Характеристику эволюции экономического состояния домохозяйств крестьян-переселенцев, водворившихся на государственных землях Мариинского округа, следует начинать с оценки их положения на родине с той целью, чтобы выявить причины смены места жительства. Как известно, главной материальной ценностью для русского крестьянина была земля, поскольку в результате её сельскохозяйственной обработки он получал свой основной доход, с которого обеспечивал семью и платил подати. Агрономы установили минимальный размер надела, который мог самым элементарным образом удовлетворить ("прокормить") крестьянское домохозяйство, равный 4 дес. Меньший размер земельного участка не обеспечивал должного уровня продовольственной безопасности крестьянской семьи и, в случае периодически повторяющихся неурожаев, мог привести буквально к катастрофическим последствиям.

Анализ цифровых показателей землевладения "мариинских" новосёлов на родине выявил следующее. Численность дворов, имевших земельный надел размером до 1 десятины (далее - дес.), составляла 12 %; от 1 до 3 дес. - 37 %; от 3 до 5 дес. - 19 %; от 5 до 10 дес. - 20 %; наконец, более 10 дес. - 12 %. Таким образом, 50 % (здесь и далее цифровые показатели с целью удобства восприятия будут "округляться") крестьян имели размер надела ниже критического минимума, 20 % находились на его грани, а значит около (далее - ок.) 70 % переселенцев переезжали от безысходности, фактически бежали от голода. Лишь ок. 30 % крестьян, имевших на родине надел от 5 дес., переселялись не от безнадёжности своего экономического положения, а с намерением его улучшить.

Одним из значимых индикаторов благосостояния крестьянского домохозяйства являлся уровень развития животноводства. Анализ статистических показателей выявил: пятая часть мигрантов (ок.20 %) не имела на родине дойной коровы; 60 % держали одну корову; лишь 15 % могли позволить себе две коровы; наконец, только 5 % имели в хозяйстве более двух коров. Определяющее значение в крестьянском хозяйстве имело наличие лошади, которая служила и трактором, и автомобилем. Пятая часть переселенцев (ок.20 %) на родине была безлошадна, 35 % держали одну лошадь, 30 % - 2 лошади, 15 % - более двух. В среднем на крестьянский двор приходилось: 1,5 рабочих лошади, 1 дойная корова и 4 овцы. Итак, показатели развития животноводства демонстрируют аналогичный результат - более 70 % переселенцев на родине пребывали в состоянии крайней бедности, близкой к нищете.

Таким образом, кризисная или близкая к таковой экономическая ситуация вынуждала крестьян искать выход в перемене места жительства. В этом плане хлебопашцев манили земельные просторы Западной Сибири (в частности, сибирский 15-дес. душевой надел), в том числе государственные земли Мариинского округа.

При подворном опросе "мариинских" мигрантов, осуществлённом А.А. Кауфманом в 1894 году, почти половина (45 %) крестьян назвали основной причиной переселения недостаток и плохое качество ("выпаханность") земли, а также дороговизну аренды. 12 % сетовали на нехватку выгонов для скота, усадебной земли и лесных угодий. 10 % видели в миграции единственное средство продолжения элементарного физического существования, переселялись, чтобы выжить, прокормить семью. 8 % указывали на несоответствие размера земельного надела составу семьи. 5 % переселились вследствие неурожаев, массового голода начала 1890х гг. 3 % новосёлов заявили, что они переехали на новые земли для того, чтобы работать на себя, а не на бывшего помещика. 3 % последовали "за людьми", по примеру соседей. Наконец, 14 % мигрантов называли иные, порой случайные обстоятельства. В любом случае главной причиной переселений являлся недостаток и неудовлетворительное качество земельных угодий, что в периодически случавшиеся неурожайные годы приводило крестьянские хозяйства к полному разорению.

Отметив экономическую слабость большинства переселенческих хозяйств, в то же самое время нельзя не признать, что абсолютно несостоятельные семьи не могли себе позволить улучшить своё материальное состояние за счёт переезда в Сибирь, поскольку им это было просто не под силу. Поэтому на переселение по большей части отправлялись семьи как минимум с наличными работниками, а с конца 1880-х гг. разрешение на миграцию чаще всего давалось только тем семействам, которые были сполна обеспечены мужской рабочей силой. В соответствии с законом 1889 года "О добровольном переселении сельских обывателей и мещан на казённые земли…" чиновники рассматривали ходатайства переселенцев и могли их отклонять, если хозяйственное положение потенциальных мигрантов по каким-либо показателям не соответствовало требуемым нормам [О добровольном переселении…, 1891, ст.3, с.535-536]. Действительно, лишь 3 % семей мигрантов на государственные земли региона состояли только из полуработников, 45 % имели в своём составе одного годного работника и полуработников, 25 % семей были обеспечены двумя работниками и полуработниками; наконец, 15 % переселялись с тремя и более работниками. Средний состав переселенческого домохозяйства составлял 6 человек, из них полноценных рабочих сил мужского пола - 1,5 чел.

Получение официального разрешения на переселение было обставлено целым рядом неизбежных в любом государственном деле бюрократических формальностей [О добровольном переселении…, 1891, с.535-538]. Поэтому в рамках рассматриваемого периода, как и в предшествующее время, многие крестьяне предпочитали переселяться нелегально, или, пользуясь терминологией того времени, самовольно, минуя установленные законом предписания.

Удалось установить: даже в период организованного переселенческого движения, каковым является вторая половина 1880-х - начало 1890-х годов, на территорию Мариинского округа 1313 семей приехали с разрешения органов власти, а 1057 выдвинулись на переселение без соответствующего дозволения. Таким образом, можно констатировать факт, что лишь чуть более половины (55 %) крестьян осуществляли легальное переселение. Следствием самовольности передвижений стала дезорганизация всего миграционного процесса. Современники отмечали: в 1880-х - начале 1890-х гг. здесь происходило настоящее "броуновское" движение, когда крестьяне (и новосёлы, и старожилы) беспрерывно переезжали с места на место, меняя селения, волости и округа. Масса не причисленных ни к каким сельским обществам новосёлов, переезжая из волости в волость, беспрестанно искала лучшие земли, старожилы бежали от возникшей в последнее время "земельной тесноты", к которой они не привыкли. Всё это вносило неразбериху в процесс крестьянского землепользования, накаляло социальные отношения в деревне, порождало ряд невиданных доселе социально-экономических проблем, требующих государственного вмешательства для их скорейшего разрешения.

Исследование уровня целенаправленности переселенческого движения второй половины 1880-х - начала 1890-х гг. на государственные земли региона привело к следующим выводам. Лишь треть мигрантов (ок.30 %) преднамеренно следовали на указанный им в проходных свидетельствах конкретный участок. Треть крестьян (также ок. 30 %) переселялась в рекомендованную им волость, чтобы уже на месте определить место участкового водворения. Пятая часть переселенцев (ок. 20 %) следовали на территорию выбранного ими округа. Вот эти крестьяне и давали максимальное количество перемещений из волости в волость. 7 % следовали "на Алтай", но, не имея возможности водвориться на черноземных землях Кабинета, оседали на землях Казны. Также 7 % ехали "куда-нибудь в Сибирь", "куда придётся, там видно будет". Вот это, конечно, явные "нелегалы", которые по временным "отходническим" паспортам переселялись за Урал "на авось" и здесь с достаточной лёгкостью меняли место жительства.

Процесс адаптации крестьян-переселенцев на месте водворения во многом зависел от уровня их благосостояния в момент переселения. Рассматривая вопрос о количестве денежных средств, взятых крестьянами на переселение, следует учитывать, что соответствующие данные были получены в результате опроса самих переселенцев в 1894 году, поэтому нужно предполагать их лишь относительную достоверность. Итак, от продажи на родине земли и имущества "мариинские" мигранты выручили и взяли с собой в общей сложности ок. 400 тыс. р., что составило в среднем ок.150 р. на семью, чего по сути дела хватало лишь на проезд до места водворения.70 % мигрантов на родине владели землёй на общинном праве, 17 % - подворно, 1 % - смешанно, 12 % были вовсе безземельны. Владевшие землей на общинном праве преимущественно оставляли землю обществу даром; лишь в исключительных случаях удавалось продать надел за минимальную цену. Движимое имущество также распродавалось "за копейки" вследствие массовости предложения.

Как следствие - подъёмный капитал мигрантов был минимален, что существенно замедляло их адаптацию на новом месте и отдаляло ту цель, к которой они стремились. Суммы менее 50 р. на семью взяла с собой на переселение пятая часть (ок.20 %) новосёлов. Этих денег едва хватало лишь на проезд до г. Тюмени. Треть крестьян (ок.30 %) отправлялись на переселение с суммой от 50 до 100 р., которых было достаточно только на переезд до г. Томска. Треть переселенцев (ок.30 %) имели на руках от 100 до 200 р., которых в принципе хватало на проезд до места водворения и на первое время пребывания на новом месте. Лишь 15 % имели на руках суммы от 200 до 400 р., которых было достаточно не только на переезд, но и на заведение и обустройство элементарных основ собственного хозяйства на месте водворения. Лишь 5 % крестьян были обеспечены суммами более 400 р.

Таким образом, следует констатировать факт, что до 80 % мигрантов прибывали на участок практически без денег или с минимальными суммами на руках и вынуждены были на первых порах наниматься в старожильческие селения с целью заработков. Лишь ок.20 % крестьян, имея при выходе на переселение суммы от 200 р. и выше, могли себе позволить в течение 1-3 лет поставить на участке дом, завести небольшую собственную запашку, одним словом, обзавестись более-менее полноценным хозяйством. Приведённые статистические выкладки позволяют судить о существовавших на тот момент перспективах достаточно длительного адаптационного процесса основной массы мигрантов.

Значительная часть денежных средств расходовалась переселенцами на передвижение до места водворения. Процесс перемещения к месту предполагаемого вселения был достаточно сложен и дорогостоящ. Основная масса переселенцев (65 %), следовавших на государственные земли региона с запада, доезжали на паровых транспортных средствах до г. Тюмени, далее - на пароходе до г. Томска. Оттуда 40 % добирались непосредственно до места на купленных в городе лошадях, 25 % - на нанятых казённых подводах.15 % мигрантов доезжали до Тюмени, а оттуда шли на лошадях: 12 % - на купленных, 3 % - на казённых.15 % крестьян проделывали весь путь на собственных лошадях. Это был самый длительный, но самый бюджетный переезд. Наконец, 5 % самых бедных переселенцев, в основном бежавших от голода 1891-1892 гг., проделывали весь путь или его часть пешком.

Можно привести один достаточно драматичный, но довольно типичный, особенно для начала 1890-х гг., пример следования мигрантов в пос. Симбирский Почитанской волости. В сентябре 1893 года, спасаясь от голодной смерти, на переселение отправились 4 семьи. Три семьи: Ильи Егорова, Гаврилы Микуринова и Андрея Семёнова, - взяв из дому ок.50 р. каждая, доехали до г. Тюмени. Оттуда передвигались пешком, останавливаясь с целью случайных заработков и сбора милостыни, проведя, таким образом, в дороге целый год. Четвёртая семья Фёдора Михайлова решилась на переселение с ними, вовсе не имея никаких денежных средств.

В результате проезд до Тюмени им был оплачен благотворительным пособием, остальной путь был проделан пешком за счёт подаяний.

Поскольку процесс передвижения был достаточно труден, на переселение предпочитали выдвигаться крупными партиями. Большая часть крестьянских семей (ок.75 %) передвигались именно так. Ок.10 % семей вследствие отсутствия достаточного количества денежных средств отставали от них и были вынуждены подрабатывать для того, чтобы купить лошадь или нанять подводу. До половины (46 %) мигрантов пребывали в дороге от 6 до 10 недель, в среднем 2 месяца (в основном май-июнь). Пятая часть переселенцев (21 %) тратила на дорогу до 6 недель, в среднем 1 месяц. Наконец, треть крестьян (33 %) пребывали в пути более 10 недель, останавливаясь для заработков и в ожидании выдачи путевых ссуд или благотворительных пособий на проезд.869 семьям (35 %), следовавших на государственные земли региона, были выданы путевые ссуды в общем размере более 10 тыс. р., что составило ок.13 р. на семью. Бесплатный проезд за счёт безвозвратных благотворительных пособий был предоставлен 351 семье (15 %). Достаточно велика была смертность в пути, а также в первый год пребывания на месте водворения: так, в 416 семьях (17 %) в дороге умерло 569 человек, а в первый год водворения в 286 семьях (12 %) умерло 380 человек. Таким образом, треть семей (29 %) в результате переезда на новое место жительства испытали лишения, связанные с потерей близких; из 100 решавшихся на миграцию крестьян умирало 6 человек.

Как отмечалось, вследствие распродажи на родине движимого и недвижимого имущества "мариинскими" переселенцами в общей сложности была выручена сумма в 400 тыс. р. Довольно значительная её часть (285 тыс., т.е.70 %) была израсходована на дорогу.115 тыс. р. мигранты принесли с собой на место водворения. Распределение привезённых денежных средств представлялось в следующем виде: около половины переселенцев (45 %) по прибытии не имели вообще никаких сумм, приехали абсолютно без денег; треть (30 %) мигрантов имели крайне незначительные суммы в размере до 50 р., в то время как самый простой сруб для избы стоил ок.40 р. По сути, подавляющее большинство (75 %) прибывших в период 1880-х - начала 1890-х годов на государственные земли региона мигрантов - крестьянская беднота, представлявшая собой на первых порах лишь измождённую длительной и трудной дорогой дешёвую рабочую силу для старожилов. Они обычно в первые несколько лет с момента прибытия трудились в хозяйствах близлежащих старожильческих селений, зачастую у них же снимая временное жильё или ставя примитивные избы.12 % мигрантов привезли с собой на место вселения небольшие суммы от 50 до 100 р. и могли позволить себе в первый же год водворения поставить избу, сразу же по прибытии обустроив жильё и элементарный быт. Лишь 8 % крестьян привезли более существенные средства от 100 до 200 р., которые позволяли им поставить дом и завести собственную запашку. Наконец, к относительно зажиточным мигрантам можно отнести 5 % крестьян, имевших на руках суммы от 200 до 400 р. и выше, что позволяло им практически сразу и полностью стать экономически независимыми. Эти крестьяне являлись по большей части четвертными, пожелавшими расширить на сибирских земельных просторах собственную запашку и тем самым повысить уровень своего благосостояния.

Приведённые цифры в ещё большей степени свидетельствуют о том, что основная масса мигрантов (ок. 80 %) отправлялась на переселение "по нужде", вследствие нехватки ресурсов для элементарного продовольственного обеспечения семьи, и лишь немногие (ок. 20 %) переселялись "ради выгоды", с целью улучшения своего экономического состояния. Объединяло же их то, что и те, и другие были по мере своих сил энергичны и целеустремленны. Крестьяне, проделав столь сложный путь, фактически "сжигали за собой мосты" и вынуждены были на новом месте прикладывать все возможные усилия для того, чтобы скорее "подняться на ноги".

Поэтому 45 % "мариинских" мигрантов удалось поставить избы сразу же в год прибытия, ещё 25 % - в следующем году; 15 % обзавелись собственным жильём на третий-четвёртый год пребывания на новом месте, 5 % - на пятый год. Лишь 10 % семей переселенцев, прибывших в округ в период 1880-х - начала 1890-х гг., к 1893 году не имели собственного жилья. Пятая часть крестьян (20 %) сразу же в год прибытия начали, пусть небольшую, но самостоятельную запашку, 30 % - в следующем году, 15 % начали пахать самостоятельно лишь на третий-четвёртый год пребывания на новом месте, 10 % - на пятый год.

Как известно, усреднённая статистика далеко не всегда отражает истинное положения дел. Так и в данном случае: к 1893 году 30 % семей засевали от 1 до 3 дес., 20 % - от 3 до 5 дес. Таким образом, 50 % новосёлов обрабатывали пахотный надел размером от 1 до 5 дес., то есть абсолютно такой же, как и на родине.25 % возделывали земельный участок от 5 до 10 дес. (на родине такой надел был у 20 % новосёлов). Лишь 10 % переселенцев к 1893 году имели пахотный участок более 10 дес., то есть такого размера, ради которого, собственно, они и снимались с родного места. Более того, четверть (25 %) новосёлов, к 1893 году не обрели самостоятельной запашки и не имели собственных земледельческих орудий, арендуя всё у старожилов.

3. Заключение