Вклад русской школы в формирование национально-культурной идентичности молодого поколения эмиграции в 20-30-е года ХХ века

Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 325.2:37(=161.1)(443.611)“1920/1939”+[94(47).084.5/.6+94(44).083]

Вклад русской школы в формирование национально-культурной идентичности молодого поколения эмиграции в 20--30-е гг. ХХ века (на материалах Русской средней школы-гимназии в Париже)*

© Климович Людмила Валерьевна (2016), кандидат исторических наук, доцент кафедры философии, социологии и политологии, Ульяновский государственный университет (Ульяновск, Россия), lusek84@yandex.ru

Статья посвящена вопросам формирования национально-культурной идентичности молодежи. В центре внимания находится российская эмиграция 1920--1930-х годов, для которой было характерно бережное отношение к культурному наследию Родины, а именно сохранение исторических корней, традиций и русского языка. На примере функционирования Русской школы в Париже, показано какую роль играло образование на родном языке в деле сохранения связи с родной историей и культурой. В статье указано, что степень денационализации зависела от того, в каком возрасте дети попали за границу. Утверждается, что сложнее всего этот процесс протекал у детей, которые покинули Россию в дошкольном возрасте. Показано, что условия эмиграции диктовали необходимость создания школы нового типа, которая способна воспитать граждан, любящих и помнящих свою Родину, а с другой стороны -- подготовить молодое поколение к реальной жизни в эмиграции. Автор подчеркивает, что проблему утраты своей идентичности осознавала лишь наиболее активная часть эмиграции. По мнению автора статьи, главная трудность заключалась в инертности основной массы эмигрантской общины, стремящейся быстрее адаптироваться в инокультурной среде.

Ключевые слова: образование; идентичность; история России; российская эмиграция; молодежь; школа.

молодежь российский эмиграция культурный

Contribution of the Russian School in Formation of National and Cultural Identity of Young Generation Emigration in the 20--30-ies of the XX Century (by Materials of the Russian Secondary School-Gymnasium in Paris)

© Klimovich Lyudmila Valeryevna (2016), PhD in History, associate professor, Department of Philosophy, Sociology and Politology, Ulyanovsk State University (Ulyanovsk, Russia), lusek84@yandex.ru

The article is devoted to questions of formation of national and cultural identity of youth. The attention is focused on the Russian emigrants of 1920--1930-ies, who were characterized by respect for the cultural heritage of the homeland, namely the preservation of historical roots, traditions and the Russian language. By the example of functioning of the Russian school in Paris it is featured what is the role of education in their native language in saving the links with the native history and culture. The article stated that the degree of denationalization depended on the age at which children were abroad. It is argued that this process was more difficult for the children who left Russia in preschool age. It is shown that the conditions of emigration necessitated the creation of a school of new type, which is able to educate citizens who love and remember their homeland, and on the other hand, to prepare the younger generation for real life in exile. The author empha- sizes that only the most active part of the emigration understood the problem of the loss of their identity. According to the author, the main difficulty lies in the inertia of the main mass of the emigre communities seeking to quickly adapt to other-cultural environment.

Key words: education; identity; history of Russia; Russian emigration; youth; school.

Вопрос идентичности отдельных индивидов и социальных групп все больше привлекает внимание исследователей: социологов, психологов, историков. В центре внимания исследователей находятся вопросы формирования личной и коллективной идентичности. Особенно остро проблема самоидентификации стоит во время эмиграции.

Российская эмиграция 20--30-х годов ХХ века была вынуждена, с одной стороны, смотреть в будущее и принимать в его устройстве непосредственное участие, а с другой стороны, чтить память прошлого и хранить достояния культуры и истории Родины. Память эмиграции была активной, она воссоздавала образ Родины за рубежом. Образовательные, научные учреждения, общественные организации, молодежные кружки воспроизводили ту атмосферу, которая царила в них в дореволюционной России. Российская эмиграция первой волны носила традиционные черты диаспорального сообщества, которые выдел Уильям Сафран: «Традиционно термин диаспора применялся для описания ряда рассеянных по всему миру этнических или религиозных сообществ, покинувших свою родину, но сохранивших при этом осознание собственной коллективной культурной идентичности, желание культивировать ее на новом месте и устойчивую ориентированность на метрополию» [Теория диаспор…, 2014].

Особенностью послереволюционной эмиграции в 20--30-е годы является ее бережное отношение к культурному наследию Родины. Активная часть эмиграции старалась сохранить исторические корни, традиции и русский язык, обеспечить преемственность между поколениями. «Русская эмиграция не могла и не хотела идентифицировать себя ни с Советской Россией, ни с Западом, поэтому она постоянно оказывалась в опасности утратить свой язык, символы и ценности, а следовательно -- национальную историю и культуру» [Сабенникова, 1997, с. 162].

Проблема самоидентификации индивида

Понятие «идентичность» возникло в психологии, но оно используется для анализа социальных процессов. Психолог Э. Эриксон определяет идентичность как субъективное ощущение своей самотождественности [Эриксон, 1996, с. 31--33]. Посредством исследований можно зафиксировать, как индивид соотносит себя с социальной реальностью, к которой принадлежит. Учитывая тот факт, что взаимоотношения индивида с обществом носят изменчивый характер, то и идентичность претерпевает трансформации. Проблема идентичности особенно остро встает, по утверждению С. хантингтона, в экстремальных социальных ситуациях, когда может разрушиться или резко измениться идентичность. Ее определяет сам человек, но она всегда -- продукт взаимодействия между индивидом и окружающими, и поэтому альтернативы идентичностям зависят от ситуации. Эти альтернативы проявляются, когда человек попадает в новую среду, что происходит во время эмиграции [Huntington, 2004, р. 22--23].

Понятие «национальное самосознание» характеризуется, во-первых, принадлежностью человека к этнической общности на основе разделения им представлений об общей территории, языке, культуре, ценностях, истории и государстве. Проблема идентичности становилась предметом исследований в области истории, психологии, антропологии и социологии. В развитие теории идентичности в русле этносоциологии свой вклад внесли В. А. Тишков, Ю. В. Арутюнян, А. О. Бороноев, П. И. Смирнов, М. Н. Губогло, Ф. Ю. Албакова, Л. М. Дробижева, А. А. Сусоколов, Р. Г. Абдулатипова, И. К. Пантина, П. И. Гнатенко, М. П. Бузский, К. Касьянова и др.

Идентичность является многогранным явлением. В настоящей статье мы будем придерживаться подхода В. А. Ядова, который определяет идентичность как чувство принадлежности к социальной общности, обеспечивающее подчинение индивида социальной группе, но вместе с тем -- групповую защиту и критерий оценки и самооценки [Ядов, 1995].

Говоря о культурной идентичности, мы будем понимать отождествление индивида с культурной общностью, имеющей определенные ценности и нормы, которое устанавливается посредством общности языка, религиозных взглядов, обычаев, поведенческих образцов, что позволяет охарактеризовать индивида как представителя культуры определенного сообщества.

Социологи выделяют две характеристики в национальной идентичности: общность и отличительность: «Общность -- степень гомогенности (однородности) нации, которая достигается мифами и представлениями о своей истории, территории, институтах, языке и религии. Общность отражает внутреннее измерение национальной идентичности. Отличительность показывает, насколько похожа или отлична нация от других наций -- членов международного сообщества. Отличительность отражает внешнее измерение национальной идентичности» [Кочетков, 2012, с. 154].

При анализе вопроса формирования самоидентификации молодого поколения эмигрантов необходимо учитывать возраст, в котором они попали в эмиграцию. Формирование национальной идентичности в процессе индивидуального развития человека было описано швейцарским психологом Ж. Пиаже. Его концепция основана на развитии у ребенка осознания принадлежности к нации через восприятие им понятий «родина», «другие страны», «иностранцы». Он выделил несколько этапов формирования национальной идентичности. Первый этап характерен для возраста 6--7 лет, когда ребенок приобретает фрагментарные, аморфные знания о своей национальной принадлежности. Второй этап в возрасте 8--9 лет: ребенок идентифицирует себя со своей национальностью по национальности родителей, месту проживания и родному языку. В 10--11 лет -- третий этап: национальная идентичность формируется в полном объеме, ребенок знает особенности национальной культуры и традиции [Кочетков, 2012, с. 156].

Основываясь на его концепции, можно выделить несколько групп эмигрантской молодежи, в которых процесс формирования самоиндефикации имел свои особенности: (1) дети, которые покинули Россию в дошкольном возрасте, не имеют воспоминаний и сформировавшегося образа Родины; о России они могли узнать только по рассказам родителей; (2) те, кто уехал в возрасте начальной школы, начинали учиться в России, имели непосредственные воспоминания о ней, но они были связаны в основном с годами Революции и Гражданской войны; (3) дети старшего школьного возраста -- категория граждан, в дальнейшем образовавших молодежные организации за рубежом; образ Родины в их сознании был уже сформирован, и они в меньшей степени подверглись процессу денационализации в эмиграции.

Русская школа и сохранение традиций

Желание эмигрантов сохранить преемственность национальных традиций в инокультурной среде проявилось в создании за рубежом русских школ, культурных центров: «Первостепенное значение стали приобретать опасения возможной потери детьми национального характера, растворения в чужих народностях, забвения русского языка, утраты национального духа» [БФРЗ, ф. 2, оп. 1, к. 3, д. 33, л. 3.].

Особо острой проблемой для педагогов был вопрос национального воспитания, создание условий для приостановления процесса денационализации и утраты «русскости»: «Русская молодежь в эмиграции постепенно, но последовательно перестает быть русскою. С одной стороны, годы проживания на чужбине и самые условия жизни и образования невольно отражаются на ней, и тем сильнее, чем моложе поколение было оторвано от Родины. С другой стороны, в этом направлении идет планомерная работа как русских, так и международных кругов, стремящихся поставить крест над прошлым нашего Отечества и вырыть между ним и будущим непереходимый ров. С третьей стороны, делавшиеся доныне попытки укрепить среди молодежи национальное сознание были неудачны и привели скорее к разочарованию и безразличию, побуждающим молодежь напра вить ее стремления единственно к заботам о личном своем устройстве» [БФРЗ, ф. 2, оп. 1, к. 3, д. 40, л. 1.]

Проблема сохранения культурной идентичности в среде русских эмигрантов в рассматриваемый период находилась под влиянием нескольких факторов: (1) взросление привезенных за рубеж, в чужую страну детей в новых культурных условиях: когда человек проживает за границей с детского возраста, именно там происходит его становление и социализация, и коренные изменения невозможно предотвратить; (2) отсутствие стремления у большинства взрослого населения эмигрантской общины сохранять историческое прошлое России и передавать знания своим детям с целью формирования позитивного образа Родины; (3) скептическое отношение молодежи к предложениям старшего поколения, во многом виновного, по мнению младшего поколения, в событиях 1917--1922 годов. Разочарование в поколении «отцов» толкало молодежь к созданию своих организаций или же к стремлению быстрее адаптироваться в эмиграции.

Школа выступала способом сохранения национально-культурной гомогенности эмиграции. 1930-е годы отмечены верой в скорое возвращение на Родину, поэтому сохранение принципов дореволюционного отечественного образования являлось одной из задач, стоящих перед эмигрантской общиной. Главная цель школьного образования -- «сохранение русскости» у молодого поколения. В учебной программе упор делался на изучение гуманитарных дисциплин с использованием наглядного материала. У детей формировались не только качественные навыки и умения, но и чувство патриотизма, необъятной любви к Родине: «Поэтому усилия направлялись главным образом на сохранение среди русских детей родного языка, желания и умения читать по-русски и интереса к родине к ее прошлому, настоящему и будущему» [БФРЗ, ф. 2, оп. 1, к. 3, д. 33, л. 3.].

Подробный обзор русских учебных заведений для детей эмигрантов дан Л. И. Петрушевой в предисловии к изданию сочинений детей эмигрантов [Дети…, 1997, с. 18], однако она не касается русской школы во Франции.

Русская средняя школа-гимназия в Париже

Создание и функционирование общеобразовательных заведений для детей и юношества были инициированы наиболее просвещенной и активной частью эмиграции. Проблеме правового положения русской школы за рубежом посвящена статья З. С. Бочаровой. Она комментирует трудности, с которыми пришлось столкнуться эмигрантам при реализации своей инициативы по открытию образовательного учреждения [Бочарова, 2005]. Открытие и финансирование учебного заведения было сложным делом. Одним из наиболее «стабильных» заведений являлась «Русская средняя школа-гимназия в Париже». Она была основана в 1920 году и рассчитана на полный курс восьмиклассной гимназии. Программа школы соответствовала дореволюционной, однако была сообразована «с главнейшими требованиями французской средней школы (лицеями) -- усиленное преподавание французского языка и литературы и начал высшей математики, на французском языке в старших классах» [ГАРФ, ф. Р-5851, оп. 1, д. 1, л. 4].

Одним из механизмов предотвращения «денационализации» стало преподавание русского языка и литературы: развитие творческих способностей учеников на основе анализа русской речи, подготовки классных и домашних сочинений. Темы работ были связаны с произведениями классиков русской литературы: А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, А. С. Грибоедова, Л. Н. Толстого, Н. А. Некрасова [Темы…]. Педагоги на своих занятиях стремились не только вкладывать в учеников знания, но и прививать им любовь к родному языку, литературе, истории. Ученики с благодарностью отзывались о своих учителях: «Я много вынесла из Ваших уроков и сохраню о них самые лучшие воспоминания» [Письмо ученицы Е. Алексеевой …]. Доверительные отношения между преподавателями и детьми позволяли установить атмосферу доброжелательности, ликвидировав разрыв «учитель -- ученик». Ученики писали письма своим учителям, к примеру, с просьбой уточнить домашнее задание на праздники [Письмо ученицы К. Чернышевой…].

Имела место нехватка учебной литературы. В 1928 году этот вопрос был остро поставлен инициативной группой под руководством П. Н. Игнатьева (бывшего Министра Народного просвещения в дореволюционной России). Предлагалось унифицировать школьные учебники, переиздать или подготовить новые [Письмо П. Н. Игнатьева…]. Эта инициатива была вызвана необходимостью расширить функции учебной литературы: «Они должны были не просто содержать необходимые сведения для образования в целом, но и учитывать оторванность детей от отечества, их пребывание в иной социальной, национальной, языковой среде» [Бочарова, 2005, с. 196].

Помимо учебной деятельности, русская школа организовывала другие занятия, была культурным центром. Учащиеся школы занимались пением, танцами, театральным искусством. Свои успехи они демонстрировали на концертах-балах, на которые мог прийти любой желающий. Один из таких балов 10 апреля 1926 года состоял из трех отделений и заканчивался после 2-х ночи конкурсами и танцами [Программа концерт-бала…, 1926].

Сложности при открытии, финансовые затруднения и малый охват учеников требовали иной формы организации учебного процесса для русских детей. Так появились русские отделения при лицеях и средних школах. Для этого был выделен день: в четверг велись такие учебные предметы, как русский язык (чтение и разговорный язык, грамматика, теория словесности), русская литература, география России (родиноведение) и история России [БФРЗ, ф. 2, оп. 1, к. 3, д. 33, л. 5]. Сложность такого преподавания состояла в том, что ребенок получал дополнительную нагрузку и поэтому не всегда посещал эти занятия: «Это были предметы необязательные, и их можно было значит пропустить безнаказанно. Так рассуждали, к сожалению, некоторые родители <…> С таким явлением пришлось бороться <…> частично включением отметок по русским предметам в общую ученическую книжечку (carnet) наравне с французскими предметами и тем, что французская учебная администрация стала принимать во внимание такие отметки при выдаче годичных наград (prix), имеющих большое значение в школьной практике в Франции» [Там же, л. 6].

Обучение на таких отделениях было бесплатным, и занятия могли посещать все желающие. Общественно-активная часть эмиграции была обеспокоена тем фактом, что потребность в изучении русского языка, истории, культуры была среди основной массы эмигрантской общины низкая. Это было вызвано, по мнению самих эмигрантов, двумя причинами: «Дети русских родителей не знают ни одного русского слова, родители говорят с ними на иностранных языках, Россия для них то же самое, что Англия, Америка, не более. Взрослые не только не культурные, но и интеллигентные -- оторвавшиеся от общения с русскими, или совсем перестали говорить по-русски, или говорят на ужасном смешанной волапюке <…> были выяснены причины, которые <…> приводят родителей к тому, что их дети не только теряют язык, являющийся одним из самых могучих факторов сохранения национального лица, но и всякую духовную связь с Россией. Эти причины -- с одной стороны, нужда, а с другой -- желание путем приобщения ребенка к культуре страны, в которой живут родители ребенка, -- поставить его экономически на ноги. Желание, вызванное страхом, что без временной (как думают родители) потери “своего” ребенок не сможет органически войти в “чужое”» [ГАРФ, ф. Р-5851, оп. 1, д. 1, л. 5--6].

Проблема пассивности большей части эмиграции осознавалась и нашла свое отражение на заседании русских ученых, которые постановили: «выразить желание, чтобы русская общественность во Франции приняла более живое и действенной участие в поддержании и развитии во Франции русских школ и просветительных начинаний, оберегающих детей от денационализации» [Протокол заседания Комиссии…, 1928].

Функционирование русских школ и курсов при французских школах во многом было возможно при поддержке и финансировании французского правительства и общественных организаций: «Благодаря моральной и материальной поддержке официальных и общественных учреждений Франции многие сотни русских детей, юношей и молодых девушек получили нужные им знания, не утратили своего национального лица и получили возможность поступать в высшие учебные заведения» [ГАРФ, ф. Р-5851, оп. 1, д. 1, л. 16].

Как уже указывалось выше, формы организации учебного процесса на русском языке были различны: только во Франции, по данным на 1930 год, действовали:

Русская гимназия имени Л. П. Детердинг в Париже. Гимназия имела права французских лицеев. Директор -- В. П. Недачин, Инспектор -- Г. Л. Лозинский; Русская гимназия «Александрино» в Ницце. Директор -- А. А. Яхонтов; Интернат для девочек им. Вел. кн. Павла Александровича. Директор -- О. Е. Головина.

Воскресно-четверговая школа для детей 6--14 лет Русского студенческого христианского Движения за Рубежом. Заведующая -- О. Е. Шидловская.

Церковно-приходская школа с домашними курсами при Александро-Невской Церкви в Париже. Заведующая -- старшая сестра В. В. Неклюдова. Церковно-приходская школа при Православном соборе в г. Ницце. Заведующий -- О. Александр Елчанинов.

Русские национальные отделения при французских средних учебных заведениях в Париже, Ванве, Версале, Ницце и Шаваньяке, состоящие в ведении Русской академической группы в Париже. Председатель отделения средних школ -- Е. П. Ковалевский [Русский альманах…, 1930, с. 105].

Выводы

Подводя итог, можно процитировать слова французской исследовательницы, внучки русских эмигрантов Катрин Гуссеф: «На протяжении долгого времени внимание к обучению детей и организации их досуга будет оставаться одной из важных особенностей русской диаспоры во Франции. Вплоть до сегодняшнего дня в этой стране продолжают действовать русские молодежные объединения, возникшие в межвоенный период. Можно предположить, что выразившееся таким образом стремление передать русскую культурную идентичность было тем более сильным, что новое поколение, родившееся во французской территории, оказалось весьма немногочисленным. История русского присутствия могла прерваться, и потому казалось крайне важным оберегать и поддерживать эту культуру, обреченную на естественное вымирание» [Гуссеф, 2014, с. 210].

Русская школа за рубежом в 20--30-е годы хх века стала одним из главных элементов российской диаспоры: «Многие элементы устройства общества отражаются в диаспоре в концентрированном виде: с позиции живущих в диаспоре людей, она выступает “депозитарием” культурных кодов, идеологем и ценностей, которые были присущи потерянной исторической родине и должны быть сохранены» [Прохорова, 2014, с. 13]. О. В Щупленков справедливо отмечал: «Русская этническая идентичность являлась мощным ресурсом социальной общности. Во-первых, она удовлетворяла потребность в самобытности, на основе нее члены русской общности отличали себя от других подобных общностей. Во-вторых, обеспечивала потребность в принадлежности к определенной группе и, соответственно, защите. И, в-третьих, являлась мощным инструментом социальной и этнополитической мобилизации (чаще всего по формуле “наших бьют!”)» [Щупленков, 2010].

Адаптация эмигрантов к новой культурной среде происходила достаточно специфически. Русская эмигрантская школа -- явление уникальное. Условия эмиграции диктовали создание школы нового типа, которая могла бы воспитать граждан, любящих и помнящих свою Родину, а с другой стороны, готовила бы молодое поколение к реальной жизни в эмиграции. Школа не только стала местом сохранения национально-культурной идентичности, русского языка и нравственных основ, но она помогла выпускникам интегрироваться в новую европейскую социокультурную среду, при этом сохранив важную составляющую идентичности «общность», создав феномен «Зарубежной России».

Источники и принятые сокращения

1. БФРЗ -- Библиотека-фонд «Русское зарубежье», Москва, Россия. Ф. 2. Оп. 1. К. 3. Д. 33, Л. 3--6. Ф. 2. Оп. 1. К. 3. Д. 40. Л. 1.

2. ГАРФ -- Государственный архив Российской Федерации, Москва, Россия.Ф. Р-5851. Оп. 1. Д. 1. Л. 4--16.

3. Письмо П. Н. Игнатьева В. П. Недачину, от 20.12.1928, № 18 // FSO 01-045 К. 2.

4. Письмо ученицы Е. Алексеевой Г. Л. Лозинскому // FSO 01-045 К. 1.

5. Письмо ученицы К. Чернышевой Г. Л. Лозинскому // FSO 01-045 К. 1.

6. Программа концерт-бала Русской Средней Школы в Париже в субботу 10 апреля 1926 года // FSO 01-045 К. 2.

7. Протокол заседания Комиссии по делам Русской Школы IV Съезда Русских ученых за границей, 16-23 сентября 1928 года. Копия // FSO 01-045 (Лозинский Г. Л.). К. 2.

8. Русский альманах : справочник / под ред. В. А. Оболенского, Б. М. Сарача. -- Париж : Almanach Russe, 1930. -- 300 с.

9. Темы классных сочинений 1925--1926 гг.; Список тем домашних сочинений 1925--1926 гг., автор Г. Л. Лозинский // FSO 01-045 К. 2.

10. FSO -- Archiv der Forschungsstelle Osteuropa an der Universitat Bremen-FSO = Архив исследовательского центра Восточной Европы при Бременском Университете, Германия.

Литература

11. Албакова Ф. Ю. Эволюция нации в контексте глобализации / Ф. Ю. Албакова // Социальная безопасность : методология политического анализа / под общ.ред. Л. Н. Панковой. -- Москва : Профиздат, 2009. --С. 112--131.

12. Арутюнян Ю. В. Этносоциология / Ю. В. Арутюнян, Л. М Дробижева,

13. А. А. Сусоколов. -- Москва : Аспект-Пресс, 1999. -- 271 с.

14. Бороноев А. О. Россия и русские : характер народа и судьбы страны / А. О. Бороноев, П. И. Смирнов. -- Санкт-Петербург : Санкт-Петербургская панорама, 2001. -- 192 с.

15. Бочарова З. С. Организация образования в Российском Зарубежье : правовые основы и исторический опыт 1920-30-х годов / З. С. Бочарова // Право и образование. -- 2005. -- № 6. -- С. 190--203.

16. Гнатенко П. И. Национальная психология и бытие общества / П. И. Гнатенко, М. П. Бузский. -- Днепропетровск : Полиграфист, 2002. -- 212 с.

17. Губогло М. Н. Идентификация идентичности : этносоциологические очерки / М. Н. Губогло. -- Москва : Наука, 2003. -- 754 с.

18. Гусефф К. Русская эмиграция во Франции : социальная история (1920-- 1939 годы) / К. Гусефф, пер. с франц. Э. Кустовой. -- Москва : Новое литературное обозрение, 2014. -- 328 с.

19. Дети русской эмиграции : книга, которую мечтали и не смогли издать изгнанники / сост. Л. И. Петрушева ; ред. С. Г. Блинов, М. Д. Филин. -- Москва : Терра, 1997. -- 496 с.

20. Интервью с Уильямом Сафраном, Робином Коэном и Йосси Шаином [Электронный ресурс] / пер. с англ. А. Логутов // Антропология диаспоры : культурные механизмы конструирования идентичности : специальный выпуск // НЛО. -- Москва. --2014. -- № 127(3/2014). -- Режим доступа : http://www.nlobooks.ru/ node/5149#sthash.HOXzyPlQ.dpuf.

21. Касьянова К. О русском национальном характере / К. Касьянова. --Екатеринбург : Деловая книга, 2003. --560 с.

22. Кочетков В. В. Национальная и этническая идентичность в современном мире / В. В. Кочетков // Вестник Московского университета. Сер.18. Социология и политология. -- 2012. --№ 2. -- С. 144--161.

23. Культурная динамика России в ххI веке : ресурсы, преемственность, перспективы : коллективная монография / Р. Г. Абдулатипов и др. -- Москва : МГУКИ, 2011. -- 320 с.

24. Пантин И. К. Судьбы демократии в России / И. К. Пантин. -- Москва : Ин-т философии РАН, 2004. -- 197 с.

25. Прохорова И. Д. Диаспорическое воображение и культурная идентичность / И. Д. Прохорова // Антропология диаспоры : культурные механизмы конструирования идентичности : специальный выпуск // НЛО. -- Москва. -- 2014 -- № 127(3/2014). -- 576 с.

26. Российская нация : становление и этнокультурное многообразие / под. ред. В. А. Тишкова. -- Москва : Наука, 2011. -- 462 с.

27. Сабенникова И.В. Русская эмиграция как социокультурный феномен [Электронный ресурс] / И. В. Сабенникова // Мир России. Социология. Этнология. -- 1997. -- № 3. -- Т. 6. -- Режим доступа : http://cyberleninka.ru/article/n/russkayaemigratsiya-kak-sotsiokulturnyy-fenomen.

28. Тишков В. А. Реквием по этносу : исследования по социально-культурной антропологии / В. А. Тишков. -- Москва : Наука, 2003. -- 544 с.

29. Щупленков О. В. Национальная идентичность. Опыт русской эмиграции первой волны / О. В. Щупленков // Перспективы науки. -- 2010. -- № 6(8). -- С. 60--63.

30. Эриксон Э. Идентичность : юность и кризис : пер. с англ. /Э. Эриксон ; общ. ред. и предисл. А. В. Толстых. -- Москва : Прогресс, 1996. -- 344 с.

31. Ядов В. А. Социальные и социально-психологические механизмы формирования социальной идентичности личности / В. А. Ядов // Мир России. -- 1995. -- № 3-4. -- С. 158--181.

32. Huntington S. P. Who are we? The Challenges to America's National Identity. New York : Simon & Schuster, 2004. -- 428 p.

Material resources

1. BFRZ -- Biblioteka-fond «Russkoye zarubezhye», Moskva, Rossiya. (In Russ.). F. 2, Op. 1, K. 3,D. 33, L. 3--6. (In Russ.).

2. F. 2, Op. 1. K. 3, D. 40. L. 1. (In Russ.).

3. FSO -- Archiv der Forschungsstelle Osteuropa an der Universitat Bremen-FSO = Arkhiv issledovatelskogo tsentra Vostochnoy Evropy pri Bremenskom Universitete, Germaniya.

4. GARF -- Gosudarstvennyy arkhiv Rossiyskoy Federatsii, Moskva, Rossiya. F. R-5851, Op. 1. D. 1. L. 4--16. (In Russ.).

5. Obolenskiy, V. A., Saracha, B. M. (eds.). 1930. Russkiy almanakh: spravochnik. Parizh: Almanach Russe. (In Russ.)

6. Pis'mo P. N. Ignat'eva V. P. Nedachinu, ot 20.12.1928, № 18 // FSO 01-045 K. 2. (In Russ.).

7. Pis'mo uchenitsy E. Alekseevoy G. L. Lozinskomu // FSO 01-045 K. 1. (In Russ.).

8. Pis'mo uchenitsy K. Chernyshevoy G. L. Lozinskomu // FSO 01-045 K. 1. (In Russ.).

9. Programma kontsert-bala Russkoy Sredney Shkoly v Parizhe v subbotu 10 aprelya 1926 goda // FSO 01-045 K. 2. (In Russ.).

10. Protokol zasedaniya Komissii po delam Russkoy Shkoly IV Syezda Russkikh uchenykh za granitsey, 16--23 sentyabrya 1928 goda. Kopiya // FSO 01-045 (Lozinskiy G. L.). K. 2. (In Russ.).

11. Temy klassnykh sochineniy 1925--1926 gg.; Spisok tem domashnikh sochineniy 1925-- 1926 gg., avtor G. L. Lozinskiy // FSO 01-045 K. 2. (In Russ.).

References

12. Abdulatipov, R. G. (ed.). 2011. Kulturnaya dinamika Rossii v XX veke: resursy, preyemstvennost', perspektivy. Moskva: MGUKI. (In Russ.).

13. Albakova, F. Yu. 2009. Evolyutsiya natsii v kontekste globalizatsii. In: Pankova, L. N. (ed.). Sotsialnaya bezopasnost': metodologiya politicheskogo analiza. Moskva: Profizdat. 112--131. (In Russ.).

14. Arutyunyan, Yu. V., Drobizheva, L. M., Susokolov, A. A. 1999. Etnosotsiologiya. Moskva: Aspekt-Press. (In Russ.).

15. Bocharova, Z. S. 2005. Organizatsiya obrazovaniya v Rossiyskom Zarubezhye : pravovye osnovy i istoricheskiy opyt 1920--30-kh godov. Pravo i obrazovaniye, 6: 190--203. (In Russ.).

16. Boronoyev, A. O., Smirnov, P. I. 2001. Rossiya i russkiye : kharakter naroda i sud'by strany. Sankt-Peterburg: Sankt-Peterburgskaya panorama. (In Russ.).

17. Erikson, E. 1996. Identichnost': yunost' i krizis. Moskva: Progress. (In Russ.).

18. Gnatenko, P. I., Buzskiy, M. P. 2002. Natsionalnaya psikhologiya i bytiye obshchestva. Dnepropetrovsk: Poligrafist. (In Russ.).

19. Guboglo, M. N. 2003. Identifikatsiya identichnosti. Etnosotsiologicheskiye ocherki. Moskva: Nauka. (In Russ.).

20. Guseff, K. 2014. Russkaya emigratsiya vo Frantsii: sotsialnaya istoriya (1920--1939 gody). Moskva: Novoye literaturnoye obozreniye. (In Russ.).

21. Huntington, S. P. 2004. Who are we? The Challenges to America's National Identity. New York: Simon & Schuster.

22. Intervyu s Wilyamom Safranom, Robinom Koenom i Yossi Shainom. 2014. Antropologiya diaspory: kulturnyye mekhanizmy konstruirovaniya identichnosti: spetsialnyy vypusk. NLO, 127 (3/2014). Available at: http://www.nlobooks. ru/node/5149#sthash.HOXzyPlQ.dpuf. (In Russ.).

23. Kasyanova, K. 2003. O russkom natsionalnom kharaktere. Yekaterinburg: Delovaya kniga. (In Russ.).

24. Kochetkov, V. V. 2012. Natsionalnaya i etnicheskaya identichnost' v sovremennom mire. Vestnik Moskovskogo universiteta. Ser. 18. Sotsiologiya i politologiya, 2: 144--161. (In Russ.).

25. Pantin, I. K. 2004. Sud'by demokratii v Rossii. Moskva: In-t filosofii RAN. (In Russ.). Petrusheva, L. I. (ed.). 1997. Deti russkoy emigratsii: kniga, kotoruyu mechtali i ne smogli izdat' izgnanniki. Moskva: Terra.

26. Prokhorova, I. D. 2014. Diasporicheskoye voobrazheniye i kulturnaya identichnost'. Antropologiya diaspory: kulturnyye mekhanizmy konstruirovaniya identichnosti. NLO, 127 (3/2014). (In Russ.).

27. Sabennikova, I. V. 1997. Russkaya emigratsiya kak sotsiokulturnyy fenomen. Mir Rossii. Sotsiologiya. Etnologiya. 3 (6). Available at: http://cyberleninka.ru/article/n/ russkaya-emigratsiya-kak-sotsiokulturnyy-fenomen. (In Russ.).

28. Shchuplenkov, O. V. 2010. Natsionalnaya identichnost'. Opyt russkoy emigratsii pervoy volny. Perspektivy nauki, 6 (8): 60--63. (In Russ.).

29. Tishkov, V. A. 2003. Rekviem po etnosu: issledovaniya po sotsialno-kulturnoy antropologii. Moskva: Nauka. (In Russ.).

30. Tishkov, V. A. (ed.). 2011. Rossiyskaya natsiya: stanovleniye i etnokulturnoye mnogoobraziye. Moskva: Nauka. (In Russ.).

31. Yadov, V. A. 1995. Sotsialnyye i sotsialno-psikhologicheskiye mekhanizmy formirovaniya sotsialnoy identichnosti lichnosti. Mir Rossii, 3(4): 158--181. (In Russ.).

Размещено на Allbest.ru