Находки ископаемых гоминид на территории восточной Европы и сопредельных регионов Азии и проблема метисных форм

Размещено на http: //www. allbest. ru/

Находки ископаемых гоминид на территории восточной Европы и сопредельных регионов Азии и проблема метисных форм

Харитонов В.М.

Аннотация

Находки ископаемых гоминид не просто добавляют фактические данные в наши знания морфологической изменчивости представителей хронологических и географических группировок ископаемых людей, но они позволяют прояснить вопросов теории антропогенеза, или даже впервые их поставить. Настоящий обзор посвящен ряду аспектов антропологического анализа классических и более новых палеоантропологических находок в России и некоторых странах СНГ. Особое внимание уделено сапиентным формам мустьерского времени.

Ключевые слова: физическая антропологи, гоминиды.

антропогенез ископаемый находка хронологический

Annotatіon

Fossil hominids from Europe and neighboring regions of Asia and the problem of cross-bred forms

Kharitonov V. M.

The review is devoted to some aspects of anthropological analysis of classical and modern paleoanthropological findings in Russia and some of the CIS countries. Special attention is paid to the hominids of Mousterian time . The fossil hominids' findings not only add new facts about morphological variety of geographical and chronological groups of ancient men, but help to solve some questions in the theory of anthropogenesis, and even to raise the new ones.

Key words: physical anthropology, hominids.

Обширная территория России и некоторых стран СНГ стали местом ряда исключительно важных палеоантропологических находок. Итоговые публикации принадлежат перу профессора В. П. Якимова и одному из авторов настоящей статьи (Харитонов, 1987).

Находки ископаемых гоминид не просто добавляют фактические данные в наши знания морфологической изменчивости представителей хронологических и географических группировок ископаемых людей, но они позволяют по-иному взглянуть на ряд вопросов теории антропогенеза или даже впервые их поставить. Предлагаемый обзор посвящен ряду аспектов антропологического анализа классических и более новых палеоантропологических находок в России и некоторых стран СНГ. Особое внимание будет уделено сапиентным метисным формам мустьерского времени.

Относительно недавними и редкими являются находки на территории бывшего СССР костных остатков и предметов материальной культуры представителей вида Homo erectus. В связи с ними важным представляется вопрос о числе видов ископаемых гоминид, которым можно описать известное разнообразие отечественных палеоантропологических находок. Нам представляется, что тремя, начиная с уровня древнейших Homo, отражающих “раннюю сапиентизацию”. Под таким углом зрения несомненное значение для исследований имеют все ранние находки в России и странах СНГ.

По мнению профессора А. А. Зубова, ископаемый зуб, найденный в 1959 году в ашельском слое 5б пещеры Кударо 1 принадлежит гоминиду типа питекантропа (синантропа), либо, что менее вероятно, неандертальцу.

В 1984 году в Кударо I в ашельских слоях обнаружены постоянный резец (фрагмент) и премоляр. Резец имеет современный тип строения, но размеры большие, чем у современных людей. Премоляр отличается, по заключению одонтолога С. И. Хмелевского, не современным типом стирания коронки, приведшим к образованию клыкообразной формы. Данный тип стирания встречен у некоторых ископаемых гоминид. Средний ашель Кударо 1, к которому относят находки, датируется миндель-риссом (0,4-0,3 млн лет назад).

При исследовании палеолитической стоянки Сель-Унгур в Ферганской долине (Узбекистан) археологом У. И. Исламовым обнаружены костные и зубные остатки ископаемого человека вместе со своеобразной культурой в пределах ашельской. Антропологический анализ зубов позволил А. А. Зубову предположить, что найден специализированный локальный вариант Homo erectus. Он был вне границ процесса сапиентизации, находка при этом позволяет представить границы области распространения древнейших гоминид и их морфологическое многообразие (Исламов, Зубов, Харитонов, 1988).

Настоящей сенсацией стало открытие нижней челюсти ископаемого гоминида в Грузии (Дманиси - район г.Тбилиси). Анализ фауны, датированной началом позднего виллафранка, позволяет считать дманисского человека одним из самых ранних гоминид, переселившихся из Африки в Евразию около 1,8 млн. лет назад. Морфотип гоминида сочетает в себе черты ранних архантропов Африки и древнейших гоминид о. Явы, наряду с некоторыми прогрессивными особенностями (Габуния, Векуа, 1993).

Находка костных остатков гоминида, претендующего на статус архантропа, сделана в пещере Азых (Азербайджан). Здесь, в Карабахе, открыта нижняя челюсть гоминида, классифицируемая авторами как “ашельский человек” (Гаджиев, Гусейнов, 1970). Археологическая датировка стоянки, по мнению авторов первоначального описания, развитый ашель. Видимо, можно говорить о переходном характере морфологического Азыхского типа, т.е. о проявлении в его морфологическом статусе эволюционного перехода от поздних архантропов (питекантропов) к ранним палеоантропам (неандертальцам), которые в настоящее время отождествляются с гейдельбержцами. Нередко азыхский гоминид рассматривается в связи с проблемой “пренеандертальцев” Европы, т.е. реальности существования эволюционного страта на Европейском континенте, эквивалентного питекантропам других частей света, предшествовавшего более поздним гоминидам. Основанием для такого предположения явилось определенное морфологическое сходство Азыха и западноевропейских “пренеандертальских” форм типа Кон д, Араго (Франция).

Нами азыхский гоминид был сопоставлен с представителями круга древнейших европейских форм, отличающихся более молодым геологическим возрастом от питекантропов Азии и Африки и обладающих прогрессивными морфологическими особенностями, что может служить основанием для версии о большой древности компонентов морфологического типа палеоантропов (Харитонов, 1980).

Азыхский гоминид был переисследован Р. М. Касимовой (1986), проведшей подробный сравнительный анализ фрагмента нижней челюсти и сохранившихся зубов. Р. М. Касимова обратила также пристальное внимание на все обстоятельства находки. Указанный исследователь категорически против отнесения Азыхского гоминида к категории архантропов или “пренеандертальцев”. Своеобразное сочетание архаичных, сапиентных и специализированных признаков в типе Азыха позволяет отнести его к локальному варианту палеоантропов. Археологическое сопровождение и стратиграфия находки не противоречит этому. Как нам кажется, проведенная классификационная процедура не безупречна. Морфологическое отличие Азыха от азиатских архантропов не противоречит версии о принадлежности его к кругу “пренеандертальских” форм. Наш собственный анализ позволил выделить примерно 13 одонтологических и краниометрических признаков, по которым Азых тяготеет к архантропам или “пренеандертальцам”, к которым относят Мауэр и Араго. Азыхский гоминид доказывает существование “пренеандертальских” форм вне Западной и Центральной Европы. Добавим, что литологические, а также био- и культурно стратиграфические изыскания Азыхского памятника были проведены не в полном объеме (Любин, 1989).

Череп древнего человека обнаружен армянскими геологами А. Т. Асланяном и Ю. В. Саядяном в отложениях левого склона каньона р. Раздан. Геологические условия находки, фаунистические и косвенные археологические материалы убедили авторов открытия в среднеашельском возрасте гоминида. Но антропологи (В. П. Якимов, В. М. Харитонов), исследовавшие череп, указывают на современный тип морфологии. Налицо несомненная палеоантропологическая загадка, так как науке неизвестно ни одного достоверного факта существования ископаемого сапиенса столь внушительного геологического возраста. Ереванская находка не вписывается в существующие филогенетические построения. Мы убеждены, что оценка значимости ереванской находки должна зависеть от выяснения геологических условий ее датировки (Асланян, Саядян, 1979).

Открытие костных остатков детской формы палеоантропа (8-9 лет) вместе с мустьерскими культурными атрибутами осуществлено археологом А. П. Окладниковым в гроте Тешик-Таш близ г. Байсуна (Южный Узбекистан). Результаты исследования морфологического статуса данного гоминида получили различную теоретическую интерпретацию.

Для профессора М. Ф. Нестурха (1970) факт существования неандертальца Тешик-Таш в глубине материка Азия, в условиях среды, близких к современным, без заметного влияния ледникового покрова, имевшегося в Северной Азии, противоречит версии о решающем влиянии природной среды на эволюцию поздних гоминид и на их эволюционную преемственность. Выделяя в статусе Тешик-Таш прогрессивные особенности, М. Ф. Нестурх связывает их генезис с развитием общественного труда.

Академик В. П. Алексеев (1973) описал эволюцию взглядов специалистов на стадиальный статус Тешик-Таш. В общих чертах диапазон точек зрения по данному вопросу можно свести к следующему: Тешик-Таш тяготеет к “классическому” позднему западноевропейскому варианту (М. А. Гремяцкий, Я. Я. Рогинский), среднеазиатский палеоантроп Тешик-Таш относится к переднеазиатскому прогрессивному варианту (В. В. Бунак, В. П. Якимов, В. П. Алексеев). Реставрация ростовых процессов, характеризующих постнатальный онтогенез скелета неандертальца типа Тешик-Таш, позволяет склониться к первой версии (Харитонов, 1987).

С. И. Успенский (1969) решал проблему таксономического положения палеоантропа Тешик-Таш на основании данных по стереоморфологии эндокрана в сравнении с другими гоминидами. Исследователь пришел к выводу, что тешикташец может быть сближен с неоантропами “ранне-средней поры верхнего палеолита”. Вывод становится понятным, когда упомянутые формы охарактеризованы как переходные “неандертало-сапиентного” типа.

Прогрессивные особенности черепа палеоантропа в аспекте тригонометрического исследования выявлены И. М. Пинчуковой (1986). Автор обратил внимание на значительную относительную высоту нейрокраниума, что обуславливает прогрессивное положение его среди других известных представителей стадиальной группы. Но с учетом возрастных изменений черепа тешикташец в дефинитивном состоянии выглядел бы менее прогрессивным чем палеоантроп Схул V.

Учитывая трудности внутристадиальной классификации детских форм ископаемых гоминид, академик В. П. Алексеев (1985) предпринял возрастную трансформацию черепа палеоантропа Тешик-Таш и неоантропа Староселье, чему посвятил два раздела в одной из своих последних монографий. Исследователь исходил из возрастной динамики количественных признаков черепа современного человека, изученной Н. С. Сысаком и Н. Д. Довгялло. В. П. Алексеев заметил, что по двум важным признакам - высоте черепа и углу наклона лба - среднеазиатский палеоантроп ближе не к классическим вариантам западноевропейских неандертальцев, а к группе Эрингсдорф и Схул, достаточно прогрессивным среди других мустьерских вариантов.

Примечательно, что описательные структурные признаки черепа (специфическое строение затылка, развитие надбровного валика, отсутствие клыковых ямок и подбородочного треугольника, крупные размеры зубов) не обладают, по мнению В. П. Алексеева, решающим значением, т.к. лишены специфичности, могут получить иное истолкование. Нельзя не согласиться с предположением, что в дальнейшем необходимо исследовать возрастную динамику признаков скелета у представителей неандертальского вида с целью более адекватного действительности решения таксономических задач.

На примере морфологии черепа и особенностей эндокрана палеоантропа Тешик-Таш можно демонстрировать неравномерность морфологической эволюции гоминид на уровнях систем органов и органов. Профессором В. В. Бунаком (1951) строение эндокрана среднеазиатского гоминида охарактеризовано как в достаточной степени сапиентное, череп при этом архаичен в степени достаточной для палеоантропа. Мы видим, что морфология с таксономическое положение неандертальца оценивается неоднозначно.

Киик-Коба. Взрослая и детская особи неандертальского человека обнаружены в гроте Киик-Коба, в 25 км к востоку от г. Симферополя Г. А. Бонч-Осмоловским в 1924 году. В разных слоях пещеры найдены тысячи каменных орудий, а также орудия из кости. Автор находки определил их как позднеашельские. Таким образом, подтверждена связь гоминида из стадии палеоантропов и орудий позднеашельской культуры, что, правда, не общепризнано. Кости конечностей кииккобинского человека отличаются невысоким уровнем морфологического развития в сравнении с современным анатомическим типом, что подтверждает применительно к эволюции гоминид закон неравномерности морфологической эволюции. Результаты исследования морфологии локомоторного аппарата палеоантропа из Киик-Кобы часто обсуждаются в связи с проблемой древесности предшественника человека. Автор находки и первого описания памятника Г. А. Бонч-Осмоловский использовал результаты своего анализа для подтверждения наземности предка человека (Бунак, 1954).

Киик-Коба (инфантильная форма). Чехословацкий антрополог, профессор Э. Влчек (1974) установил при реконструкции посткраниального скелета неандертальского младенца (индивидуальный возраст менее года) интереснейший факт раннего онтогенетического формирования комплекса неандертальских признаков на скелете (например, пропорций конечностей) и отдельных костях.

Возобновился интерес к динамическим возможностям кисти взрослого неандертальца Киик-Коба, исследованной во многих аспектах Г. А. Бонч-Осмоловским. Так В. П. Алексеев (1960, 1964) возвращается к своему предположению о возможности достижения полного, если не морфологического, то функционально обеспеченного противопоставления большого пальца кисти кииккобинца. Автор считает, что преимущества такого противопоставления столь велики для трудовых операций неандертальца, что позволило сохраниться широкой массивной кисти, в целом, не полностью адаптированной к работе, но способной к мощному силовому захвату.

Г. А. Бонч-Осмоловский (1941) подробно описал динамические возможности кисти неандертальца из Киик-Кобы. Ему представлялось, что огромная сила руки ископаемого человека сочеталась с ограниченной подвижностью. Противопоставление большого пальца у кииккобинца было ограничено, сильно выражена массивность остальных пальцев, поэтому предмет нельзя было просто брать и держать пальцами. Он сгребался кииккобинцем и удерживался силой в кулаке. Подобная реконструкция трудовых операций, осуществляемых кииккобинцем, подверглась критике С. А. Семеновым (1950). Последний констатировал признаки противопоставления большого пальца в кисти Киик-Кобы , а также указал на большое значение сходства величины и формы пястных костей и фаланг, размера большого пальца у кииккобинца и современного человека.

Исследование кииккобинских неандертальцев было продолжено профессором Э. Влчеком в аспекте изучения онтогении скелета. Объектом анализа стал условный возрастной ряд, составленный из 6-8-месячного младенца Киик-Кобы 2, ребенка 5-лет из памятника Заскальная У1и взрослого неандертальца Киик-Коба 1. Конкретно предметом морфологического исследования стали особенности первой пястной кости в обозначенном возрастном интервале. Э. Влчек воссоздал изменение формы и топографии двух коротких мышц большого пальца на заключительном отрезке процесса гоминизации. По заключению Э. Влчека, большой палец у кииккобинца находился в более дорзальном положении, чем в современном типе, что несколько ограничивало его противопоставление (Влчек, 1976).

Фрагмент альвеолярного отдела верхней челюсти и некоторые зубы неандертальца открыты в пещере Сакажиа (Западная Грузия) в сопровождении культуры позднего леваллуамустье. Авторы описания и анализа предположили, что сакажийского гоминида можно отнести к кругу переднеазиатских палеоантропов (Габуния, Ниорадзе, Векуа, 1978). Таким образом, палеоантропологические находки свидетельствуют о существовании гетерогенного неандертальского населения на территории нынешнего СНГ, а также о сложных взаимных связях составляющих его компонентов. Южные районы СНГ входили в зону сапиентизации, обо этом говорит прогрессивный характер ряда особенностей скелета неандертальцев (Сакажиа - пример этого) и прямо свидетельствуют находки ископаемого человека современного анатомического типа в мустьерских памятниках (Староселье).

Существует точка зрения, согласно которой “сапиентные” палеоантропы Передней Азии, заселяя юг бывшего СССР, могли смешиваться с обитавшими там неандертальцами типа западноевропейских. С подобным взглядом связано обоснование “моноцентризма” в генезисе человека современного типа (В. П. Якимов, Я. Я. Рогинский).

Начиная с 1972 года, экспедицией киевских археологов под руководством Ю. Г. Колосова в Крыму, в районе г. Белогорска, открыты фрагментарные остатки скелета взрослого палеоантропа и детей (стоянки Заскальная, Ак-Кая). Морфологические особенности крымских неандертальцев и их положение в пределах неандертальской фазы исследовались В. П. Якимовым, В. М. Харитоновым (1974, 1979, 1981) и Е. И. Даниловой (1979,1980). Можно предположить сходство крымских неандертальцев с вюрмскими “классическими” вариантами Европы. Фаунистическое окружение и каменная индустрия (развитое мустье) сходны в памятниках Киик-Коба и центрального Крыма.

Излагая проблему гетерогенности мустьерского населения на территории бывшего СССР, следует обратить внимание на одну из заскальнинских находок - затылочную кость особи женского пола (возраст около 25 лет), исследованную профессором Е. И. Даниловой (1979). В целом, находка отнесена исследователем к варианту европейских неандертальцев. При этом Е. И. Данилова отметила сочетание относительно примитивных гоминидных признаков, черт специализации и некоторых сапиентных признаков (Данилова, 1979).

В связи с наличием в научном обращении нескольких находок неандертальского человека на территории бывшего Советского Союза, закономерным представляется вопрос о числе вариантов, к которым их можно отнести. Вслед за академиком В. П. Алексеевым (1985) можно предположить, что существовало не менее 3-х вариантов: 1) европейская группа (Киик-Коба, Заскальная), 2) группа Схул (Сакажиа, Заскальная - взрослая особь), 3) переднеазиатская группа (Тешик-Таш). В первую группу можно отнести, видимо, бараевского неандертальца и, с нашей точки зрения, с определенными оговорками - Тешик-Таш.

Сравнительно-онтогенетический аспект изучения ископаемых гоминид раскрыт в работах Е. И. Даниловой (1983, 1986), которая располагая значительным костным материалом из стоянки Заскальная V1 (Крым), описала его, выделив и взвесив соотношение сапиентного и неандерталоидного компонентов. Ископаемый материал был распределен по возрастам (1 год, 2-3 года, 5-6 лет, 10-12 лет,14-15 лет), а для каждой возрастной градации у индивидуумов выделены неандерталоидные особенности. Так для 1 года отмечено заметное увеличение массивности ребра, медио-латеральное искривление лучевой кости и т.д. В возрасте 2-3 года Е. И. Данилова констатировала увеличение компактного слоя большеберцовой кости, увеличение размеров дистальных фаланг, увеличение массивности 1 плюсневой кости. В возрасте 5-6 лет для плечевой кости заскальнинских палеоантропов характерно утолщение компактного слоя, увеличение размеров ямки для локтевого отростка локтевой кости и т.д. Архаичные признаки возраста 10-12 лет описаны в публикациях по нижней челюсти неандертальца из Заскальной V1 (массивность тела нижней челюсти и отсутствие подбородка). Для возраста 14-15 лет отмечены увеличенные размеры фаланг, множественные подбородочные отверстия, увеличенная массивность мандибулы. Сопоставив размеры кисти заскальнинского неандертальца и степень окостенения, Е. И. Данилова (1983, 1986) пришла к выводу об их несоответствии современным стандартам. Окостенение у неандертальцев опережает рост. Предполагаемая продолжительность детства у неандертальцев меньше чем у современного человека. В таксономическом плане они не могут быть включены в состав вида Homo sapiens на правах подвида.

Большая часть особей неандертальского человека, найденных на территории бывшего СССР, интересны для реконструкции основных сторон биологического детства палеоантопов, для вычленения характерных отличий в ростовых процессах неандертальского и современного человека. М. А. Гремяцкий (1949) приравнял по значению большую скорость роста нижней челюсти в сочетании с ее большими общими размерами к другим диагностическим признакам типа морфологии палеоантропов.

Новейшей находкой мустьерского человека на Северном Кавказе стало открытие археологом Л. В. Головановой в Мемайской пещере в 1993 году скелета ребенка рубежа рождения. Череп и скелет реконструированы Г. П. Романовой, отстаивающей принадлежность мезмайца к кругу неандертальских форм. Наш собственный анализ выявил в длинных костях скелета особенности, сходные с переднеазиатскими мустьерскими сапиенсами.

В верхнем мустьерском слое Монашеской пещеры (Гупское ущелье, район г. Майкопа) открыты отдельные зубы и фрагменты костей посткраниального скелета, отличающие рядом архаичных признаков (Беляева и др., 1992).

Романково. В 1957 году С. К. Накельским на палеолитической стоянке, открытой при строительстве Днепродзержинской ГЭС, открыта левая бедренная кость человека. Она синхронна ископаемой фауне и орудиям позднего мустье. По мнению профессора Е. Н. Хрисанфовой (1965), обнаруженная кость принадлежала палеоантропу. Романковского гоминида отличается от европейских палеоантропов комплексом признаков. Можно предположить, что романковец относится к “древней группе” палеоантропов, эволюирующей в сапиентном направлении (аналогично Крапине, Эрингсдорфу, Схул).

Рожок. Коренной зуб палеоантропа найден на стоянке Рожок в Приазовье, на северном побережье Таганрогского залива, в 45 км к западу от г. Таганрога. Стоянка обследовалась Н. Д. Прасловым. Зуб был извлечен из мустьерского слоя, который, видимо, датировался одним из ранних интерстадиалов внутри вюрма. В морфологии зуба, наряду с архаичными особенностями выделены сапиентные.

Джручула. Первый верхний постоянный моляр обнаружен в очаге, в мустьерском слое пещеры Джручула (Чиатурский р-он, Западная Грузия). Авторы описания (Габуния, Тушабрамишвили, Векуа) пришли к заключению, что по значительной величине коронки, по особенностям рельефа жевательной поверхности, признаку тавродонтности - зуб является неандертальским.

В пещере Бронзовая (Ткибульский р-он Грузии) в слое 11 был найден верхний левый первый моляр ребенка 12-13 лет. Ряд признаков указывает на близость данного гоминида к неандертальцам. Культурное сопровождение его отнесено к раннему и позднему мустье (Габуния, Тушабрамишвили, Векуа, 1961).

Также зуб палеоантропа найден в слое 3а пещеры в нижнемеловых известняках на левом берегу р. Цхалцителы (Западная Грузия) (Ниорадзе,1982).

Ахштырская пещера. Памятник расположен в каньоне р. Мзымты, в пределах Сочинского р-она Краснодарского края. Здесь обнаружены второй верхний левый моляр и три кости стопы из уровня 3а. Морфология зуба характеризуется сочетанием архаичных и сапиентных черт, что позволило А. А. Зубову отнести находку к числу ископаемых неоантропов, появившихся в мустье. В. П. Любин отметил, что приуроченность находки к мустье не беспорна (Любин, 1989).

Баракай. В пещере Баракай на Северном Кавказе археологами В. П. Любиным и П. У. Аутлевым обнаружена нижняя челюсть и зубы ископаемого человека. В антропологическом аспекте находка исследовалась А. А. зубовым, Г. П. Романовой и В. М. Харитоновым (Неандертальцы Гупского ущелья, 1994). Индивидуальный возраст найденного гоминида по состоянию зубной системы можно оценить в 2-3 года. У челюсти отсутствует подбородочный выступ, при этом подбородочный треугольник более заметен чем у Тешик-Таш и Заскальной V1. Массивность тела велика. Размеры ее превосходят те, которые встречаются у современных детей сходного возраста по состоянию зубной системы. Указанное выше позволило предположить, что найдена инфантильная форма палеоантропа. У баракаевца в сравнении с современными нижними челюстями внешний рельеф развит слабее, а внутренний - сильнее. Анализ показал, что ансамбли остеоскопических признаков различны у неандертальских детей Тешик-Таш, Заскальная V1 и Баракай. Статистические расчеты позволили предположить, что баракавский гоминид по совокупности краниометрических и краниоскопических признаков более тяготеет к палеоантропам Западной Европы, чем к ближневосточным или переднеазиатским вариантам. Приведенные результаты также подтверждают мысль о возможности выделения составных элементов среди неандертальского населения, обитавшего на территории бывшего СССР.

Совокупность известных археологических и палеоантропологических материалов подтверждают предположение, что Западный Кавказ является одной из главных дорог расселения древнейшего человечества (Любин, 1989). В пользу неандертальской фазы в эволюции рода Номо свидетельствуют факты обнаружения неандерталоидных особенностей в морфологическом статусе ископаемых неоантропов. Особое место в данном аспекте, по мнению М. Ф. Нестурха, занимают черепные крышки с чертами переходного типа, открытые на территории бывшего СССР.

Подкумская черепная крышка была открыта в 1918 году при земляных работах недалеко от р. Подкумок в г. Пятигорске и описана профессором М. А. Гремяцким (1922). Исследователь выделил комплекс неандертальских особенностей, отнеся в целом данный объект к морфологическому типу современного человека (Гремяцкий, 1948).

Сходненская черепная крышка открыта в 1936 году под Москвой, на берегу реки Сходни. Принадлежала она человеку современного типа с рядом неандерталоидных особенностей (Бадер, 1936). Видимо, можно считать, что сходненская черепная крышка, как и подкумская, демонстрируют морфологический переход от палеоантропа к неоантропу (Гремяцкий, 1949). И в более поздней работе (Гремяцкий, 1952) указанный автор включил сходненскую черепную крышку в группу “Подкумок-Брюкс-Сходня”, занимающую, в целом, промежуточное положение между современными и неандертальскими типами, а географически - широко распространенной на территории Средней и Восточной Европы. В определенном смысле указанные формы позволяют представить поздние стадии морфологической эволюции гоминид.

Хвалынская черепная крышка найдена в 1927 году близ г. Хвалынска на острове Хорошенском, но детально не исследовалась (Бадер, 1940). Более поздняя работа (Бадер, 1952) включила анализ обстоятельств находки (черепной крышки и бедренной кости), а также содержит предположение о том, что ее можно связать с наиболее поздним комплексом мамонтовой фауны, а в категориях археологической периодизации с отрезком времени между поздним мустье и солютрейским временем позднего палеолита. М. А. Гремяцкий (1952) заключил, что фрагмент черепной крышки принадлежал к типу современного человека с некоторыми неандертальскими особенностями. В эволюционном плане объект близок к подкумской крышке и сходненскому фрагменту.

Совершенно необычный аспект изучения сходненской черепной крышки открывается нам в работе О. Н. Бадера (1952). Он заключается в том, что мы имеем дело, видимо, с единственным случаем отображения остатков некого “внешнего покрова” (головного убора ) на наружной поверхности ископаемого черепа предполагаемого позднепалеолитического возраста. Возможно, это объясняется приготовлением и использованием в палеолите нитей из растительных волокон и шерсти.

Фрагменты лобных костей открыты в 1947 году А. В. Бодянским близ г. Днепропетровска и были исследованы Т. С. Кондукторовой (1952). Фрагменты черепных крышек сопровождались кремневыми отщепами и орудиями позднемустьерского типа. Вероятный возраст находки - одинцовское межледниковье (интерстадиал рис. 1-11). Т. С. Кондукторова заключила, что черепа носят переходный характер между типами палеоантропов и неоантропов как по измерительным, так и по описательным признакам (Никельский, Карлов, 1965).

Т. С. Кондукторова провела морфологический анализ ископаемой находки 1947 года с берега реки Северки (приток р.Москвы). Древность черепа совпадает с возрастом поймы реки и может быть оценена в 3-5 тыс. лет. Видимо, можно предположить и верхнепалеолитический возраст черепа. Некоторые признаки черепа исследователь классифицировал как неандерталоидные, что является основанием для предположения о переходном характере морфологии гоминида в целом.

В Литве в 1950 году близ деревни Кебеляй (Клайпедская область) из разработки гравия была извлечена лобная кость черепа с прилегающими участками теменных костей. Авторы описания указали на архаичные черты черепа, принадлежавшего, в конечном счете, человеку современного вида (Гуделис, Павилонис, 1952). Археологическая древность черепа невелика: конец мезолита или начало неолита.

О. Н. Бадером и М. А. Гремяцким (1952) описаны остатки ископаемого человека, найденного на полуострове Туегус на Волге, а, именно, пяточной кости из находок 1935 года. По выраженной фоссилизации и темно-коричневой окраске данная кость может быть причислена к комплексу древней фауны полуострова. Кость датирована эпохой верхнего палеолита и принадлежит современному человеку с некоторыми архаичными особенностями (Гремяцкий, 1952; Бадер, 1952).

К числу объектов описываемой категории можно отнести ископаемую затылочную кость, обнаруженную на о. Меровский (Саратовская область) (Харитонов, Селифанова, 1987). Найдена кость в 1948 году в том же Хвалынском районе, где была открыта хвалынская черепная крышка. Анализ показал, что меровский фрагмент сходен с палеоантропом Схул У очертаниями верхней части чешуи затылочной кости, приуроченностью возвышения верхней выйной линии к медианной части. При сопоставлении меровского фрагмента и соответствующего участка черепов ископаемых неоантропов виден более архаичный характер затылочной области у последних. Сочетание структурных элементов меровского фрагмента редко встречается у известных ископаемых неоантропов. Комплекс наружного затылочного выступа и возвышения верхней выйной линии типичны для вида современного человека, наряду с измерительными признаками. Неандерталоидность хвалынской крышки более очевидна.

Вслед за Я. Я. Рогинским (1977, 1978) и М. Ф. Нестурхом (1970) можно считать, что находки подобного рода являются одним из свидетельств морфологического перехода части неандертальцев в современный анатомический тип людей (Homo sapiens).

Наконец, в бассейне р. Днепр, на реке Самаре обнаружен дистальный фрагмент левой плечевой кости. Антропологическая реконструкция позволяет предположить, то кость принадлежит достаточно высокорослому индивиду мужского пола с длиной тела 173 см. Исследователи установили сочетание архаичных и сапиентных признаков внешней и внутренней морфологии. Е. Н. Хрисанфова и И. А. Момот (1987) отнесли находку к кругу переходных форм, предположительно, “сапиентным мустьерцам”, ассоциируемым с мустьерской культурой того же памятника.

Основное значение неандертальских находок, открытых на территории России и некоторых стран СНГ, заключается в том, что они уточняют наши представления о взаимоотношениях современных представителей Homo sapiens с неандертальским подвидом в широком понимании данного термина. Изучение находок палеоантропов, характеризующихся сапиентными чертами (типа Тешик-Таш, Заскальная, Сакажиа) позволяет снять ряд возражений против гипотезы неандертальской фазы в генезисе современного человека (Якимов, Харитонов, 1981; Рогинский, 1980).

Староселье. Наиболее древний ископаемый неоантроп был открыт на территории СССР в 1953 году А. А. Формозовым в пещере на восточной окраине Бахчисарая, в поселке Староселье. Находка представляет собою посткраниальный скелет младенца (менее 2-х лет - индивидуальный возраст) и череп, лежавшие под 40-сантиметровым слоем вместе с кремневыми орудиями позднемустьерского времени. Недавно получена первая абсолютная датировка Старосельского гоминида - 35-36 тыс. лет (Gvozdover, Kharitonov, 1996). Она маркирует генетический контакт архаичного сапиенса и неандертальцев данного региона.

Морфологические особенности скелета позволяют без сомнения отнести его к неоантропам с некоторыми архаическими особенностями (Я. Я. Рогинский). Поэтому до недавнего времени староселец выпадал из схемы, предусматривающей неразрывную связь мустьерской культуры в Европе с палеоантропами. Я. Я. Рогинский (1981) видел в необычном сочетании неоантропа с мустьерской индустрией явление аналогичное тому, которое наблюдал исследователь Вандермеерш - соседство сапиентных людей из Кафзех с мустьерской культурой также. Сходное явление - находка в верхнем мустьерском слое Ахштырской пещеры на Кавказе моляра, видимо, принадлежавшего неоантропу (Рогинский, 1981).

В. П. Алексеев (1978) подверг статистической реконструкции размерные признаки старосельского черепа, которые и во “взрослом” состоянии определенно характеризуют найденного гоминида как раннюю форму стадиальной группы неоантропов. В. П. Алексеев использовал параметры ростовых процессов черепа современного человека, вычисленные Сысаком и Довгялло. Наш собственный анализ позволяет предположить, что возрастные особенности черепа Староселья в сравнении с неандертальскими и современными детьми сходного возраста свидетельствуют об отличных от современного типа параметрах роста ряда диаметров лицевого отдела черепа, что доказывает, в свою очередь, сложный характер перестроек ростовых процессов в антропогенезе, конкретно при переходе от стадиальной группы палеоантропов к стадии неоантропов (Харитонов, 1987).

Вернувшись позже к методу возрастной трансформации признаков черепа старосельца, В. П. Алексеев (1985) обсуждает вопрос таксономического значения структурных признаков. Отмечаемые архаичные особенности старосельского черепа (развитый надбровный рельеф, крупные размеры зубов) встречаемы и у верхнепалеолитических неоантропов, к которым староселец наиболее близок. Неандерталоидность его не превышает той степени, которую мы встречаем у других кроманьонцев. Автор предполагает определенное сходство Староселья и неоантропа Маркина Гора (Костенки Х1У), что позволяет предположить, что в палеолитическую эпоху существовал контакт населения Восточной Европы с насельниками южных территорий, начиная с поздних этапов мустьерского времени.

Сунгирь. Палеолитический памятник Сунгирь (район г. Владимира) датируется по радиокарбону абсолютной датой 24-25 тыс. лет. Техника обработки кремня позволяет отнести Сунгирь к кругу позднепалеолитических памятников Центральной и Восточной Европы. Череп взрослого сунгирца обстоятельно изучен В. В. Бунаком и М. М. Герасимовой (1984). В. В. Бунаком, как известно, развивалась оригинальная концепция верхнепалеолитического краниологического полиморфизма. Выделены семь вариантов в краниологии верхнепалеолитических черепов. Выяснилось, что Сунгирь 1 занимает отдельное место в ряду других верхнепалеолитических черепов, не примыкая к уже выделенным вариантам, но тяготея к черепу Чжоукоудянь 101 (Шандун). Отсюда делается генеральный вывод: известный краниологический материал верхнего палеолита выявляет разнородность расовых признаков на отдельных черепах, наряду с беспорядочным размещением краниологических вариантов по эйкумене. Авторы считают, таким образом, что расы в позднем палеолите еще не сложились, а находка получила сложное родовое, видовое, подвидовое наименование и стратиграфическое, а также географическое определение.

Посткраниальный скелет взрослого сунгирца принадлежит ископаемому человеку современного вида с некоторыми чертами неандертальского комплекса (Хрисанфова, 1980). Исследователь уловил тяготение морфологического типа сунгирца к вариантам европейских и переднеазиатских палеоантропов, а также верхнепалеолитических и мустьерских “сапиентных” гоминид. Это, видимо, может служить основанием для предположения, что Восточная Европа входила в зону сапиентизации. Автор считает, что в морфологии ископаемых форм не существовало отчетливого разрыва “сапиентных” и неандертальских форм.

Известно, что в сунгирском памятнике открыто парное детское погребение. Черепа сунгирских детей - Сунгирь 2 и Сунгирь 3 были изучены Т. А. Трофимовой (1984). Они отличаются друг от друга своеобразным сочетанием морфологических признаков, несмотря на принадлежность одному погребению, что может подтвердить гипотезу краниологического полиморфизма в верхнем палеолите на материале неполовозрелых особей (Трофимова, 1984). Автор выделила признаки черепа, которые демонстрируют архаичность и недифференцированность антропологического типа.

Посткраниальные скелеты парного детского погребения отличаются определенной неандерталоидностью, выраженной в разной степени у более старшего мальчика и младшей девочки. При этом разница в возрасте у сунгирских детей, видимо, 2-3 года (Никитюк, Харитонов, 1984). Профессор В. П. Якимов (1983) считал такую особенность в морфологии сунгирцев, как неандерталоидность, доказательством возможного контакта в достаточно позднее время неандертальцев и кроманьонцев Воточной Европы, а также гибридизацией популяций.

Зубная система детей из Сунгирского памятника исследовалась профессором А. А. Зубовым (1984). По результатам исследования видно, что одонтологические признаки сунгирских верхнепалеолитических людей характеризуются рядом черт архаизма, что позволяет сближать их с неандертальцами. Одонтометрические признаки сунгирцев занимают промежуточное положение между неандертальцами и современными людьми, что свидетельствует о преемственности данных эволюционных вариантов человека. В аспекте расовой систематики сунгирский материал свидетельствует о древности одонтологической дифференциации человечества: крупнейшие морфологические комплексы в одонтологии (“восточный” и “западный” стволы) в основных чертах налицо, что отличает их от краниологических комплексов, сложившихся на ранних стадиях верхнего палеолита.

Фрагмент правой лопатки ископаемого человека найден в местонахождении Шкурлат-111 в Воронежской области в 1980-1981 гг. (Шевырев, Хрисанфова, 1984). Авторы диагноза установили, что лопатка принадлежит ископаемому человеку современного типа, по некоторым признакам сближающегося с верхнепалеолитическими неоантропами (Сунгирь 1, Кроманьон) и неандертальским типом. Интересно, что “неандерталоидный” компонент выражен у Шкурлат сильнее чем у Сунгирь 1. Вероятный возраст находки - микулинское время.

Известные кости посткраниального скелета детских форм ископаемых неоантропов из Сунгирского верхнепалеолитического памятника, а также палеоантропов Киик-Коба и Тешик-Таш были введены в сравнительный анализ в аспекте выяснения возможных отличий в динамике ростовых процессов постнатального онтогенеза в сравнении с современным человеком (Романова, Харитонов, 1982). Получилась сложная картина, из которой можно заключить, что различие в степени достижения дефинитивных значений у современного человека и ископаемых гоминид зависит от фазы постнатального онтогенеза. Сождается впечатление, что скорость изменения признаков скелета после рождения у современнного человека меньше чем у современных людей.

Профессором В. П. Якимовым (1957) был исследован череп кроманьонского ребенка Костенки ХV, одного из четырех кроманьонцев, открытых в период с 1952 по 1954 гг. в районе с. Костенки (Воронежская обл.). С большим правом, как нам кажется, чем в ряде других случаев был применен прием пересчета краниологических размеров, взятых на ископаемом детском черепе, до размеров “взрослого” человека. В. П. Якимов предположил, что условно “взрослый” костенковец из погребения на Городцовской стоянке может быть сближен с антропологическими типами “восточного кроманьонца”, представленного, в частности, находками в Пржедмости и Моравии. Археологический фон палеоантропологических находок во всех перечисленных случаях сходен.

Три других костенковских скелета, как известно, были изучены профессором Г. Ф. Дебецом (1955). Скелеты характеризуются дифференцированным сходством с западноевропейскими людьми: мужской скелет Костенки XI сходен с людьми мадленского времени Западной Европы, второй детский (Костенки ХVIII) демонстрирует собою морфологический тип “классического” кроманьонца, но отличного более уплощенным переносьем и тенденцией к общему прогнатизму лицевого отдела. Совсем загадочным выглядит скелет молодого мужчины со стоянки Маркина Гора (Костенки ХIV). Г. Ф. Дебец отнес его к гримальдийскому антропологическому типу, известному по скелетным находкам из Грота Детей (Италия), причисляемого к протонегроидной расе. Указанное сближение оговаривается как достаточно условное.

Целый ряд исследователей костенковских людей обращали внимание и пытались объяснить несходство разных индивидов и их дифференциальное тяготение. Если статус взрослого кроманьонца Костенки 11 не отличен от типа позднепалеолитических людей Западной Европы и Центральной Европы, то череп Костенки Х1У контрастирует с ними малой общей величиной. В. И. Кочеткова (1965) оценивает величину мозговой полости равной 1160-1170 см. куб., что резко отлично от средней для мужских особей верхнего палеолита Европы - 1586 см. куб. (Алексеев, 1978). По приведенному признаку Костенки Х1V отличен на четыре “сигмы”, что может служить основанием (с точки зрения статистики) для предположения о его инородном по отношении к европейской территории происхождении. Обращает на себя внимание разная оценка возраста находки: исследователь стоянки А. Н. Рогачев (1955) предположил дату в 30 тыс. лет, а радиокарбоновый метод дает меньшую величину - 14 300 лет (Балуева, Веселовская, Лебединская, 1988).

М. М. Герасимова (1982) утверждает, что только скелет из Костенок Х1V позволяет достоверно предполагать существование в позднем палеолите Русской равнины, наряду с другими, широконосого прогнатного варианта с неясным происхождением и положением среди синхронных ему форм.

Закономерен вопрос, как можно объяснить несходство антропологических типов позднепалеолитических людей из Костенок? Один из возможных ответов гласит: формирование позднепалеолитического населения Восточно-Европейской равнины происходило на основе групп, представляющих древние формы современных больших рас (протонегроиды Гримальди, протоевропеоиды кроманьонского и пржедмосткого типов). Другая версия принадлежит профессору В. П. Якимову (1957), который видел за разнообразием морфологических типов костенковских людей проявление общего полиморфизма, свойственного людям верхнего палеолита. Остается добавить, что существует мнение о прямой связи “негроидности” костенковцев с неудачной реконструкцией (Влчек, 1965). Выяснение происхождения верхнепалеолитического населения Восточной Европы делает важным наблюдение сходства ископаемых неоантропов Костенки 11 и Костенки ХV111 (ребенка) с центрально- и восточноевропейскими вариантами (Дебец, 1955, 1961). Костенковские находки отражают всю сложность проблемы дифференциации и генетических взаимоотношений различных территориальных и хронологических вариантов позднепалеолитического человечества. По мнению М. М. Герасимовой (1982), костенковский материал подтверждает гипотезу В. В. Бунака о существовании краниологического полиморфизма позднепалеолитического человечества.

Последним из приведенных авторов продолжено исследование полиморфизма костенковских людей в плане общего габитуса (вес, рост, линейные и широтные пропорции, удельная поверхность тела), что представляет исключительный интерес для реконструкции палеоэкологии ископаемых гоминид и палеогеографических ситуаций времени их обитания. Профессор Е. Н. Хрисанфова получила характеристики адаптивных типов классических неандертальцев и неоантропа из Сунгирской стоянки. Оба варианта характеризуются большими величинами условного показателя объема скелета и высоким отношением массы тела к поверхности, что можно считать адаптацией к низким температурам. Применив формулы Г. Ф. Дебеца, М. М. Герасимова (1981) пришла к заключению, что конституциональный габитус человека из Костенок Х1V характеризуется малым весом, низкорослосью, грацильностью, меньшей плотностью, т.е. прямо противоположен сунгирскому. Автор посчитал это доводом в пользу морфологического разнообразия ранних неоантропов, а также - возможной связи различных морфологических вариантов с одним типом материальной культуры.

На верхнепалеолитической стоянке Прикубанья в гроте Сатанай (Губский навес N7) сотрудниками Кавказской экспедиции Ленинградского отдела И-та археологии АН СССР и Адыгейского НИИ (В. П. Любин и П. У. Аутлев) был обнаружен череп кроманьонца (Романова, Харитонов, 1984). Анализ особенностей черепа, наряду с данными по Костенкам Х1V и Сунгирю, подтверждает версию о полиморфности верхнепалеолитического населения. Несомненно существование на черепе сатанайского неоантропа архаичных признаков (значительное развитие надглазничного рельефа, характерное очертание лобной кости), что соотносится с его древностью. Сатанайский гоминид по биометрическим расчетам тяготеет к центральноевропейским вариантам неоантропов. Наиболее близки к Сатанаю в Восточной Европе - Костенки Х1V и Костенки 11.

Диафиз правой плечевой кости ископаемого человека, обнаруженный в указанном местонахождении П. У. Аутлевым и А. А. Формозовым в 1962 году, изучен академиком В. П. Алексеевым (1983). Особое внимание исследователь уделил массивности кости, указав на значительную вариацию данного признака в верхнем палеолите. Плечевая кость принадлежала массивному мужчине с крепким телосложением.

Афонтова Гора. Лобный фрагмент обнаружен в 1937 году на окраине г. Красноярска Ж. Фроманже. Он отличается выраженной монголоидностью. Данная находка, как считается, важна для доказательства большой древности монголоидной расы.

Единственная находка палеолитического человека в Сибири сделана в 1929 г. М. М. Герасимовым на стоянке Мальта, близ г. Иркутска. Возраст ребенка из Мальты определен исследователем в 3-4 года. Сохранившиеся кости черепа позволили М. М. Герасимову отметить такие особенности строения, как долихоцефалия и слабое развитие надбровных дуг. Сделано им предположение о возможной аномалии в онтогенетическом развитии мальтийца. В последнее время на мальтийскую находку вновь обращено внимание исследователей (Алексеев, Гохман,1987). Авторы последнего исследования с рядом пунктов приведенного заключения не согласились. Они предполагают, что набор найденных зубов принадлежит двум субьектам разного и раннего онтогенетического возраста, захороненным вместе. Патология мальтийца отрицается. Возраст детей оценена в 3-4 и 1 год.

Интересна задача, поставленная специалистами, поиска расовых особенностей на костях скелета мальтийских детей. В работе приведено мнение американского антрополога К. Тернера о европеоидном типе строения зубов старшего мальчика. Авторы статьи указали на признаки монголоидности на зубах (пример - слабая лопатообразность), что ассоциируется с уплощенным переносьем детского черепа из памятника Афонтова Гора (Г. Ф. Дебец). Интересно мнение археолога З. А. Абрамовой (1989), которая предположила, что патология, присущая мальтийскому младенцу, обусловила особое внимание сородичей к похоронам.

Профессор В. В. Бунак (1980) использовал такие признаки, как низкое переносье и сравнительно малый изгиб чешуи лобной кости без надбровного валика у Афонтовского фрагмента, для сближения данной находки с одним из вариантов среднеплейстоценовых гоминид без более точного определения.

Профессор Я. Я. Рогинский (1981) обсуждает концептуальное значение находок ископаемых неоантропов на территории СССР. Можно в связи с ними считать доказанным появление неоантропа в Европе и в Передней Азии в позднемустьерское время. В начале позднего мустье, можно определенно считать, нет ясно выраженного “кроманьонского” типа. Бросается в глаза сходство неоантропов Восточной Европы и Азии (Сунгирь, Чжоукоудянь), еще более выражено сходство в пределах Центральной и Восточной Европы.

Палеоантропологические находки последних лет позволяют детализировать картину неравномерности морфологической эволюции гоминид. Новейшие находки ранних гоминид и протогоминид подтверждают мнение об определенной последованности сложения морфо-функциональных комплексов, связанных с оформлением бипедии, комплекса трудовой руки, развитием головного мозга и органов речи и т.д. (Е. Н. Хрисанфова, Я. Я. Рогинский, В. В. Бунак, М. Ф. Нестурх, В. П. Алексеев, Е. И. Данилова).

Палеоантропологи и археологи выясняют картину соотношения темпов морфо-функциональной и культурной эволюции, доказав на ряде примеров принципиальную возможность ассоциации определенного типа материальной культуры с несколькими морфотипами гоминид (Е. Н. Хрисанфова, Я. Я. Рогинский, В. И. Кочеткова, Г. П. Григорьев и др.).

Исследования эндокранов ископаемых гоминид позволяют судить о принципиальных чертах морфологической эволюции мозга в антропогенезе. Интерпретация данных о структуре эндокранов ископаемых гоминид в комплексе с информацией по археологии палеолита, неврологии, психологии - перспективное направление в палеоантропологии и теории антропогенеза. Построена принципиальная схема развития специфически человеческих областей коры головного мозга, тесно связанных с осуществлением трудовых операций, понятийным мышлением и речью (В. И. Кочеткова, В. В. Бунак, А. П. Ожигова).

В тесно соприкасающихся с антропологией областях исторической науки нам хотелось бы обратить внимание на новаторские работы по мустьерским погребениям, выполненные Ю. А. Смирновым. Мустьерские погребения (их известно в Евразии около 60) являются первыми в истории человечества достоверными следами захоронения умерших. По мнению автора, на территории бывшего СССР погребениями являются Киик-Коба 1 и 2, Тешик-Таш, Староселье и погребения Заскальные.

Одни неандертальцы чаще погребали взрослых, другие - одинаково часто взрослых и детей. Выделены исследователем особенности погребений связанные с положением по отношению к убежищу, с ориентировкой скелетов, парностью, набором поз, с формой и устройством ям, с сопровождением или отсутствием инвентаря. Ю. А. Смирнов пришел к выводу, что у палеоантропов существовало дуалиское восприятие, а также, что мустьерские люди переходили от палеокультурных форм поведения к неокультурным. Интересно заключение, что данный переход носил стадиальный характер (Смирнов, 1985).

Интереснейшие археологические открытия сделаны совместной экспедицией ЛОИА СССР и НИИ и Музея антропологии МГУ под руководством М. Д. Гвоздовер и Г. П. Григорьева. В период 1972-1980 гг. в палеолитическом памятнике Авдеево под г. Курском открыты костяные поделки и памятники первобытного искусства, в частности, мужские и женские статуэтки. Что особенно интересно для антропологов? В яме N77 открыты три уникальные, отличные друг от друга статуэтки женщин, явно сделанные не одной рукой (Гвоздовер, 1983). Общее в статуэтках: плечи переданы художником объемно, руки прижаты к корпусу и отделены от него с обеих сторон глубокими желобками. Предплечья помещены под грудью, а кисти лежат на животе. М. Д. Гвоздовер выявила детальные отличия статуэток. У первой руки переданы ассиметрично. У второй - кисти, выходящие из-под груди, лежат в верхней части слабовыпуклого живота. На кистях переданы пальцы и браслеты. Кисти рук третьей статуэтки с пальцами и браслетами выходят из-под груди и лежат в нижней части клиновидно выступающего живота. Существует различие статуэток в передаче прически и деталей одежды. Уникальность одной скульптуры заключается в скульптурном изображении лица и точной передаче весьма сложной прически или головного убора. Автор открытия предположила существование особенностей в характере поделок костенковской культуры, отличающие ее от других культур. М. Д. Гвоздовер разработала типологию 120 статуэток из Авдеевского памятника, найденных в указанные годы. Уникальны также две скульптуры животных (лошади и мамонта), раскопанные в описываемом памятнике.