Музеефикация комнат Николая II в Зимнем дворце

Размещено на Allbest.ru

Аннотация

музеефикация комната николай

В свете современных попыток реконструировать во дворцах России апартаменты императора Николая II, с последующей их музеефикацией, кажется актуальным обратиться к историко-бытовой экспозиции, существовавшей в комнатах царской фамилии в Зимнем дворце в 1922-1926 гг., которая является объектом исследования в предложенной статье. Предметом изучения оказываются те факторы культурного, социального и политического характера, которые повлияли на открытие музея, его деятельность в Зимнем дворце наряду с Государственным Эрмитажем и Музеем Революции, а также на последующее поспешное закрытие данной экспозиции.

Изучение вновь выявленных архивных материалов и сопоставление их с мемуарами по данной теме позволило тщательнее исследовать и во многом пересмотреть специфику работы «Исторических комнат» в Зимнем дворце, а также выявить особенности данной экспозиции в контексте развития музейного дела в 1920-е гг. Как следует из документов, открытие музея «Исторические комнаты Александра II и Николая II» стало возможным в силу важных факторов политического, социального, культурного и административного характера, и может рассматриваться как агитационный проект советской власти. В ходе исследования были определены причины открытия этой экспозиции, описаны административные проблемы, особенности работы экскурсоводов и факторы, ставшие определяющими для закрытия музея в Зимнем дворце. Ключевые слова: Зимний дворец, Государственный Музей Революции, Государственный Эрмитаж, музеефикация, Николай II, Тройницкий, Сивков, Шульгин, историко-бытовой музей, императорская резиденция

Abstract

In light of the current attempts to reconstruct the apartments of the Emperor Nicholas II in the Russian palaces with subsequent museumification, it seems relevant to refer to the historical-domestic exposition that existed in the rooms of imperial family in the Winter Palace during the period of 1922-1926 that is the object of research in this article. The subject of study is the factors of cultural, social, and political nature that affected the opening of the museum and its activity in the Winter Palace alongside the State Hermitage Museum and the State Central Museum of Contemporary History of Russia (former Museum of Revolution), as well as subsequent hasty closing of this exposition. Examination of the newly discovered archival materials and their comparison with the memoirs on the topic allowed to more carefully reconsider the specificity of functionality of the “Historical rooms” in Winter Palace, as well as determine the peculiarities of this exposition in the context of evolution of the museology in the 1920's. As demonstrated in the documents, opening of the museum “The Historical Rooms of Alexander II and Nicholas II” has become possible due to the important factors of political, social, cultural and administrative character, and can be viewed as an agitation project of the Soviet government. In the course of this research, the author determined the causes of the opening of this exposition, describes the administrative issues, peculiarities of the work of museum guides, as well as the factors that led to the closing of the museum in Winter Palace.

Keywords:

Sivkov, Troinitskiy, Nicholas II, museumification, State Hermitage museum, State museum of the Revolution, Winter Palace, Shulgin, everyday culture museum, Imperial residence

В современной России наблюдаются попытки реконструировать исторические постройки или интерьеры, связанные с семьей императора Николая II, с последующим созданием в них музейных экспозиций. Примерами тому могут служить восстановление апартаментов монарха в Александровском дворце в Царском Селе, воссоздание Нижней дачи в Петергофе и периодические дискуссии о возможности реконструкции комнат царской семьи в Зимнем дворце.

В связи с этим возникают вопросы относительно экспозиционного наполнения данных пространств, что актуализирует изучение опыта предыдущих поколений, в частности, период музеефикации дворцов Петрограда и его пригородов в первые послереволюционные годы.

Специфика этого периода заключалась в том, что музеи во дворцах, с одной стороны, входили в контекст развития историко-бытовых музеев, для которых характерна «типичность», а с другой, делали акцент на личности бывших хозяев, что приближало их к мемориальным музеям. Кроме того, органы новой власти вносили идеологический аспект при оформлении экспозиций и ведении активной «политико-просветительской» работы.

Следовательно, открытие музеев в бывших императорских владениях можно рассматривать как своеобразный культурно-политический проект, где переплелись особенности музейного дела в послереволюционный период и политическая конъюнктура того времени.

В контексте изучения данного процесса интересен пример создания экспозиции «Исторические комнаты Александра II и Николая II» в Зимнем дворце, судьба которой уже находила отражение в литературе. Среди важнейших литературных источников следует упомянуть статью Г. А. Миролюбой и Л. А. Тарасовой «”Исторические комнаты” Зимнего дворца» 1999 г., а также монографию Т. Л. Пашковой «”Квартира” императора Николая II в Зимнем дворце» 2014 г. Впрочем, тщательное изучение вновь выявленных архивных материалов и сопоставление их с опубликованными документами позволяет пересмотреть особенности возникновения, деятельности и закрытия экспозиции в Зимнем дворце.

Таким образом, задача данной статьи заключается в выявлении специфики музеефикации «Исторических комнат» в контексте развития музейного дела в 1918-1920-е гг.

Следует отметить, что личные покои последнего императора Николая II на втором этаже Зимнего дворца - сакральное пространство для его подданных - впервые приобрели идеологический символизм ещё до установления советской власти. Так, в июле 1917 г. председатель Временного правительства А. Ф. Керенский перенёс заседания министров из Мариинского дворца в комнаты Николая II в Зимнем, и сам переехал туда же, поселившись в апартаментах Александра III. Факт того, что активный борец с монархией, ставший для многих олицетворением демократической России, занял личные покои государей в главной резиденции свергнутого императора, стал частью политической пропаганды.

Подобный идеологический аспект впоследствии оказался важным фактором в процессе музеефикации комнат в Зимнем дворце уже в советские годы.

Возникновение идеи об открытии их для публики в качестве экспозиции можно отнести уже к ноябрю 1917 г., когда А. Н. Бенуа отмечал в своём дневнике возможность подобной музеефикации: «И снова во время моего нового обхода половины Александра II у меня ожила мечта о создании грандиозного музея в Зимнем дворце, точнее, целого ряда музеев историко-бытового характера» [1, c. 244]. Это особенно стало возможным после выхода декрета Совета народных комиссаров РСФСР «О конфискации имуществ низложенного российского императорского дома» от 13 июля 1918 г., который позволял превратить интерьеры царских покоев в музейные экспозиции.

Однако в бывшей резиденции, называемой теперь «Дворцом искусств», новая власть разместила сразу несколько различных учреждений: кинотеатр, конторы Авиапромснаба, лекторий общества «Старый Петербург», а некоторые залы отдала для постановок Эрмитажного театра. Кроме того, ряд помещений занимали Государственный Эрмитаж, разместивший здесь шедевры из национализированных частных собраний, и Музей Революции, открывший свои двери 11 января 1920 г. В этих условиях вопрос о покоях Александра II и Николая II, всё ещё незанятых, стоял особенно остро. Опечатанные после штурма 1917 г., комнаты на втором этаже простояли нетронутыми несколько лет, но подобное положение вещей многие признавали неприемлемым - так возник вопрос об использовании личных апартаментов императоров.

На решение о музеефикации этих комнат и открытия их для публики оказали влияние различные факторы, каждый из которых по-своему определил судьбу будущего музея.

Важный аспект заключался в относительно хорошей сохранности отделки этих помещений и предметов меблировки, несмотря на штурм Зимнего дворца 25-26 октября 1917 г. и последующее разграбление его ценностей. Это обстоятельство позволяло в ходе открытия музея обойтись минимальными усилиями по приведению апартаментов в порядок. Факт того, что уцелели целые бытовые ансамбли, наполненные личными вещами императорской фамилии, оказался важным подспорьем для их консервации и последующей музеефикации.

Другим фактором, который повлиял на решение об экспонировании комнат Николая II в Зимнем дворце, стала популярность среди широких масс населения историко-бытовых музеев в пригородных дворцах, среди которых был также Александровский дворец, где демонстрировались полностью сохранившиеся личные апартаменты последнего императора и его семьи. На страницах журнала «Музей» можно найти мнение А. Н. Бенуа об этих музеефицированных помещениях: «Все [покои] и каждая деталь в них, самое сопоставление предметов носит отпечаток времени, отражает безотрадную душу эпохи и говорит так красноречиво о причинах падения монархии в России, как того не выразить и самому знающему и блестящему историку» [2, c. 26].

По его мнению, сама стилистика жилых апартаментов и характер предметов являлись важным отражением вкусов последних Романовых, а значит, позволяло понять их внутренний мир и сделать выводы о необратимости революций 1917 г. По всей видимости, такие же предположения делали и создатели музея в комнатах Николая II в Зимнем дворце, считая, что через подлинный сохранившийся комплекс этих апартаментов они смогут нести в массы важные идеологические установки. В этом подходе можно увидеть связь с экспозициями историко-бытовых музеев, в которых именно «ансамбль предметов», «комплекс памятников» становились наиболее полноценным и аттрактивным способом музейного показа особенностей повседневности людей. Как отмечал историк В. Зубов, «музей-дворец есть, прежде всего, памятник жизни, книжка с картинками, ярче, чем все слова, способная воссоздать атмосферу известных эпох, повседневный обиход» [3, с. 267].

Помимо культурно-социальной и музеологической причин для музеефикации апартаментов в Зимнем дворце, существовали также предпосылки политического характера. Описание их сути можно обнаружить в рукописи директора Государственного Эрмитажа С. Н. Тройницкого, который отмечал, что при открытии музея его организаторы стремились также «показать, как осторожно Советская власть относится к вещам даже условного исторического значения и тем опровергнуть клеветнические выпады о гибели культурно-исторических памятников в СССР» [4, c. 80].

Итак, согласно документам, можно утверждать, что превращению личных комнат Александра II и Николая II в бывшей императорской резиденции способствовали различные факторы культурного и политико-идеологического характера, а также стремление сохранить мемориальные памятники для истории. Ради удовлетворения любопытства публики, рационального использования целого ряда помещений Дворца искусств и демонстрации заботы государства о культурном наследии власти пошли на создание, фактически, мемориального музея, посвященного, однако, не герою революционного движения, а свергнутому политическому врагу.

В апреле 1922 г. вышло постановление Народного комиссариата просвещения РСФСР об организации музея в комнатах Александра II и Николая II. Для этой цели апартаменты привели в порядок, а сохранившиеся личные предметы монархов разместили согласно описям комнатного имущества, запискам Историко-художественной комиссии и подлинным фотоснимкам. Впрочем, немаловажно отметить, что из интерьеров были убраны (или утрачены?) напольные ковры и живые цветы - это заметно при сравнении дореволюционных фотоснимков, сделанных членами царской семьи в Зимнем дворце, с фотографиями музейной экспозиции.

В это же время решались административно-хозяйственные вопросы относительно статуса новой экспозиции. В данном ключе следует обратить внимание на тот факт, что в специальной литературе данные о подчинении музея разнятся: Т. Л. Пашкова относит его в ведение Музея Революции [5, c. 174], другие авторы указывают на полную самостоятельность «Исторических комнат». Однако тщательный анализ документов показывает, что экспозиция входила в подчинение не Музею Революции, а Государственному Эрмитажу, и была частью именно его структуры, поэтому хозяйственные вопросы решались через администрацию Эрмитажа.

Тем не менее, фактически, внутри здания Дворца искусств помещения двух музеев были отделены друг от друга перегородками и ограничительными шнурами, а экскурсионные группы не пересекались. Более того, вход в новый музей также был отдельным: организованный через бывший Подъезд Её Императорского Величества, получивший впоследствии название Октябрьского, он не совпадал ни с вестибюлем Государственного Эрмитажа, ни с входной зоной Музея Революции.

В штат нового музея вошли 13 сотрудников, а его заведующим стал уполномоченный по обследованию Отдела музеев и охраны памятников искусства и старины, управляющий хозяйственными делами Дворца искусств Николай Владимирович Васильев, прекрасно знавший как передаваемые в его ведение помещения, так и особенности ведения дел внутри Государственного Эрмитажа.

1 декабря 1922 г. во Дворце искусств состоялось открытие музея, который получил название «Исторические комнаты Александра II и Николая II». Несмотря на то, что экспозиция была открыта намного позже большинства новых историко-бытовых и мемориальных музеев того периода, она оказалась крайне востребованной публикой, что было обусловлено, разумеется, личностями императоров Александра II и Николая II.

В архиве Государственного Эрмитажа хранятся документы, в которых можно найти сведения об организации приёма посетителей, маршрутах экскурсий, заказах на одежду и музейные тапочки, а также прочесть правила поведения в музее [6, c. 278 - 285].

Там же отражена финансовая сторона деятельности «Исторических комнат». Из анализа документов следует, что изначально цена билета для одиночных посетителей составляла 40 рублей, однако уже в октябре 1923 г. она выросла до 200 рублей. Впрочем, цена билета в составе экскурсионной группы, судя по архивным данным [Архив Государственного Эрмитажа, оп. 8, д. 1, 1923-1924, Л. 74], составляла 50 рублей. Из этого следует, что одиночному посетителю было финансово выгоднее осматривать музей с экскурсией, а значит, через идеологически выдержанный текст экскурсовода. Высказывая свои оценочные суждения, экскурсоводы помогали посетителям сделать «правильные выводы» о личности последнего монарха, что отражено в отзыве одного посетителя: «Это место, где крепнет моё самосознание, место, где во мне укореняется ещё большая ненависть к прошедшему» [6, c. 286].

Экскурсионный маршрут был организован исходя из расположения самих апартаментов в Зимнем дворце: после осмотра анфилады личных комнат Александра II публика могла без особых усилий пройти один небольшой зал и оказаться уже в покоях Николая II, которые начинались с Салтыковской лестницы и заканчивались Малахитовой гостиной.

К сожалению, методические указания или тексты экскурсий по интерьерам Зимнего дворца не сохранились, но существует ближайший аналог: кинохроника с показом экскурсии по комнатам Николая II и Александры Фёдоровны в Александровском дворце, которые были открыты для публики в июне 1923 г. Вмонтированные титры с текстом экскурсовода позволяют представить, какими могли быть оценочные суждения и комментарии в ходе прогулки по Зимнему дворцу: «для связи с небесной канцелярией» (показ телефонного аппарата на стене), «армия святых охраняла царский покой» (показ иконостаса в Опочивальне), «автограф Распутина» (показ записки от Г. Е. Распутина) и т. д.

Интересные дополнительные сведения о методологии проведения экскурсий можно обнаружить в воспоминаниях В. В. Шульгина, который лично принимал участие в отречении Николая II от престола. Инкогнито посетив Ленинград в январе 1925 г., Василий Витальевич посетил сначала Музей Революции во Дворце искусств, а затем - апартаменты свергнутого императора. В. В. Шульгин отмечал, что в «Исторических комнатах» было «много народа», и сотрудники музея рекомендовали «выбрать себе по росту пару [сандалий] и надеть поверх обуви» [7, c. 316]. Далее «две барышни немедленно повели новую партию [посетителей] наверх, в которую и нас включили. Первая барышня шла впереди и давала пояснения, вторая барышня шла сзади, очевидно, для того, чтобы чего-нибудь не украли. Первая барышня, судя по выговору, когда-то, может быть, бывала в этих стенах в несколько иной роли. Мы вошли в личные покои последнего Государя. Они по жестокой иронии охраняются его убийцами с особой тщательностью» [7, c. 317].

Следует отметить, что, несмотря на высокую стоимость входного билета и большое количество историко-бытовых музеев в Петрограде-Ленинграде и его пригородах, посещаемость «Исторических комнат» в Зимнем дворце постоянно росла. Так, в марте 1923 г., через три месяца после открытия, музей принял 3, 588 человек, а в декабре 1925 г. - уже 18, 545 человек. Причина такого интереса населения к «Историческим комнатам», на фоне других музеев, состояла в личностях самих императоров, чьи покои и быт были интересны обывателям.

Факт большой популярности «Исторических комнат», однако, не стал решающим в те последующие годы, когда возник вопрос о дальнейшей судьбе этого музея. Более того, именно высокая посещаемость во многом стала причиной того, что экспозиция в конечном итоге была закрыта.

Каковы же были предпосылки к появлению намерений ликвидировать пользующийся популярностью музей?

Исследователи судьбы «Исторических комнат» высказывали разные причины, которые привели к закрытию экспозиции. В. Н. Несин связывал это решение с празднованием десятилетия Октябрьской революции в 1927 г. [8, c. 7]. В монографии Т. Л. Пашковой говорится о неприятии новых властей интерьеров эпохи Модерна, которые оказались неприемлемыми для пространства Дворца искусств и потому были уничтожены [5, c. 174].

Однако, судя по документам, эти причины носили не столько художественно-эстетический характер, сколько политический и административный.

Советское правительство ставило перед музеем важную задачу: укоренить в сознании граждан, что особенности характера последнего монарха накладывали отпечаток на его действия, что в итоге привело к неизбежности революционных событий 1917 г. Должного эффекта, однако, не получалось. Во-первых, не все экскурсоводы следовали рекомендациям руководства, что отмечает В. В. Шульгин: «Она давала объяснения холодно, но совершенно прилично. Без всякой тенденции» [7, c. 316]. Во-вторых, реакция публики явно не соответствовала ожиданиям властей. Это важное обстоятельство, неуловимое в документах, описано в тех же мемуарах: «Комнаты, указывавшие на скромную личную жизнь государей и особенно государынь, производили некоторую сенсацию среди окружавших нас горсточки людей. Произносились не особенно ясные междометия, смысл которых был, однако, очевиден: не того ждали. […] Трагизм недавнего мученичества веял в этих комнатах. […] Было нечто в высокой степени тяжелое в обнаруживании этих интимных комнат, так сказать, перед могилой, ещё свежей. Чуткая к этого рода вещам русская душа это понимала» [7, c. 317].

По всей видимости, открытые для публики личные апартаменты двух императоров не оказывали на посетителей того психологического (вместе с этим и идеологического) воздействия, которое ожидали власти; а растущий интерес к этим комнатам со стороны населения всё больше напрягал советское правительство. Постепенно, с усилением давления партии большевиков на музейное сообщество, эта особенность музея в Зимнем дворце становилась проблемой.

Сомнения властей относительно судьбы «Исторических комнат» проходили на фоне борьбы за помещения Дворца искусств между Музеем Революции и Эрмитажем: обоим музеям требовалось расширение выставочного пространства и оба были тесно связаны с бывшей императорской резиденцией. Согласно документам, формально уже с декабря 1922 г. Зимний дворец перешёл в ведение Эрмитажа, и именно его руководство оплачивало расходы по содержанию здания, в котором немалую площадь занимал Музей революции. Экономические и административные разногласия привели к тому, что в конце 1926 г. был поставлен вопрос о размежевании двух музеев.

В ходе этой «бумажной войны» обсуждалась принадлежность «Исторических комнат Александра II и Николая II» и их финансирование, но вскоре возник вопрос о целесообразности данного музея как такового. Так, директор Эрмитажа С. Н. Тройницкий считал, что «культурно-историческое и агитационное значение комнат даже при очень умелом их показывании, в лучшем случае ничтожно, а скорее даже носит отрицательный характер. Массы идут в них, движимые обыкновенным вредным любопытством, и нет никакой возможности в течение 40-50 минут […] ясно показать или объяснить все отрицательные стороны помещений, характерную упадочность представителей павшего режима. Дурной вкус обстановки показателен только для людей с определенным уровнем развития […] Для огромной же, подавляющей массы посетителей исторические комнаты не выявят своего мещанского убожества, а ослепят блеском позолоты, богатством убранства и роскошью ковров и материй» [6, c. 284].

Интересно в этом контексте вспомнить мемуары В. В. Шульгина, который отмечал реакцию посетителей на увиденные комнаты: «Не того ждали». Действительно, отделка личных апартаментов Александра II и Николая II не отличалась роскошью и великолепием. Недаром последний император однажды в дневнике назвал свои комнаты «квартирой».

Следует обратить внимание на то, что С. Н. Тройницкий настаивал на закрытии музея, который и так был в его ведении, в первую очередь с намерением передать сами помещения в Зимнем дворце под выставочные залы Эрмитажа, одного из главных музеев страны советов. То есть в данном случае основным предметом споров были квадратные метры, а не отделка интерьеров. С. Н. Тройницкий считал «вполне целесообразным и желательным ликвидацию исторических комнат, и использование освободившихся, прекрасных в музейном отношении, помещений для размещения в них собраний Эрмитажа» [РНБ, ф. 585, ед. хр. 6838, л. 1 - 4]. Свои доводы известный знаток искусства подкреплял вопросами эстетики: «Все эти помещения могут быть великолепно использованы для музейных целей, без нарушения их архитектурной отделки, если вообще необходимо сохранять эту совсем не связанную с таким исключительным памятником, как Зимний дворец, бездарную отделку, для того чтобы показывать будущим поколениям яркий пример дурного вкуса» [РНБ, ф. 585, ед. хр. 6838, л. 1 - 4].

Главный архитектор Эрмитажа А. В. Сивков был солидарен с С. Н. Тройницким, полагая, что «весьма добротная по качеству исполнения, но совершенно неприемлемая по своему дурному вкусу отделка его [императора Николая II] апартаментов не могла быть терпима, а тем более в залах музея» [9, c. 108].

В ходе споров о «вкусах», в которых переплелись насущные проблемы двух музеев и давление советской власти, «Исторические комнаты Александра II и Николая II» были осмотрены специально созданной комиссией, в которую вошли С. Н. Тройницкий, М. Б. Каплан, Г. С. Ятманов, А. Н. Бенуа, В. К. Макаров. Возникшие в процессе осмотра покоев дискуссии стали касаться также вопросов художественного значения интерьеров, выполнения музеем агитационных функций, работой с большим потоком посетителей и др.

Результатом краткой деятельности комиссии стал вывод о возможности закрытия экспозиции «Исторические комнаты».

26 июля 1926 г. вышло распоряжение Ленинградского отделения Главного управления научными, научно-художественными и музейными учреждениями (Главнауки) Наркомпроса РСФСР о закрытии «Исторических комнат», и уже 2 августа вся экспозиция, кроме апартаментов Николая I на первом этаже Зимнего дворца, была опечатана [Архив Государственного Эрмитажа, ф. 1, оп. 5, ч. 2, д. 518 (67) ].

Таким образом, можно утверждать, что на решение о ликвидации музея повлияли различные факторы, среди которых популярность экспозиции у населения, эстетические взгляды деятелей искусства, а также нехватка выставочных помещений для Эрмитажа и Музея Революции. Но главная причина заключалась в том, что те агитационно-идеологические задачи, которые ставила перед «Историческими комнатами» советская власть, не были исполнены в полной мере.

Закрытие популярной экспозиции оказалось спорным решением. Неожиданно для многих, в прессе стали публиковать письма с требованием простых граждан вновь открыть «Исторические комнаты». Причем в качестве аргумента использовалась как раз идеологическая составляющая музея, возникавшая через особенное психологическое воздействие апартаментов на посетителей. «Поток писем с требованием открыть исторические комнаты б. Зимнего дворца увеличивается. Вместе с тем среди читательских масс «Ленинградской правды» растёт недоумение по поводу упорного и презрительного молчания тех, кто вопреки воле рабочих Ленинграда провел закрытие исторических комнат» [6, c. 285]. Против закрытия музея выступило и руководство Истпартотдела Ленинградского Губкома ВКП (б), но решение Главнауки осталось неизменным.

По распоряжению дирекции Государственного Эрмитажа, помещения в северо-западном ризалите Дворца искусств передавались в качестве выставочных залов Отдела Востока, поэтому отделка интерьеров и их наполнение личными вещами царской семьи входили в противоречие с новой функцией. Уже в 1927 г. началось приспособление залов под нужны музея, которое проводилось по проекту архитектора А. В. Сивкова. В ходе этого процесса со стен снимали ситцевые обои и деревянную отделку, пробивали новые дверные проёмы, закрывали различные проходы, демонтировали печи и камины, ломали лестницы, снимали с петель резные двери, закрашивали плафонную живопись, а затем заново штукатурили стены.

В конечном итоге, из личных покоев Александра II и Николая II лишь некоторые в целом сохранили свою декоративную отделку до наших дней: Белая (Малая) столовая, Готическая библиотека Его Величества и ванная комната Её Величества.

Что же касается личных предметов из этих комнат, то самая ценная их часть была передана в Государственный Музейный Фонд, Государственный Эрмитаж и Историко-бытовой отдел Государственного Русского музея (с тем, чтобы в 1941 г. снова вернуться в стены Зимнего дворца). Большинство же вещей, в первую очередь предметы мебели и обихода, оказалось в разных городских учреждениях или было продано на аукционах Госторга, которые проходили по иронии судьбы там же, в Зимнем дворце.

Стоит отметить, что закрытие музея «Исторические комнаты» стало частью целой кампании по перепрофилированию или ликвидации в конце 1920-х гг. историко-бытовых и мемориальных музеев, которые на страницах специальных изданий всё больше обвиняли в «вещизме» и недостаточном выполнении агитационных функций. В этом смысле «Исторические комнаты» оказались жертвами важных изменений в музейной сети, но все же на их закрытие повлияли особые факторы, которые были связаны со спецификой расположения этого музея и его политическим характером.

Судьба музеефицированных «Исторических комнат Александра II и Николая II» в Зимнем дворце оказалась отражением сложных политических, культурных и социальных процессов, происходивших в 1920-е гг. Проведенная как культурно-политический проект с идеологическим наполнением, музеефикация «Исторических комнат» призвана была, с одной стороны, сохранить аутентичный ансамбль предметов мемориального характера, а с другой, отражать политические и агитационные устремления властей, и влиять на воззрения населения. Однако с точки зрения политического посыла проект потерпел неудачу, и, несмотря на высокую посещаемость экспозиции и историческую ценность интерьеров, музей в апартаментах Александра II и Николая II был закрыт.

Изучение архивных документов и сравнение их с мемуарами позволило обозначить факторы, которые способствовали открытию особого музея в стенах Дворца Искусств. Удалось также выявить причины закрытия экспозиции, которые были связаны не только с политическим контекстом эпохи, но и с факторами музейной деятельности внутри самого Дворца Искусств.

Исследование особенностей существования экспозиции в Зимнем дворце (Дворце искусств) уточняет важные моменты из истории музейного дела 1920-х гг. и позволяет обозначить некоторые особенности его развития в послереволюционное время, чтобы учитывать их уже в современной деятельности, связанной с превращением императорских резиденций в экспозиционное пространство.

Библиография

1. Бенуа А. Н. Мой дневник. 1916-1917-1918. М., 2003. 704 c.

2. Бенуа А. Н. Дворцы-музеи // Музей. 1923. № 1. С. 20-28.

3. Третьяков Н. С. К 90-летию музеефикации пригородных дворцов г. Санкт-Петербурга // Вестник СПбГУ. Сер. 2. Вып. 1. 2009. С. 265-268.

4. Миролюбова Г. А., Тарасова Л. А. «Исторические комнаты» Зимнего дворца // Материалы научной конференции памяти П. Ф. Губчевского. СПб, 1999. С. 78 - 83.

5. Пашкова Т. Л. «Квартира» императора Николая II в Зимнем дворце. Сб, Издательство ГЭ. 2014. 184 c.

6. Конивец А. В. Зимний дворец: от императорской резиденции до Кашколы Осоавиахима. СПб, издательство ГЭ, 2014. 114 c.

7. Шульгин В. В. Три столицы. М., 1991. 496 c.

8. Несин В. Н. Зимний дворец в царствование императора Николая II. СПб: Летний сад. 1999. 219 c.

9. Сивков А. В. Дворцы Эрмитажа в советский период. Рукопись. Ч. 1. Архив Государственного Эрмитажа. 45 с.

Размещено на Allbest.ru