Проблемы индустриального развития Росии на рубеже XIX–ХХ вв. в современной западной историографии

Размещено на http://www.allbest.ru/

ПРОБЛЕМЫ ИНДУСТРИАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ РОСИИ НА РУБЕЖЕ XIX-ХХ ВВ. В СОВРЕМЕННОЙ ЗАПАДНОЙ ИСТОРИОГРАФИИ

С.В. Беспалов

В западной историографии продолжается полемика между «оптимистами», полагающими, что Российская империя на рубеже XIX-XX вв. успешно продвигалась по пути модернизации, и «пессимистами», убежденными в том, что крах имперской модернизации был неизбежен. Все активнее заявляет о себе «ревизионистское» направление, представители которого, не отрицая трудностей российской модернизации, признают ее ограниченные успехи.

Ключевые слова: Россия, западная историография, экономическая модернизация, индустриализация.

На рубеже XIX-ХХ столетий процесс модернизации охватил все основные сферы жизни российского общества - экономическую, политическую, социальную, правовую. При этом, на наш взгляд, первопричиной происходивших в стране перемен являлись изменения в экономике. Исключительно важная роль в этом процессе, безусловно, принадлежала государственной власти, которая своим активным вмешательством в экономические процессы в значительной степени определяла направление и темпы развития промышленности и сельского хозяйства.

Проблемы экономического развития России и экономической политики ее властей в конце XIX - начале ХХ в. всегда привлекали пристальное внимание как отечественных, так и зарубежных историков, не в последнюю очередь потому, что та или иная оценка процесса социально-экономической модернизации страны во многом предопределяла ответ на один из ключевых вопросов российской истории: была ли неизбежной революция 1917 г.? На протяжении последних десятилетий в западной историографии идет непрекращающийся спор между «оптимистами», полагающими, что Российская империя на рубеже XIX-XX вв. в целом довольно успешно продвигалась по пути модернизации своей экономики, перенимая лучшие достижения стран Запада, и это поступательное развитие было прервано лишь Первой мировой войной, ставшей основной причиной Революции 1917 г., и «пессимистами», убежденными в том, что особенности экономического развития страны и специфика политической системы России начала ХХ в. делали крах имперской модернизации и революционный взрыв практически неизбежными. Споры эти продолжаются и в текущем десятилетии. При этом можно отметить, что количество исследователей, придерживающихся «пессимистической» точки зрения, по сравнению с периодом конца 1980-х - начала 1990-х гг., возросло; полагаем, что не в последнюю очередь это связано с очевидным «разочарованием в России» общественного мнения стран Запада. В то же время как в англо-американском, так и в германском россиеведении, по словам А.Г. Дорожкина, заявила о себе «ревизионистская традиция», представители которой, не отрицая трудностей и проблем российской модернизации, признают успехи индустриализации, подчеркивают значение промышленной политики правительства для индустриального развития, отказываются от тезиса о крестьянстве и, в целом, сельском хозяйстве России как жертве индустриализации [1. С. 173], отмечают позитивные изменения в аграрном секторе российской экономики последней трети XIX - начала ХХ в. [1. С. 224] Все чаще, наряду с историками, работы по проблемам экономической истории России рассматриваемого периода публикуют исследователи-экономисты. Наконец, можно отметить появление значительного количества работ обобщающего характера по проблемам российской модернизации, истории российского реформаторства и т.п., в которых вопросам экономического развития России конца XIX - начала ХХ в. уделено существенное внимание.

Существенно разнятся оценки западными исследователями уровня социально-экономического развития России на рубеже веков. Ряд историков, например Дж. Пэллот [2] и С. Уильямс [3], стремятся доказать, что отставание России от ведущих держав было не столь значительным, а уровень жизни большинства населения не таким низким, как это представлялось в большинстве исследований. Однако преобладающим остается мнение о России как весьма отсталой стране. Так, итальянский историк М. Феретти подчеркивает, что, хотя Россия начала ХХ века являлась развивающейся страной, «благодаря политике модернизации… и, в частности, индустриализации, запущенной в конце XIX века благодаря деятельности Витте», однако она оставалась отсталой страной не только с точки зрения политики, но также в экономическом и социальном плане. Значительная часть крестьян, составлявших 85% населения страны, находилась «в состоянии квазифеодальной зависимости», порожденной малоземельем. К тому же «именно деревня должна была заплатить цену индустриализации, в инициировании которой преобладающую роль играет государство»: ради финансирования модернизации правительство осуществляло «строжайшую фискальную политику, основанную на косвенных налогах… которая позволяет перевести средства, израсходованные населением, в индустриальные инвестиции» [4. С. 7]. При этом, утверждает Феретти, в России была очень сильна идея особого - отличного от западного - пути развития, «именно потому, что Россия не была Западом и сталкивалась с проблемами, отличными от тех, с которыми сталкивался Запад» [4. С. 8]. Можно сказать, что М. Феретти солидаризируется с позицией Т. Шанина, в соответствии с которой для того, чтобы понять специфику российской модернизации, необходимо рассматривать Россию начала ХХ в. как «развивающееся» общество - в том смысле этого слова, который используется обычно применительно к странам «третьего мира» [5].

Одним из основных в историографии является вопрос о характере, последствиях, цене для большинства населения ускоренной индустриализации и роли государственной власти в ее осуществлении. Известный американский историк Р. Уортман, характеризуя особенности российской индустриализации, начало которой было связано с деятельностью С.Ю. Витте, отмечает, что ради ускорения промышленного развития этот министр финансов «резко повысил акцизные сборы, начал брать больше ссуд из-за границы и привлекать иностранные инвестиции в русскую промышленность»; при этом «индустриализация экономики опиралась на огромные взыскания с сельского населения» [6. С. 367]. По мнению Уортмана, экономическая концепция Витте основывалась на восходящем к М.Н. Каткову представлении «о том, что самодержавное государство может сдерживать социальное недовольство, и на вере в то, что крестьяне останутся покорными и верными подданными монарха». При этом, однако, данная политика вела к росту социальной напряженности не только потому, что от ее последствий страдало крестьянство; она также «отталкивала провинциальных дворян, ставших свидетелями того, как правительство субсидирует и поощряет промышленность, уделяя, как им казалось, слишком мало внимания их нуждам». Кроме того, политика индустриализации «привела к росту промышленного пролетариата и высокой численности рабочих в столицах». Таким образом, грандиозные замыслы архитекторов экономической политики «не учитывали опасений традиционалистов-консерваторов и питали новые социальные и политические силы, которые правительству было все труднее сдерживать» [6. С. 368].

С. Харкэйв, характеризуя развитие российской экономики и роль С.Ю. Витте в ее модернизации на рубеже XIX-XX столетий, называет достижения Витте грандиозными. Американский историк утверждает, что промышленность и торговля России уже находились на подъеме к началу 1890-х гг., однако темпы их роста были недостаточными; Витте смог существенно ускорить их развитие, в отличие от трех предыдущих министров финансов - Рейтерна, Бунге и Вышнеградского, которые, по мнению Харкэйва, также осознавали экономическую отсталость и стремились преодолеть ее, понимая, что страна нуждается в современной банковской системе, устойчивой валюте и крупномасштабных иностранных инвестициях в промышленность, однако немногого достигли [7. С. 199]. Столь невысокая оценка американским историком деятельности предшественников Витте представляется несправедливой. Гораздо ближе к истине, на наш взгляд, был в свое время А. Гершенкрон, писавший о «великом успехе» политики индустриализации Вышнеградского и Витте [8]; заслуги Н.Х. Бунге, который, конечно, не может быть назван столь же убежденным сторонником ускоренной индустриализации, в осуществлении целого ряда преобразований также несомненны.

Транссибирская железная дорога, «одно из главных творений девятнадцатого и начала двадцатого века», в сооружении которой роль Витте была решающей, стала, по мнению Харкэйва, его главной заслугой [7. С. 201]. О первостепенной роли железнодорожного строительства в процессе российской экономической модернизации говорит и другой американский историк - Ф. Вчисло; по его мнению, вполне закономерным было и то, что личность и взгляды крупнейшего российского реформатора С.Ю. Витте в основе своей сформировались именно в период его работы в рамках железнодорожного хозяйства: именно благодаря своему опыту железнодорожника Витте «нашел тот социальный и культурный контекст, в рамках которого он мог мечтать о могущественной Российской империи, играющей заметную роль в европейском порядке». Именно создававшаяся железнодорожная сеть втягивала обширные российские территории в процесс все более интенсивного товарообмена и, в конечном итоге, обеспечивала грядущий рост благосостояния во всех регионах России; на достижение этой же цели была направлена таможенная политика, призванная защитить высокими тарифами молодую российскую индустрию [9. С. 81-82].

Т. Оуэн обращает внимание на то, что Россия в течение долгого времени испытывала недостаток не только в капиталах, но и в «собственной теории индустриального развития». К тому же в середине XIX в. большинство образованных людей (как интеллигенция, так и высшие сановники) в России являлись приверженцами доктрины свободной торговли, популярной в тот период и в Западной Европе. Представителей поместного дворянства и оптовых торговцев вполне устраивала ситуация, при которой Россия экспортировала зерно и импортировала высококачественные европейские товары. Идеи Фридриха Листа, немецкого экономиста, впервые противопоставившего теории свободной торговли свою концепцию экономического национализма, практически не имели сторонников в России периода «Великих реформ»: показательно, что основная работа Листа «Национальная система политической экономии» была издана в России лишь в 1891 году, спустя полвека после ее первого немецкого издания. Т. Оуэн отмечает, что решающую роль в распространении в России учения Ф. Листа сыграл С.Ю. Витте [10. С. 70-71].

В другой своей работе Т. Оуэн подчеркивает роль Д.И. Менделеева в формировании политики экономической модернизации. По мнению автора, «помимо защиты довольно простой системы высоких импортных тарифов, призванных обеспечить защиту российской промышленности, Менделеев привнес в дебаты об экономической политике многочисленные творческие идеи». Оуэн подчеркивает двойственное отношение Менделеева к бюрократической опеке отечественной индустрии. С одной стороны, ученый не отрицал возможности нерыночных форм поддержки молодой промышленности со стороны государства. Однако уже начиная с середины 1880-х гг. он утверждал, что российская индустрия достигла определенной зрелости, и потому для дальнейшего развития ее требуются не столько традиционные для России формы правительственной поддержки (беспроцентные ссуды и т.п.), сколько содействие в привлечении частных инвестиций. Это, по мнению Оуэна, служит лишним подтверждением того, что Менделеев в своей деятельности по отстаиванию интересов российской промышленности руководствовался, вопреки утверждениям его противников, прежде всего не стремлением обслуживать интересы своих партнеров в промышленных кругах, которые у него действительно имелись, в особенности среди нефтепромышленников, а «патриотической преданностью делу промышленного развития России» [11. С. 111-112].

О том, что именно частнопредпринимательская инициатива, а не поддержка государства, являлась основной причиной промышленного роста в России в предвоенные годы, пишет В. Моссе; именно это, по его словам, прежде всего отличало данный этап экономического развития России от периода 1890-х гг., когда важнейшим фактором роста была правительственная политика. Однако эти изменения, полагает Моссе, как раз и свидетельствовали о том, что «система Витте» принесла результаты, и все более широкие слои населения (так же, как и его преемники во властных структурах) пожинали плоды его деятельности [12. С. 249]. Об этом же пишет и С. Величенко, подчёркивающий, что, вопреки распространенным представлениям о крайней забюрократизированности аппарата управления Российской империи в начале ХХ в., численность имперской бюрократии была совершенно недостаточной для страны, стремившейся занять свое место в ряду наиболее высокоразвитых держав, сближая Россию по этому показателю скорее с колониями европейских государств, чем с метрополиями; и именно «недоуправляемость» была причиной многих кризисных явлений, возникших в процессе реформ, и недостаточно высоких темпов модернизации страны [13. С. 104-105].

Итак, мы можем констатировать, что проблемы «цены» модернизации для большинства населения России, значения и последствий правительственной политики, имевшей своей целью форсирование этой модернизации, сбалансированности в развитии промышленности и сельского хозяйства, изменений в социальной структуре общества и (в связи с этим) наличия (либо отсутствия) существенной социальной базы реформ по-прежнему остаются в центре внимания западных ученых. При этом, несмотря на отмеченное преобладание «пессимистических» оценок, весьма содержательная полемика по указанным проблемам продолжается.

историографический индустриализация российское общество

Литература

1. Дорожкин А.Г. Промышленное и аграрное развитие дореволюционной России: взгляд германоязычных историков ХХ в. М., 2004.

2. Pallot J. Peasant responses to Stolypin's project of rural transformation. N.Y., 1999.

3. Уильямс С. Либеральные реформы при нелиберальном режиме. М., 2009.

4. Феретти М. Безмолвие памяти // Неприкосновенный запас. М., 2005. № 6.

5. Shanin T. Russia as a «Developing Society». Basingstoke; L., 1985.

6. Уортман Р.С. Сценарии власти: Мифы и церемонии русской монархии: в 2 т. Т. 2: От Александра II до отречения Николая II. М., 2004.

7. Harcave S. Count Sergei Witte and the twilight of imperial Russia: a biography. N.Y.; L., 2004.

8. Гершенкрон А. Экономическая отсталость в исторической перспективе // Истоки: экономика в контексте истории и культуры. М., 2004.

9. Wcislo F. Rereading Old Texts: Sergei Witte and the industrialization of Russia // Russia in the European Context. 1789- 1914. N.Y., 2005.

10. Owen T.C. Dilemmas of Russian Capitalism: Fedor Chizhov and Corporate Enterprise in the Railroad Age. L., 2005.

11. Owen T.C. The Corporation under Russian Law, 1800 - 1917: A Study in Tsarist Economic Policy. Cambridge, 2002.

12. Mosse W.E. An Economic History of Russia: 1856- 1914. N.Y., 1996.

13. Величенко С. Численность бюрократии и армии в Российской империи в сравнительной перспективе // Российская империя в зарубежной историографии. Работы последних лет: Антология. М., 2005.

Размещено на Allbest.ru