Вопросы исследования курганов аржанского типа Центральной Азии

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Вопросы исследования курганов аржанского типа Центральной Азии

 Исследование начальной фазы культуры скифского типа Центральной Азии всегда вызывало сложности для археологов. С начала 70-х годов прошлого века, благодаря многочисленным открытиям, увеличилось количество памятников данного периода. Под руководством М.П. Грязнова и М.Х. Маннай-оола были проведены раскопки царского кургана Аржан-1 [1, с. 243-245; 2, с. 207-208; 3, с. 192-195.], который, на мой взгляд, является одним из самых важных исходных объектов при изучении происхождения раннескифской культуры Центральной Азии.

Необычная конструкция кургана обратила внимание специалистов уже в начале земляных работ, и до сих пор вызывает широкие дискуссии по вопросу её происхождения, культурной интерпретации, и места этого памятника в системе культур ранних кочевников. Таким образом, несмотря на то, что курган Аржан-1 опубликован [4.] и по этим вопросам существует немало изыскании, мы в данной статье ставили задачу сделать более детальный анализ конструкции и погребального обряда комплекса и сравнить их с атрибутами памятников местных, тувинских и прилегающих районов эпохи поздней бронзы и раннего железа.

Внешние каменные выкладки кургана состоят из валунов и речной галки, и укреплены каменными плитами. Самым особенным в архитектуре кургана Апржан-1 считается радиальная структура погребальных камер на уровне древнего горизонта, которые построены из необычайно толстых бревен лиственницы. Размер срубов заметно отличаются в центральном, среднем и внешних секторах. В центральной части диаметр сруба тоньще, и концы бревен обработаны хорошо. В то время как, бревна срубов внешних камер являются толше, и их окончания просто округлены [4, с. 10-15.].

Сооружение центральной прямоугольной камеры является одним из особенностей кургана. Нижняя часть камеры формированы из толстых бревен, а следующие венцы сооружены из бревен более тонких размеров. Между венцами найдено деревянное покрытие пола, причем бревна пола по своей длине выходили за пределы стены камеры. Такая неточность в структуре планировки основания кургана, во-первых, указывает на определенную безсистемность в сторительстве комплекса. С другой стороны, возможно, учитывались планы для последующих пристроек, как это видно в случае камер №2 и №5 [5, с. 194.].

Рис. 1. Деревянное сооружение (а-в) и погребения центрального камеры (г-д) кургана Аржан-1 [6, Рис. 1. и 4, Рис. 5-7.]

погребальный херексур тангинский культура

Положение срубов также дает много информаций о конструкции кургана. На их основе можно проследить последовательность строения погребальных камер, и их функциональное назначение. По мнению М.П. Грязнова и М.Х. Маннай-оола, вначале была построена камера №1 (центральная камера), а потом было начато строительство основания двух радиальных рядов срубов в восточной части (камеры №2-7.). Камеры южного сектора (камеры №13-21.) строились без особой тшательности, бревна их обработаны хуже, толщина разных концов бревен сильно отличалась, и ногда их концы выходили за пределы камеры. Поэтому стены этих камер не отличались правильностью формы. Камеры второго и третьего круга из-за отличия размеров срубов также имели неправильные формы и безсистемный план. Первоначально эти камеры были просторнее, позднее они были разделены на две комнатушки через построенный внутри камеры срубную стену (на пример, камеры №16-17, 26-28. и 34-35.) [7, с. 193.].

Погребальные камеры западного сектора кургана почти не сохранились. На основе местами сохранившихся беспорядочно расположенных бревен срубов и наката [4, с. 14.] М.П. Грязнов произвел предположительную реконструкцию. Поэтому мы считаем, что при аналогиях с деревянной конструкцией аржанского комплекса нужно учитывать эти моменты.

В процессе раскопок у границ кургана, с трех сторон были обнаружены круглые каменные выкладки из 7-8 валунов, с диаметром 2-3 м [4, Рис. 5.]. Количество каменных выкладок чуть уменьшились из-за строений в соседных деревнях [5, с. 192.]. Между выкладками и под валунами найдены астрагалы, кости нога и черепа барана, быка и лощади. Причем кости лошади были обернуты в ее же шкуру [4, с. 44-45.].

По данным материалов раскопок, лошадь играла очень важную роль в погребальном обряде кургана. В процессе раскопок были найдены скелеты 160 коней в разрушенном, переотложенном состоянии, иногда с верховыми упряжами. Они в большинстве случаев лежали на восточной стене данной камеры, в скорченной позиции на левом боку, с подогнутыми ногами. Лошади южного сектора положены с головой на запад, в направлении центральной камеры. Их число в камерах близ центра доходит до 15-30. Во внешних камерах захоронены меньше лошадей. Здесь нужно учитывать и тот факт, что не во всех камерах были вскрыты погребения [5, с. 200-201.].

Сделует обратить внимание на захоронение лошади в камере №26б. Скелеты лошадей лежали на уровне пола, мордами касаясь пространтсво между первыми и вторыми венцами [4, с. 36.]. В камере №20, пол сооружён чуть выше, скелеты лошадей уложены упиравщись мордой вниз на нижние два венца [5, с. 201.].

Расположение двух скелетов лошадей внутри камеры №68 следующее: черепа обеих лошадей были установлены на первом венце восточной стены камеры [4, с. 42.]. В остальных камерах, скелеты лошади ни в одном случае не найдены у восточной стены, кроме случае когда они не служили жертвенными животными. Отдельное захоронение лошадей или черепа лошади, установленные на каменной плитке характерны для майемирских погребений на Алтае [см. 8, с. 304-306.].

Человеческие погребения были обнаружены только в четырех камерах (центральная, №9, 13 и 31). В шести толстых срубах и в двух маленьких срубчиках, окружающих центральную камеру, лежали семь взрослых мужских скелетов. Один скелет принадлежал молодому человеку, а всем остальным по 40-60 лет. Все они были уложены в скорченном положении, на левом боку, головой на запад. Только седьмой скелет лежал на правом боку [5, с. 195-197.]. Погребенные покойники центральной камеры были уложены в разных частях могилы, но ни в коем случае у восточной стены. Захоронения в камерах №13 и 31 найдены у юго-западной и северо-восточной стены [4, с. 29-39.]. Саркофаг камеры №13, установенный над уровнем пола был смешён со своего первоначального месторасположения [5, с. 198.]. Скелеты покойников старше 40 лет в срубах камеры №31 (могилы №15 и 16) также лежали на левом боку, в скорченной позиции [7, с. 187.].

Самой близкой аналогией аржанским материалам считается курган №17, мог. Баданка IV. Под каменной насыпью, на древнем горизонте лежал человеческий скелет на левом боку, в скорченном положении, головой на юго-запад. Близ него располагался скелет лошади, также в скорченной позиции, головой на запад [9, с. 85-89, Рис. 1-2.]. По мнению Н.А. Боковенко, погребения человека и лошади на древнем горизонте и сопровождающиеся колесницами или детальями колесниц, на территории Центральной Азии связываются с миграцией индоиранских племён. Самая восточная граница проявления данного явления определяется погребениями с колесницами в Северо-Восточном Китае [10, с. 42-43.]. На мой взгляд, гипотеза Н.А. Боковенка является ощибочной. Этому явлению он ищет аналогии в памятниках эпохи ранней бронзы. Тем более, ни в одной из камер кургана Аржан-1 не известны ни детали колесниц, ни их отпечатков. Связи между Аржан-1 и с погребениями эпохи бронзы он предпологал на основе одного «хомута», найденного в камере №2 [5, с. 201.].

Мы считаем, что все-таки, существовали какие-то связи между памятниками эпохи поздней бронзы и аржанскими. По внешним архитектурным характеристикам и ритуальным элементам курган Аржан-1 относится к памятникам монгун-тайгинской культуры и херексуров Тувы и Северо-запалной Монголии. Периодизация и хронология керексуров до сих пор не вполне определенны [11, с. 213-224; 12, с. 130-132; 13, с. 142-149; 14, 2010, c. 108-110.]. Некоторые исследователи считают, что эти две культуры составляют одну культурную общность и отличаются друг от друга только по дополнительным архитектрурным конструкциям [15, с. 107-108; 16, с. 88-91.].

По систематизации А.Д. Цыбиктарова, курганы монгун-тайгинского типа имеют простые насыпи, а вокруг херексуров сооружаются 2-3 ряда каменных выкладок из 7-8 валунов. Они частично покрывают человеческие останки, а частично играют ритуальную роль с религиозной функцией. Курганы обеих культур имеют каменные насыпи и крепиды из каменных плиток. Погребенные лежали на древнем горизонте, в камере из валунов, либо в цисте, либо в неглубоких ямах, на боку, слабо подогнутыми конечностями, либо на спине, с согнутыми ногами, с головой на запад-юго-запад [16, с. 88-91.]. Погребения, к сожалению, безинвентарные, что затрудняет определение их культурной атрибуции и датирование [17, с. 123; 18, с. 174-175.]. Оленные камни, найденые в некоторых погребально-поминальных памятниках, не всегда являются уточняющими хроноиндикаторами [см. 11, с. 175-201; 19, с. 16.]. Кроме ориентации покойников и существования оленного камни, остальные характеры вообще не представлятся в репетруаре кургана Аржан-1.

Рис. 2. Херексуры в Северо-Западной Монголии (а-ж) [по 11, с. 218. и 19, Табл. 10, 21, 33, 53, 80, 128.]

Однако надо принимать во внимание и микрорегиональные отличия между двумя культурами. В Северо-западной Монголии известны огромные каменные курганы с круглыми оградами, где вне курганов имеются ряды маленьких каменных выкладок. Некоторые курганы построены в радиальной структуре, с «лучами», соединяюшими границы кургана с оградой, как на пр. Баян зурх [19, с. 102-107, Табл. 128.] или Пунцаг овоо [19, с. 49-50, Табл. 33.]. В Центральной Монголии также встречаются подобные памятники, как на пр. Ушкийн-Увэр [20, с. 78, Рис. 1.]. Кроме херексуров, на этой территории также доминируют жертвенники [19, с. 35-37, Табл 9.]. Данные строения сожержат маленькие каменные выкладки, правильной формы как на пример Жаргалант [19, с. 45-48, Табл. 21.]. Их время определяется XI-III. вв. до н.э. [19, с. 21-22.].

Тувинские херексуры отличаются от монгольско-байкалского типа по внешней конструкции. Для этой территории характерны херексуры т.н. «Улуг-Хорумского типа», имеюшие радиальную структуру [21, с. 111-112; 22, с. 78-81.]. Они сильно похожи на курган Аржан-1. Подобную структуру имеет например памятник Моген-Бурена, покрытый каменнной насыпью. Вокруг кургана расположены маленькие каменные выкладки по изогнутой линии, разделяющиеся между собой квадратными каменными клетками. Между клетами и крепидой кургана были сооружены своеобразные «лучи» из валунов. Под внешней каменной выкладкой захоронения обнаружено не было, что указывает на связь с ранним периодом монгун-тайгинской культуры [23, 30-31, Рис. 50, см. отношения между ранним этапом монгун-тайгинской и окуневской культур: 24, с. 73-74; 25, с. 57.]. Встречается данная конструкция в кургане Хадданых-2 [26, с. 275-277.], в курганах №1 и 4. Бош-Даг [22, с. 79-81.], в херексуре у Чаа-хола, окруженном маленькими каменными выкладками [27, с. 17.], в памятнике Бедиг-Хорум, имеющем оленный камень в ограде кургана. Данный курган по признаку имеющейся глубокой погребальной ямы и типа предметов скифского времени датируется VII-VI. вв. до н.э. [28, с. 201.].

Рис. 3. Херексуры в Туве [по 23, Рис. 11; 27, Рис. 1 и 23, Рис. 50.]

В отличие от погребений комплекса Аржан-1, осуществленных на древнем горизонте, херексуры Тувы имею глубокие грунтовые ямы со срубной камерой на дне [см. курганы типа Х-Х1 по типологии М.Х. Маннай-оола: 27, Рис. 1.]. В некоторых случаях, под срубными камерами обнаруживались коллективные захороннения, где погребенные лежали на левом боку, в скорченном положении, головой на запад, северо-запад, как в могилах Аржан-1 [29, с. 97.]. В отличие от выше представленной конструкции кургана Аржан-1, в неглубоких грунтовых ямах херексуров отсутствовали встроенные срубные камеры [27, с. 18.].

В результате анализа материалов и периодизации Алды-белской культуры, Д.Г. Савинов пришел к выводу, что курган Аржан-1 по погребальным особенностям, на первый взгляд, кажется отличным явлением, но в целом он сыграл важную роль в сформировании особенностей раннего этапа Алды-белской культуры [22, с. 78.]. Исследователь А.Д. Грач предполагал, что копмлекс Аржан-1 принадлежит Алды-белской культуре раннескифского времени Тувы [30, с. 26-27.]. Здесь учитываются курганы в виде овальной или круглой формы, с насыпями из больших валунов. Захоронение осуществлялось в каменном яшике из массивных плиток, на древнем горизонте. Остальные погребения находятся в маленьких каменных яшиках. В некоторых захоронениях встречаются и бревенчатые саркофаги. Умершие часто положены в скорченной позиции, на левом боку, редко на правом. Покойник в центральной камере лежал головой на запад, остальные погребенные лежали головой либо на запад, на север и на северо-восток [30, с. 24-25.]. Среди представленных характеристик только отдельные моменты связываются с курганами аржанского типа. Таковыми являются: существование бревенчатых саркофагов, погребения на древнем горизонте и положение мертвых головой на запад. К тому же, последние два сходства не являются специфическими, поскольку данные свойста распространились на огромной территории в рамках эпохи поздней бронзы и раннего железа [см. 31, с. 35; 32, с. 19.]. Поэтому, мы считаем, что на этой основе нельзя их объединить к одной культуре.

На основе выше проанализированных материалов мы считаем, что на начальном этапе раннего железного века Тувы одновременно существовали несколько типов культур. Приняв памятник Аржан-1 в качестве опорного объекта раннего периода РЖВ, для аналогии мы берём конструкцию кургана, погребальный обряд, типы предметов, характеризующие скифскую культуру. В течении сравнивания, необходимо наблюдать их место в среде локальных и прилегающих культур, а также и то, что контексты данных памятников в каком понятии можно определить скифскими.

В 1977 году Л.Р. Кызласов опубликовал материалы из нескольких погребений курганов №15-16 у с. Шанчига. В своей статье, он выдвинул гипотезу, что погребения в цистах, сооруженных из валунов на древнем горизонте похожи на погребения в маленьких срубах вокруг центральной могили Аржана-1. Причём, положение погребенных в цистах (на левом боку, в скорченной позиции, с головой на запад) также сходно с положением покойников, наблюдаемым в кургане Аржан-1 [33, с. 77-79; 31, с. 35-36.]. Нам кажется, такое сравнение не совсем убедительным.

Более убедительной представляется точка зрения Кызласова, по которой материалы кургана Аржан-1 сопоставляются с Бегазы-Дандыбаевской (БД) культурой Центрального Казахстана. Его вывод основывается на анализе структуры курганов. По мнению Л.Р. Кызласова, центральная камера Аржан-1 похожа на погребальную конструкцию БД культуры [33, с. 76; 31, с. 35.]. В мавзолеях бегазинцев часто встречаются входы, ориетированные на восток [34, Рис. 38, Рис. 42-43, Рис. 67.].

Рис. 4. Деревянное сооружение курганов Чиликты V и Бесшатыра [по 35, Табл. III-IV и 36, Рис. 3, 15-16.]

Взгляды Кызласова в конечном итого сводятся к тому, что он связывает происхождение сакской культуры с территорией Центрального Казахстана, с БД культурой. Данные связи подтверждаются материалами из курганов Чиликты V [35.], Бесшатыр [36.] и Хондей-1 [раскопки В.Д. Дьяконовой 1961]. Все три кургана имеют схожую структуру. Все они построены непосредственно на уровдне древнего горизонта, имеют огромные срубные камеры с деревянным, бревенчатым покрытием и корридором / дромосом, открытым на восток, либо с символическим входом из маленьких камней. Умершие положены на уровне пола, вместе с животными костями, черепом овца [см. 31, с. 35.]. Однако, характер строения комплекса Аржан-1 отличается от них, хотя там и здесь присутствуют бревенчатые надземляные строения. Тем более, дромоса как такового в комплексе Аржан-1 не было, а следы входа из маленьких каменных выкладок не совсем свидетельствуют о наличии дромоса. Надо также учесть тот факт, что вместе с умершими в Аржане-1 не положены кости домашних животных или их мясо, как это наблюдается в кургане Хондей-1.

Л.Р. Кызласов предполагая связь происхождения комплекса Аржан-1 с сакской культурой, в то же время он допускал схожесть Аржан-1 с херексурами и монгун-тайгинской культурой.

Гипотезы Кызласова находят поддержку в среде специалистов, занимаюшихся раннескифским периодом Центральной Азии [13; 37, с. 69-71.]. В тот же время, ни он, ни последующие исследователи не обрашали большое внимание на присутствие и роль андроновской культуры, влияния которой хорошо прослеживается от Южного Зауралья до Минусинской котловины и Северо-западного Китая. По мнению К.В. Чугунова, андроновская культура не совсем сохранила следы миграции индоиранских племён и такие атрибуты, которые характеризуют курган Аржан-1 и другие памятники с радиальной структурой. Происхождение их он связывает с территорией Восточного Приаралья [13. см. 38, c. 105.].

Рис. 5. Мавзолей Айбас-Дарасы [по 39, Рис. 12.]

Точное выяснение происхождения и распространения херексуров и курганов, имеюших радиальную конструкцию, либо шатровидное строение из сруба до сих пор вызывает определенные сложности, потому, что некоторые структурные элементы не могут быть привязаны к определенной культурной среде. Сам факт курганов с радиальной конструкцией очень мало известен. В научных публикациях в качестве предшествующих форм структурам херексуров часто упоминается мавзолей квадратной формы у Айбас-Дарасы из Центрального Казахстана [34, Рис. 104.]. Таким образом, мы считаем, что нельзя связывать происхождение, развитие и распространение данного культурного феномена только с какой-либо одной территорией. Конструкция курганов, имеющих круглую ограду из каменных плиток, известны на территории андроновской культуры, как на пр. Бугулы I, курган №1 [40, Рис. 72.], мог. Аксу-Аюлы, курган №2 [40, Рис. 141.] или Зевакино, оград №160 [41, Рис. 3.]. Встречаются похожие строения, мавзолеи, но квадратного плана в БД-культуре, как на пр. Сангру I [34, Рис. 80.] Их самые близкие аналогии находятся среди мавзолеев могильника Северного-Тагискена [42, Рис. 18.]. Мы приходим к выводу, что в этой системе связей кроме андороновской и БД-культуры эпохи поздней бронзы Центрального Казахстана надо учитывать и памятники Восточного Приаралья и прилегающих регионов [см. 43, с. 223-225.]. Кроме всего этого, важным аспектом в решении этого вопроса, мне думается, является появление индоиранских племён, пришедших в X-IX. вв до н.э. [38, с. 98.], и их влияние на развитие андроновской и БД - культур.

Список литературы

погребальный херексур тангинский культура

1. Грязнов М.П., Маннай-оол М.Х. Аржан - царский курган раннескифского времени в Туве. // АО 1971 года. - М., 1972. - с. 243-245.

2. Грязнов М.П., Маннай-оол М.Х. Раскопки кургана Аржан в Туве. // АО 1972 года. - М., 1973. - с. 207-208.

3. Грязнов М.П., Маннай-оол М.Х. Третий год раскопок кургана Аржан. // АО 1973 года. - М., 1974. - с. 192-195.

4. Грязнов М.П. Аржан - царский курган раннескифского времени. - Л.: «Наука», 1980. - 63 с.

5. Грязнов М.П., Маннай-оол М.Х. Курган Аржан - могила «царя» раннескифского времени. // УЗТНИИЯЛИ. - Кызыл, 1973. - Вып. XVI. - с. 191-206.

6. Грязнов М.П. К вопросу о сложении культур скифо-сибирского типа в связи с открытием кургана Аржан. // КСИА. - 1978. - №154. - с. 9-18.

7. Грязнов М.П., Маннай-оол М.Х. Курган Аржан по раскопкам 1973-1974 гг. // УЗТНИИЯЛИ. - Кызыл, 1975. - Вып. XVII. - с. 185-198.

8. Сосновский Г.П. Ойратская автономная область 1936 г. // Археологические исследования в РСФСР 1934-1936 гг. Краткие отчёты и сведения. - М-Л., 1941. - с. 304-306.

9. Боковенко Н.А. Новый памятник аржанского этапа в центре Азии. // Археологические изискания. - 1995. - №24. - с. 85-90.

10. Боковенко Н.А. Проблемы генезиса погребального обряда раннекочевнической знати Центрпльной Азии. // Курганы степей Евразии в скифо-сарматскую эпоху. - СПб, 1994. - с. 41-48.

11. Новгородова Э.А. Древняя Монголия (Некоторые проблемы хронологии и этнокультурной истории). - М: «Наука», 1989. - 348 с.

12. Цыбиктаров А.Д. О датировке херексуров в Южной Бурятии, Северной и Центральной Монголии. // Ъронология и культурная принадлежность памятников каменного бронзового веков Южной Сибири. Тезисы докладов и сообшений к научной конференции (23-25 марта 1988 г.). - Барнаул, 1998. - с. 130-132.

13. Чугунов К.В. Херексуры Центральной Азии (к вопросах об истоках традиции). // Северная Евразия в эпоху бронзы: пространство, время, культура. Сборник научных работ. - Барнаул, 2002. - с. 142-149.

14. Kovalev А.А., Erdenebaatar Д. Поздний бронзовый век и начало раннего железного века Монголи в свете открытий международной центрально-азиатской археологической экспедиции. // Древние культуры Монголии и Байкальской Сибири. Материалы международной научной конференции. Улан-Удэ, 20-24 сентрября 2010 г. - Улан-Удэ, 2010. - c. 104-111.

15. Савинов Д.Г. Проблемы археологии и древней истории Центральной Азии в свете исследований Саяно-Тувинской экспедиции Института археологии АН СССР. // Тезисы докладов сессии, посвященной итогам полевых археологических исследований 1972 г. в СССР. - Ташкент, 1973. - с. 107-108.

16. Цыбиктаров А.Д. Херексуры и памятники Монгун-тайгинского типа в системе социальной организации населения культуры херексуров. // Социально-демографические процессы на территории Западной Сибири (древность и средневековье). - Кемерово, 2003. - с. 87-91.

17. Коновалов П.Б. Культура курганов-херексуров Центральной Азии. // Проблемы археологии степной Евразии. Тезисы докладов. Часть I. - Кемерово, 1987. - с. 121-125.

18. Цыбиктаров А.Д. Херексуры и памятники Монгун-тайгинского типа. // Степи Евразии в древности и средневековье. Материалы международной научной конференции, посвящ. 100-летию со дня рождения М.П. Грязнова. - СПб, 2003. - с. 173-176.

19. Волков В.В. Оленные камни Монголии. - М: Научный мир, 2002. 247 с.

20. Волков В.В., Новгородова Э.А. Оленные камни Ушкийн-Увэра (Монголия). // Первобытная археология Сибири. - Л., 1975. - с. 78-84.

21. Семенов Вл. А. Улуг-Хорум и Аржан (к интерпретации модели мира древних кочевников Тувы). // Проблемы исторической интерпретации археологический и этнографических источников Западной Сибири. - Томск, 1990. - с. 111-113.

22. Савинов Д.Г. Тува раннескифского времени «на перекрестке» культурных традиций (Алды-Бельская культура). // Культурные тансляции и исторический процесс (палеолит-средневековье). - СПб, 1994. - с. 76-92.

23. Семенов Вл. А. Монгун-Тайга (археологические исследования в Туве в 1994-1995 гг.). - СПб, 1997. - 40 с.

24. Семенов Вл. А., Чугунов К.В. Роль субстрата в сложении культур скифского облика в Туве. // Проблемы археологии степной Евразии. Часть II. - Кемерово, 1987. - с. 73-76.

25. Семенов Вл. А. Скифские культуры Тувы. // УЗТНИИЯЛИ. - Кызыл, 2010. - Вып. XXII. - с. 54-61.

26. Длужневская Г.В. Некоторые особенности наземных сооружений курганов Саянского каньона р. Енисей. // СА. - 1977. - №3. - с. 275-278.

27. Маннай-оол М.Х. Тува в скифское время. - М: «Наука», 1970. - 78 с.

28. Длужневская Г.В. Раскопки могильников Бедиг-Хорум и Сарыг-Хая III. // АО 1983 года. - М., 1985. - с. 201-202.

29. Грач А.Д. Новые данные о древней истории Тувы. // УЗТНИИЯЛИ. - Кызвл, 1971. - Вып. XV. - с. 93-97.

30. Грач А.Д. Древние кочевники в центре Азии. - М.: «Наука», 1980. - 255 с.

31. Кызлавсов Л.Р. Древняя Тува. - М: Изд-во МГУ, 1979. - 63 с.

32. Хабдулина М.К. Степное Приишимье в эпоху раннего железа. - Алматы: Гылым Ракурс, 1994. - 86 с.

33. Кызлавсов Л.Р. Уюкский курган Аржан и вопрос о происхождении сакской культуры. // СА. - 1977. - №2. - с. 69-86.

34. Маргулан А.Х. Бегазы-Дандибаевская культура. - Алматы, 1979. - 328 с.

35. Черников С.С. Загадка золотого кургана. - М: «Наука», 1965. - 189 с.

36. Акишев К.А., Кушаев Г.А. Древняя культура саков и усуней долины реки Или. - Алма. Ата: Изд-во Акад. Наук, 1963. - 298 с.

37. Чугунов К.В. Синхронизация культур начала раннескифского времени Центральной Азии, Южной Сибири и Казахстана. // Современные проблемы археологии России. Материалы Всероссийского археологического съезда. Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН. - Том II. 2006. С. 69 - 71.

38. Bokovenko N.A. Asian Influence on European Scythia. // Ancient Civilizations from Scythia to Siberia. - 1997. - №3/1. - c. 105-122.

39. Бейсенов А.З., Варфоломеев В.В., Касеналин А.Е. Памятники Бегазы-Дандибаевской культуры Центрального Казахстана. - Алматы, 2014. - 385 с.

40. Кузьмина Е.Е. Классификация и периодизация памятников андроновской культурной общества. - Актобе, 2008. - 328 с.

41. Арсланова Ф.Х. Некоторые памятники позднего бронзового века верхнего Прииртишья. // СА. - 1974. - №1. - с. 220-226.

42. Итина М.А., Яблонский Л.И. Мавзолей Северного Тагискена. - М., 2001. - 273 с.

43. Чугунов К.В. Центральная Азия и Южная Сибирь в начале эпохи ранних кочевников (вопросы хронологии памятников и синхронизации культур). // Культура номадов Центральной Азии. - Самарканд, 2008. - с. 223-227.

Размещено на Allbest.ru