Потребность в безопасности. Правовой статус ВЧК - ГПУ – ОГПУ в структуре советского государства

23 июня 1921 г. ВЦИК издает декрет об объединении всех революционных трибуналов республики. Декрет устанавливал, что срок лишения свободы по приговорам чрезвычайных комиссий, без направления дела для судебного разбирательства в народные суды или трибуналы, понижался до двух лет. Принуждение к таковому ограничивалось лицами, уличенными в принадлежности к антисоветским политическим партиям или к явно белогвардейским элементам. Все остальные дела, находившиеся в производстве чрезвычайных комиссий, обязательно направлялись в особые камеры народного суда, подлежащие образованию при каждой чрезвычайной комиссии. В местах, объявленных на военном положении, предоставленные чрезвычайным комиссиям права по применению всех мер наказания, вплоть до расстрела, ограничивались исключительно тремя категориями преступлений: а) по делам о шпионаже; б) по делам о бандитских преступлениях; в) по участию в открытом вооруженном восстании. Для соблюдения формальностей и успокоения трибуналов, все чрезвычайные комиссии обязывались отчитываться о приговорах, вынесенных во внесудебном порядке, перед Верховным Трибуналом.[17, 1921, № 51, ст. 294].

На протяжении всего периода совместного существования двух чрезвычайных органов - ВЧК и Ревтрибуналов отношения между ними носили неровный, скачкообразный характер. Но всегда они отличались сложностью и противоречивостью. Вторая особенность отношений заключалось в том, что в условиях гражданской войны несомненный приоритет имела ВЧК. Неоднократные попытки разделить чрезвычайные полномочия неизбежно заканчивалась в пользу ВЧК. С началом мирного периода деятельность двух чрезвычайных органов переориентируется, в результате чего их полномочия соприкасаются все реже. И еще одна особенность общего характера: в советской России фактически действовали не две системы судов, как утверждается в большинстве публикаций, а три. Это система общих судов и система двух чрезвычайных судов - ВЧК и революционных трибуналов. Действовали они в разных условиях и имели разную степень важности для власти, но все они исполняли роль охранителя власти. При таком положении благом было уже то, что тройная система судов была характерна только для периода военного противостояния, и время ее существования было ограничено только этим периодом.

Проходившие в 1921 г. перемены в главных направлениях и методах работы ВЧК, их структуре и кадровом составе явились подготовительным этапом для их генеральной перестройки. Наступивший мирный период, стабилизация внутриполитической обстановки в стране, изменение экономической политики диктовали необходимость реорганизации службы государственной безопасности. Чрезвычайные формы и методы работы в новых условиях изжили себя, не отвечали новому этапу в развитии страны. Но при всей заявленной глубине реформирования ВЧК, руководством большевиков постоянно подчеркивалось, что чрезвычайные органы и впредь будут играть важную роль в государственной системе власти. Общий подход состоял в том, что без политического насилия, а, следовательно, без чрезвычайных мер и чрезвычайных органов новое общество построить невозможно. « История показала, что без революционного насилия невозможно достигнуть победы. Без революционного насилия, направленного на прямых врагов рабочих и крестьян, невозможно сломить сопротивление эксплуататоров. А с другой стороны, революционное насилие не может проявляться и по отношению к шатким, невыдержанным элементам самой трудящейся массы», - писал В.И. Ленин.[1, т. 40, с.117]. Таким образом, объектов приложения усилий ВЧК оставалось достаточно много. Отсюда и твердая убежденность вождей в необходимости террора и в мирных условиях. Руководство понимало, что в социализм придется тащить Россию насильственно. Отсюда неизбежность применения насилия на всех стадиях строительства нового общества. Таким образом, провозглашенная с окончанием войны политика гражданского мира оставалась не более чем декларацией. В этих условиях неизбежно существование в длительной перспективе органов государственной безопасности, что было со всей ясностью заявлено Лениным в докладе на IX Всероссийском съезде Советов в декабре 1921 г. Без такого учреждения, как ВЧК, « власть трудящихся существовать не может, пока будут существовать на свете эксплуататоры».[1, т. 44, с. 328]. Вместе с тем Ленин считал, что надо провести реформу ВЧК, определить ее функции и компетенцию и ограничить ее работу задачами политическими. Действительно, мирные условия требовали перехода к законным методам государственного управления. В тоже время нельзя забывать о том, что введение нэпа не означало никакой новой исторической перспективы или нового социального порядка. Большевики продолжали руководствоваться программой, принятой на VIII съезде РКП (б), которая в качестве стратегической цели определяла построение социализма, поэтому в своей основе не менялись и методы и формы реализации программных целей, так как достигать их приходилось в условиях неприятия идеи социализма большинством населения. В условиях нэпа наступило лишь смягчение репрессий и ликвидация наиболее одиозных проявлений беззакония, характерных для периода « военного коммунизма». Просто уже объективно нельзя было проводить террор в прежних размерах. Тем более руководство прекрасно сознавало, что проведение реформ может сопровождаться ослаблением власти. Отсюда общий тезис: нэп уступка в экономике, но не в политике, враг еще не разбит до конца, поэтому методы террора, теперь, правда, тайного, должны оставаться одним из методов управления страной, только, немного по- новому. « Новая экономическая политика требует новых способов новой жестокости кар».[1, т. 54,с. 160].

Подготовка к масштабной реорганизации органов ВЧК началась в конце 1921 года. 1 декабря Ленин набросал проект постановления Политбюро ЦК РКП (б) о ВЧК, в котором предусматривались «серьезные умягчения»: сужение ее компетенции и права ареста, ограничение сроков расследования дел одним месяцем с рассмотрением их судами, а также изменении е названия комиссии. В тот же день проект рассмотрело Политбюро и поручило его исполнение комиссии в составе Л.Б. Каменева, Д.И. Курского и Ф.Э. Дзержинского. Состоявшаяся в том же месяце XI партийная конференция также высказалась за сужение круга обязанностей ВЧК и ее реорганизацию. В конце декабря на IX Всероссийском съезде Советов Ленин предложил ограничить ее функции задачами политическими при всемерном укреплении законности.

В январе 1922 г. вопрос о ВЧК был вновь рассмотрен Политбюро и 6 февраля ВЦИК был принят декрет « Об упразднении Всероссийской чрезвычайной комиссии и о правиле производства обысков, выемок и арестов».[17, 1922, № 16,ст. 160]. ВЧК и ее подразделения на местах упразднялись. Их задачи передавались Государственному Политическому Управлению (ГПУ) при наркомате внутренних дел РСФСР. В губерниях вместо ЧК при губисполкомах создавались политические отделы. ГПУ поручалась борьба со шпионажем, бандитизмом, подавление вооруженных выступлений, охрана транспортных коммуникаций и границ республики, расследование всех противогосударственных выступлений. Условия производства арестов и обысков и иных следственных действий документом устанавливались достаточно жесткие. Так, обвиняемому должно было быть предъявлено конкретное обвинение не позднее двух недель со дня ареста, а все расследование закончится в двухмесячный срок. Лишь в исключительных случаях срок содержания под арестом мог быть продлен Президиумом ВЦИК. Декрет также устанавливал важную норму, которая регулировала отношения ГПУ и Ревтрибуналов: «…Впредь все дела о преступлениях, направленных против советского строя или представляющих нарушение законов РСФСР, подлежат разрешению исключительно в судебном порядке революционными трибуналами или народными судами по принадлежности».[17, 1922, № 16,ст. 160]. Таким образом, можно говорить о конце периода чрезвычайного положения и чрезвычайных полномочий органов государственной безопасности в системе государственной власти и одновременно о конце периода неопределенности в отношениях ВЧК и трибуналов. С ликвидацией в октябре 1922 года Ревтрибуналов эта проблема утратила свое значение.

Подчинение органов госбезопасности Наркомату внутренних дел, а губернских отделов ГПУ губисполкомам советов, включило секретную службу в государственную систему управления страной. Одновременно необходимо подчеркнуть следующий момент. Упразднение ВЧК и создание ГПУ не означало просто смену вывески, хотя и вывеску надо было сменить: уж слишком «потрепанным» и нарицательным стала аббревиатура ВЧК в глазах населения и мировой общественности. Это слишком простое объяснение. В действительности менялась их функциональная предназначенность. На первый план выдвигалась информационная работа. Если ВЧК действовала как чрезвычайный орган, обладая практически неограниченными полномочиями, то ГПУ при НКВД РСФСР, являясь составной частью государственного аппарата управления, руководствовалась положениями о данном аппарате, закрепленными в Конституции. Органы госбезопасности стали юридически конституционными и тем самым был завершен переход от « чрезвычайщины» к государственности. Как показала дальнейшая практика, закрепление правового статуса не мешало органам госбезопасности легко переходить к чрезвычайным мерам, но теперь всегда обоснованно с юридической точки зрения.

В связи с образованием СССР постановлением ЦИК СССР от 15 ноября 1923 г. создается Объединенное государственное политическое управление (ОГПУ) при Совнаркоме СССР как орган, объединявший и координирующий работу республиканских ГПУ по борьбе с контрреволюцией, шпионажем и бандитизмом. Права и обязанности ОГПУ получили законодательное закрепление в Конституции Союза ССР 1924 года. В главе девятой Конституции функции ОГПУ определялись как борьба с политической и экономической контрреволюцией, шпионажем и бандитизмом. Она учреждалась при СНК СССР, председатель входил в состав СНК с правом совещательного голоса. Надзор за закономерностью деятельности ОГПУ осуществлялся прокурором СССР.[23]. Таким образом, процесс закрепления правового статуса органов безопасности был завершен. Теперь они могли действовать на законных основаниях. В мае 1922 г. сессия ВЦИК приняла Уголовно - процессуальный кодекс и положение о прокурорском надзоре. По этим законодательным актам ГПУ становилось органом дознания (а по делам о контрреволюции органом предварительного следствия) поднадзорным прокурору.[24]. Прокурор давал санкцию на арест обвиняемых, обязательные для ГПУ указания по расследованию, решал вопросы предания суду и прекращения дела, возникшего в ГПУ. По положению об ГПУ, принятого ЦИК СССР 13 января 1923 года, надзор за деятельностью ГПУ осуществлялся Прокурором Верховного Суда СССР, в том числе и наблюдение за дознанием, проводимым органами ГПУ.

Подвергся реорганизации и низовой чекистский аппарат. Уездные политбюро ликвидировали и вместо них ввели институт уездных уполномоченных губотделов ГПУ. Они назначались по согласованию с губкомами партии и только два учреждения могли решать вопрос об их отзыве или замене: ГПУ и губкомы. Подчинялись уполномоченные секретно - оперативному отделу, имели небольшой штат сотрудников. Обращает на себя внимание параграф должностной инструкции, озаглавленной « Взаимоотношения с парткомами и исполкомами». Теперь руководитель подразделения ГПУ отчитывался только перед руководителями партийного комитета и исполкома Совета. Не реже двух раз в месяц уполномоченный ГПУ был обязан информировать секретаря уездного комитета РКП (б) и председателя исполкома Совета о положении в уезде и получать от них сведения, необходимые для оперативной работы.[19, д.31, л. 19]. В дальнейшем руководитель ГПУ при необходимости информировал исключительно первого секретаря партийного комитета. Представители Губотделов ГПУ избирались в составы руководящих партийных и советских органов. Как правило, начальники губотделов избирались членами бюро губкомов РКП (б) и президиумов исполкомов губернских Советов. В результате происходило интенсивное сращивание органов безопасности и государственных органов.

Хотя курс на превращение ОГПУ действительно в органы государственной безопасности в 1920 - е годы и имел внутреннюю логику, тем не менее, он был непоследователен, о чем свидетельствует периодическое выпадение ГПУ из правового поля страны, посредством наделения их чрезвычайными полномочиями. Основным мотивом при этом опять же выступала « революционная необходимость». Хроника выпадения ОГПУ из правового поля страны в 1920-е годы совпадает с возникновением необходимости конкретных криминальных и политических проблем. Так, например, произошло в 1922 году. 9 марта 1922г. органам ГПУ предоставляется право непосредственной расправы в отношении лиц, уличенных в вооруженных ограблениях, уголовников-рецидивистов и лиц, пойманных с оружием на месте преступления. Предоставлялось также право ссылки в г. Архангельск и заключения в концлагерь анархистов, левых эсеров и все уголовников-рецидивистов.[25]. 10 августа 1922г. декретом ВЦИК предоставляется право административной высылки лиц, причастных к контрреволюционным выступлениям, на срок не более трех лет. [17, 1922, № 51, ст. 646]. 16 октября 1922г. постановление Президиума ВЦИК устанавливало: 1. В целях скорейшего искоренения бандитских налетов и вооруженных ограблений предоставить ГПУ право внесудебной расправы вплоть до расстрела в отношении всех лиц, взятых с поличным на месте преступления (ст. 76, 183 ч.2, 184 УК). 2. В дополнение и развитие постановления ВЦИК о порядке высылки лиц, признаваемых социально - опасными, предоставить Комиссии при НКВД (по высылке) право высылать или заключать в концлагерь (принудительных работ) не свыше 3 лет: а) деятелей антисоветских политических партий (ст. 60,61, 62 УК); б) лиц, дважды судимых за преступления, предусмотренные ст. ст. 76, 85, 93, 140, 170,171, 180, 182, 184, 189, 190, 191, 220 УК. С целью согласования деятельности судебных учреждений Республики, лицо прокурорского надзора и органов ГПУ при исполнении возложенных на них задач постановляет ограничить функции прокурорского надзора за следствием по делам политическим и по обвинению в шпионаже (ст.ст. 57 - 73 и 213 УК), ограничившись исключительно наблюдением за точным соблюдением органами ГПУ правил, означенных в ст. 7 Положения о ГПУ (прокурор ограничивался исключительно формальным наблюдением за правильностью ведения следствия). По остальным делам прокурорский надзор сохранялся в полном объеме. Для наблюдения за деятельностью ГПУ прокурор Республики назначал специального помощника Прокурора республики, а на местах помощников губернских прокуроров. Отношения органов прокуратуры с органами ГПУ имеют место исключительно через начальника ГПУ. Предоставить ГПУ права вынесения внесудебных приговоров по делам о должностных преступлениях сотрудников ГПУ исключительно коллегии ГПУ и всякий раз с ведома НКЮ. Секретные сотрудники ГПУ при слушании дела о преступлениях ими раскрытых не подлежат вызову в суд.[19, Ф.655, оп.1, д.1,л.18]. 8 марта 1923 года принимается « Положение о чрезвычайных мерах охраны революционного порядка»[17, 1923, № 21,Ст. 249]. Значение этого документа состоит в том, что он на долгосрочной основе определял законные возможности вывода ОГПУ из-под действия ограничивающих применение репрессий законов. В принципе, наличие законов, регулирующих деятельность государственных органов в чрезвычайных обстоятельствах, дело обычное и необходимое. Но закон 1923 года в условиях политизировано - враждебного состояния государства приобретал другой ракурс. Он давал возможность применения чрезвычайных мер наказания против « классовых врагов» и «неудобных» с точки зрения властей социальных групп населения. Не случайно, определяя форму введения (исключительное и военное положение), законодатель трактует случаи введения исключительного положения в первую очередь как контрреволюционные выступления и иные посягательства на рабоче-крестьянскую власть и ее отдельных представителей или серьезную угрозу таких выступлений и посягательств. Как неисполнение или противодействие законным распоряжениям власти со стороны отдельных граждан, поскольку эти правонарушения грозят принять массовый характер. Введение исключительного и военного положения означало право налагать административные взыскания в виде лишения свободы и штрафов, высылки из пределов проживания в определенные районы страны, учреждать революционные трибуналы с правами военных, действующих в боевой обстановке; изымать из общей подсудности с передачей революционному трибуналу определенные категории дел».[17, 1923, № 21,Ст. 249].Размытость определений «исключительное положение» и «военное положение» давали возможность при необходимости проведения массовых акций репрессивного характера.

Наделение чрезвычайными полномочиями ОГПУ с завидной регулярностью регулярно продолжалось и в последующие годы. Так, вновь встает вопрос о наделении ОГПУ чрезвычайными полномочиями в конце 1923 г. 27 декабря 1923 г. в записке В.Р. Менжинскому, Дзержинский просит подготовить для ЦК доклад о состоянии борьбы с бандитизмом, указав на слабость мер уголовного розыска, особенно в деревне. 29 января 1924 г. он направил письмо в Политбюро ЦК РКП (б), в котором отмечал, что до последнего времени не удалось ликвидировать политический и уголовный бандитизм. Имели место ограбления представителей польской, итальянской, британской и персидской дипломатических миссий и дипкурьеров. Одну из причин такого положения Дзержинский видел в волоките судов, в несостоятельности действий уголовного розыска, милиции и ОГПУ. Он рекомендовал руководство борьбы с бандитизмом возложить на ОГПУ и его местные органы, оперативно подчинив им для этой цели уголовный розыск и милицию. Политбюро приняло предложение Дзержинского. Постановлением ЦИК СССР от 28 марта 1924 г. усиливались права ОГПУ в части административных высылок, ссылок и заключения в концлагерь. Взамен «комиссии НКВД по административным высылкам» учреждались « Особые Совещания» в составе 3 членов коллегии с обязательным участием прокурорского надзора с правом протеста и приостановки постановления Особого Совещания. Данное постановление значительно расширял контингент лиц (социально-опасных), в отношении которых допускалось применение административной высылки. Исключительному ведению Особого Совещания при ОГПУ подлежало разрешение вопросов о применении этих мер в отношении следующих лиц: причастных к контрреволюционной деятельности, шпионажу и другим видам государственных преступлений применительно к статьям 53 - 73 УК РСФСР; подозреваемых к подрывной деятельности, переходу границы без соответствующего разрешения; пособников и т.д. ОГПУ могло применять к этим лицам высылку из данной местности, заключение в концлагерь на срок до 3 лет и применения высшей меры наказания - расстрела. Прокуратуре оставалось только право совещательного голоса.[19, д.20, л.90 - 92].

Постановлением Президиума ЦИК СССР от 9 мая 1924г. ОГПУ предоставлялись исключительные права и полномочия в борьбе с бандитизмом. На них возлагалось руководство борьбой на территории всей страны. Особые полномочия заключались в следующем: ОГПУ в оперативном отношении подчинялись органы милиции и уголовного розыска; уполномоченные ОГПУ по согласованию с местными органами власти получали право внесудебной расправы (высылка из данной местности, заключение в концлагерь на срок до 3 лет; расстрел); право использовать по своему усмотрению материалы уголовного розыска, распоряжаться секретной агентурой и вооруженной силой милиции.

1 октября 1924 г. своим постановлением Президиум ЦИК СССР расширяет права ОГПУ в этой части в отношении лиц, занимавшихся скупкой, сокрытием и злостным повышением цен на хлебные продукты в целях спекуляции, а также борьбы с кулацкими элементами, заключающими кабальные сделки с беднейшим крестьянством. Право в отношении этой категории лиц предоставлялось ОГПУ временно на 6 месяцев, «впредь до ликвидации острого периода в неурожайных районах и могло применяться только в местностях, признанных неурожайными.[19, д.20, л. Л.114].

Особый порядок формулировался в отношении высылаемых из Москвы. В августе 1924 г. все прокуроры получили распоряжение о делении высылаемых из Москвы на три категории. Отнесенным к первой категории, запрещалось проживать в шести центральных городах и пограничной зоне. Ко второй - запрещалось проживать во всех губернских городах(72 города). Третья категория была самой « неблагонадежной». Попавшим лицам в эту категорию указывался определенный пункт поселения. Они не имели права без разрешения органов ГПУ отлучаться из определенного им пункта жительства или района, должны были периодически регистрироваться в ГПУ. Первые две категории избирали место высылки по своему усмотрению. Они пользовались всеми правами граждан (если не было особого указания), имели право беспрепятственного передвижения по всей территории РСФСР (кроме запрещенных пунктов), не спрашивая на то особого разрешения органов ГПУ и только при перемене своего места жительства, связанного с переездом в другую губернию, ставили об этом в известность местный отдел ГПУ. [19, д.20, л. л. 96 - 97]. Во избежание административных эксцессов, органы ГПУ предупреждались, что высылка должна быть объективной и конкретной. Необходимо было при вынесении постановления об административной высылке помнить, что общая карательная политика состоит в снижении тяжести наказания (постановление V съезда деятелей юстиции), а ссылка и заключение в концлагерь часто являлись наказанием более тяжелым, чем лишение свободы. Поэтому надо внимательно относиться к определению наказания. Ограничению в правах (лишение активного и пассивного избирательного права, права членства в общественных организациях и права передвижения) и установление гласного надзора со стороны органов ГПУ предусматривались только в отношении лиц, причисленных к третьей категории высылаемых.[19, д.20, л. л. Л. 83].

В конечном итоге, наделение ОГПУ чрезвычайными полномочиями вошло в систему, исключения стали правилом. По данным НКЮ за период с 1 января по 1 мая 1925 г. во внесудебном порядке, как через Особое совещание, так и через судебные « тройки» ОГПУ прошли дела по всем видам преступлений, включая даже обычные имущественные правонарушения. Не было ни одной статьи УК, по которой ОГПУ не считало бы себя вправе принять дело к производству.[25, с. 84]. В июне 1927г. « временно расширяются « права ОГПУ в борьбе с наиболее острыми формами подрывной деятельности « внешних и внутренних врагов», с предоставлением ОГПУ права рассмотрения во внесудебном порядке дел по бандитизму, а также материалов на белогвардейцев и шпионов вплоть до применения к ним высшей меры наказания.[26]. Таким образом, в 1920- е годы практика наделения органов госбезопасности под разными предлогами, но с непременным юридическим сопровождением, стала характерной чертой советской правовой системы, в которой закон подчинялся политике, а исполнительная власть сводила на нет предписания власти законодательной или инициировала принятие законов, позволявших применять органам госбезопасности массовые репрессии.

Во второй половине 1920-х годов намечается общая тенденция ужесточения репрессий, что немедленно отразилось на деятельности ГПУ. В этот период центр тяжести в деятельности ОГПУ перемещается в деревню, в связи с усилением политической активности крестьянства. Особенно заметным становится « закручивание гаек» в период хлебных кризисов. Введение чрезвычайных мер по хлебозаготовкам 1928 г. означало возврат к практике « чрезвычайщины», во время которой резко возрастает роль силовых методов решения проблем. Органы госбезопасности были активнейшим образом втянуты в силовое решение экономических проблем, именно на ГПУ была возложена основная роль в осуществлении коллективизации деревни. Его представители входили в « тройки» по ликвидации кулачества, его воинские части обеспечивали депортацию «раскулаченных» крестьян. Резко увеличивается количество политических заключенных, летом 1928 г. прекращается амнистия по политическим делам. Увеличивается штат репрессивных органов «в связи с усложнившейся обстановкой».

В период чрезвычайных мер конца 1920-х годов вновь проявляется закономерность, характерная для всех предыдущих периодов: как только повышается роль репрессивных органов, они наделяются чрезвычайными полномочиями, с их стороны сразу же начинаются массовые злоупотребления, беззаконие и террор. Все в полной мере проявилось и в ходе хлебозаготовок. На совещании прокурорских работников Тамбовской губернии в марте 1928 г. основные претензии сводились к отсутствию прокурорского надзора по существу за делами, проходящими в органах ГПУ, дача формальных заключений по делам, поступившим на внесудебное рассмотрение. Выдвигалось требование допущения прокуратуры к изучению не только простых дел, но и дел о контрреволюции, вредительстве с точки зрения сроков прохождения дел, изучения личности обвиняемого с позиции его действительной социальной опасности и классовой принадлежности. [19, ф. 527, оп.2, д.36, л.371]. Только в начале 1930-х годов активность ОГПУ в деревне несколько спала. В мае 1933г. ЦК ВКП (б) и СНК СССР направили всем партийно-советским работникам инструкцию, в которой объявлялось об окончании применения острых форм репрессий в деревне. В частности запрещалось производить аресты кому то бы ни было, кроме органов прокуратуры, ГПУ или начальниками милиции, прекратить аресты по малозначимым делам.

Все попытки, ввести деятельность ГПУ в правовые рамки, реальные и фальшивые, закончились ничем. Руководство страны не могло пойти на ограничение деятельности ГПУ в силу ее значимости для поддержания политического режима. Тенденция ужесточения репрессий, превращения ГПУ в стержень власти была необратимой. На концепцию развития ВЧК влияло два основных фактора. Первый - это концептуальная идея однопартийного государства. Вторая - реалии военно - политической обстановки. Причем второй фактор превалировал на первом этапе, до окончания гражданской войны. По окончании гражданской войны, когда большевики окончательно расстались с идеей однородного социалистического правительства, доминирующим фактором стал второй. Суровая действительность революционного хаоса, ухудшавшаяся политическая и оперативная обстановка, стремление любой ценой удержать власть избавили большевиков от утопической идеи быстрого подавления контрреволюции без «особого аппарата принуждения» в системе диктатуры пролетариата. Они быстро превратились в сторонников сильной государственной власти, обладавшей всем необходимым инструментарием для решения задач революции, в том числе и репрессивным аппаратом. Большевикам объективно необходим был специализированный государственный орган по борьбе с любыми проявлениями антисоветизма.

В условиях нарастающего гражданского противостояния в обществе, роль ВЧК постоянно возрастала. Но она возрастала, не сопровождаясь совершенно необходимым в таких случаях правовым сопровождением. С самого начала правовой статус ВЧК в структуре советского государства было противоречивым. Противоречие состояло в том, что она формально подчиняясь СНК, во время же массового террора осени 1918 года фактически выпала из того слабо обозначенного правового поля, определенного первыми декретами, приобретя особый правовой статус.

Вторым фактором, влиявшим на выход ВЧК из правового поля, стало стремительно нараставшее в ВЧК состояние исключительного положения, как государственного органа, наделенного особыми полномочиями и стоящего над законом. Все это вело к не восприятию, какого - либо контроля над собой, создавало у чекистов состояние исключительного положения.

Собственно, это было неизбежно, поскольку концепция нового государства предполагала обострение классовой борьбы и была необходима соответствующая структура по подавлению устремлений определенных социальных слоев, групп, диссидентов внутри самой правящей партии на политическое и экономическое самовыражение и на свою долю власти. Необходимым элементом такой структуры и выступали органы ВЧК - ОГПУ. Долгая война, террор создают, как известно, не только привычки и качества личности, но и определенные учреждения и институты, от влияния которых во многом зависит судьба самой власти.

В условиях однопартийной системы функции органов безопасности стабилизировались и они стали выполнять три взаимосвязанные задачи: Во-первых, укрепление власти правящей группы; во-вторых, обеспечение лояльности граждан страны режиму; в - третьих, « очистка» страны от инакомыслия.

Начиная с 1917 года, место и роль органов безопасности в структуре советского государства изменилось. Начиная со статуса временного органа, они постепенно эволюционировали в важнейший элемент системы, призванный обеспечить устойчивость системы власти посредством всеобщего контроля над жизнедеятельностью общества, обеспечения соблюдения определенных ограничений, нарушение которых препятствовало бы функционированию системы власти. Они были естественным и необходимым элементом того общественного устройства, которое формировалось в России. Они выполняли функцию самосохранения, поддержания системы, то есть обеспечивали «нормальное» функционирование аппарата власти, путем обеспечения всеми государственными и общественными структурами соответствия своих политических действий базовым идеологическим принципам.

В 1920 - е годы репрессивный аппарат приобрел стройность и последовательность, появилась законодательная база под политическое насилие. Хотя власть освобождалась от революционной эйфории и вплотную занялась экономикой, но идеологическая основа « легитимности для себя» сохранилась, подкрепляемая постоянными действиями репрессивного аппарата. Вседозволенность оправдывалась «революционной необходимостью», высшими интересами партии. В.Р. Менжинский, преемник Дзержинского на посту председателя ОГПУ, оценивая его деятельность, писал: « На меры репрессии он смотрел только как на средство борьбы, причем все определялось данной политической обстановкой и перспективой дальнейшего развития революции. Одно и то же контрреволюционное преступление при одном положении СССР требовало, по его мнению, расстрела, а несколько месяцев спустя арестовать за подобное дело он считал бы ошибкой».[27].

Любому государству нужны органы безопасности. Но все дело в том, становятся ли они защитниками государства от внешних посягательств или обращены против собственных граждан, находится ли их деятельность под контролем закона и в рамках закона или они действуют вне правового поля государства. Ведь нельзя забывать, что соответствующие отделы ВЧК - ГПУ - ОГПУ эффективно работали в интересах государства, например в сфере внешней разведки, борьбе с преступностью. С другой стороны, массовые расстрелы и репрессии. Это еще раз подтверждает истину, что органы государственной безопасности, какими бы особыми и секретными они не были, как составная часть государственной системы должны служить не отдельным политическим интересам и амбициям, а стоять на страже подлинных интересов народа и государства и действовать только по закону и только под контролем закона.

Библиография

1. В.И. Ленин. Полн. Собр. Соч.

2. Цитата по: Леонов С.В. Государственная безопасность советской республики в пору октябрьской революции и гражданской войны (1917-1922) / Под общ. ред. Р. Н. Байгузина. М., 2004.

3. Ревуненков В.Г. История Французской революции. - СПБ.: Изд-во СЗАГС; Изд - « Образование-Культура, 2003, С. 720.

4. Мозохин О.Б. Право на репрессии: Внесудебные полномочия органов государственной безопасности (1918-1953). - Жуковский; М.: Кучково поле, 2006; Он же. Роль органов госбезопасности в экономической системе СССР //Труды Общества изучения истории отечественных спецслужб. Т. 4. - М., 2008. С. 85-129; Мозохин О., Гладков Т. Менжинский. Интеллигент с Лубянки. - М., 2005; Плеханов А.М. ВЧК-ОГПУ: Отечественные органы государственной безопасности в период новой экономической политики. 1921-1928. - М.: Кучково поле, 2006.

5. Мельгунов С.П. Красный террор в России. М. 1990; Литвин А.Л. Красный и белый террор в России. 1918-1922 гг. - М., 2004. С. 397; Измозик В. С. Глаза и уши режима. Государственый политический контроль за населением Советской России в 1918 - 1928 годах. - СПб., 1995; Петров М.Н. ВЧК-ГПУ: первое десятилетие (на материалах Северо-Запада России). - Новгород, 1995; Тополянский В.Д. Вожди в законе. Очерки физиологии власти.-М., 1996; Олех Г.Л. Кровные узы. РКП (б) и ЧК/ГПУ в первой половине 1920-х годов: механизм взаимоотношений. - Новосибирск, 1999 и др.

6. Лубянка. Органы ВЧК - КГБ. 1917-1991. Справочник. М.,2002.

7. А.А. Герцензон, Ш.С. Грингауз, Н.Д. Дурманов, М.М. Исаев, Б.С. Утевский. История советского уголовного права. Издание 1947 г. Allpravo.ru.-2003.

8. Из истории Всероссийской чрезвычайной комиссии. 1917 - 1921 г.г. Сборник документов. М.1958.С. 91.

9. Крыленко Н.В. Судоустройство в РСФСР. М.,1924.С. 100-101.

10. Королькова М.Н. Некоторые аспекты организационного формирования ВЧК. Новый взгляд. // Государственный аппарат России в годы революции и Гражданской войны. Материалы конференции. М., 1998. С.75.

11. Архив ВЧК: Сборник документов. Сост. В. Виноградов, Н. Перемышленникова.-М.: Кучково поле, 2007. С. 83-94.

12. Правда. 1919. 18 октября.

13. Мельгунов С.П. Красный террор в России. М. 1990. С. 177.

14. Литвин А.Л. Красный и белый террор в России. 1918-1922 гг. - М., 2004.

15. Новоселов Д.С. Кризис ВЧК в конце 1918-начале 1919 годов. // Отечественная история. 2005. № 6. С. 67.

16. Декреты Советской власти. - Т. 3. - М., 1964. - С. 457-459.

17. Собрание узаконений РСФСР (СУ РСФСР).1918, № 44.

18. Государственный архив социально-политической истории Тамбовской области (ГАСПИТО). Ф. 840. Оп.1. Д. 23. Л. 2

19. Государственный архив Тамбовской области (ГАТО). Ф.5201.Оп. 1. Д.1.

20. Сборник циркуляров Верховного Трибунала ВЦИК. М., 1922. С. 75

21. Ф.Э. Дзержинский. Биография. М., 1975. С.165.

22. В.С. Измозик. Глаза и уши режима. Государственный политический контроль за населением советской России в 1918 - 1928 годах.-СПб.: Изд-во СПБУЭФ, 1995.-С. 75.

23. Конституция СССР. М., 1924г. Ст. 61,62, 63.

24. УПК РСФСР. М., 1922. Ст. 102.109.

25. Михеев В.И. Роль спецслужб в осуществлении репрессивной политики советской власти в 1920-х - начале 1930-х годов. // Отечественная история. 2005 № 6. С. 81.

26. Собрание Законодательства СССР. 1927, № 50, Ст. 504.

27. Менжинский В. Первый чекист. (Из воспоминаний о Ф. Э. Дзержинском). // Особое задание. М., 1977. С. 15

Размещено на Allbest.ru