Проблемы установления масштаба людских потерь СССР в Великой Отечественной войне

Однако изучение методики подсчёта немецких сводных данных выявило весьма существенную их неполноту -- от 600 тыс. до 700 тыс. советских военнопленных, которые в действительности погибли в плену, не вошли в немецкую сводную статистику смертности. Чтобы эти наши утверждения не выглядели голословными, мы приведём следующую аргументацию. Во-первых, сводная немецкая статистика смертности советских военнопленных (3,3 млн. человек) по состоянию на 1 мая 1944 года, а война-то продолжалась ещё целый год, за который отсутствуют соответствующие сведения; во-вторых, указанная сводная статистика состоит как бы из двух частей, где данные за 1942--1944 годы можно признать полными, поскольку отсчёт вёлся от момента пленения, а вот за 1941 год немцы «вмонтировали» в неё, сводную статистику, только данные лагерной статистики, то есть не учтены пленные, погибшие в 1941 году в промежуток времени от момента пленения до момента поступления в лагеря (это крупный недоучёт -- по нашим оценкам, не менее 400 тыс. советских пленных немцы в 1941 г. не довели живыми до лагерей). В-третьих, указанная статистика касается только немецкого плена, и там не отражена смертность советских военнопленных в финском и румынском плену. Опираясь на эту аргументацию, мы продолжаем настаивать, что масштаб смертности советских военнопленных (суммарно по немецкому, финскому и румынскому плену) составлял более 3,9 млн. или почти 4 млн. человек.

Таким образом, общие потери военнослужащих убитыми и умершими (включая погибших в плену) составляли, как минимум, 11,5 млн. человек. Утверждение авторов книги «Гриф секретности снят», что все эти потери военнослужащих в сумме составляли почти 8,7 млн. (точнее -- 8 668,4 тыс.), безусловно, является ошибочным. Это в основном произошло из-за того, что авторы этой книги совершенно неправильно определили масштаб смертности советских военнопленных, существенно занизив его.

Странно, что авторы книги «Гриф секретности снят» проигнорировали данные ЧГК, согласно которым на оккупированной территории СССР было убито и замучено 3 912 883 советских военнопленных. (См.: ГАРФ. Ф. 7021. Оп. 116. Д. 246б. Л. 3). Эти подсчёты были сделаны уже к осени 1945 года, но тогда И.В.Сталин их не утвердил и не допустил их публикации. (См.: Всеволодов В.А. «Ступайте с миром»: к истории репатриации немецких военнопленных из СССР (1945--1958 гг.). Позиция Сталина понятна -- ведь эти подсчёты никак не укладывались в сконструированную им же самим ложную статистику всех людских потерь СССР, составлявших якобы около 7 млн. человек. Получалось, что более половины всех этих потерь составляли военнослужащие, погибшие и умершие в плену, а менее половины -- все остальные потери (включая погибших на фронте). Такая ситуация выглядела бы слишком неправдоподобной, и, в случае обнародования указанной статистики ЧГК, пришлось бы существенно скорректировать в сторону увеличения и общую статистику людских потерь страны. Ради сохранения официальной статистики всех людских потерь СССР (7 млн. человек) публикация указанных данных ЧГК о смертности советских военнопленных была, естественно, совершенно исключена. С этим нам всё ясно и понятно.

Понятно также и то, что весной 1956 года комиссия Г.К.Жукова, созданная по заданию Президиума ЦК КПСС для выяснения судьбы бывших советских военнопленных, просто физически не могла использовать данные ЧГК о масштабах их смертности в плену (свыше 3,9 млн.), поскольку определила общее число попавших в плен военнослужащих величиной, ненамного превышавшей 2,6 млн. человек, из числа которых, по уверению этой комиссии, умерло в плену свыше 600 тыс.(См.: Гареев М.А. О мифах старых и новых // Военно-исторический журнал. 1991. № 4. С. 47). С высоты сегодняшнего дня (в плане степени изученности этой проблемы) совершенно ясно, что комиссия Г.К.Жукова в 1956 году фактически сфабриковала ложную, сильно приуменьшенную статистику советских военнопленных (это касается и общего числа попавших в плен, и особенно, масштабов их смертности в плену). Но в ситуации 1956 года, когда сохранялась официальная статистика всех людских потерь СССР в виде 7 млн., именно данные комиссии Г.К.Жукова (в отличие от данных ЧГК) были востребованными, поскольку они органически вписывались в тогдашнюю фальшивую статистику всех военных и гражданских жертв войны, не противоречили ей и не ставили её под сомнение. Главным здесь было поддержание «достоверности» официальной фальшивой статистики, и все её составляющие (включая численность погибших и умерших во вражеском плену советских военнослужащих) тоже обязательно должны были быть фальшивыми.

Но не совсем понятно, зачем авторы сборника «Гриф секретности снят» полностью проигнорировали данные ЧГК и занимались конструированием заниженной и, соответственно, заведомо неправильной статистики гибели советских военнопленных, если они, авторы этого сборника, работали в то время (начало 1990-х гг.), когда официальные данные всех людских потерь СССР составляли не 7 млн., а были доведены до почти 27 млн. человек? Ведь теперь указанная статистика ЧГК относительно масштабов смертности советских военнопленных вполне укладывалась в официальные данные всех людских потерь СССР и никак им не противоречила. У авторского коллектива указанного сборника не было никаких препятствий для получения этой статистики ЧГК, так как с конца 1960-х годов она уже не являлась секретной и неоднократно публиковалась, в том числе в солидных научных трудах и энциклопедиях.

Может возникнуть вопрос: а насколько достоверна эта статистика ЧГК? И тут мы сталкиваемся с неожиданной коллизией, заключающейся в том, что данная статистика учитывает смертность советских военнопленных только на оккупированной советской территории. Однако, по нашим оценкам и расчётам, на территории Германии и других европейских стран умерли не менее 1,5 млн. советских пленных (см.: Земсков В.Н. «Статистический лабиринт»: Общая численность советских военнопленных и масштабы их смертности // Российская история. 2011. № 3. С. 29), которые в статистике ЧГК не учтены, но если их к ней приплюсовать, то в сумме получается порядка 5,4 млн. человек (1,5 млн. + 3,9 млн. = 5,4 млн.). Но, по нашим расчётам, общее число погибших и умерших советских военнопленных не могло превышать 4 млн., из чего следует, что соответствующая статистика ЧГК преувеличена примерно на 1,4 млн. человек (5,4 млн. -- 4,0 млн. = 1,4 млн.). Этому есть объяснение -- ведь местным комиссиям ЧГК при соответствующих подсчётах зачастую приходилось опираться на результаты опросов свидетелей, а здесь уже вступал в силу субъективный фактор, и в ряде свидетельских показаний наверняка присутствовало сильное преувеличение.

Поскольку в годы войны на военной службе в общей сложности находились около 34,5 млн. человек (см.: Гриф секретности снят. С. 139), то, за вычетом 11,5 млн. погибших и умерших, должны были остаться в живых порядка 23 млн. человек (34,5 млн. -- 11,5 млн. = 23 млн.). Указанное количество выживших военнослужащих слагается из 12,8 млн. состоявших на военной службе вскоре после окончания войны с Германией (включая свыше 1 млн. находившихся тогда на излечении в госпиталях) (см.: там же. С. 141), почти 8 млн. демобилизованных в ходе войны по ранению, болезни, возрасту и по другим причинам (см.: там же. С. 140) и более 2 млн. выживших советских военнопленных (см.: Земсков В.Н. К вопросу об общей численности советских военнопленных и масштабах их смертности (1941--1945 гг.) // Известия Самарского научного центра РАН. 2013. Т. 15. № 5. С. 108) (12,8 млн. + почти 8 млн. + более 2 млн. = около 23 млн.).

Указанное количество выживших военнослужащих (около 23 млн.) является максимально допустимым и ни в коем случае не подлежит корректировке в сторону увеличения. Корректировка же в сторону понижения в принципе возможна, но для этого надо установить, какое количество из числа демобилизованных в ходе войны не дожило до её окончания (такими данными мы не располагаем). Из этого следует вывод, что установленный масштаб гибели и смертности военнослужащих во время войны (11,5 млн.) ни в коем случае не подлежит корректировке в сторону понижения, ибо неизбежным следствием такой корректировки станет преувеличение численности выживших.

Отметим, что 11,5 млн. -- это количество людей, являвшихся на момент смерти военнослужащими. В эту статистику не входят умершие ещё во время войны демобилизованные искалеченные военнослужащие, так как на момент смерти являлись уже гражданскими лицами. Они являются составной частью косвенных людских потерь и входят в определяемый нами примерно в 4 млн. человек скачок в естественной смертности населения вследствие войны.

Следовательно, методом сложения конкретных прямых потерь получается приблизительно 16 млн., из них 11,5 млн. -- военные, 4,5 млн. -- гражданские. Именно таким способом принято исчислять потери в других воевавших странах. Например, общие людские потери Японии во Второй мировой войне (2,5 млн. человек) (см.: Хаттори Т. Япония в войне. 1941--1945 / Пер. с яп. -- М., 1973. С. 606) были исчислены, исходя из специфики японских потерь, посредством сложения их составляющих: погибшие на войне + умершие в плену + жертвы бомбёжек, в том числе от американских атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки. Так называемый балансовый метод при подобных расчётах не использовался ни в Японии, ни в других странах. И это правильный подход: общее число жертв войны, безусловно, надо исчислять посредством сложения разных компонентов конкретных потерь.

Но можно и балансовым методом доказать, что прямые людские потери (жертвы войны) СССР составляли около 16 млн. Для этого надо установить корректное соотношение уровня естественной смертности между относительно благополучным в демографическом плане 1940 годом и экстремальными 1941--1945 годами. Соотношение 1:1, установленное работавшей в 1989--1990 годах комиссией, нельзя признать корректным. Ведь было же понятно, что в 1941--1945 годах в связи с ухудшением условий жизни, отсутствием дефицитных лекарств и т. п. уровень естественной смертности населения неизбежно возрастёт. И здесь необходима поправка в сторону увеличения при исчислении этого уровня применительно к экстремальным 1941--1945 годам и установить его в рамках не 18,9 млн., а довести хотя бы до 22 млн. Эта величина (22 млн.) является, по нашему мнению, минимально допустимым уровнем естественной смертности населения в 1941--1945 годах. По нашим подсчётам и оценкам, к концу 1945 года не было в живых порядка 38 млн. человек, живших до войны, а также родившихся во время войны и тогда же умерших (в это число входят и лица, которые на самом деле были живы, но находились в эмиграции), и если из этого количества вычесть указанные 22 млн., то остаётся 16 млн. жертв войны (38 млн. -- 22 млн. = 16 млн.).

А теперь сравним это с описанной в изданной в 2006 году книге «Демографическая модернизация России» методикой подсчётов, по итогам которой получились названные в 1965 году Л.И.Брежневым более 20 млн. потерь: «Сохранившиеся в архиве ЦСУ СССР документы позволяют приблизительно восстановить методику расчётов и статистические материалы, лежащие в основе этой оценки. Они опирались на данные и оценки численности гражданского населения, погибшего (прямые потери) на оккупированных территориях (13,1 млн. человек), оценки военных потерь (от 7 до 8,8 млн. человек) и оценки потерь, объединённых в достаточно невнятную категорию “превышение резко увеличившейся смертности над сильно сократившейся рождаемостью” на оккупированных территориях (3--3,5 млн. человек). К этим потерям было добавлено ещё 2,4 млн. человек -- превышение смертности над рождаемостью по не оккупированной территории. В сумме получено от 25,5 до 27,8 млн. человек. Результаты расчётов были переданы “наверх” и там трансформировались в расплывчатую формулу “свыше 20 миллионов”». (Демографическая модернизация России. С. 439).

Что об этом можно сказать? При данных расчётах активно использовалось отрицательное сальдо между смертностью и рождаемостью на оккупированной территории и в советском тылу, то есть в сводную статистику вошли не только погибшие и замученные люди, но и арифметические величины (но не конкретные люди), составляющие разницу между показателями (расчётными) смертности и рождаемости. Это означает, что подсчёт фактически вёлся методом суммирования реальных и виртуальных жертв. Но главное в другом: бросается в глаза фантастически преувеличенный масштаб гибели (в результате истребления, а также превышения смертности над рождаемостью) гражданского населения на оккупированной территории -- более 16 млн. Здесь налицо преувеличение, ни много ни мало, примерно на 13 млн. человек! Не мудрено, что, оперируя подобного рода цифрами, в итоге общие людские потери СССР были рассчитаны в диапазоне от 25,5 млн. до 27,8 млн. Л.И.Брежнев вполне благоразумно «округлил» эти данные до более 20 млн., но этого было явно недостаточно. Тут надо было сделать сокращение, как минимум, на 10--11 млн. человек и получить в итоге примерно 16 млн. действительных жертв войны.

Тот факт, что установленный масштаб естественной смертности населения в военные годы нельзя включать в общую статистику прямых жертв войны, совершенно очевиден и большинством исследователей не оспаривается. Однако иногда в литературе высказывается и иная точка зрения. Так, И.И.Ивлев в статье, изданной в 2012 году, утверждает, что при подсчёте людских потерь СССР надо «вести речь об общей утрате граждан СССР, погибших, умерших на фронте, в плену, в оккупации и в тылу от всех факторов, имевших место в военные годы, а не вычитать тех, кто якобы был “обязан умереть” согласно уровня смертности мирного 1940 года». (Ивлев И.И. Генеральская ложь // Военно-исторический архив. 2012. № 9. С. 43). Из этого следует, что И.И.Ивлев является сторонником включения всей естественной смертности населения в общее число жертв войны. Понятно, что такой подход делает неизбежным при соответствующих подсчётах гипертрофированное преувеличение численности последних. Надо понимать, что естественная смертность населения -- это одно, а жертвы войны -- совсем иное.

Коснёмся немного проблемы сопоставимости наших потерь с потерями других стран. Общие людские потери Японии (2,5 млн.) сопоставимы с рассчитанными нами 16 млн., но несопоставимы с хрущёвскими 20 млн. Почему так? А потому, что в японских потерях не учтена возможная повышенная смертность гражданского населения в военные годы по сравнению с мирным временем. Это не учтено ни в немецких, ни в английских, ни во французских, ни в иных общих людских потерях в войне. В других странах подсчитывали именно прямые людские потери, а названная в 1961 году Н.С.Хрущёвым величина в 20 млн. подразумевала демографические потери в широком плане, включающая в себя не только прямые людские потери, но и скачок в естественной смертности населения в военное время. Кстати, минимальные расчёты германских людских потерь (6,5 млн.) сопоставимы именно с нашими 16 млн., но несопоставимы с 20 млн., так как немцы, не применяя балансового метода и не определяя скачка в естественной смертности населения, старались скрупулёзно подсчитать и суммировать все составляющие прямых военных и гражданских потерь, включая ставших жертвами Холокоста немецких евреев.

Конечно, в военное время резко снизилась рождаемость. В дилетантской среде прослеживается тенденция включать «не родившихся детей» в общее число людских потерь в войне. Причем «авторы» обычно не имеют понятия, сколько же, собственно, детей «недородилось», и делают крайне сомнительные «расчёты», руководствуясь при этом исключительно собственной «интуицией» и доводя за счёт этого общие людские потери СССР иногда даже до 50 млн. Разумеется, подобную «статистику» нельзя воспринимать всерьёз. В научной демографии всего мира включение не родившихся детей в общее число людских потерь в войне принято считать некорректным. Иначе говоря, в мировой науке это запрещённый приём.

Существует довольно большой пласт всякого рода литературы, в которой, даже без учёта «не родившихся детей», посредством некорректных статистических манипуляций и ухищрений и «интуитивных оценок» выводятся самые невероятные и, естественно, заведомо ложные цифры прямых потерь -- от 40 млн. и выше.

Вести цивилизованную научную дискуссию с этими «авторами» невозможно, поскольку, как нам неоднократно приходилось убеждаться, их цель состоит не в поисках исторической правды, а лежит совсем в иной плоскости: ошельмовать и дискредитировать советских руководителей и военачальников и в целом советскую систему; принизить значение и величие подвига Красной Армии и народа в Великой Отечественной войне; возвеличить успехи нацистов и их пособников.

Конечно, 16 млн. прямых людских потерь -- это огромные жертвы. Но они, по нашему глубокому убеждению, отнюдь не принижают, а, напротив, возвеличивают подвиг народов многонационального Советского Союза в Великой Отечественной войне.

Мы отнюдь не рассматриваем результаты нашего исследования как истину в последней инстанции, ибо в ходе дальнейшего изучения возможны различные корректировки и уточнения.

По нашему убеждению, следует оживить и активизировать постепенно угасающую практику научных дискуссий по проблеме людских потерь СССР в 1941--1945 годах.

Исследования

Вышла в свет новая книга «Труды по теории истории» (М.: АИРО-XXI, 2014. -- 548 с.) доктора исторических наук, профессора, главного научного сотрудника Института российской истории РАН Владислава Якимовича Гросула. Она представляет собой сборник, в котором размещены исследовательские работы В.Я.Гросула по актуальным проблемам отечественной и зарубежной истории. Ряд этих работ посвящён экономической и социально-политической истории, вопросам типологии позднего феодализма и особенностям крепостного права.

В сборнике также рассматриваются проблемы соотношения реформ и революций в дореволюционной России и в балканских странах, представлены исследования по истории социалистических идей и революционного движения, рассматриваются дискуссионные вопросы российской революционной демократии, раскрываются особенности российского внешнеполитического конституционализма нового времени. В книгу также включены труды по периодизации всемирной и отечественной истории, истории российского политического консерватизма, зарождению российской общественности. В ней представлены исследования о российском общественном мнении XIX века, методологии истории, принципах создания Союза ССР, судьбах советского социализма, других важных вопросах отечественной и зарубежной истории.

Исследования В.Я. Гросула всегда отличаются глубиной, аргументированностью, использованием труднодоступных документов. Автор не конструирует историю, а исследует её.

Он занимает научные марксистско-ленинские позиции, пишет с любовью к нашему Отечеству. Мысли излагаются чётко, логично, хорошим языком.

Книга рассчитана на историков-профессионалов, а также на представителей других общественных наук. Её с удовольствием прочтут преподаватели вузов и учителя школ, аспиранты и студенты, все, кто размышляет об отечественной и зарубежной истории. Академизм сочетается с доступностью и популярностью изложения.

К сожалению, очень мал тираж издания -- всего 300 экз. Поэтому, скорее всего, познакомиться с этой книгой удастся только в крупных библиотеках.

Чтобы нашим читателям было более понятно содержание трудов известного российского историка, редколлегия решила перепечатать в журнале одну из работ, включённых В.Я. Гросулом в сборник.

Размещено на Allbest.ru

Размещено на Allbest.ru