Балансирование в региональной стратегии США на Ближнем Востоке между Израилем и арабскими странами (на примере внешнеполитического курса администрации Клинтона)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Балансирование в региональной стратегии США на Ближнем Востоке между Израилем и арабскими странами (на примере внешнеполитического курса администрации Клинтона)

А.А. Киреев,

кандидат исторических наук, доцент, докторант кафедры Новой и новейшей

истории МПГУ

Изучение истории внешней политики США на современном этапе - важный элемент нескольких учебных курсов как в школьном, так и в вузовском историческом образовании. Данный вопрос имеет отношение к новейшей истории, истории международных отношений, регионоведению, политологии. В плане исследования эта проблема важна для ответа на вопрос о сути формирующейся новой системы международных отношений.

Ближний Восток относится к тем регионам планеты, где стратегические интересы США на протяжении всего периода «холодной войны» были стабильны и отражали высокий уровень вовлеченности США во внутрирегиональные проблемы. Комплекс «жизненно важных» интересов Вашингтона на Ближнем и Среднем Востоке сформировался постепенно. К концу «холодной войны» он представлял следующие задачи: (1) обеспечение надежного доступа к ближневосточной нефти; (2) борьба с просоветским влиянием в регионе; (3) гарантии безопасности государству Израиль.

Изменения в международных отношениях после «холодной войны» не отменили заинтересованность Вашингтона в регионе Ближнего Востока. Объясняя это, можно привести мнение Стивена Зюнеса, профессора Университета Сан-Франциско: «Находясь на перекрестке трех континентов и располагая почти 70% мировых запасов нефти, Ближний Восток характеризуется ведущими американскими официальными лицами как наиболее важный в стратегическом отношении район земного шара. Хотя Соединенные Штаты уже не обеспокоены тем, что данный регион может попасть под советское влияние, остается озабоченность в связи с наличием местных движений, способных бросить вызов американским интересам. Широко распространено убеждение в существовании угрозы со стороны радикальных сил, как светских, так и исламских; вызывает опасения также нестабильность, которая может возникнуть в результате вызова, брошенного прозападным режимам даже в том случае, если речь будет идти о действиях потенциально демократических движений» [1].

Сложность и противоречивость региона не стала меньше после перехода к постбиполярному мироустройству. Нащупывая свои подходы к ближневосточной ситуации, администрация Б. Клинтона, как и ее предшественники, не могла не чувствовать главного противоречия, которое преследует американцев в отношениях со странами региона после второй мировой войны, - трудно совместимой двойственности целей и задач. С момента возникновения на политической карте государства Израиль американским политикам и дипломатам приходится выполнять непростую работу: балансируя между двумя конфликтующими сторонами, стараться не допустить разрыва ни с той, ни с другой. Вплоть до начала 90-х годов американская политика год от года делала явный и возраставший крен в сторону Израиля. Дело дошло до того, что с начала 80-х годов США перешли от всемерной, но косвенной поддержки Тель-Авива к оказанию прямого содействия и непосредственному участию в проведении совместной политической и военно-стратегической линии в региональных делах, что было документально закреплено в соглашении о стратегическом сотрудничестве 1981 года [2]. международный война клинтон

Кризис в Заливе 1991 г. выявил новые черты, которые получили дальнейшее развитие в стратегии и тактике США в регионе. По мнению ряда исследователей, захват Ираком Кувейта предоставил Вашингтону возможность облечь меры по обеспечению своих интересов в регионе в безупречную международно-правовую форму. Этим объясняется стремительное и активное вовлечение США в кризис и жесткая позиция при поисках выхода из него [3]. При этом нельзя забывать, что США не препятствовали нарастанию напряженности в ирако-кувейтских отношениях, что и привело к кризису. В литературе также распространена точка зрения, что накануне вторжения в Кувейт Саддам Хусейн получил от американских дипломатических представителей в регионе заверения, что США не будут вмешиваться в случае обострения отношений Ирака с Кувейтом [4].

Такая позиция отражает интерес Вашингтона вносить постоянный раскол в ряды арабских стран для облегчения своего положения в балансировании между ними и Израилем. В этом отношении и кризис вокруг Кувейта, и последующее поражение Ирака были крайне выгодны США.

Во-первых, они не только получили возможность закрепить на международно-правовом уровне свои силовые акции, но расширили свое военное присутствие в регионе. Во-вторых, им удалось сплотить вокруг себя большинство арабских стран региона, нейтрализовав, по крайней мере на время, враждебность некоторых из них в отношении своей политики. В-третьих, события вокруг Кувейта отвлекли арабское сообщество от продолжающейся интифады (восстания) на оккупированных Израилем территориях. Из-за своей поддержки действий Ирака руководство ООП поставило себя в не лучшее положение. В результате США получили возможность действовать в направлении урегулирования арабо-израильского конфликта по своему усмотрению. Процесс переговоров, запущенный в Мадриде, развивался по американским рецептам. В-четвертых, сторонники жесткой линии в отношении Израиля в арабском лагере утратили главную опору в виде поддержки со стороны Советского Союза. Казалось, еще одно небольшое усилие и конфликт удастся ликвидировать, а главная мучительная дилемма американской политики найдет свое благополучное разрешение.

Итогом кризиса стало не только разрушение военной и гражданской инфраструктуры Ирака, но и укрепление позиций США в стратегически важном районе. В условиях ослабления СССР и успехов США в Вашингтоне заговорили о создании собственного «нового мирового порядка». Правда эти планы получили не лучшие отзывы. Так, по мнению журнала «Ньюсуик» «это вовсе не «новый» порядок, а все та же система, которую люди старшего поколения вспоминают с послевоенного времени. Это мир, в котором Соединенные Штаты лидируют, а союзники следуют за ними» [5].

Большую роль в осуществлении стратегии «нового мирового порядка» заняла силовая политика. На примере Ирака были опробованы новые методы нанесения ударов по суверенной стране. Причем под флагом ООН. Одновременно происходила переориентация одной из важнейшей составляющей стратегии США в регионе - оборона «жизненно важных интересов» от «советской угрозы». Теперь, согласно американским стратегам, угроза исходила от стран с «недемократическими режимами». Борьба с такими странами могла вестись недемократическими средствами [6]. В действиях США против Ирака, Ирана, Ливии отчетливо просматривается линия на углубление силовых, недемократических действий в регионе.

Администрация Клинтона сделала попытку вписать региональную политику в систему геоэкономических приоритетов, сосредоточившись на сохранении присутствия в так называемых «быстрорастущих новых рынках», среди которых Ближний Восток не упоминался [7]. Однако регион Ближнего Востока по прежнему имел для США «жизненно важное значение», связанное с выживанием и безопасностью нации. Об этом говорили критерии оценки угроз США, главными из них считались: (1) угроза выживанию США и их ключевым союзникам; (2) угроза основным экономическим интересам страны; (3) опасность в плане ядерной угрозы. При этом утверждалось, что «нигде в мире данные критерии в совокупности не могут быть обнаружены более отчетливо, чем на Ближнем Востоке» [8].

Получили подтверждение и основные методы региональной стратегии. Администрация Клинтона предложила концептуально новую идею относительно «интегрированной региональной политики». Суть ее состояла в том, что все компоненты национальной мощи США должны были подчиняться в регионе единой стратегической цели. Речь шла о сочетании военных и экономических инструментов давления на потенциальных региональных противников [9].

В практическом плане эта политика нашла воплощение в доктрине «двойного сдерживания», которая была обнародована в мае 1993 года. Суть этой стратегической доктрины определил специальный помощник президента по делам Ближнего Востока и Южной Азии Мартин Индик. Во-первых, он отметил, что США сохраняли в региональной стратегии компонент «проецирования» силы, только теперь не с целью «глобального соперничества», а ради сохранения американских региональных интересов. Во-вторых, региональные проблемы стали рассматриваться в целостном виде. Центральным для концепции явилось представление о том, что «сдерживание угроз со стороны Ирака и Ирана на востоке повлияет на возможность содействия миру между Израилем и его арабскими соседями на западе» и наоборот» [10]. Таким образом, силовое сдерживание Ирака и Ирана было рассчитано не только на «нейтрализацию» этих государств, но и на оказание решающего воздействия на региональную ситуацию в целом.

Однако режим «двойного сдерживания» сразу же имел в виду наличие немаловажных различий между Ираком и Ираном. По словам помощника госсекретаря по делам Ближнего Востока Эдварда Джереджани, США намеревались впредь «связывать возможность установления сотрудничества с Ираком и снятия с него бремени (экономического эмбарго) со сменой иракского руководства и появлением нового режима, который поддерживал бы нормы представительного правительства, которое отражало бы разнообразие народонаселения этой страны» [11]. Что касается Ирана, он пояснил, что проблема заключается «не в самом режиме этой страны, а в его поведении». США предлагали Тегерану на определенных условиях начать политический диалог. Иранские власти должны отказаться проводить программы создания оружия массового уничтожения; не участвовать в террористической деятельности; перестать поддерживать радикальные группировки, чья деятельность препятствует достижению ближневосточного урегулирования; уважать права человека; остановить подрывную деятельность против соседних с ними стран.

Помимо изоляции «недемократических» стран региона, «двойное сдерживание» помогало решить другие стратегические задачи в регионе. Во-первых, это контроль над поставками нефти. Наличие американских вооруженных сил в регионе должно было гарантировать бесперебойность доставки энергоносителей в США, Европу и Японию. Однако союзники Соединенных Штатов в большей мере были зависимы от этих поставок и ограничения импорта из Ирака и Ирана, это ущемляло, прежде всего, их интересы [12]. Во-вторых, изоляция Ирака и Ирана лишала их возможности влиять на арабо-израильский мирный процесс, который в 1990-е годы шел под американским контролем. Одной из генеральных линий администрации Клинтона было стремление отсечь от мирного процесса радикальные группы палестинцев, которые получали моральную и материальную поддержку «стран-изгоев». Однако не меньшую помощь палестинцы получали из других арабских стран, в том числе и Саудовской Аравии. Так что полностью перекрыть всякую помощь палестинцам извне, как этого желали в Израиле, Вашингтон не мог. В-третьих, сохранение напряженности в регионе Персидского залива в 1990-е годы вызвало увеличение закупок оружия. Наряду с нефтью, этот фактор стал играть большую роль в экономических интересах США в регионе.

Так, 44% закупленного Саудовской Аравией оружия было американского производства, в Кувейте эта цифра равнялась 56%, Объединенных Арабских Эмиратах - 35%. В арсеналах Турции и Египта продукция из США занимала соответственно 64% и 67%. В Израиле этот показатель равнялся 91% [13].

В еще большей степени различие политики в отношении Израиля и арабских стран со стороны США демонстрировалось в оказании материальной и военной помощи странам региона.

Основными получателями на Ближнем Востоке традиционно с конца 1970-х годов были Израиль и Египет. При этом Израиль получал экономической помощи примерно на 1,28 млрд. долл. в год, военной - 1,80 млрд. Египет - соответственно 0,7 млрд. и 1,1 млрд. долл. [14].

Можно упомянуть и такой интересный факт, что издержки на содержание вооруженных сил США в регионе Вашингтон старался переложить на арабские страны. Так, финансовые затраты распределялись таким образом: примерно 30 % - на США, 70 % - на монархии Залива [15].

Балансирование политики США меду арабскими странами и Израилем породило такое явление, как двойные стандарты. Оно было не новым для 1990-х годов. Если раньше Вашингтон шел на тесные отношения со странами, режим которых не соответствовал демократическим нормам, ради победы в «холодной войне», то теперь администрация Клинтона провозглашала развитие демократии краеугольным камнем своей внешней политики [16].

Суть этой стратегии заключалась в содействии демократии, расширении рынков и сохранении позиций США в регионах, вызывающих наибольшую озабоченность с точки зрения безопасности и интересов США. В «Стратегии» подчеркивается: «Это не крестовый поход для установления демократии. Это прагматическая политика для поддержания свободы там, где она будет в наибольшей степени соответствовать интересам США» [17].

Очевидно, прагматизм действительно сыграл свою роль в осуществлении этой политики. Поддержка США демократии и защита прав человека на Ближнем Востоке не отличались особыми успехами. Большинство ближневосточных правительств остаются авторитарными. Несмотря на риторическую поддержку индивидуальных свобод, Соединенные Штаты на самом деле вообще не поддержали предварительные шаги к демократизации на Ближнем Востоке. Они уменьшили или поддерживали на низком уровне свою экономическую, военную и дипломатическую поддержку тем арабским странам, которые осуществляли хотя бы минимальную политическую либерализацию. Одновременно, увеличивалась помощь авторитарным режимам - Саудовской Аравии, Кувейту, Египту, и Марокко.

Реальная политика Вашингтона относительно защиты прав человека на Ближнем Востоке была минимальна. Помощь США Израилю увеличилась, несмотря на репрессии израильского правительства на оккупированных территориях. Росла помощь Марокко, несмотря на продолжавшийся террор в занятой им Западной Сахаре и даже непосредственно в пределах Марокко. США приветствовали военный переворот 1992 года в Алжире, который аннулировал первые демократические выборы в этой стране. Вашингтон осуществлял нажим на Сирию, где авторитарное правительство проводило некоторые либеральные реформы, но одновременно поддерживало левые палестинские группы, базирующиеся в Дамаске, которые выступали против мирного процесса под руководством США. Администрация Клинтона также оказывала давление на палестинские власти с целью заставить их активнее участвовать в подавлении исламских и других групп оппозиции на территории Палестинской автономии. Складывалось впечатление, что для достижения целей Вашингтону в регионе демократия не нужна.

Как уже говорилось, Ближний Восток - это регион большого экспорта американского оружия, а он приносит огромную прибыль. Несмотря на обещания ограничить поставки оружия, американский военный экспорт в регион превысил 50 млрд. долл. начиная с войны в Заливе. Джо Сторк в своем исследовании утверждает, что гонка вооружений на Ближнем Востоке продолжается по трем причинам: 1) продажа оружия - важный компонент построения политических союзов; 2) есть стратегическая выгода в том, что США поставляет системы оружия на случай прямого американского военного вмешательства; 3) продажа оружия - средство поддержки военных отраслей промышленности, сталкивающихся со снижением спроса в Западной Европе. Эти доводы нашли подтверждение в ходе работы закрытого семинара в 1993 году, на котором присутствовали заместитель госсекретаря Ричард Мэрфи, несколько саудовских чиновников высокого ранга и вице-председатель правления «Morgan Guaranty» (банка, который организовывал финансирование Саудовской Аравии в ходе войны 1991 года). Там было признано, что объем закупленного оружия не имел ничего общего с объективными потребностями безопасности королевства [18].

Ограничение торговлей оружием в угоду защите прав человека в регионе привело бы к потере десятков миллиардов долларов ежегодно, что ущемило бы интересы американских изготовителей оружия, чьи группы поддержки являются одними из самых мощных в Вашингтоне. Это объясняет, почему США отказывались пойти на смягчение санкций в отношении Ирака и продолжали нагнетать напряженность в регионе, совершая против него военно-силовые действия.

За исключением Израиля, где существует система демократии, по крайней мере, для еврейских граждан, ни одного другого из союзников Америки в регионе нельзя назвать действительно демократическим государством. Однако демократических учреждений не требуется, чтобы воплощать американские стратегические цели. Большинство наблюдателей признают, что близкое стратегическое сотрудничество с Соединенными Штатами непопулярно в арабских странах. Такая политика, как правило, связана с большими финансовыми тратами на приобретение оружия, по большей части американского происхождения. Если бы лидеры этих стран зависели от воли большинства, они, вероятно, пошли бы на сокращение закупок оружия и стратегического сотрудничества с США. Так, по мнению британского специалиста Диллипо Хиро, Соединенные Штаты фактически не поддерживают демократию на Ближнем Востоке, потому что «намного более просто управлять несколькими правящими семьями и обеспечивать им большие заказы оружия, получая в обмен гарантию, что цены на нефть остаются низкими, чем получить широкое разнообразие лиц и политики, обязательного для демократической системы». Избранные правительства могли бы также использовать в политике популярный лозунг «опоры на свои силы и исламскую солидарность» [19].

Бесспорно, что демократия и универсальные права человека никогда не были характерны для арабо-исламского мира. Однако в США преобладают объяснения, основанные на культурных или религиозных особенностях региона, вместо того, чтобы учитывать другие факторы, которые, возможно, являются в большей степени наследием колониализма, высокого уровня милитаризации и неравномерного экономического развития. Все это частично связано с последствиями политики западноевропейских стран и США. Ирония американской политики заключалась в том, что продавая ближневосточным авторитарным режимам оружие, оказывая им военную и экономическую помощь, которую они направляли на подавление внутренней оппозиции, в том числе и демократической, Вашингтон заявлял, что недостаток демократии и прав человека в регионе происходит от нежелания людей их обрести. В действительности же вся эта военная и экономическая помощь имела целью сохранить эти авторитарные режимы, поддерживая их репрессивную политику.

Комплекс целей в региональной стратегии США на Ближнем Востоке не претерпел изменений в 1990-е годы. Усилилась лишь военно-силовая составляющая стратегии. Несмотря на все нововведения администрации Клинтона, ближневосточная стратегия осуществлялась привычным курсом. США стремились закрепить свои интересы в регионе - экономические и военные, поставить под контроль политические процессы. Сохранил свою значимость Израиль - администрация Клинтона, даже больше чем ее предшественники, видела израильскую безопасность и палестинские права как взаимоисключающие вещи. Нефть и торговля оружием составили экономические интересы Вашингтона в регионе. Борьба с терроризмом и «государствами-изгоями» пришла на смену противоборству с СССР и его сателлитами.

В этих условиях балансирование политики США между Израилем и арабскими странами не ушло в прошлое, как надеялись американские политики, а сохранилось и обросло новыми проблемами. Новым элементом по сравнению с периодом «холодной войны» стало стремление Вашингтона решить все вопросы силой.

Американские лидеры считали и считают, что глобальная безопасность и либеральный порядок, а также и «развитое сообщество», не смогут существовать, если Соединенные Штаты не будут использовать свою силу в современном опасном мире. Политолог Роберт Кейган по этому поводу высказался, что США сами создали этот «развитый» (или «постисторический) мир, где нет войн, но США не могут в него войти, так как охраняют этот мир. «Всей своей мощью они глубоко увязли в истории. Они по-прежнему вынуждены иметь дело с Саддамами и аятоллами, Ким Чен Ирами и Цзян Цземинами, тогда как сливки достаются другим» [20].

Противоречия, которые возникают при осуществлении ближневосточной внешнеполитической стратегии США, - это проявление более масштабного процесса. В этом видны различия глобальных и региональных целей внешней политики США. По сути, это кризис стратегии односторонности Соединенных Штатов, основанной на единоличных силовых акциях.

Литература

1. Zunes St. Hazardous Hegemony: the United States in the Middle East // Current History, January 1997, vol. 96. - №606.

2. American Foreign Policy. Basic Documents. Wash. D.C., 1981.

3. Родригес А.М. Кувейт, Ирак и мировое сообщество в конце ХХ в.: ретроспектива и последствия «кризиса в Заливе» 1990 - 1991 годов. - М., 2005.

4. Алькалла А.А. Сверхдержавы и Ирак (эволюция политики США и СССР в отношении Ирака в 1958 - 1991 гг.). - М., 1994.

5. Newsweek, 1999. - № 27.

6. A National Security Strategy for the New Century. The White House. Washington, D.C.: GPO, 1997 (May).

7. Stremlau J. Clinton's Dollar Diplomacy // Foreign Policy. Winter 1994/95. - № 97.

8. Department of Defense, Office of International Security Affairs. United States Security Strategy for the Middle East. Washington, DC, May 1995.

9. A National Security Strategy of Engagement and Enlargement. Washington, D.C., 1994. July.

10. The Soref Symposium Challenges to US Interests in the Middle East. Obstacles and Opportunities. Wash., 1993.

11. Department of State Bulletin. 28.07.1993.

12. U.S. Oil Policy in the Middle East. Written by Mamoun Fandy of the Center for Contemporary Arab Studies at Georgetown University. Volume 2, Number 4, January 1997.

13. U.S. Arms Control and Disarmament Agency, World Military Expenditures and Arms Transfers 1997. Washington, DC: U.S. Arms Control and Disarmament Agency, February 1, 1999.

14. US AID Congressional Presentation, Fiscal Year 1999.

15. Ibid.

16. National Security Strategy of Engagement and Enlargement. Wash., 1994.

17. Ibid. P. 25.

18. Continuing Storm: The U.S. Role in the Middle East. By Stephen Zunes. http://www.fpif.org/indices/regions/mideast.

19. Ibid.

20. Кейган Р. О рае и силе. - М., 2004.

Размещено на Allbest.ru