Социально-экономические настроения молодежи Тамбовской области в 1937-1941 гг.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Тамбовский государственный технический университет

Социально-экономические настроения молодежи Тамбовской области в 1937-1941 гг.

Якимов Кузьма Александрович

аспирант, кафедра истории и философии

Реализация масштабных задач социалистического строительства, усложнение международной обстановки в довоенный период требовали активного участия широких слоев населения в социально-экономических преобразованиях страны. При этом особое внимание большевики уделяли воспитанию молодежи и формированию качественно нового отношения к труду молодых людей посредством организации социалистического соревнования, поддержки стахановского движения и ударничества. Как справедливо заметили Н.М. Беляева и В.С. Ковин, взаимодействие молодежи и власти в исследуемый период носило однонаправленный характер, при котором молодые ребята выступали в качестве ресурса власти, объекта её воздействия для достижения определенных целей [1, с. 5]. Тем не менее, настроения молодого поколения не были однородны, молодежь по-разному относилась к хозяйственной и производственной деятельности, а также к социально-экономическим преобразованиям в стране.

Безусловно, именно советская пропаганда во многом определила характер общественных настроений молодежи, для которой в силу психолого-возрастных особенностей свойственен высокий уровень внушаемости [1, с. 46]. Молодежь конца 1930-х гг. не имела опыта сознательной жизни до событий 1917 г., политическая культура молодого поколения складывалась в рамках советского политического режима. Кроме того, в условиях монополистического господства советской идеологи и пропаганды юноши и девушки не обладали никакими альтернативными источниками информации. По мнению Ш. Фицпатрик: «именно молодежь, усвоив советские ценности и идеалы, которые связывались в их сознании с прогрессом и отречением от всего старого, была готова на любой риск во имя советской власти» [2, с. 289].

Важная роль в реализации хозяйственных задач, поставленных советским руководством, отводилась комсомолу, который к середине 1930-х гг. окончательно утратил свою самостоятельность и превратился в инструмент правящей партии в вопросах молодежной политики. Активно используя пропагандистские методы, комсомольские работники стремились убедить молодежь в успехах социалистического строительства и материальном благосостоянии советского общества, игнорируя тяжелое материальное положение многих молодых людей. Так, секретарь Тамбовского Обкома Д.С. Казаков на заседании собрания Тамбовского городского комсомольского актива заявлял: «Выросла материальная обеспеченность молодежи в деревне, наша молодежь не знает голода, нищеты и эксплуатации. Наша колхозная молодежь обеспечена. На основе подъема уровня материальной жизни, молодежь стала жить лучше» [3, д. 176, л. 23-24]. В отчете о работе Глазковского райкома комсомола отмечали, что «выросло материальное благосостояние колхозной молодежи, обеспеченной работой, хорошим заработком» [4, д. 113, л. 46].

Советское правительство осознавало значимость использования социальной энергии молодых ребят, без поддержки которых многие задачи социалистического строительства были просто неосуществимы, а потому стремилось убедить их в необходимости поступаться своими интересами ради будущей «счастливой и радостной жизни». Жертвовать личным временем во благо общественного благосостояния, исполнять правительственные поручения, подавляя естественные потребности, иначе говоря, государство требовало от человека определенной степени самоотречения. Так, в резолюции Тамбовского Обкома ВЛКСМ 1937 г. юных строителей социалистического общества обязывали на основе указаний Сталина «добиваться высокого звания стахановца, чтобы вся молодежь на производстве, предприятиях и в сельском хозяйстве занимала ведущую роль» [5, д. 1, л. 225]. Характерно постановление IV Никифоровской конференции, на которой отмечали: «Нужно работать над тем, чтобы каждый комсомолец был стахановцем» [6, д. 13, л. 46].

Следует отметить, что стахановское движение среди молодежи Тамбовской области развивалось неравномерно. Некоторые районные комсомольские организации почти целиком состояли из стахановцев. К примеру, в комсомольской организации Мичуринского паровозоремонтного завода из 8 комсомольцев было 6 стахановцев и 2 ударника [5, д. 175, л. 101]. На заводе «Ревтруд» из 560 комсомольцев было 289 стахановцев и 156 ударников, на заводе «Комсомолец» из 145 комсомольцев было 63 стахановца и 70 ударников [5, д. 193, л. 2]. Секретарь комитета ВЛКСМ завода «Ревтруд» Соловьева, акцентируя внимание на подъеме энтузиазма среди молодых рабочих, говорила: «Большая часть молодежи показывает образцы социалистического стахановского труда. В частности, молодежная бригада, руководимая тов. Чикаевым почти ежегодно дает пять норм за смену, а июньское задание выполнила на 310%» [5, д. 179, л. 37].

Несомненно, значительная часть молодого поколения принимала активное участие в хозяйственной и производственной деятельности. Секретарь комсомольской организации Жданов, выступая на II конференции комсомола Тамбовского Обкома, заявлял: «Некоторые комсомольцы действительно оправдали доверие. Ряд комсомольцев перевыполняли норму выработки на 120%» [5, д. 335, л. 8]. На основании имеющихся архивных источников рассмотрим одни из наиболее ярких примеров стахановского труда среди молодежи. Так, бригадир молодежного транспортного отряда Избердеевского района Башков выполнял свой производственный план на 180%, сэкономив 13 тонн горючего; комсомолец Хоботовского района, молодой картофелевод Петров второй год подряд снимает по два урожая картофеля, комсомолка Панкова систематически в три раза перевыполняет производственные нормы [5, д. 159, л. 12]. Не менее показателен энтузиазм молодого стахановца Гузеева, который работая на полевых работах в колхозе «Парижская коммуна», ежедневно выполнял норму выработки на 150-200% [7, д. 91, л. 11].

Нередко молодые ребята, охваченные свойственным для молодежи стремлением проявить себя, перевыполняли производственные и хозяйственные планы. Обратим внимание на отрывок из выступления на комсомольском собрании Токаревского РК ВЛКСМ комсомольца Крошова: «Я занимаюсь выращиванием сахарной свеклы. В 1938 г. я добился урожайности 300%, выше средней по колхозу. Когда я брал обязательство, надо мной устраивали насмешки. Говорили, что я молодой и обещание не выполню. Я остался прав, обещание выполнил с честью» [5, д. 251, л. 11]. Комсомолка Шалудина при колхозе «Ударник» Хоботовского района, преисполненная желанием отличиться среди комсомольцев взяла на себя обязательство в 1940 г. собрать 240 пудов картофеля и 120 пудов проса с гектара и успешно справилась с поставленной задачей [8, д. 50, л. 39].

Нередко молодые ребята гордилась своими успехами в хозяйственной деятельности и на производстве, делясь полученным опытом со своими товарищами. В качестве примера рассмотрим отрывок из письма в редакцию газеты «Тамбовская правда» комсомолки Соловьевой: «За последние месяцы я с радостью стала добиваться ещё большего выполнения работы, увеличив размер заработной платы до 427 рублей. Передала свой опыт комсомолке Юлии Карпухиной, которая до сегодняшнего дня является стахановкой, как и я» [9, д. 525, л. 102 об.]. Учитывая рост энтузиазма в общественных настроениях молодежи, нельзя не согласиться с мнением З.П. Бердиева в том, что «призывы к мобилизации, основывались не только на страхе и принуждении, но и на искреннем благородном порыве строителей нового общества» [10, с. 74].

Многие юноши и девушки понимали, что их труд укрепляет экономическую мощь страны и потому стремились быть сопричастными к делу социалистического строительства. Как справедливо заметил Ю.А. Стецура, было достаточно большое количество комсомольцев-энтузиастов, которые, не обращая внимания на условия труда, перевыполняли планы, искренне веря, что без их труда социализм не построится [11, с. 171]. В частности, молодые комсомолки Самохвалова и Туевав в своем письме в редакцию газеты «Тамбовская правда» отмечали: «Нашей заветной мечтой ещё с раннего детства было желание стать работниками у станков и принимать участие в построении социализма» [9, д. 1207, л. 121].

Стоит отметить, что советское правительство поддерживало здоровый энтузиазм молодых рабочих чествованием на собраниях, размещением портретов на досках почета, а также материальными привилегиями в форме больших заработных плат, премий. В частности, комсомолка Андросова за стахановский труд была премирована и представлена к Наркомовской награде [5, д. 175, л. 101], молодая рабочая Тамара Ожогина награждена медалью «За трудовое отличие» [12, д. 72, л. 3], за образцовую работу комсомольской бригады ликероводочного завода бригадир Кобелев был отмечен наркомом значком отличника [9, д. 904, л. 212]. В связи с чем, мы разделяем мнение З.П. Бердиева о том, что рост стахановского движения основывался не только на чувстве долга перед Родиной и народом, но и на всенародном признании героев труда [10, с. 78].

В соответствии с установками комсомольских организаций, приуроченных к празднованию типичных советских праздников, таких как годовщины и юбилеи комсомола, РККА, Октябрьской революции, многих юношей и девушек призывали брать на себя обязательства в повышении производительности труда и эффективности работы. Например, в честь XX-летия ВЛКСМ комсомолец Ваулин взял на себя обязательство хорошо работать на колхозном поле и повысить норму выработки не меньше чем на 125% [13, д. 77, л. 4]. Бригадир колхоза Ракшин к празднованию юбилея ВЛКСМ взял обязательство сделать свою бригаду передовой [14, д. 25, л. 22]. В отчете Гавриловского РК ВЛКСМ отмечали, что в связи с XX-летием ленинско-сталинского комсомола большинство членов ВЛКСМ брали обязательство стать стахановцами и ударниками производства [5, д. 196, л. 12]. При этом многие успешно справлялись с взятыми обязательствами, в частности, комсомолец Дильдин выполнил норму выработки в среднем на 250%, а в отдельные дни на 400% [5, д. 196, л. 12]. Вместе с тем, молодые ребята, несправившиеся с взятыми обязательствами, подвергались критике со стороны комсомольских организаций и могли получить выговор с предупреждением. Это обстоятельство свидетельствует о том, что наряду со здоровым энтузиазмом юношей и девушек среди молодежи активно насаждался высокий исполнительский уровень социально-экономической активности.

Тем не менее, в некоторых комсомольских организациях число стахановцев продолжало оставаться на сравнительно низком уровне. В постановлении заседания бюро Никифоровского РК ВЛКСМ 1938 г. так объясняли причины слабого роста стахановского движения на Никифоровской МТС: «Из 140 трактористов стахановцев только 21 человек. Культурно-бытовые условия для стахановцев не созданы, будки стахановцев ничем не отличаются от обычных будок. МТС не рассчиталась с трактористами по зарплате» [6, д. 58, л. 40 об.]. На Балыкинской МТС сокращение стахановцев объясняли тем, что лучшим комсомольцам на производстве не выдали премию, а израсходовали на неизвестные нужды [14, д. 25, л. 24]. Комсомолец Коротков следующим образом объяснял причины снижения энтузиазма в своей производственной деятельности: «Я всю свою жизнь провожу на колхозном производстве и везде и всюду являюсь передовиком, но мой труд плохо учитывают все вышестоящие инстанции и поэтому отпадает инициатива в работе на колхозном производстве» [15, д. 68, л. 15]. Исходя из имеющихся исторических источников, можно сделать вывод о том, что одной из ключевых причин снижения активности и апатии части молодежи на производстве и в хозяйственных работах было отсутствие своевременного и справедливого учета труда молодых активистов.

Необходимо заметить, что далеко не вся молодежь была полна энтузиазма в стремлении показывать образцы социалистического отношения к труду. Несмотря на критику со стороны комсомольских организаций, многие юноши и девушки на общественных работах оставались крайне пассивными. Особенно были распространены случаи, когда молодые люди уклонялись от работы в колхозе. Рассмотрим отрывок из выступления комсомольца Мжачиха на совещании комсомольского актива при Хоботовском РК ВЛКСМ: «За исключением 2-х членов ВЛКСМ никто не работает в колхозе. Только комсомолец Беляев работает на пахоте, а член ВЛКСМ Суледов наплевательски относится к работе - поработал несколько дней в колхозе и сбежал в МТС, а оттуда неизвестно куда» [8, д. 41, л. 35]. В постановлении комсомольского актива Сосновского района отмечали, что во время весеннего сева молодежь колхоза «8 марта» никакого участия не принимала, а комсомольцы Кудрин, Мясотин, Сысоев категорически отказались работать в колхозе [5, д. 246, л. 4]. Не менее характерно поведение комсомольца Каширина, который наотрез отказался заниматься севом, отдав предпочтение игре в карты [5, д. 413,л. 4].

В отчетных докладах и постановлениях комитетов ВЛКСМ Тамбовской области неоднократно отмечали, что некоторые молодые люди уклоняются от работы в колхозах, не вырабатывают норму трудодней, уделяя большую часть времени своим огородам и приусадебным участкам. По логике партийных и комсомольских работников такое отношение со стороны молодежи к колхозным работам было недопустимо. Заведующий отделом крестьянской молодежи обкома ВЛКСМ Федоров, объясняя причины пассивности молодых ребят в колхозных работах, заявлял: «Часть молодежи совсем не ходит на работу, валяют валенки и гонят самогон. Они пользуются всеми привилегиями колхозника, а с колхозом ничего общего не имеют. Владея приусадебной землей, коровами, овцами, пользуясь пастбищными угодьями, в колхозе ничего не делают. Продают самогон, покупают корма и хлеб, а колхоз им не нужен» [5, д. 339, л. 118].

Подобные примеры приводили на заседании пленума Тамбовского обкома ВЛКСМ: «Комсомолец Ракшинского района Обухов ни сам, ни члены его семьи не имеют ни одного трудодня, а приусадебную землю имеют, как колхозники; комсомолец этого же района Глазков и члены его семьи так же не работают в колхозе, но приусадебными участками пользуются» [5, д. 162, л. 9]. В постановлении Никифоровского РК ВЛКСМ отмечали, что в ряде колхозов района колхозники уделяли основную часть времени своему личному хозяйству, всячески уклонялись от общественных колхозных работ, разлагали и нарушали трудовую дисциплину [6, д. 84, л. 9]. На VII конференции Моршанского райкома комсомола так объясняли причины пассивности части комсомольцев в колхозном хозяйстве: «В Крюковском колхозе есть огороды в размере большего количества, предусмотренного уставом СНК, а поэтому у самих колхозников нет желания работать в колхозе» [16, д. 116, л. 10]. По всей видимости, некоторые юноши и девушки, полагали, что полезнее и выгоднее посвящать больше времени своему хозяйству, нежели работе на колхоз.

На основании рассмотренных архивных документов, можно утверждать, что многие молодые люди, в том числе комсомольцы, с пренебрежением относились к работе в колхозах. В частности, комсомольцы Волчков, Кукляев, Лыгин, Крючков, сторонились колхозной работы, аргументирую свою позицию следующим образом: «Что же мы, окончив семилетку, будем работать в колхозе? Не для этого мы учились» [12, д. 72, л. 8]. Восемнадцатилетняя М.С. Емельянова в жизни колхоза не принимала никакого участия, поджидая подходящей работы с большим окладом, заявляя при этом, что для работы в колхозе она ещё слишком молодая [4, д. 112, л. 18]. Комсомолец Чурсин на требование бригадира идти работать в колхоз на различные работы отвечал: «Мне у вас нечего делать, я рабочий. В колхозе работать трудно и невыгодно, работать в колхозе не буду» [17, д. 78, л. 5]. В отчетном докладе Волчковского РК ВЛКСМ отмечали, что комсомолец Панин в колхозе не работает, только разъезжает по городам и считает для себя позором работать в колхозе [18, д. 187, л. 8]. Как мы видим, недовольство значительной части молодежи было обусловлено возрастающими социально-культурными требованиями молодых ребят, которые уклонялись от колхозных работ и искали более подходящий и высокооплачиваемый источник заработка.

В то же время, нельзя не согласиться с мнением исследователя Д. Бурга в том, что неудовлетворенность материальным положением являлась одной из главных причиной отказа юношей и девушек работать на колхоз, который воспринимался ими как «чуждая сила» [19, с. 40]. Так, комсомолец Короваев был проникнут явно антигосударственными настроениями, заявляя, что денег нет и получать от колхоза нечего, подтверждая это, он указывал на свои рваные ботинки [20, д. 136, л. 100]. В техникуме механизации г. Тамбова студент Лучин в качестве своего несогласия с политикой партии заявил: «Колхозы идут к разорению, а не к зажиточной жизни, в деревне идет обнищание» [21, д. 1234, л. 117]. Не менее радикально высказывался комсомолец Пономарев: «Если издать указ о роспуске колхозов, то на завтра не было бы ни одного колхоза» [21, д. 1234, л. 19]. Необходимо заметить, что были такие случаи, когда недовольство колхозным строем носило организованный характер. Например, молодежное «Общество друзей», в которое входило 15 человек, превратилось в общество «поджигальщиков», которым было совершено 32 поджога построек колхоза и колхозного актива, а также сожжены два зернохранилища [5, д. 331, л. 102]. В крайних случаях недовольство колхозным строем доводило молодых юношей и девушек до самоубийства. Обратимся к рассмотрению предсмертной записки комсомолки: «Дорогие родные, я вас покидаю, так как в этом колхозе жить продолжать не могу» [21, д. 1245, л. 231].

Обещания большевиков о наступлении счастливой и зажиточной жизни на практике не реализовывалось, голод и недоедание были частыми спутниками молодых ребят, что в свою очередь подпитывало рост недовольства среди юношей и девушек. Вот характерный отрывок из письма комсомольца-избача Чугрова: «У менее не хватает средств на жизнь, интерес к работе как-то пропадает, потому что я думаю о том, где бы подзаработать, чтобы прокормить семью» [21, д. 1398, л. 99]. Комсомолка Малахова в своем письме жаловалась первому секретарю ЦК ВЛКСМ, заявляя: «Дорогой тов. Косырев, мы Вас выбирали для того, чтобы Вы улучшили жизнь для молодежи, а у нас получается наоборот. Много нашей молодежи сейчас стали пухнуть от голода и мрут от тифа, а их вывозят как собак: а ведь нам дорогой и любимый вождь Сталин говорил, что мы должны дорожить людьми» [21, д. 1245, л. 105]. Еще в большей степени показательна просьба о материальной помощи комсомольца Раковского: «Кушать мне нечего, дайте, пожалуйста, денег на сахар и на хлеб. Дайте хоть 15 рублей» [22, д. 147, л. 72].

Как мы видим, материальное положение некоторых молодых ребят оставалось на крайне неудовлетворительном уровне, что в свою очередь способствовало росту оппозиционных настроений среди молодежи и разочарованию в политике правящей партии. В частности, ученик Мичуринского района оставил следующую записку: «Я, Объедкин Александр, извещаю, что в СССР царит голод, хлеба нет, люди встают в 2 часа ночи, чтобы взять кусок хлеба. Собирайте армию и идите походом на СССР» [21, д. 1234, л. 118]. Комсомолец Кисилев в разговоре с товарищем заявил: «Говорят, что мы строим зажиточную жизнь, но мы её не построим, посмотри какие плохие избушки» [14, д. 23, л. 6]. За подобные антисоветские высказывания часто исключали из молодежного союза. В связи с чем, трудно не согласиться с мнением берлинского историка Й. Баберовского в том, что большинство советских людей, терпящих бедность и унижения, боялись открыто говорить об этом, поскольку в соответствии с тоном официальной пропаганды в большевистском государстве не могло быть несчастных людей [23, с. 160].

Характерным проявлением оппозиционных социально-экономических настроений были случаи отказа от контрактации скота. В отчетном докладе II пленума Тамбовского обкома комсомола указывали на тот факт, что «при проведении контрактации скота некоторые отсталые колхозники и колхозницы, не освободившиеся от мелкобуржуазных привычек нередко отказываются контрактовать или продавать свой скот колхозу, предпочитая лучше продать на рынке, содрать побольше» [5, д. 340, л. 26]. В частности, комсомолец Лисев на просьбу колхоза законтрактовать телку зарезал её на следующий день и пришел на колхозное собрание сообща, что телка подавилась картошкой; комсомолец Патрин продал телку на рынке, не стал контрактовать её колхозу [5, д. 340, л. 26]. Секретарь комсомольской организации при колхозе «Красный герой» Архипов отказался участвовать в контрактации, заявляя: «Пусть законтрактуют колхозники, а я вообще не буду контрактовать» [12, д. 72, л. 8]. Одной из причин отказа молодежи от участия в контрактации скота могло послужить мнение своих старших родственников. В частности, юная активистка Юрловского РК ВЛКСМ, член пленума отказалась контрактовать своего теленка, аргументируя это следующим образом: «Мать не хочет теленка отдавать» [5, д. 341, л. 149].

Однако большая часть молодых ребят, недовольных контрактацией, продолжали скрывать своё недовольство, стремясь избежать критики со стороны комсомольских организаций. Как справедливо заметил в своем выступлении секретарь обкома ВКП(б) Невежин: «Бывают такие случаи, когда наши активисты и нередко комсомольцы, вместо того чтобы сами законтрактовать, они ведут молодняк на рынок, а потом ораторствуют о необходимости развития животноводства в колхозах» [5, д. 340, л. 63]. Учитывая тот факт, что для советской молодежи исследуемого периода было свойственно существование двойной морали, когда личное мнение боялись высказывать публично, можно предположить, что такая практика была распространенным явлением в молодежной среде.

Не менее важным элементом социально-экономической жизни молодых ребят, было участие в подписке на государственные займы. Значительную роль в агитации и пропаганде среди молодежи займовых кампаний играла периодическая печать. Так, на страницах газеты «Тамбовская правда» отмечали, что на средства полученные от предыдущих государственных займов в Советском союзе, в том числе и в Тамбовской области, было построено тысячи театров, клубов, детских садов, яслей, школ и других культурно-бытовых учреждений [24, с. 1]. Комсомольские работники убеждали молодежь в том, что деньги, собранные в результате проведения займовых кампаний, пойдут на дальнейшее укрепление обороноспособности страны. Так, молодой пропагандист Сомов, выступая на заседании бюро Мичуринского РК ВЛКСМ, говорил: «Выпуск нового займа направлен на укрепление обороны страны, а потому мы должны встретить его с радостью» [12, д. 72, л. 8].

В результате воздействия пропаганды на несформированное сознание молодежи, многие юноши и девушки с энтузиазмом принимали участие в подписке на займы, организуемые советским правительством. В частности, секретарь комсомольской организации Первомайского района Хабаров отмечал: «Комсомольцы нашей организации были застрельщиками реализации займа 3-ей пятилетки. Комсомольцы первыми подписались на заем и полностью внесли тут же деньги» [25, д. 171, л. 2]. Такие комсомольцы как Быкова при зарплате в 225р. подписалась на заем в 350р., Светошникова при заработке 150р., подписалась на 200р [5, д. 408, л. 9]. Комсомолка Денисова, выступая на заседании пленума Дягтенского РК ВЛКСМ, заявляла: «Я одобряю партию и правительство по выпуску займа третьей пятилетки, и поэтому я подписалась на полную зарплату» [26, д. 158, л. 28].

В редакцию газеты «Тамбовская правда» поступало немало писем, в том числе и от молодежи, приветствовавших займы. В частности, студенты Акимов, Грачев, Шкуратов писали: «Находясь в дороге, мы услышали правительственное сообщение о выпуске займа 3-ей пятилетки 2-го года. Поставили своим долгом прийти в институт и подписаться на заем. Так мы и сделали» [9, д. 900, л. 192]. Обратим внимание на отрывок из письма молодого курсанта Богданова: «Я первым подписался на заем и напишу домой родителям, чтобы они тоже подписались» [9, д. 900, л. 55 об.]. Не менее показательно заявление ученика школы ФЗУ Дементьева: «Я с радостью подписался на новый заем на 100 рублей. Я знаю, что мои сбережения пойдут на дальнейшее укрепление нашей великой социалистической Родины. Призываю всю учащуюся молодежь последовать моему примеру» [27, с. 2]. Таким образом, поддержка займовых кампаний была обусловлена осознанием значимости молодежью займовых кампаний, многие молодые люди искренне верили в то, что их средства пойдут на укрепление обороноспособности страны и экономическое процветание отечества.

Однако советское руководство, агитируя молодежь в подписке на правительственные займы, игнорировало все сложности материального положения молодых людей, утверждая, что «жить стало лучше, жить стало веселее». Это обстоятельство способствовало росту недовольства и протестных настроений среди молодежи, располагающей и без того довольно скромным доходом. Так, комсомолец Муратов, выступая на колхозном собрании, доказывал, что подписка на заем для всех трудоспособных необязательна [6, д. 58, л. 51]. Щербинина - комсомолка из колхоза «Новая жизнь» не подписалась на заем, по мотивам: «Я не работаю и не подпишусь» [5, д. 355, л. 5]. Во время подписки на заем комсомолец Верхне-Пупковского сельсовета заявила своей матери: «Мать, уходи. Сейчас к тебе придут агитировать подписываться на заем» [там же, л. 5-6]. Молодой рабочий Черкасов не подписался на заем, отговариваясь следующим образом: «Всё с нас, да с нас, когда же нам» [там же, л. 6]. Юная колхозница Гульшина аргументировала причины отказа в подписке на заем своим бедственным материальным положением, заявляя: «Нет у меня ни денег, ни хлеба, так что подписаться не могу» [15, д. 80, л. 89]. Принимая во внимание тот факт, что займовые кампании следовали один за другим, практически ежегодно, отнимая при этом значительную часть и без того скудного заработка, мы согласны с мнением историка С.А. Шинкарчука в том, что раздражение части молодежи займовыми кампаниями были вполне ожидаемым [28, с. 121].

Те не менее, комсомольские работники резко критиковали молодых ребят, отказывавшихся участвовать в займовых кампаниях, считая их недостойными звания «настоящих комсомольцев». Так, комсомолец Попов, выступая на колхозном собрании, доказывал, что подписываться на заем необязательно, в результате бюро Сампурского райкома комсомола вынесло решение об исключении Попова из рядов ВЛКСМ [29, д. 13, л. 19]. Комсомольца Житнева исключили из молодежного союза за протест против подписки на заем, расценив его выступление как «контрреволюционное» [30, д. 98, л. 1 об.]. Такая же судьба постигла комсомольца Саутина, который проводил разъяснения среди колхозников против займа обороны СССР [там же, л. 67]. Кроме того, комсомольские организации подвергали критике тех, кто подписывался на суммы меньше 50% от заработной платы, а таких случаев среди молодежи было немало. В частности, Шушлебин при среднем заработке 400 рублей подписался на заем на 100 рублей, Назаров при заработке в 420 рублей подписался на 50 рублей, за что получили выговор со стороны комсомольской организации [31, д. 270, л. 5-6]. Учитывая принудительный характер участия молодежи в займовых кампаниях, трудно не согласиться с мнением З.П. Бердиева в том, что практика подписки на займы, как и вся пропагандистская политика советской власти, была направлена на «спрямление исторического пути», при которой игнорировались индивидуальные мнения и настроения общества [10, с. 53].

Вместе с тем сознание некоторых молодых ребят было далеко от социалистических идеалов, о чем свидетельствуют многочисленных факты антисоциалистического отношения к государственной собственности и общественному имуществу. Так, молодые колхозники Журавлев и Цаплин были привлечены к ответственности за кражу колхозного хлеба [32, д. 147, л. 18]. Иждивенческие настроения нашли свое отражение в комсомольце Челнокове, который во время проведения ревизии решил не отражать 12 центнеров овса, с целью израсходовать их на собственные нужды [5, д. 433, л. 12]. За расхищение социалистической собственности решением бюро Платоновского РК ВЛКСМ исключен Трусов, работавший председателем колхоза [33, д. 102, л. 4].

В то же время комсомольцев обязывали следить за работой и настроениями молодежи в колхозном хозяйстве и на производстве, бороться с расхитителями государственной собственности и нарушителями трудовой дисциплиной. Комсомольский работник В.И. Ивлиев, выступая на собрании первичных комсомольских организаций Бондарского района, говорил: «Комсомолец должен везде и всюду ощущать и видеть все недостатки и расхищения и хулиганства в колхозе и бороться со всеми недостатками в работе» [4, д. 112, л. 17]. При этом если молодой рабочий или комсомолец не боролся с нарушителями закона, то в этом усматривался идейный оппортунизм и пособничество вредителям, что в свою очередь могло стать весомой причиной для исключения из рядов ВЛКСМ.

Особую роль в повышении бдительности молодежи по отношению к дезорганизаторам хозяйственной деятельности сыграл указ президиума ВС СССР от 26.06.1940 г. о переходе на восьмичасовой рабочий день и семидневную рабочую неделю, вследствие чего внутри комсомола развернулась борьба с «рвачами, летунами и прогульщиками». С этого момента продолжительность рабочего времени в среднем увеличилась на 33 часа в месяц, причем без материальной компенсации. Одновременно с этим ужесточились наказания за нарушение трудовой дисциплины. Отныне прогулы без уважительной причины грозили исправительно-трудовыми работами с удержанием до 25% заработной платы, а самовольный уход с предприятия - тюремным заключением.

Необходимость выполнения этого закона, по логике советского руководства, заключалась в специфике сложившегося международного положения, а именно начавшейся II Мировой империалистической войной. Обратимся к рассмотрению отрывка из отчета комсомольской организации Старо-Юрьевского района: «В условиях начавшейся империалистической войны нет более важной задачи для комсомольской организации, как борьба за выполнение этого закона, борьба за установление железной трудовой дисциплины на предприятиях, колхозах, совхозах и учреждениях, за повышение производительности труда» [5, д. 456, л. 12]. По этой причине значительная часть молодежи восприняла указ, как важную и необходимую меру, направленную на укрепление обороноспособности страны. Так, комсомолец Мельников следующим образом выражал свое мнение относительно указа: «Обращение ВЦСПС направлено на укрепление обороноспособности нашей страны и лучшим ответом на выполнение его будет наша стахановская работа по выполнению производственной программы и выпуска оборонной продукции» [21, д. 1414, л. 30].

Как показывают исторические источники, оценка молодежью нововведения была неоднозначной. Некоторые юноши и девушки с воодушевлением встретили новый указ, желая отдать на благо страны все свои силы. В частности, молодая стахановка отправила в редакцию газеты «Тамбовская правда» письмо, в котором так характеризовала своё отношению к указу: «Я с большой радостью приветствую постановление правительства о 8-часовом рабочем дне» [9, д. 1195, л. 36]. Девушки-чулочницы Тамбовской трикотажной фабрики Маруся Сергеева и Маруся Грибанова с энтузиазмом встретили новый указ, заявляя: «Мы и новые нормы будем выполнять и перевыполнять» [9, д. 1195, л. 36]. Руководство многих комсомольских организаций Тамбовской области отмечало, что молодые ребята успели перестроить свою работу, существенно повысив производительность труда. Например, молодой рабочий завода «Ревтруд» Орлов до указа выполнял производственную норму на 105,3%, а после на 226%; комсомолец Желтов повысил производительность труда более чем на 100% [34, д. 77, л. 16].

В комсомольской пропаганде неоднократно указывали на тот факт, что «выполнение этого указа дополнительно даст сотни, тысячи паровозов, самолетов, танков», в то время как нарушение трудовой дисциплины стало рассматриваться как «преступление перед государством» [5, д. 383, л. 1]. С этого момента опоздание на работу или самовольный уход становились весомой причиной для исключения из комсомольской организации, а таких случаев было много. Только по комсомольской организации г. Мичуринска было привлечено к ответственности 69 нарушителей указа [5, д. 408, л. 7]. Многие молодые ребята в соответствии с тоном комсомольской пропаганды стали рассматривать нарушение трудовой дисциплины, как серьезное правонарушение. В частности, молодой мастер Гругман заявлял: «Я в 1937 г. пришел на завод чернорабочим, а сейчас вырос до квалифицированного мастера. За эти года я не имел никаких нарушений трудовой дисциплины. Но на заводе имеется немало такой молодежи, которая «порхает» с места на место и этим дезорганизует работу предприятия. Поэтому я горячо приветствую предложение ВЦСПС о привлечении прогульщиков к суровой ответственности» [21, д. 1414, л. 28].

Поскольку комсомольцев обязывали бороться с нарушителями указа, в молодежном союзе увеличилось количество доносов на своих товарищей, причем зачастую несостоятельных и абсурдных. Так, комсомолец Каргальцев настаивал на исключении из рядов ВЛКСМ Гаврилова, за то, что тот неоднократно уходил за 3-5 минут на обеденный перерыв [31, д. 279, л. 88]. Выступая на комсомольском собрании при заводе «Ревтруд» комсомолец Иванов критиковал молодого рабочего Щубина за опоздание на 5,5 минут [35, д. 91, л. 63]. По всей видимости, молодые ребята, требовавшие вынесения столь строго наказания за незначительные проступки, стали на самом деле относиться к нарушителям указа, как к государственным преступникам.

Вместе с тем, наказания за нарушение молодежью нового закона о трудовой дисциплине накладывало негативный отпечаток на судьбы юношей и девушек. В частности, секретаря ВЛКСМ Лоскутова и комбайнера Устинова за самовольный уход с работы осудили на 4 месяца тюремного заключения [5, д. 462, л. 22], комсомольца Полякова за 3 прогула приговорили к 4 месяцам исправительных трудовых работ [5, д. 490, л. 50]. Молодой учитель Ерин за совершенный прогул был осужден на 4 месяца лишения свободы и исключен из комсомола [4, д. 153, л. 47]. Учитывая тот факт, что увеличение продолжительности рабочего дня не сопровождалось повышением заработной платы, нельзя не согласиться с мнением М.В. Дьяченко в том, что наказания за нарушения трудового законодательства не усиливали массового стремления людей трудиться больше и напряженнее [36, с. 63].

Обратим внимание, что мероприятия связанные с борьбой против «летунов и прогульщиков» нередко вызывали недовольство и ропот среди молодежи, поскольку молодые ребята не всегда опаздывали на работу по своей вине. Отсутствие будильников и проблемы с транспортом зачастую служили причиной опоздания многих юношей и девушек на работу. Так, Дементьев, несогласный с решением об исключении из ВЛКСМ, выступая на комсомольском собрании Ленинского РК ВЛКСМ, так объяснял причины своего опоздания: «Я опоздал на свой поезд и поехал со следующим. Опоздал потому что проспал. Жена должна была меня разбудить, а у них собрание было, и она задержалась, разбудила меня, но было уже поздно» [34, д. 128, л. 4]. Молодой рабочий Виктор Лебедев так выражал свое несогласие с причиной исключения: «С одной стороны правильно, что меня исключили - есть такое постановление, с другой стороны - неправильно - ведь каждый может проспать» [21, д. 1414, л. 42]. Комсомолец Поляков оправдывался тем, что в обеденный перерыв пошел отдохнуть в комнату, попросив члена ВЛКСМ Дьячкову разбудить его через час, однако та, занявшись работой, забыла о его просьбе, в результате чего он проспал на 25 минут больше положенного времени [31, д. 171, л. 2].

Однако некоторые молодые ребята, недовольные материальным поощрением за свои труды, совершали прогулы осознанно, с целью быть уволенным и иметь возможность устроиться на новое место. Например, секретарь комсомольской организации завода «Ревтруд» Соловьева отмечала: «На заводе имеется немало случаев, когда комсомольцы опаздывают на работу, делают прогулы, иногда сознательно. В цехе №2 комсомольцы Хитров, Давыдов сознательно прогуляли работу с расчетом ухода с завода» [5, д. 159, л. 12]. Нередко молодые ребята отказывались работать в дни религиозных праздников, тем самым нарушая закон о трудовой дисциплине. Так, на заводе ТВРЗ комсомолец Дробышев прогулял 7 января, потому что уехал к тестю в село праздновать Рождество; комсомолец Артемов не вышел на работу по той же причине - справлял Рождество [3, д. 229, л. 21]. Комсомолку Шубину М.С. исключили из ВЛКСМ, что она во время религиозного праздника Медовый Спас дезорганизовала колхозников, заявив: «Я лучше пойду погуляю» [5, д. 373, л. 4].

При этом комсомол резко критиковал либеральное отношение со стороны комсомольских руководителей к нарушителям трудовой дисциплины, считая это недопустимым. Так, секретарь первичной комсомольской организации Завитаев за опоздание на работу комсомолки Дрониной не принял решение об исключении, аргументировав это обстоятельство следующим: «Ведь она опоздала по уважительной причине, уснула сама, вовремя не проснулась и хозяйка её не разбудила, вот она и опоздала». За проявленный либерализм Завитаев получил выговор со стороны Горкома [5, д. 389, л. 6]. Несмотря на критику либерального подхода к нарушителям указа, Ленинский комитет райкома комсомола встал на защиту комсомольца Сомова, использовавшего в обеденный перерыв больше положенного регламентом времени, заявляя: «Он не прогульщик, он хороший комсорг». Однако бюро Ленинского РК ВЛКСМ резко осудило комсомольскую организацию за такой подход к нарушителю трудовой дисциплины, «исправило ошибку» и исключило Сомова из рядов ВЛКСМ [34, д. 77, л. 16-17].

На заседании бюро Тамбовского Обкома комсомола указывали на тот факт, что ряд первичных организаций настолько затягивают с решением об исключении из ВЛКСМ за нарушение трудовой дисциплины, что некоторые молодые люди сидят в тюрьмах и оттуда возвращаются комсомольцами [5, д. 526, л. 151]. Особо показателен случай с комсомольской организацией Избердеевского района при неполной средней школе, где члены комитета так объясняли причины отказа от исключения прогульщиц: «Нам неудобно, свои ведь люди. Вы на бюро их исключите» [5, д. 389, л. 6]. Как мы видим, некоторые первичные комсомольские работники, несмотря на острую критику, не торопились выносить решение об исключении, относились по-товарищески к нарушителям трудовой дисциплины, поскольку прекрасно понимали, чем могли быть вызваны опоздания или прогулы.

Таким образом, социально-экономические настроения молодежи в довоенный период были многогранны и противоречивы. Среди молодых ребят нашлось немало активистов, которые, игнорируя сложности материального положения, показывали образцы социалистического труда, перевыполняя производственные планы, не жалея последних средств на нужды Родины. Как справедливо заметил С.А. Шинкарчук, многие молодые люди приняли новую жизнь, искренне поверили в новые ценности и в то, что они строят и уже почти построили новую жизнь [28, с. 23]. Вместе с тем наряду со здоровым энтузиазмом молодых ребят активно насаждался исполнительский уровень социально-экономической активности. При этом особую роль играл комсомол, который поддерживал инициативу юношей и девушек, используя как пропагандистские, так и репрессивные методы воздействия. Тем не менее, значительная часть молодежи проявляла пассивное сопротивление политике партии, уклонялась от общественных работ. Несмотря на всю тяжесть возможных последствий, среди молодежи наблюдались многочисленные факты критического отношения к колхозному строю, контрактации, займовым кампаниям, а также ужесточению в трудовом законодательстве. Рост недовольства и протестных настроений, разочарование в политике правящей партии среди молодых людей, были обусловлены как неудовлетворительным материальным положением, так и возрастающими социально-культурными потребностями юношей и девушек.

Библиография

советский молодежь стахановский ударничество

1. Беляева Н.М., Ковин В.С. Молодежь в общественно-политической жизни общества: учеб. пособие / Н.М. Беляева, В.С. Ковин; под ред. В.С. Ковина, Перм. гос. гуманит.-пед. ун-т. - Пермь, 2014. 174 с.

2. Фицпатрик Ш. Повседневный сталинизм. Социальная история Советской России в 30-е годы: город. 2-е изд. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН); Фонд Первого Президента России Б.Н. Ельцина, 2008. 336 с.

3. Государственный архив социально-политической истории Тамбовской области (ГАСПИТО). Ф. 1183. Оп. 1.

4. ГАСПИТО. Ф. 1155. Оп. 1.

5. ГАСПИТО. Ф. 1184. Оп. 1.

6. ГАСПИТО. Ф. 1195. Оп. 1.

7. ГАСПИТО. Ф. 1165. Оп. 1.

8. ГАСПИТО. Ф. 1221. Оп. 1.

9. Государственный архив Тамбовской области (ГАТО). Ф. Р-1499. Оп. 1.

10. Бердиев З.П. Формирование массового сознания советского народа в предвоенные годы, 1936-июнь 1941 гг.: На материалах КАО, ЧАО, КБАССР и Орджоникидзевского края: дис. … канд. ист. наук. Карачаевск, 2000. 258 с.

11. Стецура Ю.А. Молодежь в постреволюционном преобразовании России в 20-30-е годы. М.: Социум, 1998. 179 с.

12. ГАСПИТО. Ф. 1102. Оп. 1.

13. ГАСПИТО. Ф. 1180. Оп. 1.

14. ГАСПИТО. Ф. 1220. Оп. 1.

15. ГАСПИТО. Ф. 1173. Оп. 1.

16. ГАСПИТО. Ф. 1225. Оп. 1.

17. ГАСПИТО. Ф. 1175. Оп. 1.

18. ГАСПИТО. Ф. 1156. Оп. 1.

19. ГАСПИТО. Ф. 1221. Оп. 1.

20. Бург Д. Оппозиционные настроения молодежи в годы после «оттепели». Мюнхен, 1960. 64 с.

21. РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 23.

22. ГАСПИТО. Ф. 1196. Оп. 1.

23. Баберовски Й. Выжженная земля. Сталинское царство насилия : [пер. с нем.] / Й. Баберовски; М.: РОССПЭН : Политическая энциклопедия, 2014. 487 с.

24. Тамбовская правда. 1938г. № 151

25. ГАСПИТО. Ф. 1162. Оп. 1.

26. ГАСПИТО. Ф. 1194. Оп. 1.

27. Тамбовская правда. 1938г. № 162

28. Шинкарчук С.А. Общественное мнение в Советской России в 30-е годы: (По материалам Северо-Запада). СПб: Из-во СПбУЭФ, 1995. 143 с.

29. ГАСПИТО. Ф. 1169. Оп. 1.

30. ГАСПИТО. Ф. 1110. Оп. 1.

31. ГАСПИТО. Ф. 1176. Оп. 1.

32. ГАСПИТО. Ф. 1179. Оп. 1.

33. ГАСПИТО. Ф. 1223. Оп. 1.

34. ГАСПИТО. Ф. 1185. Оп. 1.

35. ГАСПИТО. Ф. 1228. Оп. 1.

36. Дьяченко М.В. Общественно-политические настроения в СССР накануне Великой Отечественной войны: 1939-1941 гг.: дис. ... канд. ист. наук. М., 2009. 186 с.

37. Ипполитов В.А. Раскулачивание в Центральном Черноземье на рубеже 1920-х-1930-х годов: роль комсомола // Genesis: исторические исследования.-2016.-3.-C. 42-56. DOI: 10.7256/2409-868X.2016.3.17574. URL: http://www.e-notabene.ru/hr/article_17574.html.

38. Катков А.П. Политический контроль в советском обществе в 20-30-е годы: дис. … канд. ист. наук. Саратов, 2000. 269 с.

39. Криворученко В.К. Молодежь, комсомол, общество 30-ых годов XX столетия: к проблеме репрессий в молодежной среде: Научная монография. М.: Московский гуманитарный институт, 2011. 166 с.

40. Слезин А.А., Чеботарев С.А., Провалова Л.В. и др. Тамбовский комсомол: грани истории. 1918-1945. Тамбов: Пролетарский светоч, 2008. 467 с.

41. Слезин А.А. Организационно-теоретические основы формирования монополии комсомола в молодежном движении советской России // Политика и Общество.-2015.-№ 12.-С. 1611-1626. DOI: 10.7256/1812-8696.2015.12.15574

42. Якимов К.А. Общественные настроения молодежи в годы массовых политических репрессий конца 1930-х гг. // Genesis: исторические исследования.-2016.-3.-C.234-251. DOI: 10.7256/2409-868X.2016.3.18907. DOI: 10.7256/2409-868X.2016.3.18907. URL: http://www.e-notabene.ru/hr/article_18907.html.

43. Бредихин В.Е. Предвоенный комсомол (1937-1941): Социально-демографическая характеристика состава//Альманах современной науки и образования. - 2015. - № 12. - С. 37-42.

44. Якимов К.А. Образ «врага народа» в комсомольской пропаганде 1937 года // Социодинамика. - 2015. - 7. - C. 65 - 77. DOI: 10.7256/2409-7144.2015.7.15642. URL: http://www.e-notabene.ru/pr/article_15642.html.

45. Слезин А.А. Комсомольский трагифарс под аплодисменты Сталину// Вестник Тамбовского государственного технического университета. 2006. Т. 12. № 2. С. 520-530.

46. Якимов К.А. «Краткий курс истории ВКП(б)» как фактор эволюции общественных настроений молодежи конца 1930-х годов // Человек и культура. - 2016. - 4. - C. 51-65. DOI: 10.7256/2409-8744.2016.4.19647. URL: http://www.e-notabene.ru/ca/article_19647.html.

47. Слезин А.А. Специфика политико-просветительсной работы среди молодежи российской провинции в конце 1950-х годов // Политика и Общество. - 2014. - 5. - C. 598 - 606. DOI: 10.7256/1812-8696.2014.5.12219.

48. Дорошина М.М., Слезин А.А. Эволюция кадрового корпуса первых секретарей областного, городских и районных комитетов ВЛКСМ Тамбовской области в 1937-1953 гг.//Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2014. № 12. Ч. 2. С. 60-64.

49. Слезин А. А. Политическое просвещение молодежи 1920-х годов как звено системы политического контроля // Политика и общество. 2010. № 3. С. 52-59.

50. Слезин А.А. Источниковая база истории раннего комсомола // Genesis: исторические исследования. -2012. - №2. - C. 108-148. URL: http://www.e-notabene.ru/hr/article_271.html.

51. Ипполитов В.А. Система политического просвещения в комсомоле первой половины 1930-х годов // Социодинамика. -- 2016. - № 2. - С. 196-225. DOI: 10.7256/2409-7144.2016.2.17586. URL: http://e-notabene.ru/pr/article_17586.html.

52. Слезин А.А., Пузырев А.Ю. Военная пропаганда в провинции 1930-х годов как инструмент защиты национальной безопасности СССР //Вопросы безопасности. -- 2012. - № 2. - С. 153-187. DOI: 10.7256/2306-0417.2012.2.264. URL: http://e-notabene.ru/nb/article_264.html.

53. Бредихин В.Е. Исключение как санкционная мера регулирования состава ВЛКСМ в период Великой Отечественной войны (1941-1945): опыт сравнительного анализа // Исторический журнал: научные исследования. - 2015. - 5. - C. 595-604. DOI: 10.7256/2222-1972.2015.5.17000.

54. Слезин А.А. "Скованные одной цепью"? (К постижению социокультурного феномена ВЛКСМ) // Человек и культура. - 2016. - 4. - C. 90-99. DOI: 10.7256/2409-8744.2016.4.20076. URL: http://www.e-notabene.ru/ca/article_20076.html.

55. Трофимова И.Н. Молодежь и социальное неравенство в современной России // Политика и Общество. - 2013. - 12. - C. 1452-1457. DOI: 10.7256/1812-8696.2013.12.10318.

56. Ипполитов В.А. Комсомольцы в колхозах: противоречивые итоги деятельности первой половины 1930-х годов // Политика и Общество. - 2015. - 9. - C. 1176 - 1185. DOI: 10.7256/1812-8696.2015.9.15093.

Размещено на Allbest.ru