Политика "ласкания" в российско-дагестанских отношениях XVII-XIX веков

Размещено на http://www.allbest.ru/

Политика "ласкания" в российско-дагестанских отношениях XVII-XIX веков

Егорова Валентина Павловна

Аннотация

В статье на базе документов и специальной литературы раскрывается сущность политики "ласкания", которая включала систему предпринимавшихся Россией мер, направленных на поиски в лице дагестанской знати социальной опоры для решения своих внешнеполитических проблем. На конкретном фактическом материале показано, как и за какие "заслуги" царские власти добивались от феодальных владетелей Дагестана присяг на верность российским самодержцам в XVII-XIX веках, раскрываются такие методы воздействия на них, как раздача подарков и наград, наделение земельными владениями, производство в военные чины и пр. Адрес статьи: www.gramota.net/materials/9/2018/5/4.html

Ключевые слова и фразы: Россия; Дагестан; русско-дагестанские отношения; политика "ласкания"; денежные жалования; земельные жалования; военные чины; награды; подарки.

Русско-дагестанские отношения в своем развитии прошли длительный путь, начиная со времен Древнерусского государства. В данной статье они рассматриваются в рамках XVII-XIX веков, в течение которых Россия всячески поддерживала и поощряла дагестанских феодальных владетелей. Эту политику в литературе называют политикой "ласкания" [3; 7; 26]. Цель данной статьи и состоит в том, чтобы показать на конкретном материале, как, при каких условиях и в какой форме в течение XVII-XIX веков развивался институт "ласкания" царскими властями дагестанской знати.

В начале XVII века обстановка в России была чрезвычайно напряженной. В 1601-1603 гг. в стране разразился небывалый голод. По свидетельству Авраамия Палицына, только в одной Москве за 2 года и 4 месяца на трех кладбищах было погребено 127000 человек [21, с. 226]. Но даже эта сложная ситуация не прервала активно развивавшиеся со второй половины XVI века русско-дагестанские отношения. Именно в 1603 г. в Москву прибыли послы шевкала Сурхая с сообщением о его желании "быти под государевой рукой во всем послушным", которые были щедро одарены. Посол Сурхая Ибрагим получил в дар серебряный ковш, шубу бархатную на куницах, лисью шапку. Сурхаевскому узденю (участнику посольства) были подарены "шуба суконная на белках" и лисья шапка. Другие послы тоже не были обижены. Сурхаю послы привезли однорядку с кружевами и серебряными пуговицами, соболя и шапки лисьи [4, с. 79].

Польско-шведская интервенция на некоторое время прервала российско-дагестанские связи, которые в царствование Михаила Романова активизируются, о чем свидетельствуют неоднократные просьбы дагестанских феодальных владетелей о принятии их в подданство и под покровительство России. политика дагестанский знать

Хотя в первой половине XVII века наблюдался рост ориентации некоторых дагестанских владетелей на Россию, а некоторых - на Турцию и Иран, преобладал первый вариант, о чем говорят факты о присягах на верность московскому царю. В Москве в 1614-1642 гг. побывало более 10-ти посольств от тарковского шамхала [1, с. 156] и 17 от кумыкских князей [14, с. 334]. Приняли российское подданство тарковский, эндереевский, кафыркумухский, эрпелинский, карабудахкентский, кайтагский, табасаранский, аварский и другие владетели [1, с. 156].

В мае 1622 г. царь Михаил Федорович в своей грамоте, адресованной кумыкскому наследнику шамхальского престола Ильдару, сообщил о принятии его на русскую службу и о назначении ему жалованья. В ней также перечислялись такие дары, как "шуба - атлас золотной на соболях", кафтан из красного сукна с кружевами и пуговицами, черная лисья шапка и серебряный позолоченный кубок с крышкой [19, с. 74]. Государь обещал "держати жалованье" Ильдару, его братьям и детям, "смотря по их службе" [19, с. 74].

13 мая 1633 г. царь через посла Ильдара Томулдука снова отправил крым-шамхалу "кубок серебрян золочен с кровлею, шубу-атлас золотной на соболях добрую, однорядку скорлатну… шапку лисью черну, лисицу черну". На этот раз от царя и от его сына Алексея Михайловича сыну Ильдар-шекала тоже были отправлены дары - серебряный золоченый кубок "с кровлею" и 40 соболей [Там же, с. 108, 111].

Царская грамота от 25 мая 1643 г. узаконила признание кумыкского князя Сурхая шамхалом и установила ему денежное жалование. Кроме того, в грамоте отмечалось, что шамхалу через его посла были направлены и материальные дары: "…шуба - атлас золотной на соболях, однорядка (кафтан. - В. Е.) скорлатна, шапка лисья черна, кубок серебрян с кровлею позолочен" с обеих сторон, "3 сорока соболей" [Там же, с. 160-161].

Следующий активный этап развития русско-дагестанских отношений приходится на XVIII век. В годы правления Петра I они получают новый импульс. В 1717 г. в Москву с просьбой о принятии в подданство и под покровительство России обратился шамхал Адиль-Гирей, за которым то же самое сделали СултанМахмуд аксаевский, уцмий кайтагский и другие владетели Дагестана [4, с. 104, 105].

Еще до Персидского похода Петра I в Коллегии иностранных дел активно обсуждались вопросы "о привлечении шамхала Адиль-Гирея на сторону России" (апрель 1719 г.) и о переговорах с ним относительно принятия его в русское подданство (январь 1720 г.). Итогом этих мероприятий стал указ царя канцлеру Г.И. Головкину, подканцлеру П.П. Шафирову, графу П.А. Толстому подготовить на этот счет соответствующий ответ посланцу Адиль-Гирея - Мамету. В составленном ими документе Адиль-Гирею было предложено "съежаться" с астраханским губернатором А.П. Волынским "на Терке" и получать по всем вопросам "инструкцию с полным на все изъяснением". Заканчивалось "мнение" Коллегии иностранных дел по данной ситуации такой резолюцией: при отпуске посланца Мамета послать к "Адиль-Гирею, в знак его государевой милости до подлинного о нем определения, соболей, байбереков и камок, против посылки прошлого 1718 г. на 3 тыс. руб. Мамета (брата Адиль-Гирея) удовольствовать государевым жалованием, а именно денег дать руб. 500, да соболей и камок руб. на 500 же, дабы они… были благонадежны" [20, с. 29]. Спустя год (28 февраля 1721 г.) Петр I направил в Коллегию иностранных дел свой именной указ, в соответствии с которым "горскому шевкалу Адиль-Гирею за его к Е.Ц. В. верность" предписывалось послать жалование "соболями и мехами… и камками, и сукнами на тысячу руб." [Там же, с. 30].

В указе коллегии иностранных дел астраханскому губернатору А.П. Волынскому от 26 августа 1720 г. был пересказан приказ Петра I о том, чтобы в ходе контактов российских чиновников с шамхалом Муртузали было составлено "свое мнение о нем". При этом чиновнику было дано такое царское наставление: "…а междо тем бы с вышеупомянутым Муртазалеем поступал и обходился ласково, дабы его от страны его царского величества не отогнать…" [14, с. 338; 19, с. 237]. Возможно, что именно лексика этого указа Петра I и способствовала появлению в литературе словосочетания "политика "ласкания"". За мирную сдачу города Дербента (23 августа 1722 г.) и объявление покорности Петр пожаловал дербентского наиба Имама Кули-бека чином генерал-майора и установил денежное довольствие за счет казны [14, с. 343].

В том же духе действовали и преемники Петра Великого. Так, например, Анна Ивановна в Грамоте уцмию Кайтагскому Ахмед-хану о его награждении "за верную службу", датированной 8 сентября 1730 г., особо отметила, что он "по своему закону нам в содержании вечного подданства присягу учинил". За это ему и детям его, а также старшинам было определено годовое жалование. Кроме того, императрица в знак высокой милости и за верную службу отправила уцмию с посланником халат, шубу соболью и саблю, пообещав, что и в будущем он за "радетельную службу ей милости и вознаграждения ожидать может" [20, с. 61-62].

22 февраля 1744 г. Елизавета Петровна подписала грамоту о пожаловании кумыкскому владельцу Алишу Хамзину чина костековского воеводы "за верную службу России". В ней указывалось, чтобы за его верность и прилежность все подданные императрицы данную персону за ее "воеводу надлежащим образом признавали и почитали". При этом назывались и такие материальные "особливые знаки высочайшей императорской милости" к новоявленному воеводе, как сабля и шуба соболья, покрытая серебряною парчою [Там же, с. 75-76]. Отметим, что здесь местный чиновник получил назначение "за верную службу" не только императрице, а стране - России. В 1759 г. ему же "за оказываемую верность и дабы его и впредь при сем похвальном намерении содержать" были пожалованы чин бригадира, звание кумыкского воеводы и 500 руб. деньгами [26, с. 167].

О характере даруемых высшими особами подарков дагестанским владетелям свидетельствует и указ Екатерины II президенту Военной коллегии князю Г.А. Потемкину от 27 февраля 1784 г. о передаче тарковскому шамхалу Бамату грамоты относительно приема его в русское подданство. В конце текста указа императрица наставляла князя: "При отправлении грамоты нашей к означенному шамхалу доставьте ему жалуемые от нас саблю и шубу соболью, кои с грамотою нашею вместе могут ему служить знаками подтверждения в настоящем его достоинстве и владении…" (подчёркнуто автором статьи. - В. Е.) [20, с. 186]. Как видно из приведенного текста, в документе сделан акцент на даруемые царицей вещи, которые являлись гарантией продвижения шамхала по службе и сохранения его землевладельческих прав.

В целом ряде писем кавказского генерал-губернатора П.С. Потемкина, отправленных в 1785-1786 гг. дагестанским владетельным персонам, понятие "подарок" не конкретизируется. Так, например, в письме табасаранскому Рустам-кадию в марте 1785 г. он писал: "…всегда готов платить вам дружбою, и в знак оной посылаю к вам подарок". В мае 1786 г. в письме кайтагскому уцмию Алибеку он же "изъявил" ему "опыты дружбы" своей, в знак которой "препроводил подарок". В это же время табасаранскому кадию Рустаму отправлено послание с идентичной концовкой - о "препровождении в знак дружбы" подарка [Там же, с. 193-195].

Полным контрастом к ним является "Инструкция" генерал-губернатора князю Уракову, отправленная к Ума-хану аварскому для привлечения его в подданство России. В ней он членораздельно наставлял князя: "По прибытии… к аварскому Ума-хану поднесите ему от меня… письмо, к которому приложена табакерка, потом вручите ему подарки, а именно: ящик красного дерева с деньгами, бархат и мех… Заметьте при этом - доволен ли будет он посланными подарками. Объясните ему, что деньги присланы от е.светл. (князя Григория Алексанровича Потемкина), а подарки от меня" [Там же, с. 197].

2 мая 1797 г. канцлер князь А.А. Безбородко в своем письме Мехти-беку тарковскому сообщал о пожаловании ему "шамхальского титула степени тайного советника и ежегодного жалованья" в 6 тыс. руб. [Там же, с. 241]. Шамхал же в своем письме от 1 ноября 1799 г., адресованном Павлу I, изливая императору верноподданнические чувства, благодарил его за следующие "благодеяния": награжден достоинством шамхала, удостоен наследственного здешнего владения, получил высокомонаршие дары, бриллиантовое перо, блестящее одеяние [Там же, с. 247].

О значении подобных акций говорит и весьма показательное письмо члена Коллегии иностранных дел графа Ф.В. Ростопчина от 14 марта 1800 г., адресованное шамхалу Мехти. В нем шамхал обнадеживался в том, что он "во владении своем и впредь навсегда пребудет неприкосновенным". Граф с особым удовольствием поздравлял Мехти-бека с пожалованным чином генерал-лейтенанта от армии, а также с "жалуемыми г. императором 2-мя кусками богатой парчи и 20 аршинами темнозеленого сукна и белого", которые были отправлены с поверенным шамхала [Там же, с. 248].

Во второй половине XVIII века царская дипломатия, стремясь укрепить свое влияние в Дагестане методами политики "ласкания", позаботилась и о том, чтобы средства для ее реализации доставлялись не только через посланников из далеких столиц, но были бы поближе к объектам ее внимания. Выход был найден. Как отмечали исследователи архива "Кизлярский комендант" Ф.З. Феодаева и Е.И. Иноземцева, для подобных целей в распоряжении кизлярского коменданта имелись специальные денежные средства, часть из которых предназначалась для приобретения подарков дагестанским владетелям [7, с. 112; 26, с. 167].

Методы политики "ласкания" российскими властями дагестанской владельческой знати в XVII-XVIII веках не были исключительно только им присущим явлением. На Кавказе России пришлось неоднократно сталкиваться с Ираном и Турцией, которые во время войн (и не только) также использовали традиционные и для них приемы подкупов, дарения, предоставления прав на землю и т.д. Об этом свидетельствуют следующие факты.

В период иранского владычества на Северо-Восточном Кавказе дагестанским местным правителям выдавались фирманы (указы) шаха "на утверждение их владельческих прав", денежные пособия, посылались подарки. Особым вниманием шаха был окружен тарковский шамхал, хотя и другие не были обделены. В 1690 г. он отправил цахурскому владетелю Али Султану грамоту и кафтан "на владельческое звание", а с 1711 г. по его указу кайтагский уцмий Ахмед-хан и казикумухский хан Сурхай получали ежегодное денежное содержание в размере 200 туманов (золотых монет) [22, с. 44].

Осенью 1769 г. племянник казикумухского владетеля Магомед-хана Хаджи-Гирей, возвращаясь из Мекки через Стамбул, посетил турецкого султана Мустафу III, который принял его с почетом. Домой Хаджи-Гирей возвращался с крупной суммой денег и многочисленными подарками, предназначенными "для подзыва дагестанцев и кумык в протекцию к султану", чтобы они начали против России "неприятельские происки" [23, с. 217].

В 1777 г. временный правитель Ирана Керим-хан "через гилянского Гедаят-хана прислал кайтагскому уцмию подарков на немалую сумму", прося его помочь в походе на Грузию. Летом 1778 г. он отправил морем уцмию "подарков тысяч на 20 или более и одну лошадь с золотою попоною, чтобы он с акушинцами выступил против Грузии" [13, с. 239-240].

После взятия Дербента в 1796 г. многие дагестанские владетели поддержали русское командование, что вызвало ответную реакцию Турции, которая направила к казикумухскому и аварскому ханам своего эмиссара с крупной суммой денег и предложением выступить против России. В результате Умахан Аварский в 1785 г. отказался от "услуг" турецкого султана, а Сурхай-хан принял деньги и стал выступать против России [1, с. 183, 185-186].

Армавирские ученые В.В. Великая и Н.Н. Великая верно утверждают, что "в первой половине XIX века политика "ласкания" не ушла в прошлое" [3, с. 99], что традиция принесения присяги, берущая свое начало во второй половине XVI века, "сохранилась на протяжении всей первой половины века" [Там же, с. 94], когда присяга являлась одним из мирных "политических методов включения горцев Северо-Восточного Кавказа в состав России" [Там же, с. 11]. Это их положение можно подтвердить множеством фактов, но формат статьи позволяет перечислить лишь самые показательные из них.

Наиболее полное представление о содержании и качестве даров, направляемых царскими властями в Дагестан в начале XIX века, свидетельствуют документы Азиатского департамента. Наше внимание привлекли две его "записки", которые представляют своеобразные реестры, включающие перечень награждаемых лиц и наименование материальных и денежных вознаграждений. Так, в "Записке" управляющего Азиатским департаментом С.Л. Лошкарева от 24 июня 1801 г. перечислены следующие персоны и "пожалованные" им награды. Первым назван дербентский Гасан-Али-хан, который был награжден саблей, собольим мехом на шубу и 10-ю соболями на опушку, воротник и обшлага ценою от 700 до 800 рублей, парчой в 20 аршин. В документе говорится и о "свите" хана, которая состояла из 6-ти человек и тоже была вознаграждена. В ней был посол Такий, получивший соболий мех и 10 соболей (ценою все 500 руб.), 12 аршин парчи и 1000 руб. сер. Разными денежными суммами были награждены 2 племянника хана, 2 служителя, персианин и "находящийся при посланце пристав дворянин Измайлов" [20, с. 251].

По такой же форме в марте 1807 г. была составлена и "Записка Азиатского департамента к докладу Коллегии иностранных дел о награждении владетелей Дагестана". В ней главнокомандующий на Кавказе генерал- от-инфантерии И.В. Гудович перечислил лиц, которым в качестве наград предложил присвоить воинские звания. Итогом этого его ходатайства стали грамоты императора Александра I о присвоении чина генерал-майора аварскому Султан-Ахмед-хану и уцмию каракайдацкому Али-хану, а также подполковничьих чинов табасаранским владетелям - Малсум-беку, Махмуд-беку, Мустафе-беку и карчагскому Мустафе-беку [19, с. 281-283].

В начале XIX века почти все владетели Дагестана приняли российское подданство. По договору 1802 г. под протекторат России перешли шамхал Тарковский, уцмий Кайтагский, кадий Табасаранский [1, с. 213]. В ходе работы Георгиевского съезда (в декабре 1802 г.) прошение о принятии русского подданства подал и аварский нуцал Султан-Ахмед-хан, который в апреле 1803 г. в Хунзахе ("главном городе ханства") присягнул на верность России [9, с. 21].

В 1806 г. шамхал Тарковский Мехти-хан получил часть территории Дербентского ханства и был награжден золотой медалью, украшенной бриллиантами. Ему был присвоен чин генерал-лейтенанта и определено денежное жалованье в 5000 руб. К этим наградам были приложены еще и подарки из бархата, сукна и атласа, 6 золотых часов с золотыми цепочками. В документе было оговорено, что подарки получили и родственники шамхала [10, с. 169]. Кроме того, шамхал за оказанные России "большие услуги при покорении Баку, Кубы и Дербента" получил саблю, украшенную драгоценными каменьями с надписью "За усердие и верность", знамя с императорским гербом, бриллиантовое перо, 6 тыс. руб. годового жалованья [16, с. 277] и был награжден золотой медалью на голубой ленте [23, с. 275-276]. 18 марта 1807 г. аварскому СултанАхмед-хану была выдана царская грамота о присвоении ему чина генерал-майора [20, с. 282].

В своем письме от 25 апреля 1809 г. главнокомандующий на Кавказе А.П. Тормосов уговаривал казикумухского Аслан-бека собрать отряд до 300 человек надежных конно-вооруженных для захвата в плен ШихАли-хана, находившегося в это время в сел. Эрси Табасаранского владения. В конце письма за "исполнение" просимого главнокомандующий обещал: "…вы можете ожидать величайшей награды от е.и.в., тех же, кои участвовали бы с вами в поимке его (Ших-Али-хана. - В. Е.), я равномерно не оставил бы без денежной награды, и вы можете обещать им от меня до 700 червонцев" [Там же, с. 287-288].

В течение 1809-1812 гг. на верность России присягнули и вольные общества Нагорного Дагестана (Шадротское, Балхарское, Ансалтинское, Ричинское, Гунибское, Чохское), Южного Дагестана, а также акушинского и всего даргинского народа старшины [1, с. 217-218]. Все эти акции дагестанских владетелей были соответствующим образом вознаграждены.

Говоря о формах поощрения царскими властями дагестанских владельцев, следует отметить, что эти акты носили не только официальный характер. Между представителями обеих сторон зачастую складывались довольно теплые человеческие отношения, дух которых присутствовал и в официальной переписке. Так, например, главнокомандующий на Кавказе Н.Ф. Ртищев в письме каратинскому старшине Курбану не только выражал благодарность "за верную службу России", но и, по-настоящему заботясь о нем, писал: "Между тем, в знак моего к тебе благорасположения и признательности к твоему усердию, посылаю к тебе 100 руб. и 1 беличий мех, так как в горах бывает холод и по старости лет твоих для здоровья, в коем я беру участие, нужно тебе иметь теплое одеяние". Заканчивалось это письмо, написанное 30 июня 1812 г., такими словами: "Затем, пожелав тебе здоровья и многих радостей, остаюсь тебе усердный и доброжелательный" [20, с. 302-303]. Этот своеобразный постскриптум чрезвычайно далек от официоза.

10 июля 1812 г. кюринскому Асланхану "за отличное усердие и верность к российскому императорскому престолу" было присвоено звание полковника с жалованием по чину, а после присяги на верность императору - генерал-майора русской армии с вручением инвестурной грамоты, знамени с российским гербом и драгоценной сабли [10, с. 169].

23 июля 1812 г. командующий войсками в Дагестане Н.М. Хатунцев в рапорте главнокомандующему Н.Ф. Ртищеву подробно описал процесс приведения к повторной присяге на верность России казикумухского Сурхай-хана и даргинских обществ. При этом он отметил "усердие к службе" кубинского почетного бека Абдул-Рагим-аги и переводчика дворянина Мадатова, которые участвовали в переговорах в Акуше и с Сурхайханом. Поэтому он ходатайствовал о "достойном им вознаграждении", предлагая первому - золотую медаль с надписью "За усердие" на андреевской ленте и пансион, второму - подпоручичий чин [20, с. 305].

Практика задабривания дагестанской феодальной верхушки в форме различного рода дарений широко использовалась царскими властями и в годы Кавказской войны, о чем свидетельствуют официальные документы.

Суть политики "ласкания" в это время довольно четко определил наместник на Кавказе генералфельдмаршал И.Ф. Паскевич в своем рапорте Николаю I от 6 мая 1830 г. В нем он писал о причинах выступления горцев и мерах их покорения. По поводу последних, от которых можно было "надеяться на успех", он утверждал, что горцев "можно устрашить и привести в изумление неожиданною новостью, превосходством войск, оружия и даже с пользою употребить политику, деньги и подарки" (подчеркнуто автором статьи. - В. Е.) [6, с. 68-69]. Конкретно эта "политика" реализовывалась через следующие акты. 16 июня 1820 г. после заключения договора с казикумухским Аслан-ханом В.Г. Мадатов (верный соратник А.П. Ермолова) объявил о пожаловании ему чина генерал-майора и вручил императорскую грамоту, знамя с русским гербом и драгоценную саблю. А "за особые отличия, оказанные при покорении" Табасарана, Каракайтага и Казикумуха" ему был пожалован орден святого Георгия 4-й степени [16, с. 261].

3 марта 1830 г. командир Отдельного Кавказского корпуса генерал-фельдмаршал И.Ф. Паскевич в своем

"Предписании" майору Корганову напомнил о необходимости принятия мер по привлечению имама ГазиМагомеда на сторону России и поручил ему вручить дагестанским владетелям разные подарки. Как сказано в документе, они должны были быть персонально распределены следующим образом: Аварскому нуцал-хану - кинжал; Кази-кумухскому Аслан-хану - перстень, соболий мех и бархат на шубу; Акушинскому кадию - зеленый бархат, хорьковый мех и золотые часы; двум ханшам - по перстню, куску парчи и по куску бархата и Сулейман-паше, сыну шамхала Тарковского - перстень и золотые часы [15, с. 38-39]. Насколько это было важно для российских властей, свидетельствует такая концовка "Предписания": "О получении подарков взять от них письма и доставить ко мне" [Там же, с. 39]. Она показывает, что это были не бескорыстные дары, а плата за определенные услуги, которые находились на учете административных органов власти. В данном случае имело место превентивное награждение, которое в полной мере можно расценить как подкуп.

В начале марта 1829 г. император Николай I "всемилостивейше соизволил произвести" прежнего аварского хана Сурхая и вновь покорившегося хана Абу-Султан-нуцала в полковники с пенсией каждому по 2 тыс. руб. сер. При этом им были препровождены "высочайшие грамоты об утверждении их в ханском достоинстве", а также "знамена с императорским гербом и богатые сабли с надписями, жалуемые им от Е.В. И., сверх того для семейства Абу-Султанова подарки, означенные в особом реестре" [6, с. 59].

Генерал-адъютант Панкратьев в своем "Воззвании" к горцам 16 сентября 1831 г. обещал тому, кто поймает Кази-Магомеда и отдаст его в руки российского начальства, вознаграждение в размере 1200 руб. сер., а его родственникам - "покровительство российского правительства, милостями коего они будут всегда пользоваться" [Там же, с. 99-100].

В 1828-1830 гг. аварские ханши Гихили и Баху, владетель Аварии Абу-Султан-нуцалхан и его брат Умахан в совокупности получили от царского правительства "четыре бриллиантовых перстня в 13 тыс. руб., сукна 18, парчи 50, бархата 30, шелковой материи 40 аршин, золотые часы в 400 руб., калейдоскоп в 50 руб., 1400 червонцев деньгами" [10, с. 176]. Из приведенного перечня видно, что только одной ханской семье в течение 3-х лет было отправлено в качестве презента около 100 метров дорогих тканей.

Летом 1844 г. российскими военными властями в Акуша-Дарго был назначен пристав, при котором создавался "целый аппарат, неподконтрольный ни кадию, ни народному собранию" [13, с. 432], в который были назначены помощник пристава, переводчик, 2 русских военных писаря, 14 нукеров из лучших семей. На содержание этого аппарата по "предписанию" от 4 ноября 1844 г., составленному Аргутинским, было выделено 4090 руб. в год. В нем, кроме того, предусматривался отпуск 1500 руб. серебром "на угощение и подарки", за которые следовало отчитаться [Там же]. Профессор Р.М. Магомедов расценил это как "подкуп общинных верхов" [Там же].

В 1846 г. указом императора за особые заслуги и постоянную преданность шамхал тарковский АбуМуслим, имевший чин генерал-лейтенанта, был переведен в княжеское наследственное достоинство. Считается, что "это был первый известный по документам случай возведения северокавказского правителя в княжеское наследственное достоинство" [3, с. 135]. И хотя княжеский титул по закону ему не давал никаких материальных прав и средств, он закрепил за ним право передачи земли своим наследникам [2, с. 117].

После упразднения в 1867 г. ханств каждому из их владетелей была назначена пожизненная пенсия и выделены земли и пастбища [12, с. 332]. Так, например, бывшим владетелям Кайтаго-Табасарани были назначены следующие пожизненные пенсии и отведены земли: полковнику Ахмад-хану - 500 р. и 1532 дес. земли, майору Эльдар-кади - 400 р. и 497 дес., подполковнику Султан-Ахмед-беку - 400 р. и 500 дес., Кюринскому Юсуф-беку - 5000 р. и 4000 дес. [Там же].

Фонд "родовых" наследственных земель, располагавшихся на Кумыкской плоскости в 70-х гг. XIX века, был огромен, он составлял 400378 десятин обрабатываемой земли. Ее реальными владельцами были следующие 10 княжеских фамилий: Айдемировы, Хамзаевы, Темировы (около 70 тыс. дес.), МуртазалиАджиевы, Алибековы (около 23 тыс. дес.), Уцмиевы, Арсланбековы, Эльдаровы, Каплановы, Казаналиповы (более 70 тыс. дес.) [5, с. 75].

Поводы для вознаграждения земельными участками были весьма разнообразны. Так, например, за активное участие в подавлении Ункратлинского восстания 1871 г. подпоручику Т. Заголову и прапорщику И. Бибирову было пожаловано по 100 десятин ункратльских земель, а гумбетовскому наибу Алихану Гусейну - 11 десятин 124,5 сажени близ села Арттлух. Депутату дагестанского народного суда, майору милиции Ахмед-хану Айдемирову по именному царскому указу от 16 сентября 1875 г. "за тридцатилетнюю усердную службу в офицерских чинах" было пожаловано 248 десятин 320 сажень удобной и неудобной земли [12, с. 327].

Итак, приведенные выше материалы позволяют нам сделать следующие выводы. Среди подарков, поступавших от имени царствовавших особ дагестанским владетелям, их родственникам и местным чиновникам, превалировали меха и изделия из них, а также дорогие ткани. Среди мехов на первом месте был соболь, за которым следовали меха куницы, лисицы, белки, хорька, горностая. Большим разнообразием в дарениях отличались ткани. Это были разного качества и цвета сукна, бархат, атлас, парча и другие шелковые дорогие ткани, которые фигурируют во многих документах. Величина "кусков" дарованных тканей не всегда в них указывалась, но некоторые, приведенные в аршинах, весьма впечатляют, так как только часть из них в совокупности составляла более 450 аршин, т.е. 320 м. В ассортименте дарений неоднократно названо дорогое холодное оружие (сабли и кинжал), золотые часы с цепочкой, дорогие перстни. Упомянуты и такие "штучные" подарки, как серебряный ковш, табакерка, детский калейдоскоп и пр.

Среди мер поощрения дагестанской феодальной знати особое место занимали государственные награды в виде орденов и медалей, присвоение титулов и чинов по военной и статской службе, которые являлись прерогативой монарха, что и отражено в соответствующих документах. Почти все они вполне соответствуют той классификации государственных наград России, которые специалисты объединили в такие 4 большие группы, как "Высочайшее благоволение", "награды чинами и титулами", "пожалование земель и назначение аренд", "подарки императора" [2, с. 114]. Установленная Петром Великим в соответствии с "Табелью о рангах" от 24 января 1722 г. система государственных наград оставалась неизменной на протяжении XVIII-XIX веков [Там же, с. 112].

Содержание проанализированных документов позволяет утверждать, что политика "ласкания" способствовала включению дагестанской элиты в бюрократическую систему России, где она, в соответствии с "Табелью о рангах", в иерархии чинов заняла вполне приличные места - от 9-го (капитан) до 3-го класса (генерал-лейтенант в воинских сухопутных чинах) и от 8-го (воевода) до 4-го (тайный советник) - в статских [24, с. 144-146].

В течение XVII-XIX веков Россия в Дагестане в лице феодальных владетелей нашла необходимую ей в то время социальную поддержку и опору, что в значительной мере способствовало включению данного региона в состав Российской империи.

Богатый ассортимент номенклатуры даров в виде мехов, одежды, тканей, оружия, украшений и пр., поступавших из России, наложил определенный отпечаток на повседневную жизнь дагестанской феодальной верхушки, способствуя ее интеграции в бытовую среду высших гражданских и военных сословий России, а также социально-экономическому и культурному сближению русского и дагестанских народов.

Содержание некоторых документов, связанных с различного рода поощрениями дагестанской феодальной элиты, свидетельствует о том, что между ею и царскими чиновниками довольно высокого ранга, бывшими посредниками между дагестанскими владетелями и царственными особами, устанавливались не только деловые связи, но и вполне взаимоуважительные, толерантные, гуманные отношения, способствовавшие развитию интернациональных связей между народами Дагестана и России.

В исследуемое время главными соперниками России в кавказском регионе были Иран и Турция, которые для достижения своих целей также широко использовали различные способы поощрения дагестанской феодальной верхушки, что в определенной мере позволяет говорить о политике "ласкания" как о явлении международного уровня.

Список источников

1. Асваров Н.А., Амирова З.М., Гасанов М.Р. и др. История Дагестана с древнейших времен до наших дней: учебный курс. Махачкала: АЛЕФ, 2012. 512 с.

2. Балязин В.Н., Кузнецов А.А., Сивова Н.А., Соболева Н.А. Символы и награды Российской державы. М.: ОЛМА Медиа Групп, 2015. 448 с.

3. Великая Е.В., Великая Н.Н. Мирные формы интеграции Северо-Восточного Кавказа в состав Российской империи (1801-1859 гг.). Армавир: РИО АГПУ, 2015. 252 с.

4. Гаджиев В.Г. Роль России в истории Дагестана. М.: Наука, 1965. 391 с.

5. Гасанов М.М. Дагестан в составе России (вторая половина XIX века). Махачкала: Юпитер, 1999. 360 с.

6. Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20-50-х гг. XIX в.: сборник документов / сост.: В.Г. Гаджиев, Х.Х. Рамазанов. Махачкала, 1959. 783 с.

7. Иноземцева Е.И. Дагестан и Россия в XVII - первой половине XIX в.: проблемы торгово-экономических взаимоотношений. Махачкала: ДНЦ РАН, 2001. 126 с.

8. История Дагестана: в 4-х т. М.: Главная редакция восточной литературы, 1967. Т. 1. 431 с.

9. История народов Северного Кавказа (конец XVIII в. - 1917 г.). М.: Наука, 1988. 659 с.

10. Кавказская война: народно-освободительная борьба горцев Северного Кавказа в 20-60-х гг. XIX в. Махачкала: Юпитер, 2006. 520 с.

11. Магомедов Р.М. Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля // Магомедов Р.М. История Дагестана: очерки и документы. Избранные труды: в 6-ти т. Махачкала: Даг. кн. изд-во, 2004. Т. 2. С. 137-312.

12. Магомедов Р.М. Восстание горцев Дагестана в 1877 году // Магомедов Р.М. История Дагестана: очерки и документы. Избранные труды: в 6-ти т. Махачкала: Даг. кн. изд-во, 2004. Т. 2. С. 313-429.

13. Магомедов Р.М. Даргинцы в дагестанском историческом процессе: в 2-х т. Махачкала: Даг. кн. изд-во, 1999. Т. 2. 520 с.

14. Магомедов Р.М. Общественно-экономический и политический строй Дагестана в XVIII - начале XIX в. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1957. 408 с.

15. Народно-освободительная борьба Дагестана и Чечни под руководством имама Шамиля: сборник документов / сост.: В.Г. Гаджиев, Ю.У. Дадаев, Х.Х. Рамазанов. М.: Эхо Кавказа, 2005. 550 с.

16. Потто В.А. Кавказская война: в 5-ти т. Ставрополь: Кавказский край, 1994. Т. 2. Ермоловское время. 688 с.

17. Рамазанов А.Х. Россия и Дагестан в XIX - начале ХХ веков: государственно-политические, социальноэкономические и культурные взаимовлияния. Махачкала: Даг. кн. изд-во, 2003. 220 с.

18. Рамазанов Х.Х. Эпоха Шамиля. Махачкала: Исламская типография "Ихлас", 2003. 342 с.

19. Русско-дагестанские отношения XVI - первой четверти XVIII в.: документы и материалы / сост. Р.Г. Маршаев. Махачкала: Даг. кн. изд-во, 1958. 335 с.

20. Русско-дагестанские отношения в XVIII - начале XIX в.: сборник документов / сост.: В.Г. Гаджиев, Д.-М.С. Габиев, Н.А. Магомедов, Ф.З. Феодаева, Р.С. Шихсаидова. М.: Наука, 1988. 357 с.

21. Сказание Авраамия Палицына // Хрестоматия по истории СССР XV-XVII вв. / сост.: В.А. Александров, В.И. Корецкий; под ред. А.А. Зимина. М.: Изд-во социально-экономической литературы, 1962. С. 224-228.

22. Сотавов Н.А. Северный Кавказ в русско-дагестанских и русско-турецких отношениях в XVIII в. М.: Наука, 1991. 221 с.

23. Сотавов Н.А. Северный Кавказ в русско-иранских и русско-турецких отношениях в XVIII - начале XIX в. От Константинопольского договора до Гюлистанского трактата: 1700-1813 гг. Махачкала: Изд-во ДГУ, 2012. 373 с.

24. Табель о рангах (Указ 3890 генваря 24 1722 г.) // Бескровный Л.Г. Хрестоматия по русской военной истории. М.: Военное изд-во Министерства вооруженных сил СССР, 1947. С. 143-150.

25. Умаханов М.-С.К. Дагестан в северокавказской политике России XVI-XVII вв. // Дагестан в составе России: эволюция государственно-правового статуса: материалы научно-практической конференции. Махачкала: Юпитер, 1997. 216 с.

26. Феодаева Ф.З. Русско-дагестанские отношения во второй половине XVIII - начале XIX в. М.: ТАУС, 2008. 256 с.

Размещено на Allbest.ru