Особенности подготовки педагогических кадров для начальных нерусских училищ во второй половине XIX века (по материалам Оренбургского учебного округа)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 93.94

Исторические науки и археология

Оренбургский государственный университет bakirovaalf@mail.ru

Особенности подготовки педагогических кадров для начальных нерусских училищ во второй половине XIX века (по материалам Оренбургского учебного округа)

Бакирова Альфия Мухаммадиевна, к.и.н., доцент

Аннотация

культурный народность православный учитель

В статье анализируется политика Российского государства по усилению идеологического и культурного влияния на нерусские народности путем создания православных миссионерских школ с учетом национальных традиций, обычаев и образа жизни. Рассматривается опыт подготовки кадров учителей для начальных нерусских училищ в специальных учебных заведениях типа учительских школ, открывавшихся в соответствии с утвержденными 26 марта 1870 года «Правилами о мерах к образованию населяющих Россию инородцев».

Ключевые слова и фразы: инородцы; национальные учительские школы; русско-татарская учительская школа; мусульмане; русско-инородческие школы.

Annotation

The article analyzes the Russian state's policy to enhance ideological and cultural influence on non-Russian nationalities by establishing Orthodox missionary schools taking into account national traditions, customs and lifestyle. The author examines experience of teaching staff training for non-Russian elementary schools at special educational institutions similar to teacher training schools, which were established in accordance with the “Rules on Measures to Educate non-Russians” that were issued on the 26^th of March 1870.

Key words and phrases: non-Russians; national teacher training schools; Russian-Tatar teacher training school; Muslims; schools for Russians and non-Russians.

Во второй половине 1860-х гг. Министерство народного просвещения Российской империи занялось решением вопросов «просвещения в русском духе» населявших Российскую империю так называемых «инородцев» и подготовки кадров учителей для начальных нерусских училищ. Было решено отказаться от методов насильственного обрусения, обращаясь к возможностям идеологического и культурного влияния на нерусские народности путем создания православных миссионерских школ и с учетом национальных традиций, обычаев и образа жизни.

В июле 1869 г. Ученый комитет Министерства народного просвещения приступил к рассмотрению вопроса о путях просвещения народов Урала и Поволжья. А 26 марта 1870 г. были утверждены «Правила о мерах к образованию населяющих Россию инородцев».

Ученый комитет предложил разделить народы Урала и Поволжья на две основные группы:

1) малообруселые, или магометане;

2) «язычники», «инородцы», в большей степени поддавшиеся русскому влиянию [3, с. 109].

Обучение каждой группы имело свои особенности. Обучение «язычников» (чуваши, мордва и др.) полностью основывалось на системе Н. И. Ильминского. В данной группе внимание акцентировалось на укреплении православной веры, шло ознакомление с русским языком, преподавание велось на родном языке. В школах мусульманских народов упор делался на преподавание русского языка, а родной применялся лишь как средство обучения русскому [2, д. 58, л. 3]. Таким образом, в отношении «язычников» власти вели политику поощрения их этнической консолидации через развитие национальных образовательных систем, с целью противодействия исламскому влиянию. Это объясняется тем, что, в отличие от мусульман, язычники не имели цементирующего религиозно-культурного начала. Эти народности не обладали развитой образовательной традицией, способной конкурировать с русско-православной или исламской.

Образование нерусских народов должно было ограничиться начальной школой. Правительство выступало против обучения их детей в гимназиях и университетах [1, д. 14394, л. 1]. Подготовка национальной интеллигенции - носителя и двигателя национальных культур - шла вразрез с интересами властей. Правительству нужна была школа как орудие политико-идеологической борьбы, а не как образовательно-просветительский институт. Тем не менее открытие правительственных школ для «инородцев» было в целом положительным явлением.

Объективно эти школы служили подъему духовной культуры татар и других мусульманских народов.

В 1874-1875 гг. были образованы Оренбургская и Уфимская дирекции народных училищ и самостоятельный Оренбургский учебный округ, куда вошли Оренбургская, Уфимская и Пермская губернии, а также Уральская и Тургайская области [Там же, л. 2]. Важной задачей училищного совета Оренбургского учебного округа являлось «наблюдение за духом и направлением обучения в школах».

«Направление обучения» правительственные чиновники свели к воспитанию детей «в духе православия и верноподданничества». Одной из главных задач новообразованной школьной администрации стало усиление «христианизаторского и цивилизаторского» влияния правительства на местные народы путем увеличения числа русско-инородческих школ [2, д. 10, л. 1]. С целью устройства образования коренных жителей соответственно государственным интересам все русско-инородческие школы, в том числе русско-татарские, русско-башкирские и мусульманские, в 1874 г. были переданы в ведение Министерства народного просвещения, а для контроля над ними в Оренбургском учебном округе в 1875 г. была учреждена должность инспектора татарских, башкирских и казахских школ. Ее получил В. В. Катаринский, внесший заметный вклад в историю просвещения местных народов [6, д. 19, л. 1].

Со второй половины 1870-х гг. на становление системы образования нерусских народов Оренбургской и Башкирской губерний значительное влияние оказал Н. И. Ильминский. Его союзниками здесь стали попечитель Оренбургского учебного округа П. А. Лавровский, инспектора народных училищ А. В. Васильев, М. Д. Попов и др. Со многими из них Н. И. Ильминский состоял в переписке, открывал в этих губерниях миссионерские школы, назначал туда учителей, присылал учебники на «инородческих» языках.

Одной из заслуг миссионеров стало содействие формированию интеллектуальной элиты нерусских народов - учителей народных училищ, священников, переводчиков русской литературы. Время порождало спрос на учителя-миссионера. К подготовке учителей предъявлялись особые требования, например умение привлекать нерусских подданных на сторону православия.

Структура подготовки учительских кадров в стенах специальных учебных заведений типа учительских школ была определена К. Д. Ушинским в статье «Проект учительской семинарии», опубликованной в «Журнале Министерства народного просвещения». В качестве требований к организации таких школ К. Д. Ушинский называл следующие.

1. Ненужность обширных познаний учащихся; их знания должны быть по возможности ясны, точны и определенны и в то же время весьма разнообразны. «Он, учитель, должен иметь познание не только в Законе Божьем, грамматике, арифметике, географии и истории, но и в естественных науках, медицине, сельском хозяйстве; кроме того, уметь хорошо писать, рисовать, чертить, читать ясно и выразительно и, если возможно, даже петь» [5, с. 122].

2. Практическая подготовка к преподаванию должна включать: ведение пробных уроков в школе при семинарии, их последующий критический разбор, учет замечаний при подготовке новых уроков.

3. Семинария, или школа, должна стать закрытым учебным заведением типа интерната, расположенным вне больших городов, но и невдалеке от центров образования. «В учительской семинарии, - подчеркивал К. Д. Ушинский, - молодые люди, избравшие для себя скромную карьеру народного учителя, должны привыкать к жизни простой, даже суровой и бедной, без светских развлечений, к жизни с природой, строгой, аккуратной, честной и в высшей степени деятельной» [Там же, с. 140].

Яркий пример учебного заведения такого типа - татарская учительская школа. Она была основана в городе Уфе в сентябре 1872 г. (позднее, в 1877 г., переведена в Оренбург) согласно «Положению о татарских учительских школах» от 27 марта 1872 года. Школа была отнесена к числу средних учебных заведений, зависела от Министерства народного просвещения, состояла из четырех классов с годичным курсом, содержалась на средства казны [2, д. 1, л. 1-2].

Отличительной чертой этой школы стал отказ от прямого религиозного воздействия на обучавшихся в ней татар - в программу входило преподавание мусульманского вероучения, с приглашением муллы, знавшего русский язык. Однако на этом учет национально-религиозных особенностей татар заканчивался: обучение в школе, за исключением уроков вероучения, велось на русском языке.

Кроме татар, в школу было разрешено принимать башкир, мещеряков и тептярей. В период с 1872 по 1879 гг. из 97 учеников школы 54 были татарами, 32 - башкирами и 11 - мещеряками [Там же, д. 58, л. 7].

Необходимость правительственного контроля над просвещением нерусских народов стала одной из причин выделения из Казанского округа с 1 января 1875 г. особого Оренбургского учебного округа, включившего в свой состав три губернии (Оренбургская, Пермская, Уфимская) и две области (Уральская и Тургайская). В 1876 г. при осмотре училищ нового учебного округа министр народного просвещения граф Д. А. Толстой предложил открыть еще три национальные учительские школы: киргизскую, «языческую» и башкирскую.

Открыть их предполагалось соответственно в городах Троицке, Бирске и Стерлитамаке [3, с. 111].

В июле 1892 г. начала работу учительская школа в Бирске. Ее воспитанниками могли стать вотяки, чуваши, мордвины, черемисы. Эта школа, в отличие от татарской учительской школы, состояла из трех классов, но преподавались в ней практически те же предметы, что и в татарской, кроме мусульманского вероучения. Принимались в школу как крещеные «язычники», так и некрещеные. Преподавание велось только на русском языке.

В 1883 г. была открыта киргизская учительская школа, но не в Троицке, как предполагалось, а в Орске (позднее, в 1889 г., переведена в Оренбург). В ней были предусмотрены те же предметы, что и в татарской учительской школе, а устраивалась она в трехклассном составе, как учительская школа в Бирске. Одной из главных задач создания киргизской школы было «ограждение киргиз от отатаривания» [1, д. 14394, л. 3].

В ноябре 1877 г. утвердили Правила о проведении краткосрочных педагогических курсов для учителей «инородческих» училищ. Такие курсы создавались с целью поддержки знания русского языка среди выпускников учительских школ. Курсы начинались с наступлением летних каникул в учительских школах и длились 3-4 недели. К занятиям на педагогических курсах приглашали не более 20 учителей, по возможности с одинаковым уровнем теоретической и практической подготовки.

Предметами дидактических занятий на курсах служили русский язык и арифметика. Особое внимание уделялось русскому языку. Занятия с учителями проводили инспектора учительских школ, преподаватели школ и начальных училищ. Дидактическим занятиям предшествовал краткий курс методики преподавания русского языка и математики. Уроки были ежедневными, кроме праздничных дней. После каждого занятия учителям, слушателям курсов, объясняли сильные и слабые стороны их метода преподавания. На всех занятиях должны были присутствовать директора местных народных училищ, инспекторы башкирских, киргизских и татарских школ. План и подробная программа занятий на педагогических курсах составлялись инспекторами учительских школ и утверждались попечителем учебного округа.

По окончании педагогических курсов подробный отчет о них вместе с планом, программой и списком учителей, занимавшихся на курсах, попечитель учебного округа направлял Министерству народного просвещения.

Учителям начальных татарских училищ, вызываемым на курсы, назначали на проезд и проживание пособие в размере до 50 рублей на одну неделю [2, д. 10, л. 11].

При татарской учительской школе названные курсы устраивались ежегодно в 1878-1884 гг. и в 1887 г. Также краткосрочные курсы устраивались для учителей марийских училищ (в 1879-1883 гг.) - при Уфимской черемисской двухклассной школе, а затем при Бирской «инородческой» учительской школе (в 1886-1888, 1891, 1897, 1899 гг.) [3, с. 112]. От курсов для татар эти курсы отличало то, что они активно использовались для христианизации слушателей.

На протяжении 1870-х - 1880-х гг. наблюдался значительный рост национального самосознания нерусских народов, в особенности татар, а это вызывало тревогу правительства. В представлении министра народного просвещения в Государственный совет от 31 мая 1875 г. отмечалось «почти повсеместное распространение магометанства среди различных финских племен», указывалось, что влияние ислама «замечается и в русских деревнях, соседних с татарскими» [7, д. 241, л. 1].

Министерство пришло к выводу, что открытие особой башкирской учительской школы нецелесообразно ввиду того, что школа «не увидит в своих стенах ни одного учащегося из мусульман» [6, д. 36, л. 7]. А татарская учительская школа в Оренбурге была закрыта в июле 1890 г. как «не оправдавшая возлагавшихся на нее надежд способствовать распространению между татарами-мусульманами образования в русском духе и сблизить их с русской народностью» [2, д. 58, л. 23].

Закрытию татарской учительской школы способствовало и то обстоятельство, что ее выпускники не могли найти работу по специальности. Газета «Оренбургский листок» опубликовала большую статью, в которой по поводу закрытия школы говорилось: «…в первое время после открытия учительских школ Министерство народного просвещения действительно открывало на свои средства одноклассные инородческие для татар училища, как в городах, так и в селениях, но вот уже несколько лет, как оканчивающие в учительской школе курс молодые люди не получают мест учителей начальных училищ. Министерство с 1885 года не открывало ни одной школы для татар, отклоняя ходатайства инспекции татарских школ и мотивируя отказ затруднительностью положения государственного казначейства» [4].

Среди причин закрытия учительской школы и отказа от открытия новых начальных русско-татарских училищ, на наш взгляд, можно назвать и то обстоятельство, что правительство не позаботилось о дальнейшем развитии открытых школ, постепенно сведя на нет финансирование этих учебных заведений. К тому же не было выгодным создавать начальные русско-татарские училища только для того, чтобы трудоустраивать выпускников Оренбургской татарской учительской школы. Тем более что к этим училищам татарское население относилось с предубеждением, предпочитая им медресе и мектебы. Как отмечалось в одном из отчетов о русско-инородческих школах, «воспитательного значения для местного магометанского населения и для учащихся магометан русско-магометанские школы не имеют, так как в этой почве школа встречает сильное препятствие в местных муллах, родителях, особенно в матерях, и вообще в религиозной и бытовой жизни магометан» [8, д. 26, л. 147]. Надо учитывать и то, что к концу XIX века потребность в специальном изучении русского языка отпала. Татарское население теперь больше и лучше знало русский язык, понимая выгодность такого знания. Кроме того, обучение русскому языку вводили в свою программу новометодные конфессиональные школы. Для властей эти школы были более выгодны в том плане, что финансировать их не приходилось.

Так что потребность в таких учебных заведениях, как Оренбургская татарская учительская школа, попросту отпала. Но было бы неверно отнести организацию этих школ к отрицательному явлению, ибо они способствовали преодолению национальной замкнутости, повышению культуры народа. Работая рядом с конфессиональными школами, они помогали совершенствовать организацию учебного процесса в них.

Список источников

1. Государственный архив Оренбургской области (ГАОО). Ф. 6. Оп. 6.

2. ГАОО. Ф. 264. Оп. 1.

3. Кузьмин К. В. Национальные учительские школы и проблемы христианизации уральских народов (конец 1860-х - начало 1900-х гг.) // Образование и наука. 2003. № 3 (21). С. 106-115.

4. Оренбургский листок. 1889. 15 октября. № 42.

5. Ушинский К. Д. Проект учительской семинарии // Журнал Министерства народного просвещения. 1861. № 2. С. 118-140.

6. Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан (ЦГИА РБ). Ф. И-109. Оп. 1.

7. ЦГИА РБ. Ф. И-110. Оп. 1.

8. ЦГИА РБ. Ф. И-116. Оп. 1.

Размещено на Allbest.ru