Размещено на http://www.allbest.ru/

О некоторых аспектах проблемы создания киргизской духовной миссии на территории Семипалатинской области

Кабульдинов З.Е.,

Директор Института истории и этнологии им.Ч.Ч. Валиханова, д. и. н., профессор

Ахметова Е.Т., Докторант 1 курса ЕНУ им. Л.Н. Гумилева, специальность "История"

Аннотация

В этой статье автор рассматривает проблему создания Киргизской духовной миссии на территории Семипалатинской области в новое время. Работа подготовлена на основе письменных и архивных источников.

Ключевые слова: религия, ислам, Киргизская миссия, стан, синод, миссионер, священник, перепись, джатак

Основное содержание работы

Как известно, Российская империя, осуществляя колониальную политику на территории Казахстана, значительное внимание уделяла христианизации кочевого и полукочевого казахского населения, видя в этом чуть ли не единственный путь, способный сделать из казахов настоящих верноподданных и законопослушных граждан Российской империи [1,41-42]. Но в XVIII веке царизм действенных мер по христианизации казахов не предпринимал, даже наоборот, желая привлечь казахов на свою сторону "помогал" казахам в распространении ислама. В частности, во второй половине XVIII века Екатерина II "в целях удержания их в подданстве и закрепления прочными узами с. державой. в числе мер прибегло к обоюдоострому оружию, решив среди киргиз, мусульман только по имени, насаждать магометанскую грамотность, заводить на казенный счет места мусульманского богослужения и дать им ученых мулл из татар - благодаря чему здесь упрочился ислам и татаризм, противные по самой сущности своей русской культуре, гражданственности и православию." [2, 454].

Но, как известно, политическая и социально-экономическая ситуация в казахских жузах к началу XIX века начала кардинально меняться, чему в немалой степени способствовали такие общеизвестные факторы как: ликвидация ханской власти в Казахстане, усиление позиции царизма на мировой арене как в военном, так и политическом, и экономическом отношениях.

Поэтому с начала 20-х годов XIX века царская администрация, хорошо осведомленная о социально-экономическом, культурном состоянии казахской степи, предпринимала определенные меры, направленные для упрочения позиции русской православной церкви в районах, подконтрольных царизму. И не случайно, что один из основных юридических документов, регламентирующих жизнедеятельность казахов Среднего жуза "Устав о сибирских киргизах" от 1822 года, никак не мог обойти эту проблему. К примеру, в п.244 "Устава." была не случайно дана установка: " Поелику вера киргиз-кайсаков по сие время, в сущности, более языческая, нежели магометанская, то представляется надежда к обращению многих из них в христианство.". И для проведения в жизнь этого замысла необходимо было, чтобы областное начальство "испросила особенную в степь миссию, с тем, дабы действовала она одними уверениями и убеждениями без малейшего принуждения" [3,419]. И если местным представителям царской администрации удавалось в каком-нибудь округе обратить в христиан до 1000 человек, то областное начальство обязано было" испросить пособия к постройке там церкви и постановление местного начальства" [3,420]. Предполагалось, что священники должны были учреждать школы для обучения казахских детей" закону, чтению, письму и первым правилам арифметики", одним словом - способствовать и просветительской миссии. Но, к сожалению, этому не было суждено сбыться, так как в условиях моно национального состава казахских внешних округов немыслимо было говорить о появлении "очага" христианства.

Ввиду вышеизложенного, до середины XIX века темпы христианизации казахов были не значительными: к примеру, в Омской области было всего 25 крещеных казахов, Томской губернии - 4 и Тобольской - 66 [4, 161].

Активизация перехода казахов в православие происходила в 40-60-ые годы XX века [5] и связана она была с жесткими запретами царизма ни под каким видом не пропускать казахов Акмолинской и по преимуществу Семипалатинской области в районы крестьянских селений Тобольской и Томской губерний в силу якобы "участившихся случаев конокрадства" [6,396об.]. То есть принятие казахами христианства было одним из способов "законного" проникновения казахов на территории сопредельных внутренних российских губернии. Среди мотивов, склонявших казахов принимать православие, было - предоставление "новокрещенцам" ряда льгот и привилегии. Например, полное освобождение от государственных податей, если к моменту перехода в православие ими не уплачивалась кибиточная и другие виды податей в местах своих причислении [6, 9-10об.]. К тому же это время такие казахи могли " не испрашивать разрешения" от своих обществ на получение от них увольнительных свидетельств" [7, 142об.]. Последнее обстоятельство позволяло абсолютному большинству казахов, переходивших в православие, скрывать не только действительные места своих кочевий, но и представляться лицами, никогда не уплачивавшими государственных податей [6, 9-393 об.]. А царизм, естественно, желая иметь, как можно больше крещеных казахов, вынужден был закрывать глаза на всевозможные уловки казахов.

Все казахи, принявшие христианство, представляли, как правило, социальные низы казахского общества и преимущественно-джатаки. И первое, что они преследовали, было желание поправить свое материальное положение. Об этом, кстати, свидетельствуют, например, данные за 20 февраля 1868 года Совета общего областного Управления сибирскими киргизами:". известно, что все принявшие до сих пор православную веру киргизы принадлежат к числу бедняков, кочующих вблизи линии, следовательно, вблизи русских поселений, и нет между ними ни одного зажиточного. Поэтому не подлежит сомнению, что движимою силою в перемене религии было не убеждение в несостоятельности исповедуемой религии, а по преимуществу какие-либо материальные расчеты." [8, 12 об. - 13]. Об этом отмечает и один из исследователей быта ново крещеных казахов Крафт: "новокрещенные из киргизов принадлежат обыкновенно к беднейшему классу людей, снискивающих пропитание работами в городах и русских селениях" [9, 31].

Именно на такую категорию казахского населения сделал царизм ставку в своей христианизаторской миссии, о чем свидетельствует слова одного из известных и ярых сторонников этого процесса генерал-губернатора Степного края Колпаковского Г.А.:". если православная церковь протянет руку помощи этим отверженцам мусульманского мира, то в самом непродолжительном времени они образуют многолюдные и зажиточные селения, вокруг которых сгруппируются постепенно и прочие небогатые киргизы, утомленные борьбою с лишениями, необеспеченностью и опасностями кочевой жизни." [10, 293]. Принятие новой религии обеспечивало казахам не только какие-либо материальные выгоды и "свободу передвижений" в условиях постоянных выселении казахского населения из внутренних губерний, но и позволяло ожидать более терпимого отношения к себе со стороны крестьян, ставших теперь им "единоверцами". По мнению протоиерея Беляева, крестившийся казах "желает видеть в хозяине своем не прежнего хозяина, подчас деспота, а брата, а потому и отношений к себе требует братских. Всякое презрительное слово, в особенности обозвание его "собакою", так обычное на языке казаков, глубоко его оскорбляет. У него является сознание не только того, что он крещенный, но что он - уже русский". Хотя подобное ожидание не всегда исполнялось, так как " не у всех русских в достаточной степени развито чувство религиозного самосознания" [10, 287-288].

Конечно же, были и другие причины, побуждавшие казахов принимать новую веру, к примеру, кто-то хотел этим способом избегнуть наказания за содеянный в степи проступок или такие, "которые, похитив чужую жену, надеялись, что с принятием новой веры, права первого мужа на его" жену" прекратятся" [11, 12 об. - 13].

Естественно, ждать от них добросовестного почитания христианской религии не приходилось. Об этом свидетельствуют записки известного миссионера, основателя "Киргизской миссии" священника Филарета Синьковского:". после же крещения при наблюдении за жизнью новокрещенного, приходится видеть в нем крайнее равнодушие к воспринятой им вере и вследствие этого не охоту в усвоению им христианского вероучения." [12, 2]. Были, кстати и такие случаи, когда новокрещенные казахи, находясь на "внутренней стороне", поступали на должность муллы [13, 9-10].

Поэтому - то и "Временное положение об управлении в степных областях оренбургского и западносибирского генерал-губернаторств" от 21 октября 1868 года не содержало в себе каких-либо положений, закрепляющих собой какие-то определенные достижения в области христианизаторской миссии. К примеру, согласно п.247 "Положения." " киргизам, принявшим христианство, дозволяется или оставаться в своих обществах, или прикочевывать к русским селениям в степи, с сохранением предоставленных киргизам прав". Конечно, как и раньше, крещенные казахи оставаться в своих обществах не могли и им, также как и раньше, не оставалось ничего другого как прикочевывать к русским селениям Тобольской и Томской губерний. Новокрещенцы, как и раньше, "если пожелают, могут приписываться к городским и сельским обществам всех наименований, не испрашивая на то предварительного согласия означенных обществ" [14, 451]. Но зато согласно данного "Положения." был заложен ряд установок, который позволяет уверенно заявлять, что начался процесс игнорирования интересов мусульманского населения, полного свертывания развития и распространения ислама, как на территории казахстанских областей, так и на территории сопредельных российских округов с компактным проживанием казахского населения [14, 458]. То есть мы видим двуединый процесс, когда с одной стороны продолжают создаваться условия для распространения христианства на фоне наступательной акции царизма на позиции ислама. Эти новые веяния можно объяснить тем, что в условиях 40-70-х годов XIX века социально-политическая ситуация в Казахстане резко изменилась: царизм начал проводить открытую захватническую политику после подавления серии национально-освободительных восстании казахов и смещения от власти чингизидов.

Таким образом, на протяжении второй половины XVIII-начала XIX веков царизм не проводил активную работу по христианизации казахов, даже, наоборот: с целью привлечения степняков на свою сторону ему пришлось даже заниматься внедрением ислама. Некоторый отход от этой политики уже заметен уже с начала с 20-х годов XIX века, когда постепенно изменяющаяся в пользу царизма социально-политическая ситуация позволяет царскому правительству несколько активизировать работу по привлечению казахского населения в христианскую веру, правда, ненасильственными мерами. Активизация перехода казахов в православную веру особенно происходит в 40-60-х годах XIX века и связываем мы этот процесс с проводимой царизмом политики насильственного выселения казахов из внутренних российских округов, когда переход в православие был одним из главных способов избежать этой высылки. Но проследить точное количество крещенных казахов применительно к изучаемому времени представляет определенную трудность: во-первых, были случаи "совращения" из православия; во-вторых, смена фамилии, имен, сословия и распыленность их среди крестьянских и мещанских обществ приводит их к слиянию с русским православным населением на территории Тобольской и Томской губерний.

Христианизация степных казахов получает новый импульс с 1881 года, когда указом Синода было разрешено открытие киргизской миссии на основе Алтайской духовной миссии, занимавшейся христианизацией калмыков Бийском округе Томской губернии. Вот как описывает состояние религиозной жизни в казахской степи к моменту открытия новой миссии священник Ефрем Елисеев в своей работе "Записки миссионера Буковского стана Киргизской миссии за 1892-1899 гг.": "в 1881 году, когда еще магометанство, как черная туча, сплошь покрывало киргизскую степь, а выходцы из Казани-татары, бухарские сарты, персияне и арабы, как хищные коршуны, терзали степных киргиз и злоупотребляли их религиозным чувством, на далекой окраине русского государства, в соседней с Китаем Семипалатинской области, указом Святейшего Синода, была открыта противомусульманская Киргизская духовная миссия" [15, 3].

Одним из первых миссионеров Киргизской миссии был упомянутый нами Филарет Синьковский, имевший к началу своей деятельности среди казахов большой опыт по христианизации алтайских калмыков [15, 3].

Киргизская миссия, действовавшая под эгидой Томской епархии, должна была заниматься христианизацией казахов, причисленных к Семипалатинской области [16, 2-3]. Первоначальным местом пребывания новой миссии был определен город Усть-Каменогорск, некогда относившийся к территории Томской губернии. Создание киргизской миссии на приграничной территории с Томской губернией, а не Тобольской было неслучайным: на территории первой численность казахского населения было в 3 раза больше чем на второй [17, 6]. Последнее обстоятельство объясняется тем, что Семипалатинская область на протяжении всего XIX века выделяла рекордное число джатаков и отходников, из которых пополнялось число крещеных казахов [18, 40].

Вот как дает описательное сравнение христианизаторской деятельности среди калмыков и казахов упомянутый нами Филарет Синьковский:". там, на Алтае, на первых же порах, я увидел поле, частью уже вполне обработанное, а частью, обрабатываемое ревностными и самоотверженными тружениками благовестия Христова. Здесь же открылось предо мною обширнейшее поле, полное "тернии и волчцев", поле, на которое стопа христианского вероисповедника не ступала и которого апостольское рало не касалось. Там - для ознакомления с религиозною жизнью алтайцев, а равно в разных случаях первоначальной своей деятельности, я находил пособие в среде, как русских, так и крещеных инородцев. Здесь же я в начале встретил или полное незнание русскими киргизских верований, или же религиозный их индифферентизм, который крайне удивил меня, в особенности, во время моих поездок по казачьим поселкам Иртышской линии, а также вверх по рр. Бухтарме и Нарыму." [19, 250].

Фактическое начало деятельности Киргизской миссии, когда реально началось крещение казахов этой организацией, принято считать 13 февраля 1883 года, когда в Усть-Каменогорской крепости был крещен некий казах по имени Елембай, нареченный новым именем Иоанн. По словам основателя этой миссии, этот новокрещенец с детства жил среди русских в селе Красноярском и известен был под именем Иван, так что большого труда привести его в лоно новой религии не стоило [19, 252].

В марте 1883 года центр Киргизской миссии был переведен из Усть-Каменогорска в Семипалатинск. Это решение было вызвано, видимо, теми соображениями, что Семипалатинск был в это время одним из крупнейших центров культурной, экономической и политической жизни всего Восточного Казахстана, к тому же - областным центром [20]. Но ввиду некоторого противодействия со стороны губернатора области необходимо было искать новое место для Киргизской миссии. Основателю миссии пришлось совершить поездки по казачьим поселениям, расположенным по течению рек Нарыма, Бухтармы и Иртыша посредством расспросов и личных наблюдений подыскать место, удобное для стана Киргизской миссии, пока не был выбран казачий поселок Буконь. Данное место привлекло Филарета Синьковского тем, что буконьские казаки отличались "широким гостеприимством, почтительностью, необыкновенным трудолюбием. и усердием к посещению храма Божьего." [19, 256]. Здесь нельзя не упомянуть активную помощь генерала Колпаковского Г. А.:". Я оказал миссионеру (Ф. Синьковскому-З. К.) всякое содействие, какое было только в моей власти: выдал всем киргизам, принявшим православие, денежное пособие и подарки, затем приказал отвести вблизи поселка Буконского участок земли в 600 десятин, дабы ново крещенные могли там поселиться и заняться хлебопашеством, и, наконец, предоставил в распоряжение миссионера несколько земледельческих орудий для распространения между ново крещенными" [19, 293-294].

При проведении христианизации миссионеры сделали ставку на то, что, во-первых, казахи " все еще те же полу язычники и полу магометане, во-вторых, муллы у казахов "в большинстве, малограмотно, весьма не сильно в магометанском вероучении и, известное при этом своим крайним сребролюбием и вымогательством, не пользуются в народе полным авторитетом, а потому и не в силах нафантазировать свою кочевую паству", в-третьих, миссионеры брали в расчет и то обстоятельство, что казахи отличаются доверчивым отношением к русским, восприимчивостью к цивилизации, природной особенностью к изучению русского языка [19, 257].

Кроме того, миссионеры небезосновательно надеялись на помощь гражданской администрации [19,257]. К примеру, заметную поддержку Киргизской миссии оказывал генерал-губернатор Западной Сибири Казнаков, отмечавший в одном из своих отчетов по Западной Сибири в 1887 году:". древние основные быта киргизов подверглись значительной ломке под влиянием Временного Положения (1868 года-З. К.)"Об управлении степными областями". потеряв опоры в народных обычаях - законах, они стали искать опоры в религии. При таких обстоятельствах я пришел к убежденью, что настала пора для п7равославной церкви воспользоваться благоприятным моментом и выступить с открытой проповедью православия там, где идет тайная пропаганда вероучения Магомета." [21, 42-43].

Для лучшего обучения православной вере молодых казахов, изъявивших желание принять христианство, отправляли в миссионерские станы, где они изучали русский язык, грамоту и основы новой веры [11,218]. Казахи, принявшие православие, оставаться в степи не могли, там существовала реальная угроза физического насилия, всевозможных насмешек, издевательств со стороны своих соплеменников [23,13-14]. К тому же нельзя забывать, что сами христианские миссионеры не разрешали крещенным казахам даже временно отлучаться в степь из-за существования опасности " совращения из православия" [24, 26], также как и не могли за каждым из них посылать православного священнослужителя. Царизму приходилось либо раскидывать их по одному - по два по крестьянским и казачьим поселениям, либо образовывать для них особые поселения. Многие крещеные казахи выбирали второй вариант, так переселение в казачье или крестьянское поселения зачастую означало переход в услужение к казачье-крестьянскому населению [25, 103]. А казахи, как мы уже отмечали выше, переменив веру, хотели изменить и свой социальный статус, требуя от крестьян и казаков уважительного к себе отношения [26,4], чего нелегко было им достичь [27, 16].

Из населенных пунктов, где компактно проживали крещеные казахи-выходцы из Семипалатинской области, можно назвать переселенческие поселки Тюдралы и Черный Ануй Сарасинской инородной управы Бийского уезда Томской губернии, где, к примеру, в 1910 году было сосредоточено более 50 крещеных казахских семейств [28, 37].

А образование Сарасинской инородной управы, где большинство составляли крещеные казахи, калмыки, тайцы, имело свою историю. В начале XIX века, в голодные годы джута казахи Семипалатинской области (тогда еще будущей - З. К.) выезжали из степной стороны Иртыша в русские селения с целью найма на работу к крестьянам разных волостей Алтайского края, в частности сел Алтайское, Смоленское, деревни Каменки, располагавшихся к северу от калмыцких кочевий. Сжившись с русским населением, часть из них крестилась в селах: Уральское, Алтайское, Красный Яр и т.д. Крестьяне выдавали за них своих дочерей и казахи "понемногу русели", сделавшись оседлым населением. "Ясачной комиссией" часть из них была переведена в оседлое состояние с образованием Сарасинского улуса, а до этого они не принадлежали ни к одному из местных обществ. Тогда же была образована Сарасинская инородная управа и принято решение "стянуть сюда всех казахов", проживающих по крестьянским селениям Томской губернии, для чего казахи переселялись туда зачастую принудительно, без их желания [29, 73]. Сарасинские казахи, приняв христианскую веру, были вынуждены прекратить всякие связи со своей прежней средой, со степными казахами Семипалатинской области.

Что касается темпов проведения миссионерской деятельности, его результатов, то надо отметить, что они были незначительны. Например, в 1888 году Киргизской миссии удалось крестить всего 9 степняков (5 мужского и 4 женского пола) [30,15]. А в 1888 году крестилось 23 казаха, и этот показатель считался одним из самых рекордных за все 80-ые годы XIX века [16, 2-3]. Эти результаты, хотя и не очень значительные, можно было бы отнести к относительно успешной деятельности миссионеров, если бы не существовало обратного оттока. Новокрещенцы, решив свои "проблемы" на внутренней стороне, часто убегали от православных священников не только одиночками, но и парами: например, только в 1887 году из миссионерского стана Буконь убежали 4 пары (!) молодых крещеных казахов [26,8].

Не лишним будет заметить, что такая же ситуация была и по Тобольской Духовной Консистории, где также были нередки случаи уклонения ново крещеных казахов из лона православной веры [31, 1-3]. Как заметил один из представителей Киргизской миссии:". отыскать ново крещенных в необъятной степи, среди сотен тысяч кочевников также трудно, как и трудно найти кошелек со дна моря." [26, 9]. Тем более что степная казахская волостная администрация, заинтересованная в увеличении численности податного населения своих волостей, охотно принимала "возвращенцев", к тому же из лона чуждой им христианской религии.

Поэтому не случайно, что и материалы Всероссийской переписи населения 1897 года по Томской губернии показали низкий процент казахов, принявших христианство. Всего здесь было зарегистрировано 1283 крещеных казаха или 5,12 % от общего числа казахского населения губернии. Из них 1070 человек или 4,34 % - православных, а остальные старообрядцы. Большая часть их была зафиксирована в Бийском округе Томской губернии (430 казаха) на территории Сарасинской инородней управы - 367 казаха [32,73-74].

Активной деятельности Киргизской миссии, по мнению миссионеров, препятствовало ряд объективных и субъективных обстоятельств: во-первых, "природный характер" казахов, во-вторых, кочевой образ их жизни, а так же - "их нравы и обычаи, " и распространение и утверждение ислама [19, 259], с чем трудно не согласиться.

Массовую христианизацию казахов в сопредельной с Томской губернией Семипалатинской области, царизму осуществить не удалось и в силу того, что мало было таких казахов, кто из чисто религиозных побуждений искренне принимал православие. Как уже было отмечено нами, большинство из них, принимая новую веру, преследовали личные, в первую очередь, материальные цели. Кроме того, царизм не всегда оказывал им материальную помощь для улучшения их быта и хозяйства [26, 11]. К тому же между носителями православной веры - крестьянами, казаками с одной стороны и крещеными казахами с другой - существовал некоторый "антагонизм" [32, 16], что не могло способствовать увеличению числа казахов-сторонников христианства.

Кстати, деятельность христианских миссионеров вызывала протест казахского населения. К примеру, в 1907 году при степном генерал-губернаторе было созвано совещание, где обсуждались наиболее животрепещущие проблемы, среди которых была поднята казахами проблема прекращения деятельности православных миссионеров. Кроме того, казахи просили свободный переход православных казахов обратно в лоно ислама. И поставить зависимость переходящих в христианство казахов только лишь по общественным приговорам. На что царизм, конечно, идти никак не мог [33, 4].

Таким образом, до середины XIX царизм проводил достаточно умеренную политику в религиозной сфере, нередко инициируя распространение даже ислама, руководствуясь своими геополитическими интересами. Тогда вопрос насаждения среди степняков христианской верой остро не стоял. Но к середине XIX века царизм начал проводить достаточно активную политику по христианизации казахов на территории Тобольской губернии и в особенности - Томской губернии. Большая часть крещеных казахов была сосредоточена на территории сопредельной с казахской степью Томской губернии. Более организованный характер этому процессу должно было придать создание на базе Алтайской миссии Киргизской миссии (1881 год), в задачу которой входила христианизация казахов, приписанных к Семипалатинской области. Но в силу ряда объективных и субъективных причин этому плану не было суждено осуществиться и поэтому большая часть казахского населения Тобольской и Томской губерний на всем протяжении нового времени продолжали исповедовать ислам.

христианизация казахское население российская империя

Список использованной литературы и источников