Партийный и государственный аппарат против инакомыслия

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство образования Красноярского края

КГА ПОУ «Канский педагогический колледж»

Специальность 44.02.02 «Преподавание в начальных классах»

Реферат

Партийный и государственный аппарат против инакомыслия

Выполнил:

Шептунова Ю.Е.

студент(ка) 13Н группы

Проверил:

преподаватель Панов А.П.

Канск-2019

Введение

молодёжный инакомыслие партийный

Актуальность работы. В интеллектуальной истории СССР ХХ века большое внимание уделялось борьбе с инакомыслием. То, что сегодня называют "инакомыслием" в общественно-политическом лексиконе Советского государства, начиная с конца 1920-х годов, представляло собой не только различные проявления антиправительственной подпольной деятельности, связанной с созданием и распространением подметальных писем, листовок, нелегальных организаций и т., но и любая идеологическая деятельность, идущая вразрез с официально принятой коммунистической идеологией. Борьбой с этим явлением занимались органы государственной безопасности, объединенные в 1954 году в Комитет государственной безопасности при Совете Министров СССР.

В 1950-е и 1980-е годы они занимали особое место в системе исполнительной, судебной и законодательной власти страны. Это была мощная организация, защищавшая государство от внешних враждебных сил, и во имя этого под руководством правящей в те годы КПСС в числе прочих приоритетов занималась выявлением инакомыслия и организацией идеологической борьбы с ним.

Объект исследования: аппарат, созданный против инакомыслия.

Предмет исследования: действия борьбы партий против инакомыслия.

Цель работы: рассмотреть партийный и государственный аппарат против инакомыслия.

Для осуществления поставленной цели необходимо решить задачи:

- исследование молодёжного инакомыслия и борьба с ним;

- анализ партийного аппарата против инакомыслия.

1. Исследования молодёжного инакомыслия и борьба с ним

Рассекреченные архивные документы сегодня позволяют реконструировать проявления "инакомыслия" в студенческой среде 1970-х годов на основе материалов КГБ. Так, в "аналитической справке о характере и причинах негативных проявлений среди студенчества и студенчества" от 03.12.1976 года, составленной начальником 5 Управления КГБ при СМ СССР Ф.Д. Бобковым [2], представлена широкая картина антиправительственных выступлений студенчества в середине 1970-х годов. Надо сразу оговориться, что этот документ не был каким-то историческим "инцидентом", наоборот, это стандартный документ, такие справки лежали в основе записей КГБ того времени и предоставлялись, как правило, в ответ на запрос или на основании проверки. Документ, который мы цитируем ниже, относится к 1976 году, но описанные в нем явления произошли раньше этого времени и позже, в 1980-х годах. По мнению автора аналитической справки, Советская молодежь, занятая активным строительством коммунизма, постоянно сталкивается с оппозицией в виде агентов вражеской разведки, буржуазных религиозных, сионистских и других антисоветских организаций, получает неверную, искаженную информацию о демократическом строе из передач зарубежных радиостанций. В документе не скрывается большой интерес советской молодежи к вещанию программ, указывается, что "с территории капиталистических стран в Советский Союз вещает 41 радиостанция, объем вещания составляет 253 часа в сутки." Регулярно передачи зарубежных радиостанций слушают 80% студентов и около 90% старшеклассников, ПТУ, техникумов. Опрос, проведенный в далеком от столицы Омске, показал, что около 40% студентов регулярно слушают радио Свобода [11]. Вдумайтесь: в относительно "благополучных"с точки зрения существования советской идеологии 1970-х годов многие, почти все (80-90%) молодые люди слушают программы "Радио Свобода" и других зарубежных радиостанций, содержание сообщений и радиопередач которых никогда не было просоветским, а скорее наоборот. Даже сейчас, когда "Радио Свобода "вполне легально доступно каждому в Интернете, сохранившиеся архивы радиопередач свидетельствуют о том, что с помощью этой радиостанции велась не только пропаганда антисоветского образа жизни, но и "опозорились", советским слушателям стали доступны диссидентские произведения литературы, организовывались философские диспуты, круглые столы на политические и философские темы, в том числе связанные с возможностью выбора Россией своего исторического пути в 1917 году. Согласно аналитической записке начальника 5 отдела КГБ СССР от 1976 года," идеологически вредные и антиобщественные проявления " среди молодежи чаще всего (2/3 от общего числа) совершаются студентами. Помимо участия молодежи в потенциально опасных группировках, таких как неонацисты, отмечается, что большинство "вредных проявлений" не имеют ярко выраженной политической направленности и служат, скорее, для поиска пособников аморального образа жизни. Сами названия таких организаций говорят об их характере: "клуб негодяев и циников", "шалопай" и т. Об опасном антисоциальном характере таких групп свидетельствует обсуждение участниками групп антисоветских зарубежных передач, различных запрещенных, "порочных" произведений, а иногда и их создание; пропаганда "абсолютной свободы" и анархизма. Согласно тому же документу, в Москве, Ленинграде, Киеве, Вильнюсе, Таллине, Ростове-на-Дону, Одессе и ряде других городов были обнаружены группы так называемых "хиппи", которые выступали за пересмотр советских морально-этических норм, ставили под сомнение наследие "отцов" и стремились к свободе и демократии. Отметим, что взгляд на "идеологическую платформу "хиппи с высоты сегодняшнего дня ставит под сомнение выводы КГБ о наличии в движении советских" детей цветов " системы требований, особенно в сфере политики [11]. Чаще всего нестандартная форма одежды или прически была просто юношеским нонконформизмом, иногда хулиганством, не более того. Как вспоминает сейчас культовый рокер 1980-х Борис Гребенщиков, большинство молодых людей, исполнявших их музыку, не имели абсолютно никакого отношения к политическим проблемам нашего времени [3: 115]. Однако для партийных, комсомольских органов приобщение к "западной" культуре было неприемлемо: длинные волосы насильно стригли, нетрадиционно одетых студентов "разбирали" на комсомольских собраниях, иногда выгоняли "за неуспеваемость". Современные архивные данные позволяют сделать вывод, что неформальные студенческие объединения, ставшие предметом пристального внимания органов госбезопасности в 1976 году, были характерным явлением уже в конце 1950 - х-середине 1960-х годов. Согласно сведениям, полученным из секретного доклада Министерства образования РСФСР в ЦК КПСС от 29 ноября 1956 года, студенты многих вузов требовали демократических реформ в сфере культуры, науки и образования. Группы студентов, созданные в центральных вузах и институтах страны, обсуждали работы "опальных" авторов-В. Дудинцева, К. Симонова, картины Пикассо [4: 11-12]. Партийные идеологи из отдела науки, школы и культуры ЦК КПСС в РСФСР оценивали эти и подобные стремления молодежи к самостоятельному мышлению как подтверждение "пренебрежения работой, нежелания выходить на работу на периферию, проявления так называемой "стильности", пошлости, обывательского понимания прекрасного..."[5: 6]. Опасное невнимание властей к студенческим движениям 1950-х годов в конечном итоге приведет к почти полному отказу от нынешней политики в студенческой среде 1970-х и 80-х годов. Помимо неформальных движений, тревогу подняли органы госбезопасности в 1976 году. они вызвали такие явления в молодежной среде, особенно среди студентов, как распространение антисоветских материалов-опубликованных за рубежом или написанных "от руки", на пишущей машинке, на магнитофонной ленте. Это записи радиопередач, а также различного рода антисоветская литература, например, "пасквиль" А. Солженицына, "размышления о мире, прогрессе, интеллектуальной свободе" А. Сахарова. (Заметим, что название А. Д. Работа Сахарова в аналитическом справочнике неточна, правильна: "размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе"). Как следствие "идеологически вредного влияния" на молодежь распространяемого и читаемого самиздата, автор аналитического обзора видит пассивное и безразличное отношение студентов к изучению марксистско-ленинской теории, которая кажется молодежи "устаревшей", ненужной, необязательной для обучения. Студенты отказываются активно участвовать в общественной работе и считают ее "карьеризмом" из-за презрения к некоторым общественным деятелям и должностным лицам [2]. Согласно аналитической записке, представленной в секретариат ЦК КПСС председателем КГБ Ю.В. Андропову предписано принять меры к отделам пропаганды, науки и культуры, партийной работе. Такие меры вскоре были приняты. Например, Министерство просвещения РСФСР в докладе ЦК КПСС предлагало усилить идейно-воспитательную работу по предупреждению" нездоровых" настроений учащихся, директора учреждений-пресекать факты "демагогических выступлений" и распущенности [4: 11-13]. Кроме того, Министерство образования обратило внимание на преподавание общественных наук, отметив необходимость повышения качества лекций и семинаров. Обоснованная озабоченность властей отсутствием интереса молодежи к общественным наукам вылилась в ряде партийных декретов 1960-70-х годов в знаменитое Постановление ЦК КПСС "о работе в МГТУ им. Н.Э. Баумана". Н.Э. Баумана и Саратовского государственного университета. Н.Г. Чернышевского..." (Июнь 1974 года), по сравнению с декретами ЦК прошлых лет, наметился прогресс: было признано, что уровень преподавания обеспечивается учебно-методической работой кафедр, а не только усилением идеологической работы. В связи с этим партийным комитетам, ректоратам, кафедрам общественных наук было предложено повысить качество преподавания последних [6: 88]. Положительной чертой этого постановления стали также требования совершенствования лекционных и семинарских занятий, усиления работы над первоисточниками, постановки студенческих докладов, рефератов и др. Вскоре методика преподавания социальных дисциплин стала предметом семинаров в Ленинграде, Куйбышеве, Свердловске, Воронеже, Ростове. В МГУ был создан научно-методический центр общественных наук [7: 15]. Надо сказать, что вопрос методики преподавания общественных наук так волновал партийное руководство прежде всего потому, что большинство молодежи уже не верило в партийные лозунги и призывы; призывая усилить интерес к преподаваемым партийным дисциплинам, власти пытались (и безуспешно) поднять собственный авторитет. Меры по воспитанию молодежи 1970-х годов, как мы теперь знаем, не принесли в полной мере ожидаемых плодов. И в 1970 - е, и в последующие десятилетия советские хиппи и прочие неформальные, да и просто подражающие модным западным течениям молодые люди, если у них не было возможности свободно устраивать выставки, устраивали андеграунд, не могли свободно слушать западную "разлагающую" музыку-слушали по домам (на "квартирах"), на подпольных концертах ("сеансах"), в "общагах" заведений и в аудиториях. В начале 1980-х годов советская молодежь была шокирована публикацией в "Комсомольской правде" статьи "рагу из Синей птицы", в которой автор критиковал "самое дорогое" - группу "Машина времени". Тут же на редакционную коллегию обрушился вал писем в защиту любимой рок-группы студентов. Каждое письмо было подписано десятками или даже сотнями подписей[8].

2. Партийный аппарат против инакомыслия

В системе партийной власти особое место занимал высший контрольный орган-Комиссия партийного контроля (КПК) при ЦК ВКП (б), в 1952 году преобразованная в Комитет партийного контроля при ЦК КПСС. Эта структура существовала с 1920 года как контрольная комиссия и Центральная контрольная комиссия (ЦКК) РКП(б)--ВКП (б), а в 1934-1952 годах как партийная контрольная комиссия при ЦК ВКП (б). Это было необходимо в системе партийной власти, подразделения которой имелись при всех областных партийных комитетах. Они бдительно следили как за моральным обликом коммунистов, так и за их политическим поведением. Уже в деятельности ЦК-РКИ (Рабоче-крестьянской инспекции) во второй половине 1920-х гг. контрольно-карательная функция преобладала над ревизионной и инспекционной. Что касается КПК, то она контролировала выполнение решений партии и ЦК ВКП(б), привлекала к ответственности виновных в нарушении партийной дисциплины и партийной этики.

Проявление инакомыслия и настойчивости в его отстаивании считалось особо грубым нарушением партийной дисциплины.

Случайный и классово сознательный состав большевистской партии всегда содержал в себе столько неподходящих и прямо-таки преступных персонажей, что необходимость особой и властной структуры управления не оспаривалась на протяжении всего существования КПСС. Впечатляющие по объему архивы областных, губернских, районных, городских и районных комиссий хранят уникальный материал о качественном составе правящей партии. Документы этого высшего контрольного синклита, хранящиеся в РГАНИ (российский государственный архив новейшей истории), обширны, но еще недостаточно введены в научный оборот. Между тем в Фонде КПК содержится огромное количество ценной информации, в том числе касающейся морального сопротивления членов партии политике властей. В этой работе мы хотели бы показать многочисленные примеры частого несогласия с официальным положением дел тех, кто составлял основу партийного аппарата -номенклатурных рабочих, старых большевиков, офицеров, чекистов, пропагандистов. Очевидно, что в условиях террора члены партии пытались скрыть свои взгляды. Тем ценнее информация о проявлениях открытого протеста.

Партийные власти разработали тщательно продуманные ритуалы наказания и покаяния за инакомыслие, сочетающие крайнюю строгость к строптивым и возможность более легкого наказания для раскаявшихся. Однако при восстановлении члена партии, особенно когда речь шла об исторических личностях, инакомыслие еще 25 лет назад было непреодолимым препятствием. В отношении таких лиц, видимо, был приказ Сталина не восстанавливать их в ВКП(б). Лидер лично решал подобные вопросы, как, например, с реабилитацией оппозиционера С. И. Кавтарадзе, бывшего председателя Совнаркома Грузии, который после заключения в 1936-1939 годах смог вернуться в номенклатуру и занять пост заместителя НКИД СССР.

После войны, как известно, активизировалась мобилизационная практика сталинского государства, что привело к крайней жесткости по отношению ко всем, в том числе и к власть имущим. Непримиримость к инакомыслию можно продемонстрировать на примере считавшихся видными оппозиционеров, бежавших от террора, освобожденных из лагерей во второй половине 1940-х и сразу же пытавшихся добиться восстановления в ВКП (б). Министр госбезопасности В.С. Абакумов в 1948 г. инициировал широкое возобновление репрессий против лиц, связанных с оппозицией и "антисоветскими партиями". Поэтому ветеранам из оппозиции в лице М.М. Харитонова (бывшего начальника Особого отдела ВЧК 7-й армии, члена ЦК РКП (Б) и заместителя торгового представителя СССР в Великобритании) и Ольги Равич (бывшего члена ЦК партии) не суждено было увидеть заветную красную книгу. Харитонова в начале 1948 года вновь осудили, и он вскоре умер в лагере, а Равич пережил еще один арест (в 72 года) и в 1957 году закончил свои дни в ссылке, в сельском Доме инвалидов.

Ярким примером может служить эпизод с анализом политических обвинений в адрес видного номенклатурного работника, члена партии с 1898 года Е.Д. Стасовой, которую в свое время Л.Б. Красин характеризовал как "кровожадную ведьму с характером, симпатизирующим расстрелам и всякого рода злодействам"..."[13, С. 176]. Елена Стасова в 1938-1943 гг. редактировал журнал "Международная литература", а с 1946 года, выйдя на пенсию, был консультантом Института Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина при ЦК ВКП(б) и продолжал делать доклады и мемуары. Старого большевика 8 апреля 1948 года вызвали в ЦК КПСС, и контролер Виноградов выступил с докладом о его неприемлемых высказываниях, шокирующих лоялистов и идеологически подкованных партийных и беспартийных украинских писателей, судивших об исторических деятелях исключительно по "краткому курсу истории ВКП(б)". "На основании проверок поступивших в ЦК ВКП(б) заявлений некоторых членов партии считать, что Е.Д. Стасова, будучи приглашенной в июле 1947 года на собрание работников печатного издания журнала "Радянская Украина", из Вака на заданные вопросы, связанные с воспоминаниями В.И. Ленина, сделала заявление, восхваляющее врага народа Бухарина, клеветнически изображая отношение Ленина к нему.

За политически вредные, искажающие историю нашей партии антипартийные высказывания объявить Стасовой Е.Д. строгий выговор с занесением в регистрационную карточку и предупредить ее, что она обязана из обсуждения этого дела в Комиссии партийного контроля сделать соответствующие выводы в своем дальнейшем поведении" [13].

Последние слова очень напоминают бюрократически-жесткий стиль сталинских резолюций. Не исключено, что наказание провинившейся 74-летней партийной дамы было заранее согласовано с лидером народов. Впрочем, для атмосферы 1947 года характерно и то, что в Киеве нашлись любопытные литераторы, которые интересовались легендарным большевиком в таких подробностях, что вызвали желание сурового и" вареного в чистках " Стасова публично ответить неортодоксальным образом. Похвала Бухарина была найдена в секретном "письме к съезду", где Ленин восхвалял "любимца всей партии". "А про письмо, которое активно обсуждалось в политических кругах, за два десятилетия до этого многие так и сделали. В КПК фактическое нападение ветеранской партии на "короткий курс" расценили как очень серьезное правонарушение. Суровым наказанием считался строгий выговор с занесением в регистрационную карточку. Интересно, обращалась ли Стасова за снятием наказания в постсталинскую эпоху, 2 в которой она прожила 13 лет, ожидая официального опубликования ленинских слов о "любимце всей партии", что, впрочем, не повлекло тогда за собой юридической и политической реабилитации Бухарина. Сама Стасова, несмотря на штраф, смогла продолжить работу над своими воспоминаниями о Ленине и редактированием произведений В.В. Стасова. В январе 1956 года 82-летняя Большевичка в составе советской делегации отправилась в Берлин на юбилейные торжества в связи с 80-летием В. пик [3, С. 87-100], что свидетельствует об отсутствии каких-либо идеологических претензий к ней.

В то же время Юпитер был, конечно, позволяла не оглядываться на железобетонные инструкции в партизанском томах. Из воспоминаний Хрущева известно, что Сталин в послевоенные годы заставлял содрогаться своих коллег, упоминая в совершенно нейтральном контексте расстрелянных по его указанию бывших руководителей вроде Л.Б. Каменева, чьи имена буквально застревали в горле даже у самых высокопоставленных коммунистов.

Чекисты, призванные быть образцом бдительности, на самом деле постоянно попадались в сети КПК из-за резких высказываний. Представляет интерес случай рядового Дальневосточного чекиста О.М. Гомулина, пострадавшего за свою любовь к Михаилу Зощенко. Олег Гомулин, 28-летний член КПСС с 1942 года, обладатель среднего образования, с 1944 по февраль 1947 года работал оперуполномоченным НКГБ-МГБ в Амурской области. В декабре 1946 года Гомулин был исключен из партии За то, что 26 сентября 1946 года он, будучи пьяным, при обсуждении доклада А.А. в управлении МГБ СССР. Жданова о журналах "Звезда" и "Ленинград" не согласилась с грубой бранью в адрес М.М. Зощенко: "Зощенко - ценный писатель, и я его защищал и буду защищать и дальше. Пусть мне приписывают этот правый или левый уклон, но я всегда буду говорить, что Зощенко прав. Кроме того, Зощенко не одинок, его уважают молодые люди и она всегда будет его поддерживать."

В последнем заявлении подвыпивший чекист не ошибся. Георгий Владимов в разгар травли писателя посетил Зощенко вместе с друзьями и выразил ему свою поддержку, описав этот случай в воспоминаниях [1]. Характерно для чекистских нравов, что присутствовавшие при разговоре коллеги сочли необходимым донести до партийных властей мнение Гомулина по литературному вопросу. Тот в своем объяснении уверял, что идеологически грешил из-за пьянства, и объяснял, почему вступился за опального прозаика: "я вступился за творчество Зощенко, заявляя, что нельзя писать только о строительстве и колхозах..."После исключения из ВКП (б) чекист запил и вскоре был уволен. В 1948 году ЦК ВКП (б) подтвердил исключение Гомулина из партии -- за пьянства. Зощенко к тому времени "разрешили существовать", и речи в его защиту решили не высовываться [13]. Так что пьянство замаскировало очередное проявление инакомыслия, причем КГБ в очень консервативной среде.

За рубежом сотрудники госбезопасности вели себя более раскованно, но плотность информационной сети делала многие их слова достоянием бдительных коллег. Одним из важных аспектов деятельности НКГБ-МГБ было управление процессом репатриации. В июне-сентябре 1945 года в Лондоне помощник комиссара СНК СССР по делам репатриации советских граждан проработал 30-лет чекист Л.Л. Ключарева, затем служил в 6-м отделе 2-го (контрразведывательного) управления МГБ СССР. В августе 1945 года, находясь на пляже в Гайд-парке, Ключарев заявил своим польским собеседникам, что "все эти лагеря, аресты и убийства - дело рук большевиков и коммунистов, и что он всего лишь солдат и не заинтересован в этом" [13]. При рассмотрении доноса он отрицал такую фразу, утверждая, что говорил иначе. В августе 1946 года КПК объявила Ключареву выговор "за ненадлежащее поведение за границей".

Офицер МГБ Э.Я. Канса, 1903 г. р. эстонец с высшим образованием, член партии с 1926 г., в 1945-1946 гг. был помощником представителя Совета Министров СССР в Швеции по вопросам репатриации советских граждан. В январе 1947 года его исключили из партии за нелояльные поступки: он встречался с "подозрительными людьми", утверждал, что им следует больше доверять, и "допускал антипартийные высказывания о порядке в СССР". Когда отделался легким испугом: в 1946 году был уволен из МГБ, а затем работал преподавателем основ марксизма-ленинизма в эстонском театральном институте [6, д. 1157, л. 17, 116].

Среди тех, кого безжалостные контролеры КПК называли партийными диссидентами, были личности самого разного толка. Нередко ради демонстрации повышенной бдительности политические обвинения подчинялись и откровенным мошенникам. Так, сотрудник МГБ СССР Я.Л. Хайкин попадал по служебным преступлениям, но среди обвинений фигурировал и вывоз из-за границы вырезок из эмигрантских газет, в том числе карикатур на партийных деятелей [13].

Сексуальное "инакомыслие" преследовалось в партийном и уголовном порядке.

За нетрадиционную ориентацию, например, сурово наказывались видные сотрудники МГБ Грузии. Хотя добровольный гомосексуализм не относился к тяжким преступлениям, чекисты получили большие тюремные сроки. Н.М. Микава, лидер партии НКГБ--МГБ Грузии, был приговорен в 1948 году ИТЛ к восьми годам заключения, как гласят не очень компетентные документы КПК, за "пассивное мужеловство". В сентябре 1948 года заместитель начальника одного из отделов МГБ Грузии С.В. армянин получил пять лет от военного трибунала за одну лишь "содомию". Елигаров, срок которого вскоре сократили вдвое, а затем назначили за "содомию" условный срок, оставив сидеть за разглашение какой-то государственной тайны. Заместитель начальника контрразведывательного отдела МГБ А.С. Меликов был ненадолго исключен из партии за несообщение о проступках Микавы, поцелуями которого он "плыл через проявление товарищеских и дружеских чувств" [13].

Важной частью работы КПК был контроль за поведением военнослужащих. Массовые и безнаказанные преступления солдат и командиров Советской Армии в Восточной и Центральной Европе возмутили многих офицеров. Известна драматическая судьба политработника майора Л.З. Копелева, получившего 10 лет тюрьмы за "клевету" на Советскую Армию. КПК тогда последовательно подтверждала правильность суровых партийных наказаний в отношении друзей Копелева, вступившихся за него, и работника трибунала, который изначально отклонил дело. А среди адвокатов были ответственные лица: например, Б.Л. Сучков-заместитель начальника отдела пропаганды и агитации ЦК ВКП (б), А.И. Хавенсон -- в свое время председатель специальной коллегии Верховного Суда РСФСР, а после войны руководитель Московской коллегии адвокатов. В 1947 году Сучков был арестован как американский шпион, а в июне 1953 года, когда он, будущий член-корреспондент АН СССР и светило советской литературной критики, еще отбывал срок, КПК осудил тот факт, что Сучков в 1946 году "ходатайствовал перед военной прокуратурой об освобождении своего друга троцкиста Копелева" [13].

Документы партийной контрольной комиссии показывают, что Копелев был не одинок в своем отчаянном протесте. В 1945 году заместитель командира артиллерийского дивизиона П.Ю. Епишев написал большое письмо в ЦК партии с резкой критикой как довоенной политики, так и поведения советских военных в Восточной Европе:"...Некоторые наши солдаты, сержанты и офицеры, в том числе коммунисты, насиловали девушек и женщин больше, чем немецкие садисты [в СССР] ". Епишев утверждал, что советские бойцы разграбили и сожгли словацкий город Левице в Венгрии, а также ряд других городов. За эту откровенность П.Я. Епишев в апреле 1945 года был исключен из партии [9, С. 547; 6, д. 1043, л. 2-6]. Сталин не принимал всерьез военные бесчинства, как он ясно дал понять видному югославскому коммунисту М. Гиласу, заявив, что массовые изнасилования и убийства сербских девушек, а также грабежи, на которые жаловались югославы, были результатом безобидного желания советских солдат "развлечься". В то же время Сталина и его окружение возмущало не поведение военнослужащих, а то, что югославские товарищи осмелились "оклеветать" моральный облик своих освободителей.

Партийный контроль строго следил за тем, чтобы острые темы прошедшей войны не обсуждались даже в закрытом порядке. Например, критика знаменитой харьковской катастрофы 1942 года была запрещена. Начальник Особого отдела НКВД 270-й стрелковой дивизии И.Ф. Лукачев в мае 1942 года под Харьковом попал в плен, в мае 1945 года был освобожден союзниками из немецкого концлагеря в Норвегии и репатриирован. Ему пришлось давать объяснения об обстоятельствах захвата, которые, как считалось, бросали тень на главных военных начальников. В мае 1946 года бывший чекист был исключен из партии с формулировкой "как не оправдавший доверия" в связи с тем, что в заявлении, адресованном партийной комиссии Глав ПУРа Вооруженных Сил СССР, он "сделал беспартийные выводы о руководстве боевыми действиями командования Юго-Западного фронта". Через год КПК утвердил исключение Лукачева [13].

Будущий узник ГУЛАГа и известный философ Григорий Соломонович Померанц (1918-2013), член КПСС с 1943 года, служил во фронтовой печати с 1941 по 1946 год, пройдя всю войну. Известно, что демобилизация из Советской армии после Второй мировой войны прошла не быстро. О том, как он покинул ряды Вооруженных Сил СССР, Померанц в своих воспоминаниях подробно не упоминал. Между тем его высказывания о свободном человеке, требующем уважения к личности, характерны для победителей, считавших себя вправе задавать вопросы государству. Служа литературным сотрудником газеты 61-й стрелковой дивизии, он был 6 сентября 1946 года исключен из ВКП (б) партийной комиссией при Политуправлении белорусской армии- (за написание "ряда документов антипартийного содержания"), резко критикующих примитивизм послевоенной армейской печати.

Так, в заявлении на имя начальника ГлавПУРа Вооруженных Сил СССР журналист написал следующее: "Я решительно настаиваю на демобилизации и имею достаточно сильные мотивы. Не скажу, что по состоянию здоровья я был годен к ранению, что я не проучился ни одного дня ни в одном военном училище. Но я квалифицированный исследователь в области литературы... а так как у меня нет корма, все равно иду в лес смотреть. <.> Я убежден, что дивизионная газета в мирное время-это прекрасная неуместность, что взгляды, которые мы пропагандировали, часто нелепы и всегда крайне примитивны. <.> В нашем гарнизоне я самый образованный человек, и от привычки к дискуссии и теоретическому спору-я отрицаю почти все то, что принято утверждать в различных вопросах культуры и философии. А ментальные школьники с погонами и звездами на них от общения со мной только теряют веру в разум начальства. Одним словом, не находя себе мысленной пищи, - грызу ларек. Согласитесь, что со всех точек зрения я должен быть демобилизован как можно скорее.<...> Чего еще я могу ожидать? С национальной точки зрения, нет смысла держать меня в армии. Злясь на бюрократию в политических органах, я делаю больше вреда, чем пользы".

Комиссия партийного контроля при ЦК ВКП (б) отметила, что в заявлении, адресованном начальнику политотдела Белорусского военного округа Померанцу, "также делались антипартийные заявления", высоко оценивались быт и условия жизни в фашистской - в Германии он клеветал на офицеров и армейские политические органы. Возможно, имела в виду журналистская критика поведения наших военных на оккупированных территориях. После исключения из партии и увольнения из армии будущий философ пытался восстановиться в ВКП (б), но партийная комиссия Верховного Совета СССР 28 января 1947 года отклонила его апелляцию. Последняя инстанция в лице ЦК КПСС (только партийный съезд был выше) вызвала Померанца для рассмотрения дела, зачитала его крамольные заявления, и 2 июля 1947 г. отказался принять покаяние бывший коммунист: "в своем обращении в ЦК КПСС при ЦК ВКП(б) Померанц признает, что написал несколько заявлений в тоне и содержании, неприемлемых для члена партии. Объясняет, что его не уволили из армии. Просит учесть его пребывание на фронте, где был дважды ранен, награжден орденами "Отечественной войны II степени" и "Красной Звезды". Однако исключение из партии было подтверждено в УПК [13].

В январе 1948 года по новому обращению Померанца, работавшего тогда агентом по закупке и распространению литературы в "союзэнергомонтаж", КПК вновь рассмотрел его дело. На этот раз был процитирован еще один фрагмент из его заявления главе вооруженных сил: "мне скоро 30 лет -- это возраст умственной зрелости, и я прихожу к нему без единственной работы, о которой можно было бы сказать: я ее сделал. Я не думаю, что я создам что-то великое, но что-то новое, хотя и не Бог знает что, и я должен сказать в науке. Я делаю это с отвращением, с ненавистью, как бы наказывая себя. Я стараюсь делать как можно меньше, но даже после этой малости чувствую себя разбитым, как будто переворачиваю камни". Помимо ранения и вышеупомянутых наград, его медалями были названы характеризующие бывшего офицера. Но вердикт партийных контролеров был тот же - исключение подтвердить, дело передать в архив [13]. Тогда Оранский уже имел дело с МГБ, которое сфабриковало против него дело об антисоветской агитации и в 1949 году отправило в тюрьму.

Борясь за культ Сталина, инспекторы КПК отслеживали и важные корректурные опечатки, и плохие фотографии вождя, сделанные, конечно, без злого умысла. В 1947 году вышедшая в Сталинске Кемеровской области газета " Большевистская сталь "в сообщении "о приеме товарища Сталина польским послом" опубликовала о "приеме польского осла" [13]. Характерно восстановление корреспондентских газет за плохой портрет Сталина во время предвыборной кампании и скандал с фотомонтажом, увиденный зарубежной прессой, что стало неожиданным ударом по пропаганде образа вождя народа. Известная кампания против космополитизма привела к гротескным обвинениям в адрес некоторых номенклатурных персон. Один из дипломатов был сурово наказан за то, что называл славянских женщин "толстыми" и говорил о пользе публичных домов "для профилактики венозных заболеваний".

Заключение

Таким образом, КПК при ЦК ВКП (б) конца сталинской эпохи придерживалась правил, выработанных в прежние времена, и продолжала жестко контролировать партийно-государственный аппарат, коммунистическую интеллигенцию, войска и спецслужбы. КПК, опираясь в немалой степени на информацию НКГБ-МГБ. Комиссия реагировала на все идейно-экономические и политические кампании правящей элиты, а в отношении видных деятелей выполняла указания сверху, проявляя особую бдительность в отношении высказываний о Сталине и других руководителях. Весьма активным было вмешательство в деятельность правоохранительных органов и спецслужб, что отражало точку зрения Сталина о необходимости контроля и периодических чисток среди военнослужащих и чекистов. Документы партийного контроля свидетельствуют о частых проявлениях открытого инакомыслия в основных партийно-государственных структурах и принципиальной борьбе с ними со стороны правящего режима.

Подводя итог вышесказанному, хотелось бы отметить, что необходимость воссоздания подлинной истории развития государственно-правовых отношений и правовой культуры нашей страны является непременным элементом построения и укрепления основ правового государства и гражданского общества. В связи с этим особую научную и практическую значимость приобретает изучение процессов зарождения и формирования основных тенденций общественного настроения прошлого, а исторические судьбы государства и общества напрямую зависят от духовного состояния молодежи и, прежде всего, самой интеллектуальной ее части - студентов.

Список литературы

1. Гуревич А.Я. История историка. М., 2004.

2. Аналитическая справка о характере и причинах негативных проявлений среди учащейся и студенческой молодежи начальника 5-го управления КГБ при СМ СССР Ф.Д. Бобкова от 03.12.1976 // Власть и диссиденты из документов КГБ и ЦК КПСС. Режим доступа: http://psi.ece.jhu.edu/%7Ekaplan/IRUSS/BUK/GBARC/pdfs/dis70/ ct37b76.pdf.

3. Денисова А. Хиппи // Story. 2008. Сентябрь.

4. Информация в ЦК КПСС из Министерства просвещения РСФСР от 29 ноября 1956 г. Студенческое брожение в СССР (конец 1956 г.) // Вопросы истории. 1997. № 1.

5. Докладная записка отдела науки, школ и культуры ЦК КПСС по РСФСР от 12 ноября 1956 г. // Вопросы истории. 1997. № 1.

6. Квициани Д.Д. Подготовка специалистов в высшей школе в 1960-1980 годы. Опыт и проблемы (на материалах Северного Кавказа). Ростов-на-Дону, 1990.

7. Методика преподавания общественных наук в высшей школе. М., 1975.

8. Живой журнал [Электронный документ]: Режим доступа: http://germanych.livejournal.com/32823.html.

9. Лисневский В.Т. Динамика социальных изменений (опыт сравнительных социологических исследований российской молодежи) // Социологические исследования. 1998. № 5.

10. Чеджемов С.Р. Кавказ для России: фронтир или союзник? // Актуальные проблемы российского права. 2014. № 9. С. 1828-1832.

11. Ушмаева К.А. Основные этапы и особенности развития исторического образования в вузах России: дис. … д-ра ист. наук. Пятигорск, 2011.

12. Магометов А.А., Кодзаев Т.Б., Чеджемов С.Р. Педагогика сегодня. Владикавказ, 1994. С. 6.

13. Соломон (Исецкий) Г.А. Среди красных вождей. -- М.: Современник, 1995. -- 509 с.

Размещено на Allbest.ru