Палеопатологические особенности неполовозрелого и подросткового населения среднесарматского времени, погребенного в могильниках Нижнего Поволжья

Размещено на http://www.allbest.ru/

Волгоградский филиал, РАНХиГС

Палеопатологические особенности неполовозрелого и подросткового населения среднесарматского времени, погребенного в могильниках Нижнего Поволжья

Перерва Евгений Владимирович

кандидат исторических наук

начальник

Аннотация

костный останки палеопатологический захоронение

Работа посвящена палеопатологическому изучению костных останков неполовозрелых индивидов и подростков в среднесарматского времени I- второй половины II вв. н.э., происходящих из подкурганных захоронений, с территории Нижнего Поволжья и Нижнего Дона. В процессе исследования оценивались особенности возрастной структуры группы. Рассматривался характер распространения патологических отклонений на зубной системе (зубной камень и эмалевая гипоплазия), на костях свода черепа (признаки пороза, маркеры железодефицитной анемии, воспалительные процессы), а также на костях посткраниального скелета. Всего изучен 21 индивид. Из них до 12 лет 19 костяков и два скелета в подростковом возрасте. При работе с костным материалом использовалась методика оценки патологических состояний на скелете человека, предложенная А.П. Бужиловой (1995, 1998). Учитывались частоты встречаемости поротического гиперостоза глазниц (cribra orbitalia) и костей свода черепа, признаки воспалительных процессов на костях посткраниального скелета в виде воспаления надкостницы, воспаление на внутренней поверхности костей свода черепа, заболевания зубов, травмы. Особое внимание уделялось патологиям зубной системы, а также развитию пороза костей черепа и посткраниального скелета. Научная новизна исследования заключается в том, что ранее антропологические материалы неполовозрелых индивидов и подростков среднесарматского времени в контексте палеопатологии не изучались. В результате исследования удалось установить, что детей в среднесарматское время в подкурганных захоронениях встречается мало, что вероятно связано с существованием иного обряда погребения неполовозрелого населения. Для среднесарматских детей было характерно длительное грудное вскармливание, существование специфического рациона, который базировался на мясомолочной диете. Также среднесарматские дети и подростки страдали болезнями, возникающими в результате нехватки микроэлементов и витаминов в организме.

Ключевые слова: средние сарматы, палеопатология, дети, подростки, зубной камень, эмалевая гипоплазия, анемия, цинга, голод, поротический гиперостоз

Abstract

This article is dedicated to the paleopathological examination of the remains of impuberal individuals and adolescents of the Middle-Sarmatian times from the near Kurgan burials, territory of the Lower Volga and Lower Don. During the process of this research, the specificities of the age structure of the group were being assessed. The character of pathological deviations was studied on the dentition (tartar and enamel hypoplasia), scull bones (signs of porosis, markers of iron-deficient anemia, inflammatory processes), as well as the bones of postcranial skeleton. Overall, 21 individual was subjected to this study. The scientific novelty consists in the fact that this article is the first to examine the anthropological materials of impuberal individuals and adolescents of the Middle-Sarmatian times in the context of paleopathology. In the result of this study, it was determined that during this timeframe there were not many children buried in near Kurgan Region, which is likely associated with the existence of other type of burial ritual of the impuberal population. The children of the Middle-Sarmatian period had prolonged breastfeeding and specific diet, which was based on meat and dairy. Thus, the illnesses, which emerge because of the lack of minerals and vitamins in the body, were common to the children of this period.

Keywords: Porotic hyperostosis, Famine, Scurvy, Anemia, Enamel hypoplasia, Tartar, Adolescents, Children, Paleopathology, Middle Sarmatians

Введение

Памятники среднесарматской культуры каккультурно-хронологического явления были выделены П.Д. Рау в 1927 году (Stufe A) ^[42]. Среднесарматская культура некоторыми учеными в XX в. называлась сусловской, по эпонимному памятнику - Сусловскому курганному могильнику, исследованному в 1924 и 1926 годах П.С. Рыковым ^[16].

Первую хронологию среднесарматской культуры разработал К.Ф. Смирнов, начало этого исторического периода он относ к концу II - началу I вв. до н.э. ^[25]. В настоящее время граница между ранне- и среднесарматской культурами была отодвинута к рубежу эр, а само становление археологического комплекса среднесарматской культуры связывается с приходом в Волго-Донские степи из глубин Азии аланов ^{[23, 24; 21,22; 17, 18]}. Ведущую роль в разработке новой проблем хронологии археологических комплексов среднесарматской культуры сыграли работы А.С. Скрипкина ^[23], И.В. Сергацкова ^[20], А.А. Глухова ^[7]. В результате их обобщающих исследований было установлено время существование среднесарматской культуры (I - вторая половина II вв. н.э.). Курганы среднесарматского периода чаще всего небольшие по размеру, преобладают захоронения под индивидуальной насыпью, но встречаются и погребения, впущенные в курганы бронзового времени. Основным типом могильного сооружения является подбой, нередки квадратные, средние и широкие четырехугольные ямы. Как правило, покойник в погребении расположен по оси могильной ямы или по диагонали, вытянуто на спине. Преобладающая ориентировка погребенного человека - головой на юг ^{[19, с. 93-94]}.

Состав инвентаря в могиле зависел от пола, возраста и социального статуса погребенного. В рядовых захоронениях наборы вещей стандартны и сравнительно немногочисленны. У детей это обычно сосуды, бусы украшения, редко - предметы туалета, оружие, иногда альчики. В богатых могилах - и мужских, и женских - инвентарь многочисленнее и разнообразнее ^{[14, с. 180]}.

Данная же работа посвящена палеопатологическому изучению костных останков неполовозрелых индивидов и подростков в среднесарматского времени I - второй половине II вв. н.э., происходящих из подкурганных захоронений, с территории Нижнего Поволжья и Нижнего Дона.

Материал и методика

Всего изучен 21 индивид. Из них до 12 лет - 19 костяков и два скелета в подростковом возрасте. Костный материал находится в плохой сохранности, в 19 случаях изучались черепа, у 14 детей были доступны для исследования кости посткраниального скелета. Всего полных костяков было рассмотрено 12 штук.

При работе с костным материалом использовалась методика оценки патологических состояний на скелете человека, предложенная А.П. Бужиловой ^{[5, 6]}. Оценивались возрастные особенности исследуемой группы. Для выявления возрастных зависимостей распространения заболеваний в детской группе все индивиды были разделены на возрастные когорты: грудной возраст - до 1 года; раннее детство - 1-3 года; первое детство - 4-7 лет; второе детство 8-12 лет; подростковый возраст - 12-16 лет. Данная рубрикация, наиболее широко применяемая в отечественной науке схема, принята на VII Всесоюзной конференции по проблемам возрастной морфологии, физиологии и биохимии в 1965 ^[4].

Обсуждение материала исследования

Возрастные особенности группы.

Характер распределения костяков по возрастным группам представлен в таблице 2. Чаще всего дети умирали в возрасте от 1 года до 3 лет, а также в период первого детства (4-7 лет). Меньше только в группе подростков - два индивида. Не смотря на то, ученые ^{[1, 3]}, которые исследовали половозрастной состав курганных могильников среднесарматского времени и указывали, что большая часть детей погребалась в возрасте до 1 года, данная подгруппа в нашей серии невелика - 3 индивида (табл. 1).

Как хорошо видно из возрастного описание исследуемой группы детей и подростков среднесарматского времени она малочисленна, всего лишь 21 индивид. Снижение количества детских и подростковых захоронений в I - второй половине II вв. н.э. по сравнению со раннесарматским периодом, было отмечено исследователями ранее ^{[1, с. 8; 3, с. 38; 2, с.13]}. Высокая встречаемость детских захоронений в среднесарматский период зафиксирована только в курганных могильниках, Первомайский и Старица (32,4 % и 52 %) ^[2]. Ученые пришли к выводу, что возможно в погребальных комплексах среднесарматского времени, погребались преимущественно пришлые группы, у которых погребальные традиции отличались от населения предшествующей эпохи. Вероятно, для новых мигрантных групп были характерны диспропорции в половозрастной структуре и традиция избирательного характера при погребении под курганами.

Зубные патологии.

В группе среднесарматских детей и подростков признаков кариеса обнаружено не было (табл. 2). Случаи кариеса редки и у взрослых сарматов I-II вв. н.э. Данный факт, скорее всего, отражает специфику рациона кочевников первых веков нашей эры. В некотором смысле это подтверждает картина проявления такого состояния на зубах как минерализованные отложения или «зубной камень». Частота его встречаемости даже выше чем на детских материалах предыдущей сарматской культуры (53/40,7%) (табл. 2). В тоже время характер проявления минерализованных отложений практически полностью совпадает с раннесарматскими детскими и подростковыми группами.

Появляется зубной камень у детей в возрасте от 1 до 3 лет, частота его повышается с возрастом и достигает своего пика у подростков, у которых в среднесарматской группе он присутствует у каждого (табл. 3).

Картина распространения зубного камня, выявленная в сарматских сериях, находит также аналогию и в группах с этой же территории, но хронологически более ранних: среднебронзовое и позднебронзовое время. Как указывают письменные источники, питались сарматы в основном продуктами животного происхождения: мясо, кобылье молоко, кровь животных, сыр, кисломолочные продукты, а также дикими животными ^{[10; 26;} 15 XVIII, 100). Вероятно, комплекс распределения патологий у взрослого населения, вполне соотносится с характером питания детей в рацион которых, скорее всего, также в подавляющем большинстве случаев входили мясомолочные продукты. Система питания, которая, приводит к снижению частоты встречаемости кариеса и повышению встречаемости зубного камня, а во взрослом состоянии и пародонтоза отражают стратегию питания, которая была описана М.В. Добровольской на материалах эпохи каменного века и эпохи бронзы из Прикубанья. Как считает исследователь отсутствие встречаемости кариеса в сочетание с широким распространением зубного камня, является следствием специфического питания, в котором преобладали белки животного происхождения, а также рацион дополнялся значительным количеством сырых, термически необработанных компонентов [8, с. 106]. В ряде письменных источников упоминается о любви сарматов употреблять сырую кровь своих лошадей или других животных, иногда замешанную с мукой в пищу ^{[13, XXVII]}.

Эмалевая гипоплазия. Визуально ее можно охарактеризовать как множественные дефекты в структуре эмали зуба, обусловленные недостаточностью и утончением ее развития. Проявляется в различных формах - от маленьких до больших отверстий или чаще всего глубокими и множественными линиями отсутствия эмали ^{[33, p. 44-45]}. Наличие эмалевой гипоплазии на зубах индивида говорит о том, что стресс он удачно преодолел, это так называемый палеопатологический парадокс. Причины возникновения недостаточности развития эмали разнообразны: плохое питание, инфекционные заболевания, паразитарные инвазии, переход от грудного вскармливания к обычной пище, если в целом: результат физиологического и пищевого стресса в период детства ^{[31, p. 25, 27; 37, р.351-352; 47, p. 405; 30, p.589; 49, p. 234; 43, p. 135]}. Чаще всего признаки недостаточности эмалевого покрова на зубах возникают в период от 1,5 до 2,5 лет и в 3-4 года. Ряд исследователей объясняют это различиями в традициях грудного вскармливания детей в древних обществах - в одних популяциях детей отнимают от груди в возрасте 12-18 месяцев, в других позже ^{[47, p. 399; 6, с. 144; 36, t. 47]}.

Частота встречаемости эмалевой недостаточности в группе достигает 26%, всего 5 наблюдений (табл. 2). Чаще всего отмечается она в старших возрастных группах второго детства и подростковом возрасте, когда большая часть постоянных зубов уже прорезалась, и линии эмалевой гипоплазии свидетельствуют о перенесенных стрессовых ситуациях в более ранний период жизни, что полностью соответствует палеопатологическим наблюдением и результатам исследования других ученых (табл. 3). Характер проявления на зубах эмалевой гипоплазии у средних сарматов дает возможность поддержать концепцию возникновения ее в результате комплекса неблагоприятных факторов. В тоже время период интенсивного формирования зубного камня, на коронках непостоянных зубов детей и подростков, который выпадает на время от 3 до 4 лет, возвращает нас гипотезе серьезного дисбаланса в организме детей, возникающий при переходе от грудного вскармливания к постоянной пище.

Признаки нехватки микроэлементов в организме.

В современной палеопатологии основными маркерами нехватки микроэлементов или витаминов в организме человека принято считать такие патологические состояния как поротически гиперостоз глазниц и костей свода черепа, а также пороз костей свода черепа и костей посткраниального скелета.

Поротический гиперостоз глазниц или cribra orbitalia, а также следы его на костях свода черепа считаются патологиями, которые возникают в результате нехватки железа в организме, а также нехватки витамина B12 ^[48]. Ряд ученых считают, что к недостаточности этих микроэлементов приводят диспепсические заболевания, голод, опухоли, инфекции, а также гельминтозные инвазии ^{[44; 39; 34; 32; 46]}.

Признаки анемии зафиксированы на черепах 9 индивидов из 19, что составляет 47,4 % от общей численности исследованных черепов. Всего было выявлено 8 случаев «cribra orbitalia» и 4 раза наблюдался поротический гиперостоз костей свода черепа (табл. 2). В трех случаях при наличии гиперостоза на теменных костях он сопровождался изменениями в глазнице, что говорит о системности заболевания. Тем не менее, и в случаи присутствия гиперостоза костей свода черепа были выявлены изменения в виде пороза на костях лицевого отдела черепа у ребенка 9-10 лет из погребения 7 кургана 1 могильника ЮАЭ.

Возрастные особенности проявления маркеров нехватки витамина B12 и железа в организме, указывают на то, что чаще всего они проявлялись у детей, начиная с грудного возраста и до 7 лет (табл. 3).

Практически аналогичная картина характерна и для проявления такой патологии как пороз костной ткани. Д. Ортнер и М. Эриксен, пороз костей черепа детей вместе с гипертрофической болезнью, в виде хорошо просматриваемых отверстии менее 1 мм в диаметре локализующиеся в тонкой костной поверхности, ассоциировали с таким состоянием как цинга ^{[40, p.212]}. Д. Ортнер с соавторами установил, что наиболее важным таксономическим признаком цинги, который можно макроскопически определить на костях, это пористость больших крыльев сфеноида (клиновидная кость), свода глазниц, альвеолярных краев верхней и нижней челюсти ^{[40, p.215; 41, p. 330; 38, p. 208-209]}. Этим патологиям могут сопутствовать пористость надорбитальной области глазниц, задней подглазничной части верхней челюсти, внутренней поверхности скуловых костей, внутренней поверхности альвеол, височной кости вокруг слухового отверстия, внутренней части коронарных отростков нижней челюсти, а также периостит на диафизах костей и пороз ребер, метафизарной и эпифизарной части длинных костей скелета, а также развитие поротического гиперостоза глазниц и костей свода черепа ^{[35, p.79; 29, p. 163-172; 45]}.

Выше описанные признаки нехватки витамина С были выявлены практически у половины детского населения 9 индивидов, что опять же составляет 47% от общей выборки исследованных черепов (табл. 2). В 6 случаях признаки пороза сопутствуют развитию гиперостоза глазниц и костей свода черепа.

Конечно же, нельзя сказать, что заболевания, связанные с нехваткой микреэлементов и витаминов в организме у средних сарматов имеют тотальный характер. Тем не менее, у 13 индивидов выявлены маркеры авитаминозов или железодефицитной анемии.

Наиболее вероятными причинами появления данных патологических состояний у сарматов могут быть систематические голодовки, распространение инфекций и гельминтозов. Подтверждение этим предположениям можно найти в письменных и этнографических данных.

Так, например, цинга, возникающая в первую очередь в результате недостаточного питания, могла случаться у сарматов, в зимний период. Проблемы с питанием у большинства кочевников, связаны с зимними бескормицами - джутами. По мнению А.А. Тортика и В.Е Михеева (2001), основу рациона номадов в зимнее время составляло мясо и молочные продукты длительного хранения ^{[27, с. 147]}. Потеря основного источника питания в холодный период года была для кочевников подлинным бедствием. Причина падежа скота разная - большая глубина и плотность снега, затяжные зимы, мощный наст, гололедица и продолжительные бураны. Все это в сочетании с природно-географическими особенностями региона, когда каждый второй или третий год обычно засушливый и малоурожайный, а падежи скота у кочевников случались практически каждые пять лет ^{[9, с. 141; 28, с. 293]}. Поэтому распростарнение маркеров нехватки витамина С в сарматских сериях может, является следствием эпидемий и авитаминозов, которым особенно сильно были подвержены дети. Так у античных авторов описаны случаи голода кочевников. Авл Гелий (II в. н.э.) пишет: «Скифы имеют привычку, когда в течение некоторого времени принуждены оставаться без пищи, стягивать живот широкими поясами, так как при этом голод не мучит их» ^{[12, с. 235]}. В неудачные сезоны, когда был высок процент падежа стада овец и лошадей - главного богатства сарматов и аланов, они голодали. Тогда мучимый голодом сармат питался кровью, которую получал, вскрыв жилы своей лошади, иногда смешав ее с молоком. Помня о периодах голодания, савромат-сармат «…наедался через каждые три дня до пресыщения…» (Схолии к Лукану, кн. III; Климент Александрийский, Педагог, III, 3, 24; Николай Дамасский, Свод странных обычаев) ^[11].

Гельминтозные инвазии также вполне вероятны для сарматских кочевников. Употребление в пищу сырых продуктов животного происхождения не однократно описывается в письменных источниках. Полиен (II в н.э.) упоминает «сарматов-конеедов». Квинт Энний пишет «… народы скифские, которые во время бегства питаются конской кровью, смешанной с молоком» ^{[12, с. 207]}. В условиях отсутствия пищи или при голоде, этот способ восстановления сил был единственным спасением сарматов. Вот как это описано в схолиях к Лукану: «Сарматы и мосхи вели продолжительную войну и, наконец, вынужденные голодом, смешали кровь лошадей с молоком, чтобы иметь возможность пить» (Схолии к Лукану, кн. III). Марк Аврелий Марциал (I в. нашей эры) в своей книге эпиграмм пишет: «пришел сармат, сытый кровью коня» ^{[11, с. 919]}. Климент Александрийский (III в. н.э.) в своем произведении «Педагог» дает подобную информацию о скифах-кочевниках: « … скиф несется куда хочет, мучимый голодом, он требует пищи у коня, последний предоставляет ему свои жилы и отдает господину все, что имеет - кровь; таким образом, конь для кочевника является средством передвижения и пищей» ^{[11, с. 281]}.

Воспалительные процессы.

Признаки воспаления костной ткани были в среднесарматской выборке зафиксированы исключительно на костях свода черепа, 3 наблюдения, что составляет 15,8% от общей выборки исследованных черепов (табл. 2). Не выявлено признаков воспалительного процесса только в двух возрастных группах у грудничков и у детей 8-11 лет, в остальных выборках зафиксировано по одному случаю (табл. 3).

Несмотря на то, что характер выявленных воспалений у рассмотренных трех индивидов разный, во всех этих случаях воспалительные процессы сопровождались другими патологическими процессами. В первую очередь это пороз костей скелета и следы поротического гиперостоза, что опять же говорит о системности заболеваний, которые осложнялись развитием воспалительного процесса костной ткани. Вероятно перед нами признаки, длительных хронических болезней, которые могли возникнуть в результате продолжительного голода, паразитарной инвазии или развития инфекции специфического характера.

Выводы

1. Количество детских захоронений в среднесарматское время по сравнению с предыдущим периодом сарматской истории снижается, что и проявилось в малочисленности исследуемой группы. Вероятно, у кочевников в I - второй половине II вв. н.э. не бытовало обычая хоронить всех умерших детей под курганами или у сарматов этого времени существовали альтернативные способы избавления от покойников, не имевших высокого социального статуса.

2. В группе детей и подростков средних сарматов не зафиксированы следы или признаки травматических повреждений на черепе или костях посткраниального скелета. Поэтому можно предположить, что дети кочевников Нижнего Поволжья и Подонья I - второй половине II вв. н.э. не принимали участия в активных боевых столкновениях, которые были характерны для сарматских племен этого периода.

3. Серьезное влияние на здоровье детей оказывал и специфический рацион кочевников-сарматов, который базировался на мясомолочной диете с высоким содержанием сырых термически не обработанных продуктов животного происхождения. Такое питание имело свои достоинства и недостатки. Очевидным положительным эффектом было, то, что специализация на мясомолочной диете предотвращала развитие кариеса - основного заболевания зубов, характерное для более позднего средневекового и современного населения. К отрицательным моментам такого рациона можно отнести то обстоятельство, что с плохо термически обработанным мясом, сырой кровью и субпродуктами, в организм человека могли проникать паразиты, носителями которых становились, конечно же, и дети. Наличие высоких частот встречаемости маркеров железодефицитной анемии и недостатка витамина B12 в исследуемой серии, как раз могут быть следствием распространения гельминтозных инвазий.

Еще одним недостатком мясомолочной диеты, скорее всего было, недостаточное количество в ней свежих продуктов растительного происхождения, которые бы восполняли нехватку важных для организма микроэлементов и витаминов, таких как А и С.

4. У кочевников I - второй половины II вв. н.э., вероятно, систематически случались длительные периоды голода, возникающие в результате падежа скота - джутов. В такие тяжелые периоды жизни у сарматов происходили обострения авитаминозов, проявлявшиеся в первую очередь у детей и приводящие к возникновению очагов развития цинги. Подтверждение этому зафиксированы на антропологических материалах подростков и детей в виде высоких частот встречаемости пороза костей свода черепа.

5. Отметим еще один специфический фактор, который влиял на здоровье детей кочевников, это переход от грудного вскармливания к постоянной пищи, который у средних сарматов, вероятно, также как и у ранних сарматов происходил в 2-3 года. Т.е. кормление грудью у кочевников, скорее всего, продолжалось достаточно длительный период. Этот рубеж перехода к обыденному рациону питания сопровождался так называемой «перестройкой организма», и являлся для детей сильнейшим физиологическим стрессом, маркирующийся развитием зубного камня на молочных зубах и появлением эмалевой недостаточности на постоянных коронках, и скорее всего, осложнялся витаминной недостаточностью.

6. Наличие у детей и подростков среднесарматского времени целого комплекса различных патологических отклонений на костной системе, говорит о чрезвычайно высокой резистентности древнего населения к воздействию негативных факторов окружающей среды и сильной иммунной защите организма, который отличался крайне высоким уровнем адаптации к условиям жизни в кочевой среде степей Прикаспия.

Таблицы.

Таблица 1

Возрастные особенности детской и подростковой серии среднесарматского времени

Таблица 2

Признаки некоторых патологических состояний на черепе и костях посткраниального скелета

Таблица 3

Возрастные зависимости в проявлении некоторых патологических состояний в детской и подростковой серии среднесарматского времени

^[1]Подразумевается набор признаков из бланка «Scorbutic skeletons », разработанный А.П. Бужиловой.

Библиография

1. Балабанова М.А. Хронологические особенности половозрастной структуры сарматских групп Нижнего Поволжья // Вест. Волгоград., гос. ун-та Сер. 4., ист. 2009, №1(15), с. 5-12.

2. Балабанова М.А., Клепиков В.М., Коробкова Е.А., Кривошеев М.В., Перерва Е.В., Скрипкин А.С. Половозрастная структура сарматского населения Нижнего Поволжья: погребальная обрядность и антропология: монография / отв. ред.: д-р ист. наук М.А. Балабанова, д-р ист. наук А.С. Скрипкин; Волгоградский государственный университет. Волгоград: Изд-во Волгоградского филиала ФГБОУ ВО РАНХиГС, 2015. 272 с.

3. Батиева, Е.Ф. Население Нижнего Дона в IX в. до н.э. IV в. н.э. (палеоантропологическое исследование) - Ростов н/Д: Изд-во ЮНЦ РАН, 2011. 160 с.

4. Богатенков Д. В., Дробышевский С.В., http://www.ido.edu.ru/psychology/anthropology/7.html.

5. Бужилова А.П. Древнее население: (Палеопатологические исследования). М., 1995. 189 с.

6. Бужилова А.П. Палеопатология в биоархеологических реконструкциях // Историческая экология человека. Методика биологических исследований. М., 1998. С. 87-147.

7. Глухов А.А. Сарматы междуречья Волги и Дона в I - первой половине II в.н.э. Монография. Волгоград. Изд-во: Волгогр. Науч. изд-во. 2005 - 238 с.

8. Добровольская М.В. Население эпохи бронзы в Прикубанье: Некоторые аспекты изучения антропологического источника // OPUS: Междисциплинарные исследования в археологии, 2005, № 5, с. 95-112.

9. Железчиков Б.Ф. Ранние кочевники Южного Приуралья: диссертация... доктора исторических наук: 07.00.06 / Ин-т археологии.-Москва, 1979. 189 с.

10. Клавдий Элиан. О животных / Клавдий Эллиан // ВДИ. 1948. № 2 (24). С. 223-227. В работе: Известия древних писателей о Скифии и Кавказе / В. В. Латышев.

11. Латышев В.В. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе / В.В. Латышев // ВДИ. 1948. № 2 (24); № 3 (25).

12. Латышев В.В. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе /В.В. Латышев // ВДИ. 1949. № 2 (28); № 3 (29).

13. Лукан Марк Анней. Фарсалия, или Поэма огражданской войне / Лукан Марк Аней ; пер. Л. Е. Остроумова. М.: Ладомир: Наука, 1993. 348 с.

14. Мошкова М.Г. 1989. Хозяйство, общественные отношения, связи сарматов с окружающим миром // Археология СССР. Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время Серия: Археология СССР. М.: Наука, 1989. 464 с.

15. Плиний Страший. Естественная история / Плиний Старший ; пер. Н. М. Подземской // Античная география. М.: Географгиз, 1953. С. 238-262.

16. Рыков С.П. Сусловский курганный могильник // Ученые записки Саратовского государственного университета. 1925-Т. 4., вып. 3. С. 28-102.

17. Сергацков И.В. Сарматские курганы на Иловле - Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2000. 396 с.

18. Сергацков И.В. О конечной дате раннесарматской культуры // НАВ. 2000. Вып. 3. С. 113-122.

19. Сергацков И.В. Анализ сарматских погребальных памятников I-II вв. н.э. // Статистическая обработка погребальных памятников Азиатской Сарматии. Вып. III. Среднесарматская культура / Отв. Ред. М.Г. Мошкова. М.: Вост. Лит., 2002. 143 с.

20. Сергацков И.В. К хронологии среднесарматской культуры Нижнего Поволжья // Сарматские культуры Евразии: проблемы региональной хронологии. Доклады к 5 международной конференции «Проблемы сарматской археологии и истории». Краснодар, 2004. С. 107-116.

21. Симоненко А.В. Особенности раннесарматской культуры Северного Причерноморья // Раннесарматская культура: формирование, развитие, хронология: Материалы IV международной конференции «Проблемы сарматской археологии и истории». Вып. 1. Самара: Изд-во СНЦ РАН, 2000. С. 158-164.

22. Симоненко А.В. Соотношение ранне-и среднесарматской культур в Северном Причерноморье // Раннесарматская культура: формирование, развитие, хронология: Материалы IV международной конференции «Проблемы сарматской археологии и истории». Вып. 2. Самара: Изд-во СНЦ РАН, 2000. С. 187-204.

23. Скрипкин А.С. Азиатская Сарматия. Проблемы хронологии и ее исторический аспект - Саратов. Изд-во Сарат. ун-та, 1990. 299 с.

24. Скрипкин А.С. Этюды по истории и культуре сарматов / А.С. Скрипкин. Волгоград, 1997. 103 с.

25. Смирнов К.Ф. Сарматы Нижнего Поволжья и междуречья Волги и Дона в IV в. до н.э. II в. до н.э. (историко-археологический очерк) / К.Ф. Смирнов // СА. 1974. № 3. С. 33-45.

26. Страбон. География: в 17 кн. / Страбон ;пер., вступ. ст. и коммент. Г. А. Стратановского. М.: Ладомир, 1994. 944 с.

27. Тортика А.А., Михеев В.К. Методика эколого-демографического исследования традиционных кочевых обществ Евразии / А.А. Тортика, В.К. Михеев // Археология восточноевропейской лесостепи: Вып. 15: Средневековые древности евразийских степей. Воронеж, 2001. 236 с.

28. Ямсков А.Н. Традиционное скотоводство и природная среда: культурно-экологические аспекты взаимодействия / А.Н. Ямсков // Этническая экология: теория и практика. М.: Наука, 1991. 274 с.

29. Brickley M., Ives R. Skeletal Manifestations of Infantile Scurvy // American Journal of Phisical Anthropology, 2006, Vol.129, P.163-172.

30. Cohen M.N. Paleopathology at the origins of agriculture / M.N. Cohen, G.L. Armelagos. Orlando: Academic Press, 1984. P. 585-601.

31. Goodman A.H., Martin D.L., Armelagos G.L., Clark G. Indications of Stress from Bone and Teeth // Paleopathology at the origins of agriculture. Eds. Cohen M.N. and Armelagos G.L. Orlando, 1984. P. 13-49.

32. Kozak J., Krenz-Niedbaja M. The occurrence of cribra orbitalia and its association with enamel hypoplasia in a medieval population from Koіobrzeg, Poland, Variability and Evolution, 2002, Vol. 10. P. 75-82.

33. Larsen C.S. Bioarchaeology: interpreting behavior from the human skeleton - Cambridge University Press, 1997. 461 p.

34. Lallo, J., Armelagos G.J., Mensforth R.P. The Role of Diet, Disease, and Physiology in the Origin of Porotic Hyperostosis. Human Biology 49:47, 1977. P. 1-483.

35. Maat G.J.R. Scurvy in Adults and Youngsters: the Dutch Experience. A Review of the History and Pathology of a Disregarded Disease // International Journal of Osteoarchaeology. 2004. № 14.p.77-81.

36. Maclellan E. Linear Enamel Hypoplasia: What Can it Say About the Condition of Childhood? // Totem: The University of Western Ontario Journal of Anthropology Volume 13, Issue 1, Article 7, 6-21-2011 P. 41-52.

37. Malville N.J. Enamel Hypoplasia in Ancestral Puebloan Populations From Southwerstern Colorado: I. Permanent Dentition / N.J. Malville // American Journal of Phisical Anthropology. 1997.-№ 102. P. 351-367.

38. Melikian M., Waldron T. An Examination of Skulls from Two British Sites for Possible Evidence of Scurvy // // International Journal of Osteoarchaelogy, Vol. 7, 2003, P. 207-212.

39. Mensforth, R., Lovejoy C., Lallo H., Armelagos G. The Role of Constitutional Factors, Diet and Infectious Disease in the Etiology of Porotic Hyperostosis and Periosteal Reactions in Prehistoric Infants and Children. Medical Anthropology, N.2: 1978. P. 1-59.

40. Ortner D.J., Ericksen M.F. Bone Changes in the Human Skull Probably Rusulting from Scurvy in Infancy and Childhood // International Journal of Osteoarhaeology. 1997. Vol. 7. p. 212-220.

41. Ortner D.J., Kimmerle E.H., Diez M. Probably Evidence of Scurvy in Subadults From Archeological Sites in Peru. // American Journal of Physical Anthropology. 1999. Vol. 108.

42. Rau P. Die Hugelgraber romisher Zeit an Unteren Wolga. P.D. Rau.Pokrowsk, 1927. 112 p.

43. Reid D.J. Brief Communication: The Timing of Liner Hypoplasias on HumanAnterior Teeth / D.J. Reid, M.C. Dean // American Journal of Physical Anthropology. 2000. Vol. 113. P. 135-139.

44. Stuart-Macadam P. Porotic hyperostosis: Changing interpretations // Human Paleopathology. Current Sytheses and Future Options. Edited by Donald J. Ortner and Arthur C. Aufderheide/ A Symposium held at the International congress Anthropological and Ethnological Sciences Zagreb, Yugoslavia, 24-31 July 1988. W-L.: Smithsonian Institution Press, 1988. P. 36-39.

45. Stuart-Macadam P. Porotic Hyperostosis: A New Perspective // American Journal of Physical Anthropology 87: 1992. P. 39-47.

46. Suby J.A. Porotic hyperostosis and cribra orbitalia in human remains from southern Patagonia // AnthropologicAl Science Vol. 122(2). 2014. P. 69-79.

47. The Cambridge Encyclopedia of Human Paleopathology by Arthur C. Aufderheide & Conrado Rodriguez-Martin. United Kingdom, Cambridge University Press, 1998. 478 p.

48. Walker Ph.L., Bathurst R., Richman R., Gjerdrum Th., Andrushko V.A., The Cause of Porotic Hyperostosis and CribraOrbitalia: A Reappraisal of the Iron-Deficience Anemia Hypothesis // American Journal of Physical Anthropology 2009, № 139, P. 109-125.

49. Wright L.E. Intertooth Patterns of Hypoplasia Expression: Implications for Childhood Health in the Classic Maya Collapse // American Journal of Phisical Anthropology. 1997. Vol. 102. P. 233-247.

Размещено на Allbest.ru