Этноконфессиональный вопрос в России в освещении журнала "Вестник Европы"

Размещено на http://www.allbest.ru/

Этноконфессиональный вопрос в России в освещении журнала "Вестник Европы"

В списке наиболее актуальных и часто рассматриваемых на страницах «Вестника Европы» этноконфессиональный вопрос не занимал лидирующей позиции, но обращение к нему все же нельзя назвать редким. Он был важен в первую очередь для конкретизации понимания публицистами журнала идеи свободы совести, которую определяли «девизом», «начертанным совершенно ясно» на «знамени либералов». Сущность данного понятия связывалась с «правом переходить из одного вероисповедания в другое без всяких внешних стеснений», возможностью заключать смешанные браки, ограничением духовной цензуры и введением «свободы исследований в вопросах, касающихся истории церкви и сущности церковного учения» [2, с. 86-88].

Поводами для обращения журнала к этноконфессиональной проблематике становились в первую очередь политика власти в области религиозного образования, меры в отношении сектантов, старообрядцев, евреев.

13 июня 1884 г. было подписано положение, передававшее в ведение духовного ведомства церковноприходские школы и школы грамотности. В перспективе планировалось передать духовенству полный контроль над светскими начальными школами. Трактуя данную меру как стремление власти создать идейный противовес религиозному расколу и революционным настроениям, «Вестник Европы» демонстрировал свое принципиальное несогласие. Реагируя на проводимые правительством меры, один из публицистов журнала К. К. Арсеньев утверждал, что лидирующие позиции в организации и распространении начального образования религиозные деятели давно уже уступили земству: на 14 новых школ духовенства приходилось 25 земств [7, с. 868]. Задачу же правительства публицист видел в поддержке учителя светской школы грамотности: «Необходимо, - писал Арсеньев, - поднять положение народного учителя, обеспечить, по возможности, его материальный быт, дать ему средства к дальнейшему развитию» [3, с. 811].

Не будучи принципиальным противником религиозного образования, публицист «Вестника Европы» отстаивал право на начальное образование для всех верующих, вне зависимости от религии. Государство при этом должно признать существование и значимость неправославных религиозных направлений. Иначе, с сожалением замечал Арсеньев, начальное духовное образование «не будет допущено ни по отношению к католикам, ни по отношению к лютеранам, ни, тем более, по отношению к раскольникам, у которых вовсе даже нет признанного правительством духовенства» [6, с. 388].

Для авторов журнала было очевидно, что духовенство несостоятельно в регулировании идейных споров. Это доказывает деятельность раскольников и сектантов в России. Анализируя законы по борьбе с расколом, один из авторов журнала [9] приходил к выводу, что еще при Николае I духовенство, осознав свое бессилие в решении этого вопроса, отошло от активной борьбы с «отступниками» и полностью передало данную функцию государству. В итоге работа по искоренению религиозного непослушания получила политическое звучание, а борьба с инаковерием приобрела для «отступников» характер борьбы не против господствующей церкви, а против государства. Это привело сектантов к необходимости «напрягать все свои внутренние силы к самосохранению, и не одним пассивным противодействием - самосозерцанием или мистицизмом, но работою над самим собою, над своим общежитием и негласным управлением» [Там же, с. 532].

Для публицистов было очевидно, что решить вопросы религиозного характера в России способно только само государство, однако оно должно руководствоваться не полумерами и уступками, а равноправием и диалогом. Обращаясь к закону от 3 мая 1883 г., по которому старообрядчеству были предоставлены значительные гражданские права и смягчено религиозное преследование, Арсеньев писал, что в основе нового правительственного решения лежит подмена принципов. По его мнению, «полная нетерпимость заменена условной, ограниченной терпимостью, пределы которой не определены, размеры - до крайности эластичны. Покровительство закона дано раскольникам не как право, а как милость» [4, с. 357-358]. Многое из написанного в законе заявлено декларативно и не имело четких механизмов реализации. Так, например, раскольникам разрешено собираться для молитвы не только дома, но и в специально возведенных зданиях, но для их постройки необходимо получить разрешение самого министра внутренних дел империи [Там же, с. 353-354].

Выход из сложившегося положения для обозревателя журнала был очевиден - воспользоваться английским опытом и «уравнять раскол с другими иноверными учениями», поскольку «религию трудно предписывать светскою властью, охранять уголовными карами» [Там же, с. 359]. Иначе утверждается «православие по имени» [5, с. 379], что негативно отражается как на отношении к церкви в стране, так и на внутренней жизни государства в целом.

Поводом обращения к этноконфессиональным вопросам и конкретизации понимания свободы совести стали и еврейские погромы, участившиеся в 1880-е гг. на юге страны. И здесь авторы журнала призывали к умеренности и равноправию. В 1881 г. Арсеньев писал: «для того чтобы еврей перестал быть и казаться чужим в России, необходимо, чтобы он почувствовал себя русским, на том же основании, на каком он чувствует и осознает себя во Франции или Англии французом или англичанином» [3, с. 806]. Главной мерой против погромов и неправомерных действий в целом и на национальной почве в частности должно быть, по мнению публициста, укрепление правовой культуры в России, утверждение «господства закона, равного для всех, широкого и гуманного, чтобы внушить народу уважение к личности и праву» [Там же].

3 мая 1882 г. приобретают силу закона временные правила «О порядке приведения в действие правил о евреях». Евреям было запрещено селиться вне городов и местечек (исключение составляли только земледельческие еврейские колонии), сокращались возможности экономической деятельности запретом торговать в определенные дни и аннулированием сделок купли-продажи недвижимости.

Прогноз Арсеньева относительно эффективности новой правительственной инициативы был неутешительным. По его мнению, ограничение передвижения приведет к еще большей концентрация евреев в той или иной местности и только усилит негативное отношение к ним местного населения [1, с. 227]. Арсеньев видел единственный выход из сложившейся ситуации в уравнении в правах русских и евреев. Хотя и эта мера не панацея. Для примирения народов необходима долгая и кропотливая работа по изменению не только «внешнего положения евреев», но и их внутреннего состояния. «Они, - пишет Арсеньев, - должны сбросить с себя все то, чем вызывается и до известной степени оправдывается нерасположение к ним» [Там же, с. 231].

Позиция журнала еще раз была озвучена при анализе Высочайшего повеления 1889 г., ограничившего нехристианам доступ в число присяжных и часовых поверенных, и циркуляра министра народного просвещения от 10 июля 1887 г., предписывавшего ограничить прием евреев в средние и высшие учебные заведения до 3% в Москве и Санкт-Петербурге, 10% - в черте оседлости и 5% - вне этой черты.

Эти меры, по мнению Арсеньева, нарушают базовый юридический принцип - презумпцию невиновности. В основу закона были положены предположения о виновности, а не ее доказанность. «Молодой человек, - замечает публицист, - усердно учился четыре года, желая и надеясь посвятить себя всецело адвокатской деятельности; во имя чего совет мог сказать ему: ты нам не нужен? Профессора и товарищи дают о нем самый хороший отзыв, упрекнуть его решительно не в чем, нет даже отдаленного повода предполагать в нем расположение к чему-нибудь дурному; и все-таки совет должен отнестись к нему с недоверием, подозрением, только потому, что он родился евреем?» [8, с. 418]. Более оправданно, по мнению Арсеньева, было бы введение строгого критерия проверки деятельности часовых поверенных, независимо от происхождения и вероисповедания.

Однако, сокращая число студентов-евреев, правительство, по мнению публициста, должно обеспечить поддержку и рабочие места выпускникам высших учебных заведений. «Оставляя университет, молодой человек в огромном большинстве случаев восприимчив к хорошим внушениям, к хорошим примерам» [Там же, с. 421]. Установив над этими студентами контроль и взяв их под свою опеку, администрация делает первый шаг к изменению положения евреев в России. Арсеньев полагал, что забота правительства о еврейском народе изменила бы отношение к ним русских. Последние привыкли бы считать евреев «наравне с собою подданными русского царя и свободными жителями русской земли» [1, с. 231].

Таким образом, этноконфессиональный вопрос для публицистов «Вестника Европы» был значимым вопросом в рамках защиты и конкретизации понятия «свобода совести». Авторы журнала видели залог стабильности общества и государства в политическом равноправии представителей всех религиозных течений и национальностей. Это должно было способствовать укреплению стабильности в обществе, созданию атмосферы уважения культуры и религий других народов. Главным проводником изменений при этом должно было быть государство.

На протяжении всего десятилетия публицисты доказывали, что заявленные ими принципы не являются просто лозунгами, декларацией. В частности, свобода вероисповедания имела для них конкретное содержание, выраженное в гарантии права переходить из одного вероисповедания в другое, в возможности заключать смешанные браки, ограничении духовной цензуры и введении свободы исследований истории церкви и сущности религиозного учения.

политика власть свобода журнал

Список источников

политика власть свобода журнал

1.Арсеньев К. К. Еврейский вопрос // Арсеньев К. К. Заметки о русской адвокатуре. Тула: Автограф, 2001. С. 225-240.

2.Арсеньев К. К. Программа русских либералов // Арсеньев К. К. За четверть века (1871-94): сб. ст. Пг.:

Тип. М. М. Стасюлевича, 1915. С. 84-109.

3.Вестник Европы. 1881. № 6. 908 с.

4.Вестник Европы. 1883. № 7. 448 с.

Размещено на Allbest.ru