mechanisms of imperial evolution, determines the degree of the influence of the informal family relationships of the ruling dynasty on its political preferences and on the way of governance in the context of the consideration of Russia as a state developing on the border between East and West and perceiving a “mixture” of the European and Asian cultural influences.

Key words and phrases: Muscovy; the Russian Empire; Europe; Asia; dynastic policy; imperial evolution; intercultural communication.

Размещено на Allbest.ru