В статье рассматриваются вопросы, связанные с организацией и функционированием станичной службы в южном пограничном городе в первой половине XVII в. Благодаря привлечению архивных материалов автор анализирует происхождение представителей данной служилой группы и степень обеспечения станичников жалованьем и землей. Исходя из анализа и обобщения источников, сделаны выводы о важности станичной службы в обороне южных границ государства и особом положении станичников в социальной структуре южнорусского города.

Валуйская крепость, основанная в 1599 г. при впадении реки Валуй в Оскол, длительное время являлась важным звеном в процессе заселения Среднего Поосколья и организации обороны южного порубежья Российского государства. Изучение истории заселения и хозяйственного освоения края, а также проблем государственного строительства в конце XVI-XVII вв., невозможно без рассмотрения практических мер правительства по созданию оборонительного комплекса, включавшего в себя такую важную составную, как станичная служба. В Валуйках она была организована в 1625/26 г. с созданием 24 разъездных станиц, действия которых охватывали территорию, выходящую далеко за пределы Среднего Поосколья. На протяжении почти всего XVII в. валуйские станицы, наряду со станицами из других южнорусских городов, выполняли ряд важных функций, связанных как с оборонительными мероприятиями правительства, так и с внешнеполитическими сношениями государства.

Мероприятия, проводившиеся правительством по защите южных границ Российского государства, длительное время интересовали исследователей. Важными историографическими вехами являются работы И.Д. Беляева [3], В.П. Загоровского [7, 8], А.И. Папкова [17] и М.Ю. Зенченко [9]. Авторы затрагивали проблемы, связанные с организацией и реформированием станичной и сторожевой службы в XVI-XVII вв., направлениями станичных маршрутов, состоянием и развитием службы на различных этапах. Однако вопросы, связанные с особенностями организации и функционирования станичной службы на территории Среднего Поосколья, обеспечения станичников денежными и поместными окладами, социального состава станиц специально рассмотрены не были.

Целью настоящей работы является изучение становления и функционирования станичной службы в Валуйках на примере рассмотрения вопроса о социальном составе и материальном обеспечении станичников, что позволяет определить место и значение данной служилой группы в социальной структуре города-крепости и в политике Российского государства на южном порубежье в первой половине XVII в.

Основными источниками для написания работы послужили опубликованные в XIX в. царские указы, распоряжения, челобитные служилых людей [1], а также десятни денежных раздач, разрядные справки, указы и выписки к докладам фонда Разрядного приказа Российского государственного архива древних актов [37]. Отдельные документы по исследуемой проблеме отложились в фонде Воронежской приказной избы Государственного архива Воронежской области [6].

Социальный состав валуйских станичников относится к числу основных показателей, которые характеризуют значение и роль данной служилой группы южнорусского города в процессе обороны и освоения территории "поля" в XVII в. Станичные атаманы и ездоки, связанные со своим городом в хозяйственном и служебном отношении, оказывали значительное влияние на экономическую и культурно-бытовую жизнь пограничного города и формировавшегося вокруг него уезда. Социальную составляющую валуйских станиц можно проследить благодаря ряду источников и при использовании генеалогических методов исследования. Одним из основных источников являются указы из Разряда с инструкциями о наборе служилых людей в станицы. В грамоте валуйскому воеводе Федору Сухотину от 17 февраля 1625 г., присланной в связи с набором в станицы, было сказано: "Велено. прибрати в станичную службу от отцов детей, от братьев братью, и от дядей племянников, и сусед, и подсуседков, и всяких вольных людей" [6, л.1-2]. В январе 1626 г. в станичники было выбрано "в атаманы из служилых казаков, а в ездоки изо всяких служилых людей" [25, л.56]. В справке из Разряда 1627 г. сказано, что атаманов "взято из жилых казаков и стрельцов, а ездоков из пушкарей и гулящих людей" [25, л.67]. В указе 1630 г. говорится:". вместо старых и увечных и в полон взятых велено на Валуйку набирать ис полковых казаков и стрельцов и ис пушкарей самых добрых и конных людей" [25, л.9]. Станичные атаманы, исходя из оброчной книги 1625/26 г., были набраны из пушкарей, гулящих людей и пеших стрельцов [34]. Из оброчной книги также следует, что ездоки прибирались из пушкарей, затинщиков, казаков, гулящих людей и ремесленников из Черной слободы [34]. В результате в Валуйках набрали 24 "проезжие" станицы, каждая из которых состояла из атамана и пяти ездоков.

Анализ содержащихся в оброчной книге 1625/26 г. чернослободских фамилий, имеющих в большинстве случаев происхождение от названий профессий, и фамилий станичных ездоков по прибору 1626 г., позволяет определить выходцами из ремесленных кругов Варлаама Золотарева (Серебрянника), Михаила Кожевникова, Пимена Котельникова, Прохора Чеботова, Герасима Овчинникова (в оброчной книге его отец записан портным мастером) и нескольких ездоков с фамилией Кузнец. Станичные атаманы в рассматриваемый период с подобными фамилиями не встречаются. Среди ездоков также видим Симона Веневского - пасынка пушкаря Поздняка Шацкого, бывшего в 1619 г. кабацким и таможенным целовальником [19, с.169-170], а в 1625 г. - держащим лавку в городе [34, л.55 об].

За свою службу станичники получали поместные оклады, денежное и хлебное жалование. О величине поместных окладов сказано в царской грамоте воронежским воеводам Ивану Волынскому и Семену Усову от 17 февраля 1625 г.: "а оклады станичникам указали. учинить: атаманам поместья по 100 чети в поле, ездокам - по 50 чети в поле, а в дву по тому ж" [6, л.1-2 об.]. Интересно, что оклады белгородских станичных атаманов в это же время делились на 7 статей от 100 до 450 четей каждая [28, л.215216]. Та или иная статья устанавливалась во время смотра и зависела от социального происхождения, личных заслуг, снаряжения, физических данных и т.п. [4, с.110-111]. Валуйские атаманы и ездоки имели фиксированные оклады.

Наделение станичников землей связано с единственным сохранившимся писцовым описанием Валуек 1626 г. По своей сути этот документ является переписной и окладной книгой подгородных слобод служилых людей. В его основе, по мнению И.Н. Миклашевского, находились более ранние документы - выписи из приправочных книг Григория Челюсткина 1614 г. и выписи Василия Сараева. Также писцы имели наказ из Разряда, который содержал информацию о количестве служилых людей в городе и размерах их земельных окладов [14, с.87]. Прибор валуйчан различных разрядов в станичники давал им право на получение большего земельного надела, сравнительно с тем, которым они владели до записи в станичную службу. В писцовом наказе 1625 г. писцам М. Хлопову и Л. Недовескову сказано, что "дворовые месты и пашнеми волуйские станишники не устроены, потому что на Волуйке в остроге порозжих мест нет, а под городом земли все за волуйскими за служивыми и за жилецкими людьми" [35, л.1 об.]. Писцы должны были произвести полный передел земли, принадлежавшей до 1625 г. валуйским служилым людям. Под описание и передел подпадали "дворовые усады в городе и в остроге, и в слободах, и за городом, и за острогом огородные места, и пашню паханную, и переложную, и луга, и всякие угодья в подгородных и дальних местах". Писцовая книга 1626 г. считалась у станичников главным основанием владения землей, спорные вопросы по которой разбирались вплоть до начала XVIII в.

Размер поместного оклада имел довольно условное значение и зачастую не соответствовал поместной даче. 24 атамана получили общий надел 1032 чети в поле в дву по тому ж, а 120 станичных ездоков - 2130 четей в поле в дву по тому ж в семи и четырех урочищах соответственно [14, с.92]. В результате каждый атаман в среднем был наделен пашенной землей в 43 чети от величины оклада в 100 четей в поле в дву по тому ж. Станичные ездоки получили по 18 четей на человека, что от поместного оклада составляло 9 %. При урожайности XVII в. душевой надел в 18 четей давал в среднем 110 пудов хлеба в год [10, с.145]. Душевая норма при этом составляла 15 пудов на человека. Однако еще в XVI в. было установлено, что полностью обеспечить себя для военной службы служилый человек мог не менее чем со 100 четей земли [4, 124].

Каждая служилая группа города наделялась своим полем, отмеченным межами. Писцы провели новую разверстку "против окладов", в результате чего станичники получили землю за счет уменьшения наделов конных казаков, конных стрельцов, затинщиков и пушкарей [14, с.88]. Станичникам землю отрезали от наделов конных стрельцов [14, с.91]. Только 9 ездоков, которым не хватило земли возле Николо-пристанского монастыря, получили те наделы, которыми владели до записи в станичники или получили наделы с другими группами служилых людей. Общие дачи предполагали коллективные формы владения: станичники должны были "пашню пахать через десятину, сено косить и всякими угодьями владеть по своей даче" [4, с.143]. Подобный порядок дач являлся характерной чертой однодворческого землевладения, которая состояла в отводе земли на группу служилых людей для владения наделами как суммой жеребьев. Такой порядок, по мнению В.М. Важинского, восходит к истокам формирования поместной системы, когда коллективное испомещение обеспечивало совместные формы защиты от врагов [4, с.126]. Эта особенность наиболее заметна на примере южного порубежья. Во время полевых работ, когда часть служилых людей находилась на пашне, вокруг выставлялись сторожи или сотни из стрельцов, казаков и станичников "от приходу воинских людей татар" [30, л. 196-197].

Также писцы составили роспись, кому и у кого на дворе станичники должны ставить избы и клети "для осадного сидения", так как в городе свободного места уже не было [30, л.91]. Участки под усадьбы и огороды ездоки и атаманы получили за Черной слободой по 8 и 25 десятин соответственно [14, с.91]. Дача земли под усадьбы за пригородной слободой, т.е. фактически на уездной земле, еще раз указывает на более привилегированное положение станичников по сравнению с остальными группами служилых людей. Право станичника на землю было обусловлено службой. Если ездок или атаман погибал, попадал в плен или умирал, то пашенные земли оставались за его женой или детьми до особого распоряжения из Разряда [25, л.11]. При этом усадебные места и дворы оставались за семьей "после мужей по-прежнему" [18, с.164]. В 1646 г. ездок Степан Пригаринов пропал без вести во время разъезда к Святым Горам [32, л.158]. Указом из Разряда его сыну, Сергею Пригаринову, отдали "всяких угодий половину отцовых", а на место Степана был прибран гулящий человек Иван Семенов [32, л.160-162]. Полностью надел отбирался, если станичник не служил или находился в бегах. Так, например, земля ездока Михайла Каткова, постригшегося в монахи в 1636 г., была отдана новоприбранному ездоку из конных стрельцов Кондратию Швецову [29, л.367].

Пашенным наделам сопутствовал отвод земли на выгон, сенокосы и другие угодья, например, лес с пчельником или рыбные ловли. Так, из 5 пчельников, расположенных вокруг Валуек, 3 принадлежали ездокам [36, с.80]. Часть станичников, еще до прибору на службу, держали на оброке рыбные ловли на реке Оскол [34, л.50]. Например, стрелец Моисей Жерноклев, ставший позже ездоком восемнадцатой станицы, с оскольских угодий в 1626 г. заплатил в казну оброк "с окладу сполна" в сумме 13 руб. [34, л.54]. За пользование пчельниками и рыбными ловлями ездоки и атаманы должны были ежегодно платить в казну по 40 коп. и пуду меда. Также к поместным окладам станичники получили сенокосные угодья. Их площадь измерялась количеством копен накошенного сена при условии, что 10 копен снимается с 2 четей земли [36, с.65]. Сенокосы выделялись "вполы четвертных дач" за их пашнями, в тех же урочищах [4, с.142]. По раздаче 1626 г. атаманам отмеряли по 100 копен, а ездокам по 50 копен сена на человека [14, с.88].

К поместному окладу станичники получали еще и оклад денежный. Он должен был выдаваться в пропорции, которую Г. Котошихин определял следующим образом: за 5 четей поместного оклада назначался денежный оклад в 1 руб. [12, с. 196]. Однако денежные дачи, как и поместные, не всегда соответствовали окладу. В некоторых случаях жалованье выдавалось в урезанном виде или с одноразовой прибавкой по указу царя и справке из Разряда. Денежное жалованье станичники получали на основании десятен денежных раздач. Последние выступают в качестве одного из наиболее важных источников по истории порубежных городов Российского государства XVI-XVII вв., в котором содержится информация о военно-служилой иерархии, величине поместного оклада, денежном жаловании и "посылках" служилых людей, расписание станичных маршрутов и обязанностей по несению службы. К сожалению, значительное число десятен не дошло до нашего времени. По Валуйкам сохранилось всего 7 десятен денежных раздач первой половины XVII в. [15, с.83-84]. Самая ранняя из них, раздачи воеводы Никиты Александровича Чоглокова, датирована июлем 1628 г. [21]. Самая поздняя - раздачи стольника Ивана Федоровича Голенищева-Кутузова 1649 г. [22, л.252-264]. Десятню раздачи Никиты Аладьина 1627 г. можно частично восстановить по справкам из Разряда [32, л.101] и более поздним документам. Информацию о первом наборе в станицы в 1626 г. можно восстановить по Оброчной книге 1625/26 г. и писцовой книге Валуек 1626 г.

Десятни денежных раздач составлялись ежегодно во время войскового смотра в конце марта - начале апреля [29, л.364]. Если при этом самой раздачи не производилось, то жалованье выдавалось по предыдущему списку в прежних размерах. В десятню вносились данные о персональном составе каждой из 24 валуйских станиц с указанием, "кто взят на новое место" [23, л.87об.].

Необходимо отметить, что валуйские десятни денежной раздачи составлялись не для служилых людей по отечеству (дворян, детей боярских), как в других городах, а для станичных атаманов и ездоков, то есть для служилых людей по прибору. Интересно, что в разрядных справках первой половины XVII в. и росписном списке города 1681/82 г. встречается следующая формулировка: "а на Волуйке вместо детей боярских станичники" [13, с.934]. Причисление последних к детям боярским было, скорее всего, данью традиции, которая брала свое начало с боярского приговора 1580 г. [1, с.52]. Однако наличие отдельных десятен денежных раздач для станичников показывает, что данная категория служилых людей была отделена от дворянства. Включение станичников в корпорацию служилых по отечеству можно наблюдать в Воронеже и Белгороде [9, с.183]. Однако в Валуйках, ввиду полного отсутствия дворян, станичники "писались в десятни" вместо детей боярских и имели несколько особое положение, нежели станичники Белгорода и Оскола. Это в определенной мере подтверждает высказывание Г.Н. Шмелева о том, что в южных уездах термин "дети боярские" обозначал скорее не социальное происхождение, а только род воинской службы [38, с.14].

На особое положение станичников указывает и размер жалованья. Атаманы станиц, набранные из валуйских служилых людей, после 1624 г. [24, л.507-508] получали деньги на одном уровне с белгородскими и оскольскими детьми боярскими [29, л.322-323]. По раздаточным книгам воеводы Никиты Чоглокова 1629 г. валуйские атаманы получили жалованья по 10 руб., а станичные ездоки и вожи - по 6 руб. [25, л.58-62]. В это же время белгородские и оскольские дети боярские получили денежное жалованье наравне с валуйскими станичными атаманами. В Белгороде и Осколе станичные атаманы получали жалованье по 8 руб. [25, л.62-64].

Примечательно, что в 1630/31 г. валуйским станичникам жалованье выдавалось по раздаточным книгам Белгорода и Оскола, которые сохранились в архиве Разряда после "московского разоренья". Книги были составлены боярином князем Борисом Лыковым и боярином Иваном Салтыковым еще при Борисе Годунове [28, л.362]. Согласно разрядным записям, князь Борис Лыков-Оболенский в 1603/04 г. получил назначение воеводой в Белгород [2, с.210] и прослужил на этом месте до февраля 1605 г. Следовательно, раздаточная книга белгородским и оскольским станичникам была составлена не позднее 1604/05 г. Разрядная справка о даче жалованья на 1630/31 г. дополнена выпиской из Станичной книги 1598 г. Из документа следует, что 9 февраля 1598 г. белгородские и оскольские станичники подали челобитную царице-инокине Александре Федоровне с просьбой выплатить им "проезжие деньги" на 1597 г. В результате "государыня царица инокиня Александра Федоровна велела им дать проезжие по прежнему государеву указу" - станичным головам по 6 руб., а станичным ездокам и вожам по 2 руб. Жалованье тех станичников, которые умерли к моменту раздачи, выдавалось их женам и детям [28, л.329-330].

Натуральная часть жалования валуйских станичников в 20-30-х гг. XVII в. колебалась от 2 четей овса и 2 четей ржи до 6 четей ржи и овса соответственно [27, л.236-237]. В денежном выражении эта часть жалования соотносилась примерно так: по 30 коп. за четь овса и четь ржи в 1633 г. и 16 коп. за четь ржи, 21 коп. за четь овса в 1634 г. [27, л.236-237]. При этом в 1634 г. станичники хлебное жалование получили "сполна" [27, л.237]. Таким образом, станичники к денежному окладу получали выплаты за натуральную часть жалования в разное время от 74 коп. до 7 руб.20 коп.

Интересно сравнение жалований станичников и валуйских конных и пеших стрельцов, так как последние были одним из важнейших составных элементов русской военной организации XVI-XVII вв. Так, поместный оклад конных стрельцов в 1626 г. равнялся 30 четям в поле. Реальный размер "пашни паханой" на одного конного стрельца составлял 11,5 четь в поле. Пешие стрельцы были на окладе в 20 четей в поле при реальном размере запашки в 8,2 чети в поле. При этом валуйские стрельцы, по переписи М. Хлопова и Л. Недовескова 1626 г., землю получили вместе с затинщиками: "А делить пешим стрельцам с затинщики землю самим меж себя" [14, с.88].

Размеры стрелецкого жалования колеблются в незначительных пределах в зависимости от времени и места [5, с.65]. Чаще всего стрельцы получали оклад от 3,5 до 3 руб. и от 6,5 до 6 четей ржи "и овса по тому ж". При этом хлебное жалование они зачастую получали деньгами по "указной" или по местной "торговой" цене из городских таможенных и кабацких доходов [33, л.170-171]. Стоимость натуральной части жалования рядовых стрельцов к середине XVII в. равнялась 4,07 руб. и 4,63 руб. у пятидесятников [11, с.170]. Таким образом, стрелецкие пятидесятники получали денежное жалование почти в 2 раза ниже жалования атамана валуйской станицы.

Представление о жаловании станичников было бы неполным без учета различных экстраординарных и единовременных выдач. Можно выделить основные виды таких выдач:

1) за посылку с вестями и отписками;

2) за "полонное терпение" и раны;

3) за "царское провожание";

4) за сеунч;

5) за донские посылки;

6) за пожар, недород и пр. Подобные выдачи в различных источниках встречаются очень часто, а их размеры различны в зависимости от рода службы. За сеунч станичники обычно получали сукно и денежное вознаграждение в пределах 1-10 руб. [1, с.495]. Например, в 1637 г. по челобитью валуйчан в Разряд о пожаловании их за сеунч казной выплачено, в дополнение к основному окладу, по 1 руб. ездокам станиц атаманов Савостьяна Подшивалова и Софония Бобырева [29, л.60-62]. В отдельных случаях за сеунч могли пожаловать, кроме денег и сукна, серебряную посуду, куньи сорока, камку [1, с.511]. За "полонное терпение" также выплачивали деньгами и сукном [1, с.631]. По челобитной станичникам могли

⁵Китайская узорчатая ткань XVI-XVII вв. с шелковой основой. выдать деньги на обустройство дворов после пожара, а в 1630 г. валуйские ездоки и атаманы получили дополнительное хлебное жалование ввиду недорода из-за засушливого лета и ранних морозов [26, л.349-351 об.]. Размеры подобных выдач составляли около 5 руб. и 2-4 чети ржи и овса на человека [26, л.350].

Убытки, которые могли понести станичники во время разъездов, покрывались особым государевым жалованьем "за службу и за изрон, и за полон". Эта мера была введена указом Федора Иоанновича в октябре 1594 г. и предполагала выплату денежной компенсации в размере 4 руб. за коня и 3 руб. за мерина. В некоторых случаях вместо денег выдавали лошадей [31, л.404]. Если станичник погибал, получал ранение или попадал в плен во время разъезда, то его семья получала единовременную компенсацию в размере 4 руб. из городовых кабацких и таможенных доходов [31, л.406-407].

Принимали участие станичники в торговой и ремесленной деятельности. В городе из 10 кузниц 4 принадлежало станичным ездокам [34, л.57-57 об.]. В 1626 г.11 ездоков было прибрано из жителей ремесленной Черной слободы (29 % всех чернослободских дворов). Двое из них, Игнат Котыганов и Михайло Чеботар, имели свои лавки, с которых платили по 6 коп. оброку [34, л.56 об. - 57]. Всего среди 144 станичников в первый год существования станиц было 12 владельцев лавок, что составляло 40 % от всех торговых заведений в городе. Валуйчанин Антон Зернов, в первый год своей службы в ездоках, купил лавку у полкового казака Петра Моисеева [34, л.56 об.]. С каждой лавки в казну взимался оброк размером от 12 до 20 коп. [34, л.55-57]. В таможенных книгах Курска встречаются валуйские станичные ездоки, торговавшие в городе в разное время: Анисим Некрылов (в 1628/29 г. торговал лошадьми [16, с.169, 171]), Афанасий Ребинин (в 1626/27 и 1646/47 гг. торговал лошадьми [16, с.153, 158]) и Климентий Голев [16, с.189]. Последний в 1628/29 г. торговал еще и в Белгороде [20, с.68]. При этом в самих Валуйках своих лавок они не имели и их торговля валуйскими источниками не фиксируется. Два станичника, атаман Яким Корякин и ездок Гаврило Торопов, торговали в лавках гулящего человека Ивана Карпова и затинщика Сеньки Насонова соответственно [34, л.55]. Гаврило Торопов в 1620/21 г. также торговал в Воронеже воском и лосиными шкурами, платя оброк в 30 коп. [16, с.23]. По государевой грамоте 1625 г. ездоки и атаманы освобождались от уплаты оброка с ремесленных и торговых заведений, "пока их устроят дворовою усадьбою и землею" [34, л.60].

валуйский станичник жалованье оборона граница

Таким образом, социальное происхождение валуйских станичных атаманов и ездоков было достаточно разнородным. С одной стороны, важность станичной службы в системе обороны южного порубежья Российского государства требовала привлечения к ней наиболее опытных и зажиточных служилых людей. Если в Белгороде, Осколе и других пограничных городах станичными атаманами становились дети боярские, то в Валуйках на их место верстались наиболее зажиточные люди из различных служилых групп, в том числе и гулящие люди. Часть их была выходцами из торгово-ремесленных кругов. Имущественное положение станичников создавалось хлебным жалованием, денежным жалованием по окладу и поместным окладом, которые зачастую приравнивались к окладам детей боярских других пограничных городов. Это еще раз указывает на особое положение станичников и важность их службы на южном порубежье государства в первой половине XVII в.

Примечания