Штрафные подразделения Советской Армии в годы Великой Отечественной войны

Размещено на http://www.allbest.ru/

ШТРАФНЫЕ ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ СОВЕТСКОЙ АРМИИ В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ

(Историко-эмоциональный анализ)

Курашов Дмитрий,

ученик 11 класса, СОШ «Диалог» с углубленным изучением английского языка

Научные руководители:

Чернов Денис Владимирович, к.и.н., старший преподаватель кафедры социальной работы НГПУ

Приходько Маргарита Александровна, учитель истории высшей квалификационной категории



Введение

великая отечественная штрафной подразделение

В текущем году Россия будет отмечать 61-ю годовщину победы Советских войск в Великой Отечественной войне. За истекшее со времен победы время историки написали тысячи исследований, посвященных героической борьбе Советской армии с фашистскими захватчиками. Однако многие факты, о неизвестных сторонах Великой борьбы советского народа за свободу своей родины до сих пор остаются под грифом «Секретно». До недавнего времени такой темой была история формирования в 1942 и участие до 1945 г. в сражениях Великой Отечественной штрафных подразделений. Всё это время ветераны-штрафники не имели права распространяться о своем фронтовом прошлом. Развал Советского союза изменил ситуацию и некоторые факты о неизвестной, штрафной войне стали появляться в исторических исследованиях. Бывшие штрафники получили возможность публиковать свои воспоминания, не опасаясь пострадать от режима. Вместе с тем, всплеск интереса к истории штрафных частей и в то же время не изученность темы в начале 1990-х способствовали формированию легенд и стереотипов о штрафных подразделениях. Можно с уверенностью заявить, что на сегодняшний день, обладающие серьезным влиянием на массовое сознание россиян СМИ, укрепили в нас стереотипное представление штрафных частях советской армии. Информация об этой стороне войны чаще преподносится с негативным эмоциональным окрасом, что является неуважением по отношению к ветеранам, служившим в штрафных частях.

«Попытки вторгнуться в эту область истории людей, не варившихся в адовых котлах, какими были штрафные офицерские батальоны, вольно или невольно, а иногда и просто под влиянием умышленных исказителей истории Великой Отечественной войны, создают неправильные представления о штрафбатах, занимающих в той истории именно свое место, сыгравших свою (именно свою!)»[1]

Такой подход к освящению истории чреват негативными последствиями. Существует мнение о том, что если стрелять в прошлое из винтовки, будущее выстрелит по нам из пушки. Современные исследователи сегодня располагают источниками, которые могут помочь восстановить относительно объективную если не событийную, то эмоциональную картину участия штрафных частей в войне. Уважение к тем, кто сражался в таких подразделениях, является важным моральным долгом нынешних поколений, которые должны знать историю такой, какой она была.

Целью исследования является изучение событийной и ментальной картины формирования и участия в Великой Отечественной войне штрафных подразделений Советской армии. Достижение поставленной цели требует решение следующих задач Необходимо:

1. Рассмотреть документальные факты формирования штрафных подразделений.

2. Изучить хронологию участия штрафных батальонов в войне и особенности комплектования и потерь личного состава.

3. Провести историко-эмоциональный анализ воспоминаний ветеранов-штрафников по следующим позициям: в момент боя, в перерывах между боями.

Объектом исследования являются солдаты и офицеры, служившие в годы войны в штрафных частях.

Предметом исследования является изучение особенностей формирования штрафных батальонов, восприятие войны солдатами и офицерами, воевавшими в штрафных подразделениях.

Источниками исследования являются приказы, которые имели отношение к формированиям штрафных батальонов и к деятельности штрафников, а также воспоминания А.В. Пыльцина, П.Н. Лащенко, Е.Г. Гольдбрайха.

Методология исследования. Работа выполнена в жанре истории ментальности, методологического подхода, разработанного школой Анналов, известным представителем которой в России является А.Я. Гуревич. Опираясь на их научные подходы, проводится внешняя и внутренняя критика источников. Рассматриваются воспоминания солдат и офицеров Советской Армии и выявляются сохранившиеся в них эмоции, умонастроения, переживания участников штрафных подразделений.

великая отечественная штрафной подразделение



1. Документально - хронологический анализ

1.1 Приказ № 227

К началу июля 1942 года военное положение Советского Союза было тяжелым. Немецкие войска захватили Крым, Кубань, практически вышли к Волге, проникли на Северный Кавказ. Были оккупированы территории в 1795 тыс. кв. км., где до войны проживало около 80 млн. советских людей и выпускалась треть валовой продукции СССР. На фронте от Баренцева моря до Ладожского озера шли упорные бои. Ленинград был охвачен кольцом блокады. Крупная группировка армии «Центр» находилась недалеко от Москвы и продолжала ей угрожать. Все эти факторы послужили толчком к созданию знаменитого сталинского Приказа №227 «Ни шагу назад».

С точки зрения исследователя целесообразно поделить приказ на три части, выявляя в каждом свою тематику относительно военного положения СССР, с последующим анализом каждой части.

В первой части приказа№227 находится констатация тех проблем, с которыми столкнулся СССР к лету 1942 года.

«Каждый командир, красноармеец и политработник должны понять, что наши средства небезграничны. Территория Советского государства - это не пустыня, а люди - рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы и матери, жены, братья, дети. Территория СССР, которую захватил и стремится захватить враг, - это хлеб и другие продукты для армии и тыла, металл и топливо для промышленности, фабрики, заводы, снабжающие армию вооружением и боеприпасами, железные дороги. После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало намного меньше территории, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 миллионов населения, более миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год. У нас нет уже теперь преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба»[2].

Таким образом, в первом блоке приказа №227 отмечаются факты, которые указывают на то, что СССР находится в тяжелейшем положении. Советский Союз теряет территории, рушится экономический потенциал, что немедленно отражается на боевой мощи государства.

Во второй части приказа речь идет о солдатах и офицерах Красной Армии и о внутренних проблемах, которые ухудшают военный потенциал Советской армии. Речь идет проблеме дисциплины и морального разложения в войсках, в частности о такой категории солдат как паникеры.

«Часть войск Южного фронта, идя за паникерами, оставила Ростов и Новочеркасск без серьезного сопротивления и без приказа Москвы, покрыв свои знамена позором.. Нельзя терпеть дальше командиров, комиссаров, политработников, части и соединения которых самовольно оставляют боевые позиции. Нельзя терпеть дальше, когда командиры, комиссары, политработники допускают, чтобы несколько паникеров определяли положение на поле боя, чтобы они увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу»[3].

Довольно четко определена и сформулирована проблема Красной Армии, а именно недостаток порядка и железной дисциплины, приводящий к моральному разложению солдат.

«Не хватает порядка и дисциплины в ротах, батальонах, полках, дивизиях, танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток»[4].

Во втором блоке приказа также отмечается разочарование советского народа в Красной Армии.

«Население нашей страны, с любовью и уважением относящееся к Красной Армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в Красную Армию, а многие из них проклинают Красную Армию за то, что она отдает народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток...»[5]

Суровая правда тяжелого военного положения невероятным грузом ложилась на плечи людей, наших воинов, от рядового до генерала, пробуждая понимание необходимости принятия самых жестких мер для изменения обстановки.

Таким образом, рассмотрение второй части приказа № 227 показало, что основное внимание здесь уделено проблеме дисциплины и морального разложения Красной Армии. Все факты, указывают на то, что ситуация, сложившаяся к лету 1942 года может привести к полному разгрому Красной Армии, если не будет каких - либо решительных действий со стороны Народного Комиссариата Обороны в отношении паникёров, дезертиров, разлагающих армию изнутри.

Третья часть приказа № 227 посвящена важнейшей задаче по восстановлению дисциплины в рядах Красной Армии.

«Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять Родину.[6]

Кроме того, в этой части документа находится и четкое предписание того, как надо поступать с трусами и паникёрами. Чувствуется резкое негативное отношение Народного Комиссариата Обороны к данным категориям солдат.

«Командиры роты, батальона, полка, дивизии, соответствующие комиссары и политработники, отступающие с боевой позиции без приказа свыше, являются предателями Родины.

С такими командирами и политработниками и поступать надо как с предателями Родины.

Паникеры и трусы должны истребляться на месте».[7]

Последняя фраза указывает на то, что приказ, своей жесткой формулировкой, продиктован суровой необходимостью.

«Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование - ни шагу назад без приказа высшего командования.

Таков призыв нашей Родины.

Выполнить этот призыв - значит отстоять нашу землю, спасти Родину, истребить и победить ненавистного врага».[8]

Таким образом, анализируя третью часть, можно сделать вывод, что политика НКО направленная на восстановление порядка и дисциплины в Красной Армии носила очень жесткий характер. Подтверждение этому находится в строках указывающих на, то, что (морально - неустойчивые) элементы должны быть уничтожены.

Из воспоминаний генерала армии Героя Советского Союза П.Н. Лащенко:

«С самого начала приказ 227 был воспринят на фронте как приказ не только еще выше поднять требовательность, исполнительность, но и усилить в первую очередь всю воспитательную работу с личным составом, беспощадно бороться с расхлябанностью и неисполнительностью, безответственностью и недисциплинированностью».

Естественно, что подобный документ сформировал различное отношение к нему.

Из воспоминаний генерала армии Героя Советского Союза П.Н. Лащенко:

«Приказ этот появился не вдруг, он вызревал; в конце концов, оказался ответом на ход войны. А ход войны в тот момент катился к трагедии. Большинство из вас много наслышаны о приказе №227, но ознакомились с ним впервые и еще находитесь под его впечатлением.

Я первый раз прочитал его под Воронежем, в штабе 60-й армии, которой командовал генерал И.Д. Черняховский, едва ли не в тот день, когда он был издан - 28 июля 1942 года. Был я тогда заместителем начальника штаба 60-й армии. Признаюсь, что нахожусь под впечатлением с тех пор, как впервые увидел его. Такова сила этого документа. Я часто задумывался: в чем она, эта сила?»

Итак, первым документом, предписывающим организовать штрафные подразделения, был знаменитый приказ Сталина № 227. До этого времени в РККА никаких штрафных рот или батальонов не существовало. Этот знаменитый судьбоносный приказ не отменялся и не утрачивал свою силу до самого победоносного окончания войны. Но после разгрома немецко-фашистских войск под Сталинградом в 1943 году, после поражения немецких войск в Орловско-Курской битве, форсирования Днепра и ряда последовавших затем разгромов немцев в котлах приказ перестал быть актуальным. Однако штрафные батальоны и роты действовали до окончания войны.

1.2 Личный состав штрафных подразделений

Важнейшей задачей Наркомата Обороны после принятия решения о создании штрафных частей стало наполнение этих подразделений личным составом.

В третий части приказа содержится информация о том, из какой категории солдат приказано сформировать штрафные батальоны, а также непосредственно информацию, за что солдат отправляли в штрафбат. Эта мера наказания была заимствована у немецких войск, которые «сформировали более 100 штрафных рот из бойцов, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, поставили их на опасные участки фронта и приказали им искупить кровью свои грехи.

Система наказания за трусость и дезертирство - штрафбат - явилась копией немецкой модели батальонов 999. Отличие заключалось в том, что в советском штрафбате можно было искупить кровью свою вину и реабилитироваться, а в немецком - нет.

Из воспоминаний генерала армии Героя Советского Союза П.Н. Лащенко:

«Было это. Но в сорок втором году мы восприняли приказ 227 как управу на паникеров и шкурников, маловеров и тех, для кого собственная жизнь дороже судьбы своего народа, своих родных и близких, пославших их на фронт... Законы войны объективны. В любой армии солдата, бросившего оружие, всегда ждало суровое наказание. Штрафные роты и батальоны, если не усложнять, - те же роты и батальоны, только поставленные на наиболее тяжелые участки фронта. Однако фронтовики знают, как все условно на войне: без жестокого боя немцы не отдавали ни одной деревни, ни одного города, ни одной высоты. Командиры штрафных подразделений штрафниками никогда не были, а самих штрафников никто не зачислял в уголовные преступники».

Анализируя данную цитату и сам приказ в целом, можно заключить, что приказ №227, несмотря на свою жестокость, оказался эффективной мерой наказания за трусость или другие нарушения, а также этот приказ поднял боевой дух Красной Армии, а приостановил ее отступление, в результате чего советские войска, выиграв Сталинградскую битву, перешли в мощную контратаку.

По единодушному мнению многих фронтовиков от солдата до маршала этот приказ стал тем психологическим рубежом обороны, который остановил отступление Красной Армии на Сталинградском оборонительном рубеже и в предгорьях Кавказа, где решалась судьба нашей Советской Родины.

Из воспоминаний генерала армии Героя Советского Союза П.Н. Лащенко:

«Когда пришел приказ 227, части 60-й армии отбивались от врага под Воронежем. Обстановка была сверхтяжелая. Что говорить, полстраны захватил враг. Мы держались, казалось, на пределе возможного. Нет, я не мог сказать, что была всеобщая паника или повальное бегство. Да, отступали, но бегства как такового не было, по крайней мере в нашей армии. Приказ прозвучал для всех нас тем набатным сигналом, в котором было одно - отступать некуда, ни шагу назад, иначе погубим себя и Родину. Именно это, я бы сказал, главное в приказе, и было воспринято сердцем и разумом».

Штрафные подразделения - батальоны и роты - появились в Красной Армии только в июле 1942 года после приказа наркома обороны СССР N 227 «Ни шагу назад». Пребывание в штрафниках даже не влекло за собой судимости. Так чем же были штрафные подразделения? Шансом для оступившегося, смалодушничавшего, совершившего промах, возможностью искупить свою вину, снять с себя черное пятно часто ценой собственной крови. Срок наказания исчислялся от месяца до трех, ранение, полученное даже в первый день пребывания в штрафном подразделении, автоматически возвращало бойца в часть на ту же должность, в том же воинском звании.

Для лиц среднего и старшего командного и политического состава, виновных в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, в пределах фронта создавались от 1 до 3 штрафных батальонов (800 человек). Для рядовых бойцов и младших командиров, виновных в аналогичных нарушениях, в пределах армии создавалось от 5 до 10 штрафных рот (от 150 до 200 человек в каждой). Штрафные части полагалось направлять на наиболее трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью преступления перед Родиной.

26 сентября 1942 года приказом наркома обороны СССР N298 были объявлены положение о штрафном батальоне и положение о штрафной роте. В документах, утвержденных заместителем Верховного Главнокомандующего генералом армии Г.К. Жуковым, указывалось, что штрафные части создаются для того, чтобы дать возможность лицам среднего, старшего командного, политического и начальствующего состава, рядовым бойцам и младшим командирам всех родов войск, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, искупить свои преступления перед Родиной кровью, отважной борьбой с врагами на более трудном участке фронта.

Штрафные батальоны находились в ведении военных советов фронтов, штрафные роты - военных советов армий. Для непосредственного ведения военных действий штрафные части придавались стрелковым дивизиям, бригадам, полкам.

Военнослужащие направлялись в штрафные батальоны приказом по дивизии (корпусу, армии, фронту - в отношении частей соответствующего подчинения), а в штрафные роты - приказом по полку (отдельной части) на срок от 1 до 3 месяцев. На тот же срок могли направить в штрафную часть лиц, осужденных военным трибуналом с применением отсрочки исполнения приговора до окончания войны (на основании ст. 28-2 уголовного кодекса РСФСР, 1926 года). Все направлявшиеся в штрафные части подлежали разжалованию в рядовые, их награды на время нахождения в штрафной части подлежали передаче на хранение в отдел кадров фронта (армии). Командиры и комиссары батальонов и полков могли быть направлены в штрафной батальон только по приговору военного трибунала.

Контингент штрафных подразделений формировался в зависимости от воинского звания разжалованного солдата.

Командный и политический состав штрафных частей подбирался из числа наиболее подготовленных, отличившихся в боях командиров и политработников. Командиры и комиссары штрафных батальонов назначались на должности военным советом фронта, командиры и комиссары штрафных рот - военным советом армии. Постоянному составу (командирам, политработникам, старшинам рот) срок выслуги в званиях сокращался наполовину, каждый месяц службы в постоянном составе штрафной части засчитывали за шесть месяцев. Командир и комиссар штрафного батальона в отношении штрафников пользовались правами командира и комиссара дивизии, командиры и комиссары штрафных рот - властью командира (комиссара) полка.

Штрафники могли быть назначены только на должности младшего командного состава с присвоением воинского звания ефрейтор, младший сержант и сержант. Этим лицам денежное содержание выплачивалось по занимаемой должности, остальным полагался оклад рядового красноармейца. Выплата денег семьям осужденных командиров и политработников по аттестатам прекращалась, они получали пособия как семьи красноармейцев.

По отбытии назначенного срока (не более 3 месяцев) штрафники представлялись командиром батальона (роты) к освобождению и при утверждении представления военным советом фронта или армии освобождались и восстанавливались в прежней должности и звании. За боевое отличие штрафники могли быть освобождены досрочно, а также представлены к государственным наградам. Получившие ранение в бою считались отбывшими наказание, восстанавливались во всех правах и по выздоровлении направлялись для дальнейшего прохождения службы в обычные части. Инвалидам назначалась пенсия из оклада содержания по должности перед зачислением в штрафную часть. В таком же порядке назначалась пенсия семьям погибших штрафников. Знаки различия штрафники носили в соответствии с воинскими званиями и по форме одежды не отличались от других стрелковых частей.

Создание штрафных частей не привело и не могло привести к дополнительному освобождению заключенных из мест лишения свободы. Дело в том, что осужденные за тяжкие политические и уголовные преступления освобождению до конца войны не подлежали. Осужденные же за нетяжкие преступления, нарушения трудового законодательства, которые по состоянию здоровья и политической благонадежности подходили для службы в армии, к моменту создания штрафных частей уже были на свободе и воевали в составе обычных частей. Только по указам Президиума Верховного Совета СССР от 12 июля, 10 августа и 24 ноября 1941 года из мест лишения свободы было освобождено более 750 000 человек. В следующем году к ним прибавилось еще 157 000. В штрафные роты их, как правило, не направляли. Никогда, подчеркнем и это, в штрафники не отправляли добровольцев из заключенных.

В ходе войны контингент лиц, направляемых в штрафные роты, заметно расширился. Приказом НКО СССР N413 от 21 августа 1943 года командирам полков действующей армии и командирам дивизий в военных округах и на недействующих фронтах было разрешено своей властью направлять в штрафные части действующей армии подчиненных лиц сержантского и рядового состава за самовольные отлучки, дезертирство, неисполнение приказа, проматывание и кражу военного имущества, нарушения уставных правил караульной службы и иные воинские преступления в случаях, когда обычные меры дисциплинарного воздействия за эти проступки оказывались недостаточными. Аналогичные права получили начальники гарнизонов в отношении задержанных дезертиров сержантского и рядового состава. Приказ № 413 привел к резкому снижению количества осужденных в армии, так как командиры стали направлять лиц, совершивших преступления, в штрафные роты, минуя военные трибуналы.

Справедливость при этом соблюдалась далеко не всегда. Военные прокуроры, осуществляя надзор над штрафными частями, выявляли немало фактов, когда солдата или сержанта направляли в штрафники за незначительные проступки («шевеление в строю», «приготовление некачественного обеда» и т.п.).

«Но здесь сыграла роль скорее не строгость закона, как это было во многих судьбах штрафников, а господствовавшие в то время «стукачество» и гипертрофированная подозрительность некоторых начальников. Тогда от этого во много раз больше пострадало людей случайных, допустивших самые обыкновенные ошибки, просчеты, без которых не бывает ни одного серьезного дела. Было правилом обязательно найти, а, в крайнем случае, придумать, конкретного виновника, ответчика, невзирая на то, что бывают, повинны даже не люди, а обстоятельства».[9]

Состав штрафных батальонов в ходе войны становился все более однородным. Опыт убедил, что направлять в штрафники офицеров, совершивших нетяжкие преступления, нецелесообразно. Приказ НКО СССР № 0244 от 6 августа 1944 года предписывал понижать их в звании на одну ступень и использовать на офицерских должностях в обычных частях. Если офицер совершал тяжкое воинское преступление, но по суду не лишался воинского звания, его - согласно приказу - направляли в штрафной батальон. Если же при этом его лишали офицерского звания, то в штрафную роту. Никогда на протяжении всей войны в штрафные батальоны уголовников из мест лишения свободы не направляли.

Итак, штрафное подразделение в этом плане представляется довольно гуманной альтернативой между расстрелом за воинские преступления, трусость, неповиновение, дезертирство, уклонение от боя и всего лишь увеличением вероятности погибнуть в бою по сравнению с обычным подразделением. Ведь, на войне невозможно придумать иных наказаний, кроме возрастания угрозы смерти.

Если учесть, что по состоянию на конец войны в армии состояло почти 12 мл. военнослужащих, а всего погибло за войну 8мл.668 тыс. солдат и офицеров. Статистическое исследование Г.Ф.Кривошеева дает такие цифры за 1944г. Общие потери Красной Армии за 1944г. (убитые, раненные, пленные, заболевшие) -6 503 204 чел. Из них штрафников -170 298. Всего в 1944г. в Красной Армии имелось 11 штрафных батальонов по 226 чел. в каждом, и 243 штрафных роты по 102 чел. в каждой. Г.Ф.Кривошеев в своем статистическом исследовании указывает, что среднемесячные потери в штрафных ротах в 3-6 раз превышали потери в обычных стрелковых ротах. Следовательно, действительно, штрафников бросали на самые горячие участки фронта. Заметим только, что для обычных рот эти потери распределяются и на периоды обороны (когда за день, неделю рота могла не потерять ни единого человека) и на периоды наступления. А штрафные роты в оборону не ставились. Они ждали атаки в ближнем тылу, т.е. не несли в это время потерь совсем. Отсюда можно сделать вывод, что в атаке обычная стрелковая рота могла нести потери почти такие же, что и штрафная. Штрафные подразделения существовали в Красной Армии с сентября 1942 по май1945, и через них прошло в сумме за все это время 427 тыс. 910 человек.

1.3 Заградотряды: обратная сторона штрафных подразделений

В соответствии с приказом№227 сформировались и заградотряды, с которыми связаны самые противоречивые моменты в истории Великой Отечественной войны.

Из воспоминаний генерала армии Героя Советского Союза П.Н. Лащенко:

«Скажу больше, фронт получал пополнение, естественно, необстрелянное, как говорят, пороху не нюхавшее, и заградительные отряды, состоявшие исключительно из солдат уже обстрелянных, наиболее стойких и мужественных, были как бы надежным и сильным плечом старшего. Бывало нередко и так, что заградотряды оказывались с глазу на глаз с теми же немецкими танками, цепями немецких автоматчиков и в боях несли большие потери. Это факт неопровержимый».

Почти теми же словами описал деятельность заградотрядов в газете «Владимирские ведомости» кавалер ордена Александра Невского А.Г.Ефремов: "Действительно, на угрожающих участках выставлялись такие отряды. Эти люди не какие-то изверги, а обычные бойцы и командиры. Играли они две роли. Прежде всего, готовили оборонительный рубеж, чтобы отступающие смогли на нём закрепиться. Во-вторых, пресекали паникёрство. Когда наступил перелом в ходе войны, я не видел больше этих отрядов».

В критические моменты заградительные отряды вступали непосредственно в бой с противником, успешно сдерживали его натиск. Так, 13 сентября 112-я стрелковая дивизия под давлением противника отошла с занимаемого рубежа. Заградотряд 62-й армии под руководством начальника отряда лейтенанта госбезопасности Хлыстова занял оборону на подступах к важной высоте. В течение четырёх суток бойцы и командиры отряда отражали атаки автоматчиков противника, нанеся им большие потери. Заградотряд удерживал рубеж вплоть до подхода воинских частей.

Анализируя данные воспоминания ветеранов, исследователь приходит к выводу, что заградотряды выполняли функцию отряда поддержки и отряда, который в случае панического отступления остановит войска и направит их обратно. Но при этом практически ни в одной дневниковой записи не было найдено записей, что заградотряды повально расстреливали отступающие войска. Об этом говорят и сами ветераны. Также заградотряды играли роль войск по охране тыла, где они задерживали дезертиров и предотвращали деятельность немецких диверсионных отрядов, которые активно проявились в период, когда вермахт подходил к Сталинграду.

С 1 августа по 15 октября 1942 года заградотрядами было задержано 140755 военнослужащих, сбежавших с передовой линии фронта. Из числа задержанных арестовано 3980 человек, расстреляно 1189 человек, направлено в штрафные роты 2776 человек, штрафные батальоны 185 человек, возвращено в свои части и на пересыльные пункты 131094 человека.

Наибольшее число задержаний и арестов произвели заградительные отряды Донского и Сталинградского фронтов. По Донскому фронту было задержано 36109 человек, арестовано 736 человек, расстреляно 433 человека, направлено в штрафные роты 1056 человек, штрафные батальоны 33 человека, возвращено в свои части и на пересыльные пункты 32933 человека. По Сталинградскому фронту задержано 15649 человек, арестовано 244 человека, расстреляно 278 человек, направлено в штрафные роты 218 человек, в штрафные батальоны 42, возвращено в свои части и на пересыльные пункты 14833 человека[10].

Во время Сталинградской битвы действовали три разновидности заградительных отрядов: созданные в соответствии с приказом №227 армейские заградотряды, восстановленные заградительные батальоны дивизий, а также укомплектованные военнослужащими НКВД малочисленные заградотряды при особых отделах дивизий и армий. При этом армейские заградотряды и заградбатальоны дивизий несли службу заграждения непосредственно за боевыми порядками частей, не допуская паники и массового бегства военнослужащих с поля боя, в то время как взводы охраны особых отделов дивизий и роты при особых отделах армий использовались для несения заградслужбы на главных коммуникациях дивизий и армий с целью задержания трусов, паникёров, дезертиров и другого преступного элемента, укрывающегося в армейском и фронтовом тылу.[11]

Впрочем, в обстановке, когда само понятие тыла было весьма условным, это «разделение труда» зачастую нарушалось. Так, 15 октября 1942 года в ходе ожесточённых боев в районе Сталинградского тракторного завода противнику удалось выйти к Волге и отрезать от основных сил 62-й армии остатки 112 стрелковой дивизии, а также 115-й, 124-й и 149-й отдельных стрелковых бригад. При этом среди руководящего командного состава наблюдались неоднократные попытки бросить свои части и переправиться на восточный берег Волги. В этих условиях для борьбы с трусами и паникёрами особым отделом 62-й армии была создана оперативная группа под руководством старшего оперуполномоченного лейтенанта госбезопасности Игнатенко. Объединив остатки взводов особых отделов с личным составом 3-го армейского заградотряда, она провела исключительно большую работу по наведению порядка, задержанию дезертиров, трусов и паникёров, пытавшихся под разными предлогами переправиться на левый берег Волги. В течение 15 дней оперативной группой было задержано и возвращено на поле боя до 800 человек рядового и командного состава, а 15 военнослужащих по постановлению особорганов были расстреляны перед строем[12].

Таким образом, заградительные отряды задерживали дезертиров и подозрительный элемент в тылу фронта, останавливали отступающие войска. В критической ситуации они нередко сами вступали в бой с немцами, а когда военная обстановка изменилась в нашу пользу, стали выполнять функции комендантских рот. Выполняя свои прямые задачи, заградотряд мог открыть огонь над головами бегущих подразделений или расстрелять трусов и паникёров перед строем - но непременно в индивидуальном порядке. Однако никому из исследователей пока ещё не удалось найти в архивах ни одного факта, который подтверждал бы, что заградительные отряды стреляли на поражение по своим войскам.

К 20 ноября 1944 года приказом народного комиссара обороны И.В.Сталина заградотряды были расформированы.

История формирования и участия штрафных подразделений в сражениях Великой Отечественной войны остаётся сегодня малоизученной. Вместе с тем интерес исследователей к этой теме постоянно растёт и мы имеем сегодня возможность провести анализ рассекреченных документов, восстановить хронологическую картину деятельности штрафных частей, динамику формирования личного состава штрафных подразделений и задачи заградительных отрядов. Уже сегодня становится очевидным, что во многом именно приказ №227 стал переходящим психологическим рубежом, способствовавшем разгрому немецко-фашистских войск под Сталинградом и в Орловско-Курской битве.



2. Война со штрафных позиций: историко-эмоциональный анализ

Война - это не только место, где ведутся боевые действия, это ещё и состояние человека, в котором обостряются все его чувства, ведь ежеминутно рискует он собственной жизнью…

«Известно, что война обостряет чувства, взгляды, изменяя их иногда до примитивизма. Порой они, эти взгляды, делили, в общем-то, одинаковых, казалось, советских людей на истинных патриотов и дезертиров, на готовых отдать свои жизни за Родину и стремящихся, пользуясь случаем, поживиться. Многое всплыло тогда на поверхность. Появились и мародеры, в том числе и духовные. Был у этих людей в то время оправдательный мотив: «Война все спишет», или «все равно - война!» но лозунги эти, к сожалению, проникали частично и в души людей порядочных и в тылу, и на фронте. Так было. Как говорят, из песни слова не выкинешь. От этого не уйдешь».[13]

На войне жизнь делится на бои и промежутки между ними. Однако не стоит понимать слово промежуток, как перерыв в несколько часов. Время между боями могло длиться несколько дней или недель. Как правило, в такие моменты хорошо проявлялись самые различные качества солдат. Штрафные подразделения не были исключением. Так, именно в моменты передышки становилось очевидным отношение командиров к своим бойцам.

«Вообще хорошо поставленная и умело проводимая в войсках политработа всегда имела огромное значение и поднимала дух. Так и мы, офицеры командного звена, вели свою политработу всеми воспитательными средствами, и беседами, и личным примером, как коммунисты».[14]

Многие понимали, что солдат живет на войне каждым днем, зная, что следующий день может стать последним. Вспоминает полковник А.В. Пыльцин:

«Ведь у всех их было какое-то прошлое, но какое будущее ждало каждого из них, как впрочем, и всех нас на фронте, этого никто не знал. А на стыке прошлого и будущего тогда были все мы, и каждый день и каждый час войны. Это уже потом, после войны, из фильма «Земля Санникова» в нашу жизнь вошли, впаялись намертво такие, созвучные тому опасному времени, гениальные слова: «...Есть только миг между прошлым и будущим. Именно он называется жизнь!» И жил тогда каждый только тем мигом, что дарила судьба».

Бой это всегда стрессовая ситуация для солдат, в которой заметно проявляются истинные качества бойца. Во время боя сразу видно кто настоящий боец, а кто паникёр.

Во втором разделе исследования ставиться задача, провести сравнительный анализ между воспоминаниями штрафников связанными с моментами боя и во время перерыва между боями.

2.1 В перерывах между боями

Штрафные подразделения - это особые части, внутри которых складывались специфические отношения: доверие и страх, авторитет и ненависть. Необходимо отметить, что формирование отношений зависит от контингента. В исследовании рассматриваются некоторые аспекты повседневной жизни и быта в офицерском штрафбате. Заметим, что штрафной батальон и штрафная рота, это не одно и то же. Штрафной батальон для офицеров, штрафная рота для солдат и сержантов.

«Все мы знали, насколько справедлив и требователен был наш комбат. Все-таки в нем как-то удивительно совмещались редко сочетающиеся качества: не многословие, твёрдость и строгость с одной стороны, и доброта, отцовская забота с другой. Недаром все его иначе не называли между собой, как «Батя», «Отец»».[15]

Таким образом, по воспоминаниям самих штрафников командиры штрафных батальонов также как и в обычных частях Советской армии, своими поступками нередко завоёвывали расположение и авторитет среди своих подчиненных. Об этом также свидетельствует такое высокое прозвище как «Батя», которым награждали штрафники своего командира. Также отношения в офицерском штрафбате могли затрудняться тем, что теперь там все от проштрафившегося лейтенанта до подполковника находились в подчинении. Однако подобные проблемы, как правило, не возникали, а это свидетельствует об умелой работе командира, который сплачивал вокруг себя весь подчиненный ему контингент.

«Лишь обратил внимание на обращение старших к подчинённым, как это наблюдал и раньше, в том числе и к штрафникам, на «ты». И это нисколько многих не задевало, а наоборот, они чувствовали в этом «ты» какую-то близость: значит, считают их в какой-то мере своими. Ведь большинство их до прибытия в штрафной батальон были в званиях, да и возрастом старше многих из нас. Контингент штрафников был от младшего лейтенанта до подполковника».[16]

Штрафники проявляли уважение к тем командирам, которые умели завоевывать среди них авторитет. Вспоминает полковник А.В. Пыльцин:

«Здесь мне хочется высказать одно очень важное наблюдение о том, как штрафники заботились о своих командирах. И не только ординарцы, коим по должности вменялось это в обязанности. Даже когда у походных кухонь выстраивалась очередь за пищей, то сами штрафники разыскивали ординарцев, чтобы им первым наполнили котелки для командиров».

Вместе с тем, в штрафных ротах взаимоотношения между подчиненными и командиром иногда складывались абсолютно противоположные. И мы находим подтверждение тому в воспоминаниях очевидцев.

«В офицерских штрафных батальонах в разведку ходили нередко, но там командиры доверяли штрафникам. А с нашей публикой - разговор особый.

Иногда штрафники убивали своих командиров. Такие случаи были не часто. Во избежание подобных эксцессов к штрафникам и старались относиться как к обычным солдатам, с уважением говорили с каждым, но никто с ними не заигрывал и самогонку не "жрал". Им, штрафникам, терять нечего, там принцип - "умри ты сегодня, я завтра". Если командир роты вел себя как последняя сволочь или своей безграничной властью расстреливал тех, кто ему не понравился, то шансов схлопотать пулю в ближайшем бою от "своих подопечных" у него было немало. Например, я знаю достоверный случай, когда свои же солдаты "шлепнули" в бою комбата. Командир батальона был грубая тварь, унижал солдат и офицеров, гробил людей зазря. Все инициативу проявлял, ордена зарабатывал. Чтобы охарактеризовать эту гниду, приведу один пример. У него в батальоне боец Гринберг подорвал гранатой себя и двенадцать немцев в захваченном блиндаже. Ротный подошел и "заикнулся", мол, к Герою или к ордену надо представить. В ответ от комбата услышал: "Одним поганым жидом меньше стало!". Его свои бойцы застрелили, весь батальон знал, и никто не выдал. Понимаете, никто не выдал! Это, в сталинские-то времена!

Не всегда солдат был безмолвной "серой скотиной", посланной на убой. Но мы, в штрафной роте, всегда старались завоевать доверие солдат и делили с ними вместе все лишения».[17]

Таким образом, взаимоотношения в штрафных подразделениях складывались по-разному. Были случаи, когда командира убивали свои же подчиненные, но это было редкое явление. Потому как командиры старались завоевать доверие и авторитет среди своих подчиненных, а также стремились поддерживать солдат в их непростой ситуации.

2.2 В пекле боя.

Штрафные батальоны - это подразделения прорыва, которые осуществляли штурм обороны противника на самых горячих участках фронта. О том, что штрафников бросали на самые тяжелые участки фронта свидетельствует статистическое исследование Г.Ф. Кривошеева. Автор указывает, что среднемесячные потери в штрафных ротах в 3-6 раз превышали потери в обычных стрелковых подразделениях.

«Наша рота, как и раньше весь наш батальон, шла, оказывается впереди, как таран, пробивающий немецкую оборону, а потом уступала место другим, обычным частям. Такова была наша участь».[18]

Тяжелая жизнь штрафников заставляла их сплачиваться, чтобы выжить во время боя. Как свидетельствуют очевидцы, нередко получив ранение, а, следовательно, и прощение, штрафники оставались сражаться до тех пор, пока подразделение не выполнит поставленную задачу командования.

«Многие, даже сравнительно легко раненые оставались сражаться дальше. Могли уйти законно, но не уходили. Вот это и есть «не щадя жизни своей» Потери у нас, конечно, были. Но как оказалось, уже на другом берегу, среди наступающих штрафников было несколько человек, получивших ранения ещё до штурма моста, но не покинувших поля боя. А ведь все права на это они уже имели: кровь пролили, вину «кровью искупили», но могли ещё воевать и воевали! Такие случаи были не единичными, и свидетельствовали они не о личных интересах, а о высокой сознательности этих бойцов. Конечно, бывали и другие, когда малейшую царапину выдавали за «обильно пролитую кровь». Но тут уже дело совести и боевой солидарности».[19]

Таким образом, и в штрафных подразделениях было место феномену «фронтового братства».

«Воевали там все решительно и мужественно. Никто не оставлял своих позиций. Помню, мне тогда пришло в голову сравнить задачу не пропустить врага с примерами стойкости нашей Красной Армии под Москвой и в Сталинграде. Пусть, говорил тогда я своим подчиненным штрафникам, этот рубеж будет для каждого из вас своей Москвой и своим Сталинградом. Может, высокопарно звучали те мои слова, но видел я: они действовали! Ведь до дня, когда остававшаяся окруженная группировка немцев была пленена, ещё двое суток гитлеровцы все отчаяннее пытались прорваться на запад. Но и гвардейцы, и наши штрафники стояли насмерть. Как под Москвой, как в Сталинграде».[20]

Момент боя - это период чрезвычайного напряжения сил и эмоций для солдата. Одним из главных критериев на войне является состояние боевого духа.

«Наши подразделения были срочно переброшены на самое опасное направление, усилив собой боевые порядки полка. Перемешавшись с его солдатами, мы заметили, что в их рядах возникло оживление, какое-то особое настроение, что ли. Ведь понимали они, что рядом с ними в роли рядовых бойцов находились недавние офицеры в самых разных званиях и в атаку они пойдут вместе. И в них будто влилась какая-то свежая, необоримая сила. Все-таки мудрым было это решение слить воедино такой разный контингент воинов».[21]

Отметим и то, что отношение к штрафным батальонам у обычных пехотных частей было положительным тогда, как контакта штрафников с обычными пехотными частями не допускалось в перерыве между боями ровно, как и отношений с мирным населением. Однако общая цель, стремление сражаться за свободу своей родины объединяли солдат и офицеров Советской армии, в не зависимости от того, в каких подразделениях они служили. О самом же моменте боя обнаруживаются самые противоречивые свидетельства. Штрафник знал, что он попадёт на самый горячий участок фронта, и были готовы идти на оборону врага. Бывало и по-другому. Нередко под страхом оружия приходилось поднимать командирам в атаку залегших бойцов.

«В траншее притаилась в надежде пересидеть бой группа штрафников. И это, когда каждый солдат на счету! С противоположных концов траншеи, держа в каждой руке по пистолету, в левой - привычный ТТ., в правой - трофейный парабеллум, он тяжелее, чуть не разрываясь над траншеей - одна нога на одном бруствере, другая на противоположном, двигаемся навстречу друг другу и, сопровождая свои действия соответствующим текстом, стреляем над головами этих паразитов, не целясь и не заботясь о целости их черепов. Проворно вылезают и бегут в цепь. Сейчас, когда вспоминаю этот эпизод, думаю: "Господи! Неужели это был я!».[22]

Вместе с тем, подобные случаи относится непосредственно к штрафным ротам. По свидетельствам ветеранов в офицерском штрафбате такого и быть не могло.

«В штрафных и штурмовых батальонах подобного не может быть. Здесь все поставлено на карту. Эти офицеры не лишены званий и в большинстве случаев не имеют судимости. По ранению или отбытию срока они имеют право на прежние должности (Право-то они имели, но, как правило, возвращались в части с понижением)».[23]

Стремились ли командиры помочь своим бойцам. Без сомнения. Однако всё, что мог сделать командир во время боя, чтобы облегчить судьбу штрафника это поддержать его личным примером, а также проследить, чтобы во время боя бойцы все делали правильно, не подставлялись под пули.

«Пришлось мне помотаться под огнём по своему взводу, от бойца к бойцу, контролируя состояние своей, так спешно организуемой обороны, убеждаться, что каждый занял наиболее удобную позицию. А в таком контроле нуждались, прежде всего, бывшие летчики, интенданты и даже танкисты, то есть не принадлежавшие ранее к царице полей пехоте».[24]

Приведенные и изученные дневниковые материалы свидетельствуют, о том, что бойцы штрафных подразделений демонстрировали образцы стойкости и силы духа. Получив ранение, они нередко оставались на поле боя. Кроме того, можно привести примеры героического поведения во время сражения. Это свидетельствует о внутренней самоотверженности бойцов, а также о работе, проделанной командиром в воспитательных целях.

«Исползав «на брюхе» под артогнём противника порядочную площадь, Валерий надеялся найти и провод, и может быть раненого штрафника. Вскоре нашел конец оборванного провода, однако дотянуть его до обнаруженного места обрыва не смог, даже изо всех сил натягивая оба конца. Оставалось расстояние обеих вытянутых рук. Тогда, понимая цену каждой секунды, под очередным артналетом зубами «зачистил» концы, их стальные жилки вонзил до крови себе в ладони и зажал кулаками, таким образом, превратив свое тело и свою кровь в недостающее звено линии связи».[25]

Сегодня, изучая дневниковые записи и воспоминания ветеранов, можно говорить о том, что во время боя менялись и нравственные ценности штрафников, на смену гуманности приходила ожесточенность. Пленных почти никогда не брали. Как правило, раненых немцев добивали, а невредимых расстреливали.

«Сейчас вам этого не понять, а тогда... К концу войны ожесточение достигло крайних пределов, причем с обеих воюющих сторон. В горячке боя, даже если немец поднял руки, могли застрелить, как говорится, "по ходу пьесы". Десятки случаев были, когда пробегали мимо и тот же, "уже сдавшийся враг" поднимал с земли автомат и стрелял в спины атакующих. Но если немец после боя выполз из траншеи с поднятыми руками, тут у него шансы выжить были довольно высоки. А если с ним сдалось еще человек двадцать "камрадов" - никто их, как правило, не тронет. Но снова пример. Рота продолжает бой. Нас остается человек двадцать и надо выполнять задачу дальше. Взяли восемь немцев в плен. Где взять двух-трех лишних бойцов для конвоирования?

Это пленных румын сотнями отправляли в тыл без конвоя. А немцев...

Ротный отдает приказ - "В расход". Боец с ручным пулеметом расстреливает немцев. Все молчат. Через минуту идем дальше в атаку».[26]

Мы находим этим событиям вполне логичные объяснения. Война диктует свои правила, и нередко в бою не действуют моральные нормы.

«И эти 50-60 метров до позиции немцев мы преодолели быстро, забросали окопы гранатами и ворвались в них, добивая оставшихся. Пришлось «поработать» и здесь моему автомату. Рукопашной тут фактически не получилось, так как добивали уже почти не сопротивлявшихся фрицев, захваченных врасплох и даже бросивших оружие и поднимавших руки. Не до жалости было. Добивали и всех раненых: не оставлять же их в собственном тылу. Оправданность нашей жестокости не раз подтверждалась и в дальнейших боях. Особенно дорого нам обошлась жалость к недобитым фрицам при форсировании Одера и захвате плацдарма на его западном берегу».[27]

Исследование дневниковых записей и воспоминаний показало, что отношение высшего командования к штрафникам нередко было пренебрежительным. Часто командиры штрафных подразделений, отдавая приказ к отступлению и спасая своим бойцам жизни, сами отвечали головой за подобные поступки.

«Его взвод послали в разведку. Ползком они ночью переправились через замерзшую Волгу. Противоположный берег был заминирован, причем своими же войсками. "Это безумие, назад!" - прорычал командир Селиванов, когда они потеряли уже треть взвода. Еще треть погибла при отходе. Назад вернулось только двенадцать человек. "Тогда, - рассказывает Ариев, - мы впервые с начала войны смогли сытно поесть" - полевая кухня еще ничего не знала о потерях. Ариев был реабилитирован за "героические действия". В штабе, где он получал документы, он попросил разрешения попрощаться с командиром взвода Селивановым. Но офицер посмотрел куда-то мимо него и молча вышел из блиндажа. "Селиванова, - сказал писарь, - только что расстреляли". Ариев воскликнул "За что?", хотя знал ответ еще до того, как его услышал: Селиванов дал приказ к отступлению».[28]

Порой действия командования приобретали характер самодурства, обрекающего на гибель тысячи человек. Подтверждение этому обнаруживается в следующих дневниковых записях. «Он сказал мне «по секрету», что тогда по приказу генерала Батова (а я не без оснований подумал, что уж точно и с его, Батурина, согласия) нашу роту сознательно, преднамеренно пустили на минное поле. «Оправданием» этого комбат считал, что оно немцами было «засеяно» минами с «не извлекаемыми» взрывателями. Не очень в это верилось. Признавал же генерал Батов в своих воспоминаниях, что его войска несли там большие потери. Вот, наверное, чтобы их меньше увеличивать, принял Павел Иванович такое решение. А Батурину, нашему, видимо, хотелось получить хотя бы первый орден за войну, пусть и таким простейшим путем. Конечно же, такое решение было принято не по неопытности или глупости. Вообще в глупость людей, особенно достигших какого-то положения, я не верю. Скорее верю в их непорядочность и подлость. Просто получилось, что задача разминирования и обеспечения наступления войск армии Батова была решена таким способом: пустить на мины штрафников. Как скот. Как смертников. И, невзирая на то, что погибнут ценные для фронта офицерские кадры, которые завтра могли усилить своим боевым опытом части и подразделения той же 65 Армии».[29]

Таким образом, изучение дневниковых записей позволяет восстановить эмоциональную картину войны со штрафных позиций. Бойцы штрафных подразделений отличались стойкостью и мужеством. Их боевой дух не уступал противнику. Командиры проявляли искреннюю заботу о своих солдатах. Однако пренебрежительное отношение к штрафным частям высшего командования нагнетало в среде действующей армии негатив по отношению к штрафникам.



Заключение

Формирующиеся в массовом сознании россиян стереотипы о скрытых долгие годы страницах истории Великой Отечественной войны, требуют от современных исследователей проведения квалифицированных, объективных изучений вновь открывающихся фактов. Очевидно, воспоминания солдат и офицеров штрафных подразделений являются важнейшими историческими источниками, работая с которыми можно подготовить качественное научное исследование.

...