Права человека в контексте перспектив развития современной цивилизацииполитический социльный этический право человек

Размещено на http://www.Allbest.Ru/

Размещено на http://www.Allbest.Ru/

Размещено на http://www.Allbest.Ru/

Права человека в контексте перспектив развития современной цивилизации

Ковалев В.В.,

Федоровских А.А.

Политическая деятельность как социокультурное явление зародилась в период становления рационально-теоретического мышления в античности. Как известно, античная рациональность характеризуется стремлением к поиску универсальных (всеобщих) понятий, «мира идей», родовых сущностей т.п. Так, например, Платон считал, что если человек открывает и познает эйдос вещи, универсальную идею, то тем самым он познает и ее конкретные физические воплощения, а, следовательно, в определенном смысле имеет власть над вещами. У греческих купцов формировалась ментальная установка на поиск всеобщего эталона (эквивалента), с помощью которого можно было бы оценивать, обменивать и продавать различные непохожие товары и предметы, абстрагируясь от их реальных физических свойств и характеристик. Все это перекочевало в политическую практику и привело к появлению скрытой и вместе с тем неустранимой установки к экспансии и доминированию.

Возникшая в Новое время научная идеология, утверждающая что «знание - это сила» (Ф. Бэкон) стала мощным источником развития капитализма в Европе. Индустриальная стадия развития западной цивилизации породила невиданные успехи экономического и географического детерминизма. Доминировала установка об элиминировании религиозных и национально-этнических характеристик традиционных обществ в результате их трансформации или поглощения политической борьбой между социальными общностями, преследующими свои экономические интересы. В таком аспекте политика представляет собой концентрированное выражение экономики и фундамент глобализации. В свете этих ценностных мотиваций формировались политические установки и практика викторианской эпохи, приведшие к появлению колониальных империй. В этой же парадигме сформировались марксистская концепция коммунизма как универсальной модели будущего, марксистская теория отмирания государства по мере продвижения человеческого общества к коммунистической формации, а также различные вариации анархизма.

Вне зависимости от различий между этими процессами и трактовками либерализма и гуманизма в теоретический базис политики конца XIX века входило убеждение в необходимости отстаивать во всем мире права человека, утверждая и даже навязывая ценности гуманизма и индивидуальной свободы.

В ХХ столетии приведенные выше установки и идеалы фактически остались в неизменном виде. Колониальные империи в ходе мировых войн исчезли, но выработали новую универсальную модель международных политических взаимодействий - блоковое противостояние, в рамках которого сохранялось признание универсальности указанных ценностей. Кроме того, в результате исчезновения колониальных империй в международных отношениях появился новый термин «страны третьего мира». «Третий мир» как раз и составляли государства, бывшие некогда колониями и полуколониями, но получившие политическую независимость. Для этих стран приведенные ценности задавались в качестве модели, идеала к которому они должны стремиться.

В традиционных обществах проблема прав человека решалась в контексте социально-этической, моральной практики. Они были частью универсалистской правовой морали, норм и предписаний, установленных предками, как в мифологических обществах, либо властными элитами, правящей бюрократией, как в большинстве восточных культур постмифологической эпохи. В России права человека традиционно соединяют с естественной правотой - православием и государственными учреждениями. Это порождало определенные сложности со становлением позитивного, то есть формального, права, в одинаковой мере и гражданского общества. В настоящее время в России любят рассуждать о политического доминирования Запада и готовы терпеть засилье бюрократической махины, чем предпринимать сознательные старания для преодоления традиции раболепия перед властью, сервилизма.

Корень данной проблемы располагается в антропологической тематике. Для правового субъекта различают три вида притязаний: status negativus, примером которого является личное право на свободу, status activitus как право на действие, примером которого является право на притязание, или равенство возможностей, и status positivus как право на доступность и гарантию получения, например, образовательных, медицинских услуг или пенсионного обеспечения в преклонные годы. Актуальная для современной России проблема институтов гражданского общества как раз и обусловлена слабым развитием status negativus. Особенность западных обществ состоит в том, что сначала в английском Билле о правах (1689), затем в американской Декларации независимости (1776), а позднее во французской Декларации прав человека и гражданина (1789), была признана безусловность этого первого вида притязаний человека (независимо от собственности, вероисповедания и других различий). В лаконичной формулировке прав человека утверждается, что все люди созданы и «наделены Творцом определенными и неотъемлемыми правами, среди которых - право на жизнь, на свободу и на стремление к счастью» [1, с. 26]. Действительно, человек свободен от рождения и по определению, он рожден свободным, и в этом проявляется фундаментальное, антропологически обусловленное право.

Действительная проблема утверждения универсальных прав человека в современном мире заключается в том, что их утверждение превратили во всеобщее требование, то есть требование, которому политики придали иллюзорную форму нивелирующей всеобщности и необходимости. Это неадекватный критерий для свободы, ощущение которой в различных культурах неповторимо. Тирания всеобщего сталкивается с этническим, религиозным, моральным и иным разнообразием, отчего требование прав человека воспринимается как диктатура и экспансия Запада в чуждый и непонятный ему мир, или как идея мирового доминирования. Именно поэтому политикам незападного мира, например, лидерам исламского фундаментализма и радикализма в разных странах, удается достаточно легко убедить свои народы, будто ценность формального права неприемлема или даже вредна для национальных или религиозных интересов.

Как нам представляется, данная проблема была порождена антропологически узкими установками самих западных исследователей. Под антропологией стала пониматься наука, изучающая национальные, религиозные и этнические различия в качестве самодостаточных, вместо того, чтобы разглядеть в ней то, что является мерой человеческого в человеке. А именно экзистенциальную открытость каждого человека к свободе, любви, общению, солидарности и творческой активности. Подлинная мудрость начинается с того, что приглушает страх перед тиранией всеобщего, будь то диктатура законов природы или социальной власти. политический социальный этический право человек

В этом скрывается парадокс классической философии: вначале, в период ее становления как первой формы теоретического мышления и рационализации представлений о природной и социальной жизни, она сама же и создает представление о господстве всеобщего. Сегодня следует отказаться от иллюзорного заблуждения, согласно которому понятие универсальности есть выражение всеобщего, понимаемого как униформа, униформированность, выравнивание культурных вариаций по какому-либо эталону. Антропологическая универсальность права на свободу означает как раз обратное, а именно - признание в качестве нормы языкового, религиозного и культурного плюрализма, сосуществования различий. Всеобщность и универсальность в политике желательно понять как характеристики системной упорядоченности различий и множественности отношений.

По нашему мнению, данная проблема коренится в особом понимании ответственности. Классическая традиция в своей направленности на всеобщность и необходимость любых утверждений, претендующих на истинность, приучила полагать, что свобода есть осознанная необходимость, происходящая из внешнего мира, что ответственность тем самым состоит в уважительном отношении к этой внешней необходимости. Иными словами, основания этой ответственности как необходимости находятся вне нас, то есть они не имеют антропологического измерения. Потому и выходит, что ответственность как внешняя необходимость, детерминированная законами внешними для человека природного и социального миров, воспринимается как репрессивная по отношению к свободе. Так как свободу в любом случае мы в состоянии воспринимать только как нашу, а еще точнее - мою, личную, индивидуальную свободу. Соответственно, с антропологической точки зрения подлинная ответственность - только та, которую человек принимает сам и для себя; только тогда ответственность есть вместе с тем вменяемость. Вменять в вину человеку, рассчитывая на его согласие, можно лишь преступление, то есть то, что он переступил ту черту, которую он сам признает для себя непреодолимой гранью, и каждый сознательный человек по личному опыту знает, что это действительно так. В демократических странах исключение делается только для уголовных и административных преступлений, при совершении которых человек не осознает, что совершает преступление.

После распада Советского Союза, разрушения двухполярной системы, наступил период сначала эйфории «конца истории» (в смысле американского политолога Фрэнсиса Фукуямы, который утверждал окончательную победу либерализма и рыночной экономики во всем мире, и как следствие этого, наступления эпохи «постистории» [2]), а затем, особенно после 11 сентября 2001 г., теоретической растерянности политиков западного мира.

В настоящее время резко возросла популярность моделей культурного детерминизма, пропагандирующего гуманистические ценности, культурные устои, установки разума. Так, по мнению автора книги «Победа разума» Родни Старка, не капиталистическое производство породило Запад и его ценности, а, напротив, Запад стал богатым и влиятельным потому, что изобрел капитализм. При этом он полагал, что Запад изобрел его еще в Средние века, опираясь на ценности христианства [3]. Аргументация Старка представляется значимой для понимания и анализа перспектив современного мира. Можно, конечно, оставаясь в рамках экономического детерминизма, рассуждать о глобализации классовой борьбы, о превращении пролетариата во «всемирный пролетариат» исламского (и отчасти китайского, индийского) мира, противостоящего капиталу «золотого миллиарда» планеты. Но как представляется, это тупиковый путь. Современный вызов радикального ислама, брошенный западной цивилизации, основан на отделившихся от традиционной политики этнических и религиозных мотивах. Новые «экспроприаторы» стремятся к перераспределению центров власти, а не собственности, они ставят цель разрушения западной техногенной цивилизации и ее ценностей, включая права и свободы граждан, а также сложившиеся политические институты Запада. В этих условия западное сообщество, включая ООН и другие международные организации, пока не в состоянии представить миру новую жизненную программу действий, которая способствовала бы взаимодействию культур на принципах толерантности и признания самобытности. Вызов, брошенный западной цивилизации, угрожает разрушением современных тенденций в политике, которая в свою очередь может уступить место либо архаичным и не имеющим рациональных внутренних механизмов сдерживания религиозно-этнических форм международного взаимодействия, либо формам непосредственного насилия, приводящим в конечном итоге к хантингтоновской теории перманентной войны богатого «севера» с бедным и отсталым «югом».

Таким образом, без принципиальной корректировки ценностных оснований культуры для западной политики (и наличествующих демократических механизмов функционирования власти) возникают серьезные проблемы, вплоть до угрозы политического бесплодия и смерти многих существующих международных структур, возникших в ходе процесса глобализации. Здесь имеется еще одно обстоятельство, которое, к сожалению, фактически не учитывают современные исследователи. И заключается оно в том, что христианская традиция способствовала рождению современной техногенной цивилизации Запада благодаря тем своим установкам (признанию разумности человека, свободной воли, суверенности личности, возможности преодоления человеком собственной греховности в земной жизни), которые сегодня делают его крайне уязвимым перед лицом религиозного радикализма и экстремизма. Политический рационализм, сталкиваясь с агрессивными проявлениями религиозного, этнического или националистического фанатизма, постоянно сталкивается с соблазном отказа от гуманистических ценностей, прав человека, идеалов разума и свободной воли. Кроме того, эти обстоятельства могут привести к переходу на позиции иррационализма, что неизбежно предполагает отход от христианских ценностей.

Литература

1. Джефферсон Т.О демократии. - СПб.: Лениздат, 1992. - 335 с.

2. Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек / Перевод с англ. М.Б. Левина. - М.: ООО "Издательство АСТ", 2004. - 588 с.

3. Старк Р. Победа разума: как христианство привело к Свободе, Капитализму и Успеху Запада. [Электронный ресурс].

Размещено на allbest.ru