Церковная печать Западной Сибири (1918-1919 гг.)

Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 94:659.113.86(571.12)

Церковная печать Западной Сибири (1918-1919 гг.)

Курышев Игорь Владимирович, к.и.н., доцент

Ишимский педагогический институт имени П. П. Ершова (филиал)

Тюменского государственного университета

В данной статье впервые рассмотрена церковная периодическая печать Западной Сибири в годы гражданской войны в контексте социально-психологической атмосферы, морально-правовых изменений, происшедших в рассматриваемый период. Охарактеризованы мероприятия РПЦ Белой Сибири по устранению отрицательных социально-нравственных явлений в жизни приходов. Поставлена цель выявить нравственнопсихологические оценки ослабления религиозного сознания населения со стороны церковных изданий. Акцентируется внимание на рассмотрении причин нравственного упадка общества, происходивших массовых гонениях на Православную церковь, кровавых расправах над священнослужителями.

Ключевые слова и фразы: церковная печать; Белая Сибирь; православная вера; нравственность; сектантство; гонения на духовенство; деградация личности. война приход периодический печать

The article for the first time deals with church periodical press in Western Siberia during the Civil War in the context of the socio-psychological atmosphere, moral and legal changes that took place in the considered period. The actions of the Russian Orthodox Church of White Siberia on the elimination of negative social and moral phenomena in the life of the parishes are described. The aim is to identify the moral and psychological assessments of the weakening of the religious consciousness of the population on the part of church publications. The author focuses on the consideration of the reasons of the moral decline of the society, the mass persecution of the Orthodox Church, and the massacres of the priests.

Key words and phrases: church press; White Siberia; Orthodox faith; morality; sectarianism; persecution of the clergy; decay ofpersonality.

Социально-психологическую атмосферу в годы гражданской войны трудно представить себе без периодических изданий Церкви, пытавшихся бороться с нравственно-правовым нигилизмом, воинствующим материализмом и атеизмом. В то же время история церковной периодической печати периода революционной Смуты и сегодня остается одним из белых пятен отечественной историографии. Например, в известной монографии Л. А. Молчанова дается лишь краткая характеристика церковной печати Белой Сибири [6, с. 43-44].Всилу этого актуально обращение к материалам малоизученных церковно-религиозных периодических изданий, выходивших на территории Западной Сибири. Это - журналы «Тобольские епархиальные ведомости»,«Томские епархиальные ведомости», «Вестник Омской церкви», «Омские епархиальные ведомости», «Сибирский старообрядец» (Барнаул).

По справедливому заключению русских православных философов, пытавшихся переосмыслить события революции и гражданской войны в России, судьба народа определяется не только факторами уклада жизни, общественных отношений и исторических условий, но и силой верований, нравственных идей, оценок, коренящихся в народном сознании.

В центре внимания церковной печати в это эпохальное время оказались проблемы народной нравственности, веры, духовности. Православные религиозные издания, в особенности старообрядческие, призывали к повсеместной борьбе с усилившимися атеистическими и социалистическими течениями, «вытравляющими в народной душе религиозное чувство, утрата которого равносильна озверению общества» [5, с. 10].

Падение нравственности, заметное ослабление православной веры в широких слоях населения Сибири (причем не только городского, но и сельского) вызывали серьезную обеспокоенность духовенства, которое пыталось противопоставить этому социальному злу целенаправленную религиозно-просветительскую деятельность. «Мрак невежества и нравственного одичания, столь страшно проявившийся в последние годы», церковные круги склонны были объяснить яростным вторжением дьявольских сил, омрачивших сознание народа и затуманивших его совесть [10, с. 17-18].

Большое внимание уделялось на страницах церковной печати рассмотрению духовно-нравственного состояния епархий, а также разработке комплекса мероприятий по устранению отрицательных социальнонравственных явлений [4, с. 190-191].

Так, Тобольское епархиальное братство, имея в виду агрессивные, наступательные планы в отношении православия воинствующего сектантства, а также общий моральный упадок в среде православного общества, решило в целях определения средств борьбы с врагами православной религии провести анкету (опрос) по приходам епархии.

С тем чтобы возродить великую и могучую Русь, Православная церковь Белой Сибири и выражавшая ее мнение епархиальная печать призывали к активному созиданию в церковно-религиозной сфере. «Чтобы оздоровить и воссоздать родину, - писали «Тобольские епархиальные ведомости», - надо оздоровить дух народный, нужно повысить его нравственный уровень, а это область религиозных влияний. <…> Отсюда огромное значение для нашей эпохи пастырско-христианской работы, которая должна быть усилена, а во многом,сообразно с требованиями времени, улучшена и реформирована. Необходимо распыленное русское общество сорганизовать и объединить в дружные единомысленные ячейки вокруг храмов по приходам, апотом и далее в единицы большего масштаба и удельного веса - в объединенные организациипо благочиниям, уездам, епархиям и областям или окраинам» [10, с. 17-18].

Вполне понятно, что в условиях ожесточенной братоубийственной войны, сопровождавшейся распадом традиционных социальных связей и отношений, расщеплением социума, создание солидарного, сплоченногообщества в большей степени являлось практически невыполнимой, декларативной задачей.

Суровые испытания, выпавшие на долю России, представители Православной церкви связывали, прежде всего, с тем, что сознание народа под влиянием изощренной пропаганды низменных инстинктов устремилось в «бездну животных страстей». Протоиерей И. Галахов отмечал, что причина народных бедствий состоит в том, что «убита народная вера, душа, совесть народная <…> И все мы как-то опустились и принизились - у всех сатанавынул из сердца святое святых и всех остановил на одной лишь мысли о хлебе для пропитания тела. Теперь мы только и думаем, только и заботимся, что о хлебе» [1, с. 154-155].

В еще более мрачном, апокалипсическом духе оценивалось духовно-нравственное состояние общества вжурнале «Сибирский старообрядец»: «Тревожное и критическое время переживаем мы. Ужас конца надвигается, а голоса пастырей не слышно. Не видно работы их. Не видно их борьбы с надвигающимся быстрыми шагами, совершенным неверием. Смрадное дыхание зверя из бездны чувствуется уже (выделено мною - И. К.). Оно охватывает весь мир, и бездействие в настоящее время равняется преступлению» [13, с. 13].

Как выражение апокалипсических настроений, например, крестьяне одного из старообрядческих сел Ишимского уезда, ожидая пришествия антихриста, не желали открывать двухклассное старообрядческое училище, мотивировав это тем, что все равно все будет разрушено [9, с. 14].

Кризис православной христианской веры, отчетливо обозначившийся в период революции и гражданской войны, стал одним из мощных факторов падения общественной нравственности, способствуя дезориентациии деградации человеческой личности. В атмосфере длительного военного лихолетья и острых социальных противоречий человеческая жизнь обесценилась, нравственные нормы и ценности подверглись существеннойдевальвации. В частности, Тобольский епархиальный совет, признавая моральный упадок общества, отмечалслучаи недопустимого содержания сельских кладбищ: «…Ограды разрушены, кресты повалены, по кладбищубродит скот, и даже роются свиньи» [7, с. 188].

По признанию церковных властей, богоборство, неверие, сектантство (в виде протестантских направлений евангельских христиан, баптистов, адвентистов) проникли в самую толщу народной жизни. Более того, даже среди достаточно обособленных и приверженных патриархальным нормам поведения сибирских старообрядцев имелись факты ухода в баптистские общины. В целях противостояния сектантству и атеизму Тобольским епархиальным братством, например, проводилось специальноеанкетирование, направленное наизучение религиозно-нравственного состояния приходов, которое показало распространение атеистической пропаганды и миссионерской деятельности протестантов. В Западной Сибири, особенно по линии железной дороги Тюмень - Омск, стали прочно обосновываться евангельские христиане, постепенно расширяя свое влияние и на население прилегающих к железнодорожным станциям сел и деревень.

Число евангельских христиан быстро росло в Тюмени, Ялуторовске, Омске, пополняясь за счет мелких чиновников, служащих, рабочих. В Ялуторовске сектантством, в частности, увлекались люди более или менее образованные: чиновники почты и телеграфа, железнодорожные служащие, ремонтные рабочие. Не встречаяникакого отпора и препятствия на пути, сектантство быстро распространялось по линии железной дороги.

Сразъездов и станций сектантские пропагандисты разъезжались по ближайшим деревням.

Причем некоторые новообращенные евангельские христиане, по утверждению епархиальной печати, вели себя вызывающе дерзко и агрессивно по отношению к православным соотечественникам. Так, в Ялуторовске, по рассказу железнодорожников, артельный староста Свитунько, вступив в общину евангельских христиан, поломал и сжег православные иконы, уничтожил нательные кресты [12, с. 54].

В Омске даже появился печатный орган евангельских христиан - журнал «Благовестник», основанный известным протестантским миссионером Фетлером.

Понятно, что опасения православного духовенства Сибири имели под собой вполне реальную почву, поскольку наступление разного рода протестантскихтечений и воинствующего атеизма неуклонно подтачивало незыблемые духовные основы и традиции российской цивилизации, создавало среду для нравственного нигилизма, ослабляло влияние православных ценностей на жизнь общества.

В такой раскаленной, наполненной низменными желаниями и страстями обстановке происходили массовые гонения на Православную церковь, кровавые изуверские расправы над священнослужителями. В ряду многих - и убийство тобольского епископа Гермогена. По сообщению местной печати, епископ Гермоген поприездув Тюмень был отправлен здешними большевиками на пароход «Ермак». 28 июня 1918 года епископа и сопровождавшего его священника перевели на пароход «Ока», который вместе с конвоем красноармейцев направлялся к Тобольску. Ночью священник, сопровождавший Гермогена, был связан веревками ивыброшен за борт. На другой день пароход «Ока» встретился со шхуной «Мария» и тотчас повернул назад, спасаясь от преследования белых. Красноармейцы связали епископу руки на спине и, подвязав двухпудовый камень, бросили жертву под колесо парохода [8, с. 316].

Архиепископ Оренбургский Мефодий доносил Высшему церковному управлению о том, что во время крестьянского восстания в марте - апреле 1919 года под воздействием агитации пяти инородцев были зверски убиты священники сел Боровского и Алешинского Кустанайского уезда. Причем священника села Боровскогоо. Дроздова повстанцы распяли, а у его жены вырезали груди [3, с. 178].

В качестве наказания крестьян в этих церковных приходах по распоряжению архиепископа Мефодия было запрещено совершать все богослужения и отправления треб, за исключением причастия святых тайн икрещения младенцев в смертных случаях.

По сообщению «Владивостокских епархиальных ведомостей», в июле 1918 года артиллерийскому обстрелу ипоследующему разграблению со стороны частей Красной Армии подвергся Свято-Троицкий Уссурийский монастырь. Во время боевых действий на территории монастыря красноармейцы сожгли церковь во имя Святителя Иннокентия Иркутского с колокольней, а также деревянную часовню во имя иконы Божьей Матери Казанской.

Аналогичные по содержанию факты можно нередко встретить в целом в колчаковской печати. Главными виновниками антицерковных репрессий епархиальная печать считала красногвардейцев, дезертиров, зараженных духом большевизма, изначально враждебного православию. В свою очередь, например, в журнале «Сибирский старообрядец», выражавшем мнение старообрядческих общин Сибири, имелась и иная точка зрения. Один из его авторов, Шалаев, рассматривая влияние Российской революции на церковнуюжизнь, мотивы ненависти по отношению к официальной Православной церкви и духовенству, объяснял следующим образом: «Священство и полиция так взаимно смешались. <…> Вполне понятна и проявляемая ныне ужасающая ненависть народа, по крайней мере, в лице большевиков, к духовенству, к храмам, к святыням: ведь все это отождествляется со старым ненавистным режимом, со всеми его насилиями, неправдами, гнусностями» [15, с. 3].

В силу суровых перипетий гражданской войны, жестоких гонений многие церковные приходы Сибири запустевали: одни священники были убиты, другие бежали из сел и деревень, покинув свои храмы под угрозой расправы (особенно в районах, ставших театром ожесточенных военных действий).

Причины гонений на духовенство, осквернения храмов и жестоких расправ над священнослужителями представители Церкви и выражавшей ее мнение печати видели в нравственном оскудении народа, вызванном в том числе предшествовавшими Русской смуте XX века застойными явлениями в церковно-приходской жизни, неудовлетворительным исполнением духовных запросов паствы. Нравственное одичание и удушающуюдуховно-нравственную атмосферу церковные публицисты объясняли революционными потрясениями, которые привели к разгулу диких, необузданных страстей, растлевающим влиянием солдат-фронтовиков,сектантов иатеистов, социалистических учений, запугиванием со стороны дезертиров. «…Наместное население солдатчина оказывала самое растлевающее влияние. Среди солдат было немало атеистов, сектантов, раскольников. Уже вскоре после переворота среди населения были пущены слухи, направленные против Церкви и религии: “долой Бога; ни к чему иконы” и т.д. После октябрьского переворота все солдаты, конечно, объявили себя большевиками. В селе началась ярая большевистская пропаганда» [11, с. 94].

Один из церковных корреспондентов размышлял: «Но в темноте ли только кроется причина такого беспримерного гонения на Церковь и ее служителей? <…> Мне думается, что часовни, построенные в деревнях, и службы, совершаемые 1 раз в год, не могли дать удовлетворения религиозным запросам прихожан - вот здесь-то мы и видим охлаждение к вере, к Церкви и службам Божиим. <…> Это была самая хорошая почва для восприятия атеистической пропаганды, почему среди солдат прежней армии, т.е. царского правительства, было много совершенно ничего не признающих. Таким образом, выходит, что все эти кошмарные страницы нашей жизни не столько от темноты, сколько от нравственного огрубения народа» [14, с. 157].

Именно в разрушении духовно-нравственных основ жизни общества Церковь усматривала наиболее страшную опасность для нашего Отечества. Предстоятель РПЦ в Томской епархии епископ Анатолий в своемпослании размышлял об истинном приближении к царству Божию, о действительных путях достижения его: «…К достижению царства Божия и блаженства на земле - один верный путь, который указал Христос: этопостепенное совершенствование себя - каждого в отдельности человека, и целых обществ. Из порочных, преступных людей царства правды, мира, свободы, счастья не составить» [2, с. 399].

В целом церковная печать в годы гражданской войны оценивала религиозно-нравственное состояние общества, драматизм и масштабность выпавших на долю России и Православной церкви испытаний с точки зрения православной философии и теологии. Своей неотложной задачей духовенство считало приближение церкви к народу, пыталось вести борьбу со своими идейными противниками, оказывало немаловажную поддержку Белому движению. Церковный клир стремился оказать противодействие моральной деградации общества (в том числе разрабатывая меры по устранению непристойных кинокартин, изъятию безнравственной печатной продукции и т.д.), однако в силу необратимых обстоятельств решить эту проблему уже не мог.

Список литературы

1. Галахов И.Церковное печатное слово // Тобольские епархиальные ведомости. 1918. № 13-15. 1-30 июня. С. 152-155.

2. Еп. Анатолий.Новогоднее обращение к пастырям и пастве Томской // Томские епархиальные ведомости. 1917.

№24. 15 декабря. С. 395-400.

3. Зверства большевиков// Тобольские епархиальные ведомости. 1919. № 11. 10 (23) апреля. С. 177-178.

4. К религиозно-нравственному состоянию Тобольской церкви// Тобольские епархиальные ведомости. 1918. № 18-20. 22 июля - 10 августа. С. 190-191.

5. К старообрядческой молодежи Сибири // Сибирский старообрядец. 1919. № 4. 15 (28) января.

6. Молчанов Л. А.Газетная пресса России в годы революции и гражданской войны (окт. 1917 - 1920 гг.). М.: Издатпрофпресс, 2002. 272 с.

7. От Тобольского Епархиального Совета. II// Тобольские епархиальные ведомости. 1919. № 12-13. 22 апреля (5 мая) - (14) мая.

8. Подробности убийства Еп. Гермогена// Тобольские епархиальные ведомости. 1918. № 18-20. 22 июля - 10 августа.

9. Прихожанин.Печальное явление // Сибирский старообрядец. 1919. № 7. 1 (14) апреля. С. 14-15.

10. Работа в новую годину// Тобольские епархиальные ведомости. 1919. № 1-2. 1 (14) - 10 (23) января. С. 17-18.

11. С.Г.Ш.Богандинская трагедия // Тобольские епархиальные ведомости. 1919. № 6. 22 февраля (7 марта). С. 94-96.

12. С.Г.Ш.Сектантство наступает // Тобольские епархиальные ведомости. 1919. № 3-4. 22 января (4 февраля) - 1 (14) февраля. С. 53-54. 13.Съезд старообрядцев Белокриницкого согласия// Сибирский старообрядец. 1919. № 9. 1 (14) мая.

14. Уроки прошлого// Тобольские епархиальные ведомости. 1918. № 8-9. 15 (28) марта. С. 157-158.

15. Шалаев.Церковная жизнь и революция // Сибирский старообрядец. 1919. № 6. 15 (28) марта. С. 2-3.

Размещено на Allbest.ru