Деятельность первого болгарского экзарха Анфима I на заключительном этапе национально-освободительного движения болгар в 1870-е годы

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Важнейшей вехой подлинно национального роста и развития болгар в условиях длительного османского господства явилось создание независимой Болгарской православной церкви на основании султанского фирмана 1870 года. По выражению русского церковного историка В.М. Верюжского (1874--1955), это было «только прелюдией к полному и политическому освобождению Болгарии» [Верюжский, 1916, с. 13].

Первым болгарским экзархом 16 февраля 1872 года был избран Анфим I (1872--1877), митрополит Видинский (в миру Атанас Михайлов), родом из села Татарлий (г. Лозенград), русский воспитанник, окончивший в 1856 году Московскую Духовную академию со степенью магистра богословия [Там же, с. 13--14]. В период своего пребывания в России Анфим увлекся идеями славянофильства, служил в русских храмах и был рукоположен в сан иеромонаха митрополитом Московским Филаретом (Дроздовым) [Калиганов и др.]. По словам В.М. Верюжского, экзарх Анфим I «был одним из весьма немногих в то время архиереев на православном востоке с высшим богословским образованием [Верюжский, 1916, с. 14]. «Выдававшийся из ряда <...> современников своим недюжинным умом и пламенным красноречием», Анфим «был весьма ценим» греческой иерархией [Там же], в среде которой его называли «Новым Златоустом» [Кирил, патриарх български…, 1956, с. 818]. В 1865--1868 годах Анфим являлся профессором, а впоследствии и ректором Богословского училища на острове халки [Верюжский, 1916, с. 14], которое окончил с отличием в 1848 году. Согласно В.М. Верюжскому, со стороны константинопольских патриархов на Анфима неоднократно возлагались весьма ответственные поручения (в том числе ревизия епархий и миссионерство), которые «благодаря своему такту, уму и убежденному красноречивому слову» он всегда «исполнял успешно и самым блестящим образом» [Там же]. По свидетельству российского дипломата А.В. Рачинского (1826--1877), Анфим «должен был притворяться и искусно притворялся в халкинском богословском училище ярым грекоманом» [цит. по: Титов, 1895, с. 43].

В то же время Анфим стремился употреблять все свои возможности для того, чтобы обеспечить церковные интересы болгар в османском государстве. Так, рукоположенный в 1861 году в сан митрополита Преславского константинопольским патриархом Иоакимом II, Анфим отказался выполнять обязанности архиерея до тех пор, пока не будет урегулирован церковный вопрос о состоянии болгарской паствы. В 1864 году на Церковно-народном собрании в Константинополе он отстаивал права болгарских епархий на независимость от Греческой патриархии [Калиганов и др.].

Со стороны Анфима это были весьма смелые шаги, поскольку, согласно дипломатическим записям русского посланника в Константинополе графа Н.П. Игнатьева, вначале 1860-х годов греко-болгарская борьба «достигла уже такого уровня, что вряд ли могла предполагать дружественное урегулирование» [Игнатиев, 2008, с. 67]. Более того, распря между греками и болгарами, свидетельствовавшая о крахе существовавшего некогда союза между всеми православными народами в Турции, создавала благоприятные условия для распространения католической и протестантской пропаганды под эгидой, с одной стороны, Франции, с другой стороны, Англии, Америки и даже Германии [Там же, с. 67, 69]. Латиняне внушали болгарам, что если они не присоединяться к унии, то им придется отказаться от мысли о возможности какой-либо внешней помощи и смириться с полным обезличиванием [Там же, с. 69]. характеризуя масштабы развития болгаро-униатской общины («Экзархии объединенных болгар») в начале 1860-х годов в Турции, граф Н.П. Игнатьев указывал на то, что она была поддержана болгарами в относительно малочисленном составе [Там же, с. 476]. Что касается Анфима, то он категорически не принимал идею униатства, полагая незыблемой основой своей миссионерской деятельности принцип чистоты православия.

К решительным действиям в борьбе за независимую церковь болгар Анфим перешел 5 декабря 1868 года, не упомянув имени патриарха на литургии, о чем в этот же день поспешил уведомить свою паству в Видине, под влиянием настойчивых просьб которой, собственно, и принял решение [Верюжский, 1916, с. 14] (необходимо уточнить, что изначально, в апреле 1868 года в момент своего назначения в Видин вместо грека митрополита Паисия, отозванного по причине народных волнений, Анфим был принят паствой только с условием разрыва отношений с Патриархией) [Калиганов и др.]. 6 декабря 1868 года он отправился в Константинополь, где 26 декабря того же года вместе с другими болгарскими архиереями подал «формальную отставку» константинопольскому патриарху [Верюжский, 1916, с. 14]. После издания 28 февраля 1870 года султанского фирмана об учреж дении независимой Болгарской православной церкви (Экзархата) Анфим принимал участие в деятельности Первого Болгарского церковно-народного Собора, заседавшего с 23 февраля по 24 июля 1871 года и выработавшего Устав Болгарского Экзархата. Созыв данного Собора стал одним из самых знаменательных событий в предосвободительный период для болгар наряду с учреждением независимой Церкви.

По выражению известного церковного историка и русско-болгарского православного публициста А.Н. Игнатьева (1901--1973), «осененные Божией благодатью» труды Собора, участником которого являлся Анфим, «увенчали дело ряда поколений ведомых и неведомых борцов за свободу и независимость родной Церкви, начиная со святого царя Бориса, святого Климента Охридского, святого патриарха Тырновского Евфимия и других и кончая деятелями Болгарского Возрождения во главе с первым болгарским историографом преподобным Паисием хилендарским» [Игнатьев, 1971, с. 46]. Современные исследователи Болгарии, в частности Н. Ковачева и х. Темелски, подчеркивают исключительно важную историческую значимость создания и организации Болгарской православной церкви в церковно-национальной борьбе болгар, длившейся около тридцати лет и завершившейся признанием болгарской нации в эпоху Возрождения в качестве самостоятельной этнической общности через учреждение независимой церковной организации [Ковачева, 1995, с. 8; Темелски, 1995, с. 24]. Согласно статье 5 султанского фирмана от 1870 года Болгарский Экзархат выступал «законным представителем болгарской народности и заступником ее духовно-народных прав» [Ковачева, 1995, с. 8].

Кандидатура Анфима на пост экзарха (главы Болгарской православной церкви) была утверждена султанским правительством, и он принял участие в выборах. 16 февраля 1872 года состоялось его избрание, после чего он отправился в столицу, чтобы приступить к исполнению своих обязанностей, а также встретиться с духовенством и представителями светских властей. О внутригосударственной обстановке в момент избрания Анфима экзархом позволяет судить текст письма свидетеля тех событий, известного деятеля национального Возрождения болгар, занимавшегося изучением греко-болгарского церковного вопроса Т. Стоянова-Бурмова (1834--1906) к русскому ученому А. В. Попову (1856--1906), хранящийся в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки и приводимый в работе крупнейшего российского историка и богослова К. Е. Скурата (род. в 1929 году) [Скурат, 1994, с. 262]: «Экзарх Болгарский, которого болгары титулуют уже “Блаженнейшим”, прибыл на днях в Константинополь. Он встречен был как здесь, так и во всех болгарских городах (станциях), через которые проезжал, с небывалыми доселе в отношении к духовному лицу почестями. В Рущуке, например, дожидались его на берегу Дуная при многочисленном стечении народа 60 болгарских священников в церковном облачении, армянский епископ со своим духовенством также в церковном облачении и взвод турецких солдат. В Варне он встречен был военною музыкою <...> Он будет также иметь аудиенцию у султана» [Там же]. Далее Т. Стоянов-Бурмов излагает свои рассуждения по поводу возможного развития греко-болгарского церковного вопроса, предполагая, что после последней попытки примирения с патриархом, в случае неудачного исхода, болгары продолжат «делать свое дело», не обращая ни малейшего внимания на притязания Патриархата [Там же]. Необходимо отметить, что Т. Стоянов-Бурмов оказался абсолютно прав в своих предположениях относительно намерений болгарского духовенства в отношениях с Вселенской церковью.

Побуждаемый русским посланником, графом Н. П. Игнатьевым, весной 1872 года после значительных колебаний новоизбранный экзарх обратился к патриарху со словами: «Желаю видеть Вас, желаю, как сын, поцеловать Вашу десницу и поговорить о случившемся» [Верюжский, 1916, с. 15]. Но от константинопольского патриарха Анфима VI не последовало благоприятного ответа, более того, он в своем окружном письме потребовал от экзарха полного подчинения, выделив на принятие решения тридцатидневный срок и пригрозив лишением священнического сана в случае неповиновения [Събев, 1973, с. 156]. Тогда, как и предполагал Т. СтояновБурмов, Анфим I стал действовать самостоятельно [Скурат, 1994, с. 263]. 11 мая 1872 года, в праздник святителей славянских первоучителей Кирилла и Мефодия, он совместно с тремя владыками: Панаретом Пловдивским, Иларионом Макариопольским и Иларионом Ловчанским -- совершил торжественную литургию в храме Святого Стефана, после которой зачитал акт о восстановлении независимости Болгарской православной церкви [Кирил, патриарх български…, 1958, с. 186; Събев, 1973, 157]. Константинопольская патриархия, крайне не одобрявшая направленности решения болгарского церковного вопроса, в ответ на эти действия силой своего Синода 13 мая 1872 года лишила экзарха Анфима священства [Верюжский, 1916, с. 15], митрополитов Илариона Ловчанского и Панарета Пловдивского отлучила от церкви, а епископа Илариона Макариопольского предала вечной анафеме (проклятию) [Събев, 1973, 157]. Апогеем этих крайних мер, «достойных весьма глубокого сожаления» [Скурат, 1994, с. 263], стало провозглашение на Поместном соборе 16 сентября 1872 года церкви болгар схизматической, обвиняемой в «филетизме» (национально-племенном делении) [Антоний архимандрит…, 1959, с. 74]. Следует отметить, что Православный мир не принял этих прещений (церковных дисциплинарных наказаний) Константинополя. В частности, Кирилл II, патриарх Иерусалимский, решительно отказался считать их справедливыми. Как свидетельствовал в свое время российский ученый, религиозный деятель арабского происхождения Г.А. Муркос (1846--1911), действовавший в духовной писательской среде под псевдонимом «Русский паломник», епископы Антиохийской церкви (арабы по национальности) объявили подпись патриарха, визировавшую решения Собора, «выражением его личного мнения, а не мнения всей Антиохийской Церкви» [Муркос, 1880, с. 7]. С сочувственным пониманием трудности положения Болгарской церкви отнеслись Русская, Румынская и Сербская православные церкви, стремившиеся «водворить мир на православном Востоке и изжить образовавшуюся схизму» [Панкратий, митрополит Старозагорский, 1970, с. 49].

Позиция экзарха Анфима I в греко-болгарском вопросе и его деятельность после объявления схизмы.

Россия довольно тонко чувствовала настроение болгар в церковно-национальном вопросе. Так, еще за несколько лет до греко-болгарского раскола, в середине 1860-х годов граф Н. П. Игнатьев отмечал, что «болгары в своем желании достичь их признания от Порты в качестве отдельной нации стремятся к окончательному отделению от Вселенской церкви, будучи готовыми идти по этому пути к схизме» [Игнатиев, 2008, с. 439]. О глубоком политико-дипломатическом участии России в решении исключительно важного для болгар церковно-национального вопроса свидетельствует тот факт, что «новую» православную болгарскую народность турки определяли как «русскую идею» [Там же, с. 441]. Русская православная церковь, чьи представители отсутствовали на Константинопольском соборе, принявшем для болгар неугодное решение, ввиду определенной политической конъюнктуры формально была вынуждена осудить раскол, в результате чего болгары на долгие десятилетия лишись возможности официального канонического общения с ней. Однако Россия как православное государство в лице своего посланника в Константинополе графа Н. П. Игнатьева (1864--1877) стремилась активно поддерживать болгарский церковный вопрос, направляя его в благоприятное для болгар русло. Дипломатическую поддержку Болгарского экзархата Россия подкрепляла также финансовой помощью (и в особенности после Освобождения Болгарии, в период так называемого русского управления), выделяя средства на восстановление храмов и богословских училищ, предоставляя болгарским церквям не обходимую утварь (облачения для священников; сосуды для совершения обрядов причастия, миропомазания, крещения; покровы для священного престола т. д.) и богослужебную литературу (псалтири, требники, четьиминеи, часословы и т. д.) [АВПРИ, ф. 295, оп. 824, д. 325, л. 66, 67; ф. 146, оп. 495, д. 4062, л. 1--2].

Согласно К. Е. Скурату, «объявление схизмы вызвало боль и скорбь» в среде болгарских народных масс и священнослужителей, которые «еще более сплотились» во главе со своим «всенародным духовным вождем» Анфимом I [Игнатьев, 1971, с. 47], «ревностно сохраняя древние традиции и узаконения» [Скурат, 1994, с. 264]. Положение экзарха Анфима I после провозглашения схизмы (раскола) оказалось весьма затруднительным и прежде всего потому, что турецкое правительство захотело воспользоваться схизматическим положением болгар в своих интересах. Побуждаемое греческим патриархом, оно потребовало, чтобы для болгарского духовенства была изменена форма одежды. В случае, если бы это произошло, с одной стороны, болгары бы сами признали себя раскольниками, а с другой стороны, они отделили бы себя не только от лона Православия, но и от «единоверной и единоплеменной России» [Верюжский, 1916, с. 15].

Последнее обстоятельство было особенно важно и желанно для Османского правительства. Именно поэтому, по словам В. М. Верюжского, оно «так энергично и поддерживало этот греческий проект» об изменениях в одеянии болгарских священнослужителей, за который к тому же ратовала и чорбаджийская партия болгар во главе с С. Чомаковым. О партии чорбаджиев (представителей социальных слоев, связанных с турецкой администрацией и принадлежавших к болгарской национальной ростовщической буржуазии) В.М. Верюжский в свое время писал следующее: «Проникнутая русофобским настроением, она не прочь была пожертвовать не только духовным костюмом, но и самыми догматами веры, чтобы только совсем отделаться от греков и осуществить национальную болгарскую идею, а вместе с тем подальше стать от казавшейся ей опасной России» [Там же].

Блаженный Анфим I со всей энергией воспротивился осуществлению этого проекта. «Мы всегда были и будем православными, -- говорил он, -- <…> с патриархом мы можем помириться; он, как отец сердится на нас, но мы можем подождать год, два, три, даже десять, и все-таки помиримся» [Милков, 1899, с. 116]. Защита православия и болгарской церкви у блаженного Анфима I сопрягалась с глубоким желанием «поддерживать самое живое общение с Россией, на которую он возлагал все свои надежды в переживаемых им трудных обстоятельствах для своей церкви и своего наро да» [Верюжский, 1916, с. 16]. «Сохранение национальной самобытности болгарского народа в строго православном выражении» являлось важнейшей задачей Экзархата, реализуемой, в частности, посредством укрепления связей с православным пространством во главе с Русской церковью, «к которой всегда сильно тяготели все болгарские сердца» [Панкратий, митрополит Старозагорский, 1970, с. 49]. И, надо отметить, это историческое тяготение православных болгар к России никогда не было безответным: «Симпатии наших единоверцев в Турции всегда составляли истинную базу нашего влияния на Востоке: и именно на обеспечение их интересов на протяжении веков и была направлена наша политика, главное направление наших действий в Турции», -- отмечал граф Н.П. Игнатьев в своих дипломатических записках [Игнатиев, 2008, с. 287].

Враждебная экзарху Анфиму I болгарская партия открыто обвиняла его в панславизме, называя «орудием русского посольства» [Верюжский, 1916, с. 16]. «Ты -- русак и действуешь под русским влиянием», -- заметил как-то на официальном заседании церковного собора в отношении экзарха Анфима I С. Чомаков [Там же]. По свидетельству Т. Милкова, экзарх тогда, будучи в негодовании, удалил его с заседания, заявив при этом, что он «напрасно берет не принадлежащую ему роль диктатора в церковных делах» [Там же]. Нескрываемая экзархом привязанность к России, согласно В. М. Верюжскому, крайне раздражала представителей Австрии в Константинополе и, в частности, К. Людольфа, который стремясь привлечь экзарха Анфима I, предлагал ему дипломатическую и материальную поддержку. Однако экзарх Анфим I деликатно отклонил предложение австрийской стороны.

В условиях тяжкого положения болгар, связанного с постоянным ростом их притеснений турками, и особенно в «страшные годы» (1875-- 1876), экзарх Анфим I мужественно и самоотверженно защищал свой народ перед османским правительством, неоднократно рискуя собственной жизнью [Там же]. Глубоко смелым поступком с его стороны являлась подача Константинопольской комиссии европейских держав (1876--1877) меморандума о массовых зверствах, учиняемых турками в отношении болгар в ряде местностей Османской империи (Батаке, Копривщице, Панагюриште, Клисуре и др.), содержавшего также требование предоставления болгарам гражданской автономии. Экзарх Анфим I категорически отказался подписать хвалебный меморандум в отношении Османской империи, составленный чорбаджиями. По свидетельству В.М. Верюжского, он смело обвинял турецкое правительство перед европейской общественностью в несправедливом и жестоком обращении с болгарами [Там же, с. 18]. Более того, экзархом Анфимом I было отправлено письмо на имя Санкт-Петербургского митрополита Исидора с просьбой об оказании помощи российским императором Александром II угнетенным болгарам, изнемогавшим от «турецких ужасов и зверств» [Там же, с. 19]. Существует мнение, что именно это обращение экзарха Анфима I к России и побудило ее начать войну с Турцией за освобождение Болгарии [Милков, 1899, с. 141].

Все эти меры, активно предпринимаемые Анфимом I в отношении защиты своего народа, вызвали крайнее раздражение чорбаджийской партии, а также политических кругов турецкого правительства, решившего во что бы то ни стало отправить экзарха в отставку. 17 апреля 1877 года экзарх Анфим I был низложен, а затем сослан в Малую Азию, в Ангору, где был подвергнут заточению, жестоким издевательствам и лишениям. Его узничество завершилось лишь после победоносной для России русско-турецкой войны (1877--1878), принесшей долгожданное Освобождение Болгарии. Анфим I вернулся из заточения в Видинскую епархию с сильно подорванным здоровьем, однако до последней минуты своей жизни продолжал самоотверженно служить Отечеству.

Таким образом, деятельность экзарха Анфима I на заключительном этапе национально-освободительного движения болгар носила исключительно важный, стратегический характер и была направлена на обеспечение болгарской национальной идеи, исторически глубоко взаимосвязанной с православием и славянством. Благоприятное разрешение для болгар церковного вопроса, в результате чего образовалась их независимая национальная церковь во главе с экзархом Анфимом I, явилось крупнейшим шагом по укреплению исторической жизнеспособности болгарского этноса, развивавшегося в направлении образования своего государства. Наделенный в условиях османского господства достаточно сильной властью, экзарх Анфим I стремился употреблять ее только на благо болгарского народа, во имя спасения и сохранения его исторического самосознания и этнического единства. Как подлинный народно-духовный вождь болгар он неоднократно рисковал собственной жизнью, отстаивая церковно-национальные права болгар перед Вселенской патриархией и османским правительством. Исполненный глубочайшей любви ко всему своему народу, экзарх Анфим I считал, что только в союзе с таким братским государством, как Россия, могут быть реализованы подлинно национальные исторические интересы болгар, воплощаемые на основе православия и славянства.

В соответствии с этими взглядами Анфим I выстраивал всю свою национально-патриотическую деятельность, ориентируясь исключительно на Россию. Шествуя вместе с другими горячими болгарскими патриотами под знаменем борьбы против тяжкого рабства и угнетения, экзарх Анфим I при этом никогда не переставал быть духовным лицом и всегда руководствовался принципами высокого гуманизма и человеколюбия.

Литература

султанский болгарский османский экзарх

1. АВПРИ -- Архив внешней политики Российской империи. Ф. 146. Славянский стол. Оп. 495. Д. 4062. Ф. 295. Консульство в Филиппополе. Оп. 824. Д. 325.

2. Игнатиев Н.П. Дипломатически записки (1864--1874). Донесения (1865-- 1876). Том първи: Записки (1864--1871) / перевод, увод, коментар. И. Тодев / Н.П. Игнатиев. -- София: Печатница на Университетско издателство «Св. Климент Охридски», 2008. -- 492 с.

3. Антоний архимандрит, настоятель храма подворья Болгарской церкви в Москве. Болгарская православная церковь (исторический обзор) / Антоний архимандрит // Журнал Московской Патриархии. -- 1959. -- № 5. -- С. 67--75.

4. Верюжский В.М. Историческая роль Болгарского духовенства в народной и политической жизни Болгарии / В.М. Верюжский. -- Петроград: Типография М. Меркушева, 1916. -- 40 с.

5. Игнатьев А. Знаменательное столетие в жизни Болгарской Церкви. Болгарские церковно-народные Соборы. Сотая годовщина учреждения Болгарского Экзархата / А. Игнатьев // Журнал Московской Патриархии. -- Москва, 1971. -- № 5. -- С. 46--49.

6. Калиганов И.И. Анфим I / И.И. Калиганов // Православная энциклопедия / под ред. Патриарха Московского и всея Руси Кирилла [Электронный ресурс] / И.И. Калиганов, Н.Н. Крашенинникова. -- Режим доступа: http://www.pravenc. ru/text/114146.html.

7. Кирил, патриарх български. Граф Н.П. Игнатиев и българският църковен въпрос / Кирил, патриарх български. -- София: Синодално издателство, 1958. -- 567 с.

8. Кирил, патриарх български. Екзарх Антим (1816--1888) / Кирил, патриарх български. -- София, 1956. -- 953 с.

9. Ковачева Н. Българската Екзархия в Цариград / Н. Ковачева // Минало. -- София. 1995. -- Г. II. -- Кн. 3. -- С. 5--9.

10. Милков Т. Антим, първи български екзарх. Живот и духовно обществената му деятелност. Биографически очерк / Т. Милков. -- Пловдив: Търговска печатница, 1899. -- 180 с.

11. Муркос Г.А. Мнение православных арабов о греко-болгарской распре / Г.А. Муркос. -- Москва: Унив. тип. (М. Катков), 1880. -- 9 с.

12. Панкратий, митрополит Старозагорский. Тысяча сто лет Болгарской православной церкви / Панкратий, митрополит Старозагорский // Журнал Московской Патриархии. -- 1970. -- № 10. -- С. 48--51.

13. Скурат К.Е. История Поместных Православных Церквей / К.Е. Скурат. -- Том 1. -- Москва: Русские огни, 1994. -- 334 с.

14. Събев Т. Учредяване и диоцез на Българската Екзархия до 1878 г. / Т. Събев. -- София: Синодално издателство, 1973. -- 196 с.

15. Темелски Х. Султанският ферман от 27 февруари 1870 г., основане и дейност на Българската Екзархия в Цариград / Темелски х. // Духовна култура. -- София. -- 1995. -- Г. LXXV. -- Кн. 8. -- С. 18--27.

16. Титов Ф.И. Суждения преосв. Феофана, бывшего епископа Владимирского, о греко-болгарском вопросе и о состоянии православной церкви на востоке (С предисловием) / Ф.И. Титов // Труды Киевской духовной академии. -- 1895. -- № 5 (май). -- С. 43--44.

Размещено на Allbest.ru